Don't

"Знаете, как это бывает, - говорит какой-то пидор из какого-то фильма, который Менди смотрит с таким лицом, будто сейчас разревется. - Видишь человека и понимаешь, что у тебя мурашки бегут по телу от одного его вида. От одного взгляда в его глаза. Это как дар Господа". О, да, блядь. Микки знает, как это бывает. Только вот он сомневается, что то, что с ним происходит можно назвать даром. Это больше похоже на проклятье или на какую-то непоправимую ошибку. Но точно не на дар. У него челюсть трясется от отвращения, когда он смотрит на этого пацана из магазина. На то, как он встает на носочки, дотягиваясь до верхней полки, чтобы поставить туда консервированную кукурузу. Его футболка задирается, оголяя тонкую полоску бледной кожи. Микки кусает себя за язык и сплевывает прямо на пол. Он зовет его "рыжий" и "Галлагер", но по имени - никогда. * - Говорят, что Йен из этих, - сообщают ему братья как-то вечером, сидя перед телеком. - Из заднеприводных. Микки поворачивается так медленно, что шея начинает болеть. - Кто такой нахуй этот Йен? Как будто он не знает. Он обгладывает эту новость вприкуску с пиццей целых двенадцать минут, а когда до него, наконец, доходит, просто идет в свою комнату. Просто ложится на спину, стягивает штаны до колен и начинает дрочить, представляя это красивое до блевотины, покрытое веснушками лицо. Он водит по своему члену с такой силой, что становится больно. Кусает губу, выбивает из себя выдохи рывками, а когда кончает - мощно, до головокружения бурно - утыкается носом в подушку, чтобы беззвучно зарычать. * Когда Менди прибегает домой в соплях, Микки никак не реагирует. Ему похуй, честно говоря, на то, что там за хрень случилась у его сестры, он занят тем, что начищает до блеска стянутую у копов пушку. А потом она вопит о том, что ее обидел Йен Галлагер. И этого достаточно. * - Йен Галлагер! - с торжествующей улыбкой на лице выкрикивает Микки, влетая в магазин. Мальчишка матерится и исчезает за дверью подсобки. Милковичу насрать на то, сколько времени тот будет прятаться. Он уверен, что рано или поздно просто расхерачит его рожу до неузнаваемости. Просто превратит его в кусок мяса. Ему в кайф представлять, как будет сочиться кровью его лицо, когда он будет орать от боли, прикрывая ребра локтями. И, быть может тогда, Микки перестанет думать о том, как сильно ему хочется до него дотрагиваться.