Квэнталэ о Мелькоре и Лютиен

Над Ангбандом сгущаются тучи, и вечерняя мгла заползает с окон раньше обычного. Но в зале на стенах горит множество факелов, и от них по-своему уютно. Лютиен не может не признать это, хотя и зябко поводит плечами, стоя перед троном Владыки Тьмы. - Сегодня довольно прохладно. Выпей и согреешься, - говорит он и, отсалютовав бокалом с вином, протягивает его деве. Лютиен гордо, как и положено пленной эльфийке, скрещивает руки на груди: - Я скорее умру, чем соглашусь принять что-нибудь из твоих рук! Отставив бокал, Мелькор демонстративно оглядывает свои обожжённые ладони и ядовито отвечает: - Даа... из таких страшных рук, должно быть, и впрямь противно что-то брать столь возвышенной деве. А еще говорят, эльфы милосердны и не смеются над врождённым или приобретённым уродством... - Не в твоём случае, - сухо произносит Тинувиэль и поджимает губы. - Впрочем, я давно убедился, что эльфы любят сочинять про себя красивые и абсолютно неправдоподобные истории, - продолжает вала, будто не слыша собеседницу. И, внезапно вскидывая на неё глаза, усмехается: - А если серьёзно – какова ещё причина твоего отказа? Уж не думаешь ли ты, что я решил тебя отравить собственноручно, не найдя способа попроще в родном доме с армией слуг? Лютиен вновь теряет весь запас слов, потому как именно это она и подумала. Терзания её написаны на прекрасном лице, и Мелькор беззастенчиво любуется им, пока эльфийка разглядывает сложный узор на мраморе пола в поисках достойного ответа. - Может, я и не слишком умна, - заявляет она наконец, - но уж лучше быть дураком, чем иметь твоих размахов ум – и обращать его ко злу. Бауглир удивлённо вскидывает бровь: такого от смазливой девицы он не ожидал. Вслух назвать себя «не слишком умной» - надо иметь недюжинную смелость для подобного признания и этот самый проклятый ум, чтоб просто это понять... Но на вызов надо отвечать, и вала разводит руками: - Каждому – своё. Если бы предложили выбор мне, я выбрал бы ум, и неважно, чем мне придётся за него пожертвовать: красотой ли, - он вновь демонстративно разворачивает к эльфийке обугленные ладони, - или тем, что вы называете странным словом «душа», имея о ней весьма туманное представление. - Ты о ней знаешь больно много!.. – в запале восклицает дева и тут же осекается: всё-таки она в его руках, надо как-то поскромнее себя вести... Мелькор вновь усмехается. Определённо, девчонка нравится ему всё больше и больше. Смелая. Предана своим, хоть и ошибочным, идеалам, и готова их отстаивать даже перед ним. На это осмеливались далеко не все великие воители... - Представь себе, знаю, - спокойно продолжает он беседу. – Я видел, как их творили... и сам приложил к этому руку. - Ты? Ты можешь только искажать и извращать уже созданное, - а, началась старая песня! Как же его бесит порой эльфийская узколобость... - Я видел, как рождались души, - голос разносится под высокими сводами, и кажется, даже тень Моргота вырастает, хотя сам он не двигается с места. – Я наблюдал, как Безначальный Огонь наделил их пламенем духа и жаждой жизни. Они были прекрасны. Ровные и стройные, как на подбор, огоньки, повёрнутые в сторону своего родоначальника – Безначального Огня. Понимаешь, Лютиен? Все - в одну сторону... Все - одинаковые... И стремились они туда же, откуда вышли. Обратно домой. Спрашивается, зачем тогда было их создавать?.. Сидели бы с тем же успехом дома... И я не выдержал, Лютиен. Я вмешался. Сбил их с единственного пути – потом скажут, что с единственно правильного... но разве так бывает?! Я внёс сомнения, внёс разброд и шатания – но огоньки заколыхались под ветром. Сменили направления. И каждый начал искать своё. Да, кто-то погас до срока, однако дыма без огня не бывает... Но мир обрёл краски, Лютиен. Живые, искренние в своих метаниях и поисках, и отныне непреложном выборе пути. Я рад видеть мир, каким он стал. И рад, что поучаствовал в его создании – пусть это было всего лишь Искажением – но без него вы бы никогда не поняли цену отголоску Безначального Огня в своих душах... Мелькор замолкает и задумчиво отхлёбывает вино. Ржавый свет факелов вспыхивает искрами на Сильмариллах, высвечивает три чернеющих в ряд шрама на скуле – след от когтей Торондора. Странно, но они почти не портят его. Тёмный Владыка делает знак, и орки уводят Лютиен. Она даже не сопротивляется – настолько поразило её услышанное.