Соль земли

В Лондоне наступила весна, повсеместно распускаясь крокусами и нарциссами, набухая полными влаги и сока почками. Джим пару недель не появлялся, занятый чем-то своим, в чем помощь Морана, видимо, не требовалась. За это время Себастьян успел разобраться с накопившимися делами и даже помочь старому знакомому из прошлой жизни решить проблемы, в которые тот умудрился попасть, благодаря привычке много пить, не уметь держать язык за зубами и не отличать друзей от террористов в составе ИРА. Дело разрешилось малой кровью, Моран получил свои деньги, но вот лимит ирландцев в этом месяце он предпочел бы посчитать исчерпанным. Однако, Мориарти, как представитель этой гордой нации, так, вероятно, не считал и возник в жизни полковника очередным нежданным и неотвратимым явлением. Джим прислал смс-сообщение: «Встретимся в пабе Dublin Castle через час». Оказавшись на месте Моран не сразу узнал Мориарти: тот расположился за одним из столиков, одетый в потертую кожаную куртку и свободную футболку с треугольным вырезом. Волосы у Джима были встрепанными, кудрявились у шеи и висков, лишь слегка приглаженные назад. Джеймс приветственно взмахнул рукой в какой-то совершенно не свойственной ему манере. — Милая, налей-ка нам по пинте, — окликнул Джим официантку, переводя наконец взгляд на усевшегося напротив полковника. — Привет! Джим некоторое время трепался о чем-то совершенно не значимом, ничем не напоминая холодного идеального Мориарти в тщательно, до крошечных запонок, подобранной одежде. Здесь он был обычным молодым человеком, может быть журналистом, может быть каким-нибудь фотографом или кем-то вроде. Вокруг улыбающихся (в отличии от обычной жизни) глаз собирались крошечные морщинки. — Слышал о команде-А? Семействе Адамс? — наконец он перешел к делу. — О них разве что мертвый не слышал, — хмыкнул Себастьян. — Совершенно чокнутые ребята, которые решили подмять под себя Лондон в те времена, когда ты ходил пешком под стол, а я был уверен, что Манчестер Юнайтед действительно стоящая футбольная команда. Насколько я знаю, официально у них сейчас дела идут не лучшим образом, один из братцев познает прелести содержания в государственной тюрьме, но на деле — у них денег достаточно, чтобы купить у королевы дворец и на сдачу опрокинуть стаканчик-другой Гинесса. Джим приподнял брови, удовлетворенный осведомленностью Себастьяна. — Не сомневался в тебе, Моран. Так вот, я собираюсь устроить кое-какое дело, целиком и полностью касающееся их, в общем-то. И да, к слову, этот прелестный паб принадлежит старине Томми. — Плохая идея, — качнул головой Себастьян. — Джим, серьезно, придумать хуже ты просто не мог. Они тебя раздавят. Джим открыл было рот, чтобы ответить, но Себастьян не дал ему вставить ни слова: — Ты, может, и умный малый, но они в этом деле дольше, чем ты живешь. Они тебя поимеют, Джим, как провинциальную шлюху, и выбросят на шоссе. Забудь. На лице Джима возникло не поддающееся описанию выражение. В глазах мелькнуло нечто недоброе, смешанное с недовольством. Моран отставил стакан с так и не тронутым пивом в сторону. — Я слышал, как они работают. И догадываюсь, сколько правды еще скрыто на самом деле. Хочешь отправиться в Темзу со старым-добрым бетоном на ногах — вперед, удачи. Но я не хочу собой кормить местных рыб только потому что работаю на самоуверенного мальчишку, который лезет не в свою весовую категорию. Джим несколько секунд пристально смотрел на Себастьяна, а потом, как будто отмерев, пожал плечом: — Окей, хорошо, ладно, полковник, — кивнул он, выставляя ладонь вперед и улыбаясь. — Не кипятись. Возможно, я и впрямь погорячился. Устроим это через пару лет, когда выше меня будут только звезды. Как насчет того, чтобы поучаствовать в жизни албанской и турецкой мафии? Эти ребята никак не могут решить, кто из них прогонит больше героина. Я собираюсь им помочь. Надеюсь, хоть здесь ты не начнешь спорить? Себастьян предпочел проигнорировать саркастичное замечание Джеймса, и сконцентрировался на подробностях отношений албанцев и турков, и идее Джима навариться на их вражде, а заодно и захватить освободившуюся после этой «помощи» нишу наркотрафика. — Кортесо будет мертв через неделю, — сказал Моран, завершая разговор, — албанцы не смогут открутиться, все будет выглядеть как их вина. Так они в итоге и сделали: албанцев в Лондоне было значительно меньше, чем хитрых турков, поэтому подвинуть их гораздо проще. В турецкой мафии на место убитого главы встанет преемник, а вот уроженцам Косово придется не сладко. Мориарти и Моран работали как хорошо слаженный тандем: Себастьян прорабатывал техническую сторону вопроса, а Джим укреплял стратегию со всеми ее крошечными разветвлениями, продумывая каждую мелочь и выстраивая многоступенчатый план. Кроме того, именно Мориарти знал слабые места мафиози обеих сторон. Наркотрафик в Лондоне никогда не был выгодной нишей — здесь им промышляли почти все от индусов до китайской триады. Но Джим как-то ночью за виски пообещал Себастьяну, что под его контролем будет все. *** Так Мориарти подминал под себя все больше и больше, от Лондона до далекой Момбасы, под разными именами, масками и личинами, его сеть выстраивалась, ячейка за ячейкой. Это было дело всей жизни Джеймса Мориарти, а Моран и сам не заметил как в какой-то момент начал принимать прямое участие в ее строительстве, советом и делом. К разговору о работе с ирландским синдикатом они больше не возвращались, все выглядело, словно Джим действительно забыл об этой затее. Пока однажды он не огорошил Морана. В очередной раз. — Ты можешь объяснить, какого черта тебе понадобилось в этой тюрьме? — поинтересовался Себастьян, сидя в кресле в офисе Мориарти. — Информация, Моран, — невозмутимо ответил Джеймс, не глядя на полковника, сосредоточенно изучая документы в папке, раскрытой перед ним на столе. Скользя глазами по каждому листу по очереди, Джим откладывал некоторые, открепляя от общей подшивки. — Причем, разумеется, лично. — Знаю, знаю, ты ненавидишь мою манеру соваться куда-то собственной персоной, но, поверь, я знаю, что делаю. Он вынул последний лист и захлопнул папку, откладывая на край стола с педантичной аккуратностью и поднимая на Себастьяна взгляд: — Тюрьма, Себастьян, бесценное сосредоточение информации. И чаще всего иначе, как посетить одного из заключенных, ее не добыть. — И добывать ее стоит только сверкая лицом по всем камерам наблюдения без исключения, разумеется, — констатировал Моран, закуривая. — Других способов нет. Ладно, черт с тобой. Я закончу дела с мексиканцами и фондовиками, но Джим, на следующей неделе Саид будет в Лондоне, устрой ему радушную встречу и чертовы переговоры. У меня нет ни малейшего желания ехать в его банановую республику в третий раз. Мориарти улыбнулся, устало прищуриваясь и слегка ведя головой. Уж кто-кто, а Себастьян имел представление о том, каким трудом Джиму давались такие достижения на преступном поприще. О том, как редко этот безумный позволял себе заснуть, даже Морану оставалось только догадываться по сезонно темнеющим теням под глазами. — Саид-Саид… да-да, я помню. В общем, от тебя ничего особенно не требуется, просто подстрахуешь в случае чего. Я все устроил, но гарантия, что все пройдет гладко все равно нужна, а кроме того, надежный отход. — Будет тебе надежный отход, — не спорил Себастьян, — как всегда, Джим. Только сообщи чуть раньше, чем поздно, окей? Остальное я возьму на себя. Не то чтобы Морану нравилась идея разбираться с новыми фондовиками, начавшими работать на Мориарти: экономические вопросы были не самой сильной стороной Себастьяна, а люди, съевшие не просто собаку, а гребанный питомник, в этих делах, могли быстро понять, что работать с ними начал кто-то другой и попытаться на этом получить прибыль. Но, как полагал Моран, это исключительно его проблемы как хорошо сделать свою работу. Что ему не нравилось больше, так это то, что Джеймс темнил и вел какие-то свои дела. Но, опять-таки, империя была делом Джима, а Моран оставался только помощником, чей круг обязанностей незаметно расширился. Босс имел полное право темнить, как бы это не раздражало полковника. *** Мориарти был одет в черные брюки и чистую выглаженную белую наглухо застегнутую рубашку с короткими рукавами. На шее болтался простой черный галстук, в кармане — рация. Он здесь был одним из тюремщиков, совершенно не отличимым от остальных. Вышел на смену в шесть утра, махнув рукой светловолосому поляку Войцеху: — Какие дела, Залевски? — улыбнулся Джим. — Лучше не бывает, — фыркнул Войцех. — А ты как? Выспался, а, Двэйн? Джима здесь звали «Двэйн», и он, что не удивительно, был ирландцем. По-ирландски Двэйн — «темный», но вряд ли хоть кто-то кроме Джима мог оценить эти игры символов. Терри Адамс был не просто частью команды-А и одним из удалых братьев-ирландцев, он был боссом всего синдиката. Официально его полгода назад посадили за отмывание денег и большому боссу грозило отбыть здесь семь долгих лет. В тюрьме его боялись с первого дня, никому не хотелось связываться с главой Клеркенуэлского синдиката, о котором, как справедливо выразился Моран, не слышал только мертвец. Он был значительно старше Джима, а то во сколько раз он превосходил Мориарти в могуществе, лучше не следовало и задумываться. Но Джим был здесь, открыл ключом его одиночную камеру и зашел внутрь, глядя в глаза человеку, который держал в кулаке всю преступность Лондона. — А с чего ты взял, что я тебе о чем-то расскажу? У Терри был тяжелый нечитаемый взгляд, который можно получить только с возрастом, когда твоя жизнь полна таких вещей, что душа, виднеющаяся в глазах, сгорает заживо и обращается в пепел. Сизый пепел. Джим ничем не мог его удивить или заинтересовать. — Знаешь сколько я таких сопляков как ты повидал за всю свою жизнь? Много. Конечно, ко мне в камеру еще никто не заявлялся, но это лишь говорит о том, что ты либо слишком самоуверен, либо слишком глуп. Когда Джим назвал свою цену взамен, Адамс усмехнулся, наклонил голову, внимательно глядя на Мориарти темными умными глазами. — Ты, должно быть, шутишь? Откуда это у тебя, мальчик? Джим улыбнулся одними губами: — Не обращай внимания на мой возраст, Терри. Это непрофессионально. В руках Мориарти позвякивала связка ключей. — Ну, я тебя не тороплю. Зайду вечерком, тогда и обсудим. И вот еще что. Я понимаю, что тебе будет проще избавиться от меня и воспользоваться тем, что я имею. Не стоит. — Хорошо, — сухо произнес Адамс, — я расскажу тебе то, что ты просишь. Но если ты решил меня надуть, с тебя и со всех твоих помощников снимут шкуру как со скотины. В назначенное время Джим вышел из здания тюрьмы, наемники проинформировали полковника, что все прошло гладко. Мориарти в этот день позвонил Морану только чтобы сообщить, что пару дней он будет занят. На эти дни у Себастьяна была работа, поэтому встречаться не было необходимости. Но времени на выполнение этой работы у полковника не нашлось. *** — Моран, — не спросил, а констатировал мужчина возрастом как сам Себастьян. На любезности он не разменивался: Себастьяна приковали так крепко, что невозможно было пошевелиться. Сработали профессионально, он даже не злится, что его смогли повязать как какого-то желторотого новичка. Почти не злится. — Не переживай, бить не будем, просто кое-что сообщим. Мальчишка, на которого ты работаешь, вчера сунулся в камеру к Терри Адамсу. В курсе? — Он передо мной не отчитывается, я наемник, — глухо огрызнулся Себастьян, мысленно обещая себе придушить чертового Мориарти как только выйдет отсюда, где бы это «отсюда» не находилось. — Меня не касаются его дела. — Звучит правдоподобно, но тебе лучше нам не лгать, — очень серьезно произнес мужчина. — О том, что ты наемник, мы в курсе. О том, что ты его правая рука — тоже. Впрочем, о том, что он пойдет к мистеру Адамсу, он мог и не обмолвиться. Это не важно. Важно, что Двэйн Салливан, или как он более известен тебе, Джеймс Мориарти, кое-что предложил боссу взамен на информацию. Проследи, чтобы этот сопляк сделал все чисто. Ясно? И без глупостей, Моран. Наши люди везде. — Да охренеть, — отозвался Себастьян, узнав о своем новом статусе у Мориарти. Значиться «правой рукой» у преступного гения, развлекающегося на досуге сделками со старыми преступными синдикатами, определенно не являлось желаемым венцом карьеры Морана. — Какие условия сделки? Мне надо знать за чем проследить, не находишь, парень? — разумно поинтересовался Себастьян. — Мориарти пообещал сдать человека, который некоторое время назад подставил Терри и засадил его в тюрьму. Это вроде как его клиент. Босс мог бы приказать выпытать из этого пацана все, но не будет. Пока. Мориарти сказал, что ему нужно время, чтобы этот человек ничего не заподозрил. Мужчина приподнял брови, веско произнося: — Ты должен проконтролировать дело. Что он не блефует, не исчезнет, не обманет. Это объясняло, почему Джим в какой-то момент решил связаться с синдикатом — не смог удержаться от соблазна, когда в руки пришла такая удача. И не объясняло, какого черта он не послушал Морана, когда тот сказал не лезть в неприятности. — А не то? — Узнаешь, — ледяным тоном пообещал мужчина. *** Морана высадили на пустой улице вдали от центра и машина мгновенно тронулась с места. Люди Адамса не обманули — всего лишь предупредили и отпустили восвояси. У Себастьяна остались при себе и деньги, и телефон, но вот машина оказалась на противоположном конце города. Моран долго с удовольствием проклинал на старом-добром фарси Мориарти, всех ирландцев и ту минуту, когда чертового мальчишку заперли в чертовой турецкой тюрьме. Моран поймал кэб и набрал номер Джеймса. — Нужно встретиться, — ровно произнес он, стоило тому поднять трубку. — Поговорить. Сейчас же. — Я у себя дома, можешь приехать сюда если это действительно важно, — через пару секунд ответил Джеймс. Моран приехал через полчаса, Джим долго не подходил к двери, не сразу отвлекаясь от работы, но все же открыл, встречаясь с полковником уставшим взглядом. — Что случилось, Себастьян? Желание убить Мориарти за время пути и три выкуренные подряд сигареты несколько уменьшилось, но Моран давно не был настолько зол. Когда Джеймс впустил его в квартиру, и дверь закрылась за спиной полковника, он схватил Джима за горло, с силой приложив гения затылком и спиной о стену и сжал пальцы так, чтобы говорить он еще мог, а вот дышать — уже с трудом. Взгляд Джеймса только секунду уставший и расслабленный, резко загорелся яростной злостью. Мориарти ухватился рукой за запястье полковника, глядя на него через вспыхнувшие перед глазами искры от сильного удара затылком о стену. Второй рукой Джим попытался было отвесить Себастьяну пощечину, но тот перехватил ладонь. — У тебя есть ровно две минуты на объяснение всех своих дел с Адамсами, — негромко предупредил Моран, стараясь не сорваться на злое рычание, — иначе я сверну твою чертову шею. Время пошло. — Блять, Моран, — прошипел Джеймс. — Не пошел бы ты к черту? Тебя это не касается, ясно? С каких пор ты, мать твою, получил право соваться в мои дела без спросу? Себастьян встряхнул Джима, не жалея силы отвесил оплеуху, от которой голова Мориарти мотнулась в сторону, и снова прижал к стене. Щека начала гореть огнем от удара. Джим медленно-медленно повернул голову, сверля Себастьяна черным, взбешенным взглядом. — Полминуты прошло, Джеймс, — предупредил Моран, зло прищурившись. — Меня это касается с тех пор, как ко мне врываются люди гребанного синдиката. — Что, страшно стало, когда они тебя взяли? — оскалился Мориарти, растягивая окровавленные губы и обнажая острый ряд зубов. — Идиот, — Себастьян почувствовал, как внутри поднялась темная злая волна. Он сейчас очень ярко видел, как сжимает пальцы на тонкой шее, хватая за позвонки и ломая их одним коротким движением, разом решая все свои проблемы с этим малолетним самоуверенным ублюдком. Все годы терпения и тренировок нужны были ему сейчас, чтобы сделать эту картинку хоть немного не такой желанной. — Сейчас ты мне все рассказываешь, — медленно произнес он. — Очень-очень подробно. Иначе, Джеймс, я разворачиваюсь и ухожу, и меня не волнует, как быстро они вытрясут из тебя все дерьмо. Мне будет действительно жаль, что я потратил столько своего времени на тебя, но я смирюсь с этим, поверь. Какого хрена тебе понадобилось от Адамса? Джим шумно сипло дышал, несколько раз облизывая саднящие горячие соленые губы, с сочащейся с левой стороны кровью. Он с заразительной силы ненавистью смотрел на Себастьяна несколько секунд, но тот сжал пальцы сильнее и Мориарти машинально хрипло втянул воздух, запрокидывая голову и выгибаясь, дернув сжатое в пальцах Морана запястье. — Отпусти меня, сейчас же, — низким, почти вибрирующим от злости голосом сказал Джим. — Я и слова тебе не скажу, пока ты не прикусишь язык и не уберешь от меня свои чертовы руки. — Тебя, придурка, просто прикончат. Сначала заставят сделать все, что им нужно, а потом прикончат. А убедить этих умных ребят, что я не являюсь твоей гребаной правой рукой будет не так уж и сложно. Какого хрена ты полез к Терри, ублюдок?! — Потому что меня уже заказали, Моран, — медленно ответил Джим, прикрывая на секунду глаза. Его взгляд потерял злость и обрел какую-то другую эмоцию. — И знаешь, что тебя еще больше поразит? Меня заказали мне. Мой заказчик обратился к криминальному консультанту чтобы убрать Джеймса Мориарти. Забавно, верно? Видишь ли, еще никто, вообще никто в этом чертовом мире, не знает, что я занимаюсь консультированием. Даже блядские Адамсы не знают. Кстати о них. Я сунулся к Терри за тем, чтобы сдать ему моего заказчика. Понимаешь, суть была не в том, что я хочу у него взять, а то, что я хочу ему дать. Этот человек подставил Терри и это мой самый. Большой. Козырь. Я, конечно, мог бы разобраться с ним сам, но лучше всего это сделают Адамсы. Ты прав, Себастьян, они сейчас опаснее меня и власти у них гораздо больше. Я хочу чтобы именно они уничтожили этого человека и его сеть. — Они тебя раздавят, — Себастьян попытался еще раз донести до упрямого мальчишки простую мысль. — Ты серьезно этого не понимаешь, гений? Ты открыто заявился к главе слабеющего синдиката и предложил им сделку, предложил то, чего они не могут получить сами. Теперь ты — угроза, Джим. Угроза их положению, а еще лакомый кусочек, который можно поглотить, включить в свой синдикат. И все, что им нужно, это получить нужного им человека, а потом от тебя избавиться. О чем ты, черт возьми, вообще думал? Джим слегка повел головой, чтобы напомнить полковнику, что несмотря ни на что, кислород до сих пор является неотъемлемой частью его существования. — Я понимаю, Моран, — очень спокойно сказал Джим. — Я все прекрасно понимаю. Ты до сих пор думаешь, что я бы рискнул сделать что-то зная, что у меня нет шансов? Джим медленно вдохнул и выдохнул: — И у тебя есть выбор, Себастьян. Ты, к примеру, можешь уйти прямо сейчас. Закрыть эту хренову дверь, уверенный, что сможешь убедить членов семьи Адамса, что ты больше со мной не работаешь. Еще ты можешь проследить за выполнением моей части договора и после этого тоже сможешь уйти, как будто тебя и не было. И наконец, Моран, — Джим не сводил с полковника глаз, медленно разжав свои пальцы, которыми он продолжал стискивать руку Морана, сомкнувшуюся на его горле, — ты можешь остаться со мной. И помогать мне во всем. Понимать тот безумный риск, на который мы можем пойти, понимать мои сумасшедшие идеи и желания, но вместе с ними — планы по осуществлению. Джим улыбнулся уголком губ и кончики его пальцев коснулись на мгновение запястья полковника, прежде чем рука опустилась вдоль тела. Себастьян слушал Джима. Слушал внимательно, с нездоровым интересом. Смотрел в горящие темные глаза. Медленно отпустил шею Мориарти, брезгливо вытер руки. — Я остаюсь работать до конца этой истории, — сообщил он ровно. — Просто слежу, чтобы ты выполнил свою часть сделки. Выполняю работу наемника. И после этого ухожу. — Хорошо, — очень спокойно кивнул Джим, медленно поднимая руку и потирая шею, освобожденную от жесткой хватки. — Я согласен. Только, вот что я хочу тебе сказать. Ты забудешь все, все до единого факта о том, что работал со мной, обо всех делах и данных, что тебе известны. Если я узнаю, что хоть что-то где-то просочилось, я тебя убью, клянусь, и даже не дрогну. — Меня не интересуют твои игры, — хмуро ответил Моран, прежде чем развернуться и выйти. Еще один кэб повез его к оставленной у офиса машине, где люди синдиката скрутили его прямо у дверей. Сама мысль, что его так легко смогли подловить, снова вызвала глухое раздражение. Пожалуй, работа с Мориарти вошла у Себастьяна в привычку. Это было интересно, и в какой-то момент, незаметно для полковника, увлекло и его самого. Но работать с этим психопатом, не понимающим и не желающим принимать простейшие принципы безопасности, а потом пойти за ним на дно, у него не было ни малейшего желания. Джим некоторое время стоял в коридоре, оперевшись о стену и глядя в проем незакрытой Мораном двери. Единственную ошибку, которую ты мог допустить, дорогой Джим, это позволить Морану уйти. Все твои чертовы сотни изящных планов меркли перед этим стратегическим упущением. Можно было сотни раз говорить себе, что возможно найти идеально подготовленного бойца, ушедшего со службы как раз в том возрасте, чтобы начать работать у Мориарти, с такими же принципами, с такой же ответственностью, может быть более, мать его, покладистого, но вот только это был бы не Моран. А этот проклятый Себастьян Моран сейчас спешно готовился к своему отстранению, которое случится через пару дней, стоит только Мориарти передать клиента Адамсам. Моран погладит Джима по голове и скажет: «Молодец, хороший мальчик, не шали без меня». И уйдет. Сукин он сын. И ничто из того, что было и будет у Джима не способно его заинтересовать. Ни один идеальный план. Ни одно восхитительное ограбление, ни один политический переворот. Все, что Джим мог бы ему предложить, он мог только оставить для себя самого и для этого чертового мира, но только не для Морана. Мориарти медленно выпрямился, подошел к двери и закрыл ее на замок, возвращаясь по пустой квартире в свой кабинет, садясь за незавершенную работу.