Сумеречный разум

16 апреля 2014г

— ... им и в голову придти не могло, что убийца выбирает своих жертв по цвету колготок, — Шерлок самодовольно усмехается уголком рта. — Готов поспорить, — Джон сохраняет серьезное выражение лица, но улыбка все-равно видна в прищуренных голубых глазах. Здание Нового Скотленд-Ярда сплошь из стекла, и лучи заходящего солнца устраивают поистине апокалиптическое зрелище, отражаясь огненными всполохами. Джон и понятия не имеет,зачем они здесь, лишь покорно следует за Шерлоком, что всего полтора часа назад вернулся от старшего брата, лично докладывая об успешной "командировке". Ветер доносит пряные запахи кофе и хот-догов, и Хэмиш незаметно сглатывает голодную слюну. Сейчас не время для еды, Джон не намерен отвлекать хозяина по пустякам, только не в тот момент, когда Шерлок взял его с собой "искать новое дело". Их пускают беспрепятственно, хоть и неохотно. Охранник долго еще сверлит спину Шерлока неприязненным взглядом, но детектив лишь обворожительно улыбается, когда Джон говорит ему об этом. Кабинет Эндрю совсем небольшой: бледно-коричневые стены без единого окна, узкий деревянный шкаф с ровным строем разноцветных папок, массивный стол из дрянной спрессованной древесины, сухой и пыльный воздух, царапающий горло. На исцарапанной столешнице вокруг тихо гудящего монитора громоздятся неаккуратные стопки бумаг и целый ворох разномастных шариковых ручек с отсутствующими колпачками. Единственным украшением этого небольшого, размером с чулан, помещения служит простая деревянная рамка с фотографией. На ней запечатлен совсем еще молодой инспектор Берч, обнимающий за плечи красивую беременную девушку. Девушка смеется в объектив, огненные волосы ее растрепаны, а длинный зеленый шарф сбился влево и свисает до самой земли, касаясь ярко-оранжевых кленовых листьев, устилающих узкую дорожку. Эндрю скашивает глаза на свою спутницу и широко улыбается. Наверное, именно для этого и нужны эти цветные кусочки бумаги, чтобы двое навсегда остались счастливыми посреди осеннего парка, наполненного теплым пряным ароматом опавших листьев. Крошечная замкнутая вселенная навечно останется наполненной ожиданием предстоящего чуда, смелыми мечтами, которым не суждено сбыться. Джон бережно сохраняет в своей памяти светлую щемящую грусть, затапливающую его сознание, когда он думает об этом, прячет ее в самый темный угол своего сознания, словно коробку с хрупкими рождественскими игрушками. Берч стремительно врывается в кабинет, сбрасывает на спинку стула темную кожаную куртку. Он приветливо кивает в пространство между Джоном и Шерлоком, попутно разговаривая по мобильнику и роясь в бумагах. — Стивенсон берет уже третий отгул за неделю, — Эндрю бегло просматривает отчет с последнего места преступления и недовольно морщится, — Марк слег с желудочным гриппом, мы не в состоянии выделить больше людей. В динамике кто-то неразборчиво, но очень эмоционально выругался. — Да, сэр... Хорошо... Я все сделаю... — инспектор излишне резко нажимает кнопку отбоя. — Проблемы на службе? — Шерлок приторно улыбается, кивая на телефон в руке Эндрю. — Не твоего ума дело, Холмс, — рыкает инспектор, впрочем, без особой злости в голосе. — Готов поспорить, что твой отдел вновь погряз в нераскрытых делах. Твои идиоты и дерева в лесу не найдут. Как ты отбираешь их? Устраиваешь экзамен на тупость? В таком случае Андерсон абсолютный рекордсмен, — Шерлок самодовольно ухмыляется. — Ты невыносим, — Эндрю устало трет переносицу, — Я дам тебе любое дело, если ты месяц не будешь называть моих людей идиотами. — Три дня. — Неделя. — Договорились. —И ты не таскаешь улики с места преступления. Выбирай, — инспектор обводит кабинет таким широким жестом, словно нераскрытые дела свалены даже на потолке. Шерлок победно улыбается Джону. Он стремительно огибает стол и наклоняется над одним из запертых ящиков. Тихий щелчок замка и детектив уже держит в руках тонкую серую папку. — Как ты?.. Неважно, — Эндрю протягивает руку раскрытой ладонью вверх, — Просто отдай мне ключ от МОЕГО ящика. Шерлок небрежно роняет ключ в подставленную ладонь прежде чем покинуть кабинет, эффектно взмахнув полами пальто. Джон следует за детективом, но в последний момент оборачивается и видит, как Эндрю тепло и устало улыбается, смотря на фотографию на своем столе. — До свидания, инспектор Берч. — Удачи, Джон. — Куда мы направляемся? — Джон едва поспевает за Шерлоком, когда тот толкает дверь неприметного полуподвального кафе. — Кафе, Джон, место, где люди едят, общаются и занимаются прочей бесполезной чепухой, — детектив продвигается вглубь небольшого помещения и останавливается у самой дальней кабинки. — Здесь мило, — Джон с удовольствием осматривается. Тесная кабинка явно рассчитана на двоих, на небольшом столике, застеленном клетчатой красно-белой скатертью, стоит хрупкая стеклянная ваза с мелкими фиолетовыми цветами итальянской астры. Шерлок с поистине королевским величием опускается на темно-вишневый диванчик, порывисто развязывает шарф, скидывает пальто. Джону кажется, что хозяин весь состоит из яростного, стремительного движения. Нетерпение и странное изящество переплетаются в каждом повороте головы, в каждом взмахе тонких бледных пальцев. Возможно ли поверить, что перед ним живой человек, из плоти и крови, а не потомок сказочных фейри, что иногда являются людям. Нет, Джон не верит сказкам, что читала Аннама в неверном полумраке лаборатории во время первых дней жизни киборга, наполненных смутным страхом и не проходящей тревогой. Но разве могут человеческие глаза быть столь прозрачными а голос бархатным? —Джоон! — Шерлок почти улыбается — Ты пялишься. —Оу, — киборг встряхивает головой, отгоняя наваждение. Ни в одной сказке с участием фейри не было счастливого конца, — Я хочу сказать, что это немного обычно. Для меня. То есть программа самокорректируется целый месяц, поэтому я не совсем понимаю свои ощущения от данной ситуации. — И каковы твои ощущения? — Шерлок опирается на локти, наклоняясь ближе, с интересом рассматривая растерянное лицо киборга. — Мне нравится, когда ты рядом, — Джон медленно выговаривает каждое слово, —Нравится слушать твои рассказы, оказывается,я очень скучал по твоему голосу. Мне нравится твое лицо, твои глаза. Кажется, что запомнил уже каждую черточку, но чего-то не хватает, я почти не могу вспомнить, как ты выглядишь, если закрываю глаза.Глупо? — Глупо, — детектив беззлобно фыркает, — Но это не важно. Большинство людей — идиоты. — А киборги? — Хэмиш наклоняет голову к левому плечу. — И киборги тоже, надо полагать, — Шерлок приподнимает бровь, касается сомкнутыми пальцами верхней губы, — Слишком мало данных. Джон осторожно стаскивает свою куртку, кладет ее рядом с собой. Подвесной светильник рассеивает желтоватый свет в маленьком пространстве, придает особый уют. Официанткой оказалась милая девушка лет двадцати двух, с густой копной вьющихся темных волос, убранных в высокий хвост и ярко накрашенными карими глазами. Приняв заказ, она быстро удалилась, покачивая стройными бедрами. — Ты улыбался ей, — Шерлок скашивает взгляд в сторону ширмы, прикрывающей вход в кабинку. — Она тоже улыбалась нам, — Хэмиш с удивлением смотрит в ту же точку, что и детектив. — Она улыбалась ТЕБЕ, — Шерлок с завораживающим спокойствием смотрит на Джона. Джон оценивающе рассматривает детектива. Холмс кажется полностью расслабленным, темный костюм облегает стройное тело словно вторая кожа. Белая рубашка оттеняет бледную длинную шею, а темные кудри крупными завитками падают на высокий лоб. Безразличный скучающий взгляд холодных глаз интригует, приковывает. Джон не может не заметить, как окружающие люди смотрят на хозяина. Хэмиш переводит взгляд на свой обычный бежевый свитер и проводит пятерней по чуть встрепанным волосам. — Чушь, — Джон широко улыбается, морщит нос. Детектив неразборчиво хмыкает и в кабинке повисает тишина до того момента, пока официантка не приносит заказ. Она ставит перед Джоном тарелку с лазаньей и маленькую чашку кофе. Хэмиш ловит ее смущенную улыбку, прежде чем слышит бесстрастный бархатный голос: — Ваш отец еще не знает, что вы бросили колледж? Занятно, учитывая,что он до сих пор высылает вам деньги на его оплату. Алкоголь? Наркотики? Скорее алкоголь. Неудачный опыт первой любви? Ваш макияж и ваше поведение кричит об отчаянном поиске спутника жизни, однако ваша неуверенность отталкивает любого мало-мальски достойного мужчину. Жалкое зрелище... — Кто вы? Что?... — руки девушки начинают дрожать, а на глазах выступают слезы. Она опрокидывает поднос с едой для Шерлока себе под ноги. — Ваша криворукость поражает, — детектив скучающе осматривает осколок белой фарфоровой чашки, отлетевший к ботинкам Джона. Джон ошарашенно смотрит на девушку и привстает, чтобы помочь, но она с громким всхлипом покидает кабинку, закрыв лицо руками. — Это было жестоко, — Джон непонимающе смотрит на хозяина, — Зачем? — Брось, Джон, — детектив брезгливо морщится, переступая через перевернутый поднос, — Она сама виновата в том, что упивается глупыми сантиментами. Просто пойдем отсюда. Шерлок набрасывает пальто на плечи, поднимает воротник. Джон провожает взглядом серую папку, которую Шерлок берет с дивана. На часах уже полночь. В камине тихо потрескивают перегоревшие дубовые поленья,почти не разгоняя темноту гостиной. Включенный телевизор издает неразборчивые уютные звуки. Отяжелевшие от сытости веки смыкаются, но Джону не хочется подниматься в свою спальню. Хэмиш лежит на диване, завернувшись в старый тонкий клетчатый плед. Шерлок сидит с ноутбуком на противоположном конце дивана, и Джон почти касается его бедра босой ступней. Равномерное постукивание клавиш убаюкивает, но киборг упорно распахивает глаза всякий раз, когда сознание накрывает уютная тьма. Мысли ленивыми мягкими глыбами перекатываются в голове. Джон не знает, как относится к подобному, это напоминает качели — взлет вверх, к самым небесам, и болезненное внезапное падение, снова взлет, и снова падение. Хэмиш не может понять поступков хозяина, но сейчас тихое счастье заполняет каждую клетку киборга, вырываясь наружу сонной улыбкой. Границы сна и яви размываются, цвета становятся приглушеннее, мягче, и Джон еще успевает прошептать "Спокойной ночи", прежде чем провалиться в сон. И сквозь дрему кажется, как на плечи ложится легкое теплое одеяло, а к внезапно замерзшим ногам тесно прижимается мягкое живое тепло.