Сквозь открытое окно

      В кабинете кто-то открыл окно. Обе створки, нараспашку, и теперь тут отвратительно холодно. Окно открыла уборщица, когда мыла полы перед началом учебного дня. Пусть кабинет и пустует, и ничего ценного в нем нет, эта легкомысленная безалаберность раздражает. Возможно, что она просто забыла его закрыть — человеческая рассеянность в повседневной жизни встречается гораздо чаще злого умысла.       Неуловимый, стойкий и узнаваемый дух казенного помещения разбавлен озоном. Он поежился и вспомнил про пальто, которое оставил в гардеробе.       Первый урок начнется через час, и за это время кабинет успеет прогреться. Правда, ему и самому придется быть здесь, чтобы разложить вещи по новым местам и сделать максимально комфортным место работы на ближайшие несколько лет (хотелось бы в это верить). Уроки начались десять минут назад, и тишину наполняли только детские крики с улицы и далекий ровный гул городского транспорта.       Он кинул сумку на девственно-чистый деревянный стол, добавив к уже имеющимся царапинам еще одну, и подошел к окну.       Похоже, что сегодня ждать солнца не стоит. По улице проехал фургон, груженый, судя по звуку, пустыми железными контейнерами.       Окно выходило во внутренний двор, где у младших классов проходили занятия по физической подготовке. С такого расстояния школьники выглядели совсем детьми. В дальней части двора, прямо напротив Шерлока, стоял преподаватель.       Рост не больше шести футов, вес около двенадцати стоунов. Стройный и подтянутый, что неудивительно — огромный двухметровый шкаф странно смотрелся бы рядом с такой мелюзгой. Мелюзга же своего учителя явно не боится. Мальчик, выглядевший настолько крохотным, что Шерлок удивлялся, как его не сносит ветром, подбежал к учителю и принялся что-то говорить; тот ему улыбнулся — они его обожают, это очевидно.       Никогда не умел находить общий язык с детьми. Со взрослыми, по крайней мере, можно не церемониться. Они не бросаются чуть что в слезы. Маршалл обещал представить его новым коллегам во время большого перерыва. Преподаватели собираются в учительской предположительно для подготовки к занятиям, а на деле — для перетирания чьих-то косточек. Сегодня это будут его косточки. Что ж, не впервой. Саутворк вспоминать не хотелось.       Майкрофт такой зануда, особенно, когда прав. Поручился за Маршалла, что тот по крайней мере не идиот. Но он уже и сам понял, что лучшая тактика — как можно реже открывать рот. Нужно постараться продержаться здесь подольше.       Утром он успел познакомиться только с охранником — Бейном, который оказался чрезвычайно говорливым и явно обрадовался возможности просветить «новенького» и ответить на все невысказанные вопросы.       — Профессор Джонсон работал здесь до вас, сэр, да вот беда, помер. Это было неожиданно.       — Как грубо с его стороны.       Бейн хохотнул. Нужно от него отвязаться как можно деликатнее; полезно будет заручиться хорошим отношением человека, который, сам оставаясь незаметным, видит всё и всех.       Сказать, что у него пятнышко от зубной пасты под челюстью, или не стоит? Знает ли он, что его девушка встречается с кем-то помимо него, вероятно, даже здесь, в школе? Если нет, пусть остается в блаженном неведении.       Кабинет ему достался не самый плохой. При небольших усилиях его можно даже сделать удобным. Для начала отодвинуть парты на метр от стола. А то будут в записи заглядывать. Да и вообще, чем дальше, тем лучше.       Учитель физкультуры словно почувствовал, что за ним наблюдают, и поднял взгляд наверх, пробегая глазами по окнам. Он закрыл окно и отвернулся.       Свежо. Очень свежо. Он достал из сумки ключ от ящиков рабочего стола, который завхоз вручил ему накануне.       Хорошо бы не пришлось искать ручки в последний момент. Стопка белых бумажных листов. Нужно отодвинуть столы. Интересно, жарко ли тут летом. В солнечную погоду, наверное, жарко. Осталось всего полчаса до конца урока.       Он повесил пиджак на спинку стула и закатал рукава рубашки.

~~~

      Хоть бы не было дождя, и так не жарко, а еще этот ветер. По телевизору обещали солнце. Небо настолько серое, словно и не знает слова «солнце». Да, лондонское небо имеет о нем смутное представление.       Ветер, по петербургскому обычаю, дул на него со всех четырех сторон. Обычаи ветров в разных странах не так уж и отличаются. Или это один и тот же ветер? И в этот момент в Петербурге он занимается этим же безобразием — сдувает первоклашек с поля.       — Сэр!       — Да, Джейк.       Держится рукой за бок и кривит лицо.       — Ты снова ел перед уроком?       — Это все мама, сэр, она говорит, я хилый.       — Передай ей, что если будет кормить тебя перед физкультурой, станешь больным. И нет ничего плохого в том, чтобы быть хилым.       Сам-то когда завтракал? Полтора часа прошло, обед нескоро. Чаю бы сейчас горячего. То, что продается в автоматах, чаем назвать нельзя, конечно, но он крепкий и горячий. Как же холодно сегодня.       Нужно зайти к Коулу после работы. Сегодня среда? Среда. Вроде, говорил, сегодня распродажа. Нет, даже со скидкой — коллекционные издания ему ни к чему. Можно взять того Манна. Никаких дел на сегодня нет, после магазина можно сразу домой… Кажется, кофе заканчивается. И масло. Все же нужно будет зайти в супермаркет.       Странно. Ощущение, словно кто-то смотрит. Не враждебное, но неприятное. Будто вытащен на всеобщее обозрение. Вон оно, открытое окно на втором этаже… уже закрылось. Еще более странно: кто там может быть? Это же кабинет покойного профессора. Миссис Бинс, должно быть. Кроме нее, там быть некому. Или…       Маршалл вроде упоминал вчера что-то насчет замены: «Очень надеюсь, из этого что-то выйдет». Он недоволен новым преподавателем? Зачем тогда взял? Или он не так уж много решает? Или он ужасно умный — новый профессор. С кучей ученых степеней. Тогда Маршалл мог его взять, даже если он ему не слишком нравится.       — Все, ребята, на сегодня хватит. Идите, переодевайтесь.

~~~

      Когда в кабинет вошли первые ученики, он снова был в пиджаке, застегнутом на одну пуговицу.       — Меня зовут Шерлок Холмс, и я буду учить вас думать.       Насколько это возможно. Претенциозно? Нисколько. И можно не упоминать покойного Джонсона, он уже начинает надоедать. Двадцать человек, из них семь девушек. Цвет английской молодежи, половина из них пойдет в Оксбридж. Хорошо, если хоть один будет с мозгами.       — Что ж, для начала мне нужно запомнить, кто из вас кто.       Список лежал на столе. Называть всех по очереди может быть скучно, но так интересно вычислять по ним ту информацию, которая, как они уверены, надежно скрыта от посторонних. Абсолютно лишнюю информацию, на самом деле.       — Пирс, Джоэль.       Вот этот выглядит не так безнадежно. Судить, конечно, рано. Только вряд ли его родители потянут обучение в дорогом колледже. Или он рассчитывает на стипендию? Джонсон всем поголовно ставил высокие баллы. Что скажет Маршалл, когда он попортит ему статистику? И что скажет Майкрофт? К черту Майкрофта, обещал же больше не вмешиваться.       «Я согласен, но с одним условием: тебя я буду видеть как можно реже. Можешь завести себе шпионов, только так, чтобы я их не замечал». Чертов Майкрофт, чертов его комплекс власти. Не сказать, что у него нет повода для беспокойства, конечно.       Воздух в кабинете прогрелся. К сожалению, запах озона (О-три) растворился, будто его и не было. Гораздо больше углекислого газа (Це-о-два). Хочется кофе. Да, эта школа определенно лучше — здесь у всех есть ручки!       — Нет, Барнет, так не пойдет. В вашем рассуждении столько дыр, что любой мало-мальски пронырливый оппонент разобьет вас в пух и прах.       Да, Джонсон на него тоже не возлагал больших надежд. Он красной ручкой писал себе пометки на каждого ученика, ведя бессмысленный спор с предыдущим учителем, который заведомо не мог ничего ответить. Который хоть и был с мозгами, но, очевидно, многого от учеников не ждал. Наверняка из консерваторов, любивших на досуге понудеть на тему «В наши времена такого не было». Это не повод махнуть на все рукой.       — Шахматы? Вы играли в шахматы?       — Факультативно, сэр. Профессор Джонсон говорил, что игра лучше мотивирует умственную деятельность.       А кроссворды он с вами не разгадывал?       — У нас нет времени на игры, вы и так много пропустили.       Нет, на самом деле, они не так уж и плохи. В целом. Отдельные экземпляры он уже забраковал как безнадежные. Могло быть и хуже.       Выглянуло солнце, заливая прозрачное золото через многочисленные стекла — кто только составляет эти погодные прогнозы? Он слегка повернул жалюзи, чтобы не жмуриться. Становилось жарко. И нестерпимо хотелось кофе. Вроде бы он видел в коридорах автоматы с напитками.       

~~~

      Не хватало еще, чтобы заболели — та мамаша, что кормит ребенка между уроками, первая начнет скандалить. Только бы дождь не пошел. После обеда — пожалуйста, а сейчас еще один урок. Эти на год старше. Дизи все еще болеет. Все равно, их слишком мало.       — А где Митчел?       Или не брать Манна? Можно ведь найти что-то новое, правда, нет никакой гарантии, что это новое на захочется выкинуть на помойку.       Боже, солнце! Наконец-то. Еще бы полчаса на таком ветру, и к вечеру разболится плечо. Подарок из Афганистана никогда не даст о себе забыть. Если бы он не подставился тогда так глупо, глотал бы сейчас красный песок. Могли и убить, конечно. Нужно радоваться, что все так обернулось: тихой, мирной жизнью в Лондоне, хорошей, уважаемой работой в лучшей школе города. Повезло, что не пришлось устраиваться охранником. Тогда казалось, еще немного и… Отец всегда ругал его за легкомысленное отношение к учебе, и даже кубок колледжа по регби, заработанный, между прочим, потом и… ну ладно, просто потом, — во многом благодаря ему, — кубок отца не впечатлил. У него могло быть большое будущее в спорте, но отец упорно пихал его в медицинский. И он плюнул на все и пошел в армию.       И ни разу не пожалел. Даже когда Миллиган вытаскивал из плеча осколки разрывной пули, даже когда понял, что раненому солдату невероятно сложно найти работу в Лондоне. Ему бы и в голову не пришло вернуться в школу, если бы не Майк. Об этом решении он тоже ни разу не пожалел.       Здесь солнце совсем не то, что в Кабуле. Там нет даже намека на влагу. Ночью был дождь, и сейчас мокрая брусчатка активно испаряет лишнюю воду. Словно в теплице, ей-богу.       

~~~

      Вряд ли здесь хороший кофе. Подошел преподаватель по физподготовке, которого он видел из окна. Хороший повод завязать знакомство, Холмс.       — Черт, — ну, вот и оно.       — Проблема?       — Простите. У вас не найдется мелочи? — и протягивает бумажку. Он что, похож на обменный пункт? Из окна казалось, что он выше. И глаза, этой синевы тоже не было видно.       Он улыбнулся.       — Возьмите.       — О. Благодарю. Я верну.       — Не стоит.       Протягивает руку. И кто с кем завязывает знакомство?       — Джон Уотсон.       — Шерлок Холмс.       — А вы… у вас здесь дети?       — Что? Нет.       Решил, что учит его отпрыска, надо же.       — Прошу прощения. Вы не похожи на школьника.       Джон. Джон. Самое обыкновеннейшее имя из всех возможных. Мягкое, как его владелец. Впрочем, эта мягкость наверняка показная, но впечатление производит. Улыбающийся взгляд словно гладит. Был бы котом, инстинктивно выгнул бы спину.       Боже, что за мысли.       — Просто Шерлок. Новый преподаватель навыков мышления. Подготовительные классы.       — А, на место Джонсона, — Джон запнулся. — Прости.       Очарователен. Полный идиот, но совершенно очарователен. И мягкость его — явно маскировка. Он может быть очень и очень… твердым. Твердо стоять на своем. Просто потрясающе, гений, что теперь со стояком делать? У тебя же урок через пять минут.       — Мне пора. Приятно было познакомиться.       — Взаимно. Спасибо за чай.       У него наверняка роман с библиотекаршей. Или медсестрой. Будет разумно не давать ход лишним мыслям. Отодвинуть Джона Уотсона на положенное ему место — рядом с Маршаллом и Бейном. Надо подготовиться к уроку. Интересно, у Джона есть привычка заходить в учительскую в обеденный перерыв? Могли бы вместе пообедать.       Проклятье. Отодвинуть, отодвинуть дальше. Кофе у них действительно жуткий. У нас, нужно привыкнуть говорить «у нас». Почему-то людям важно это признание принадлежности. Принадлежности к племени. Есть «они» и есть «мы». Если ты с нами, говори «мы».       Через час ему предстоит знакомство с остальным «племенем». Отчего-то казалось, что никого интереснее Джона Уотсона он не встретит.

~~~

      А вот и колокол. Теперь можно выпить чаю. Главное — не наткнуться на Сару. Глупо, глупо так себя вести, не мальчик уже. Мог бы жениться. Купили бы дом вместе — совместное имущество сближает сильнее подписей на бумажке с печатями муниципалитета.       Можно просто зайти в другое крыло. Кажется, здесь где-то были… а вот. У автомата кто-то стоял. Наверняка, озабоченный оценками своего чада роди… Черт, как же неловко. Придется просить у него мелочь или обойтись без чая. Когда он потратил мелочь? Сейчас в кармане лежали банкнота с Дарвином и пара монет. Неловко получилось.       — Проблема?       Боже, какой у него голос. Бархатный. Нет, «бархатный» — слово из бульварной литературы, затасканное и пошлое, но именно оно ему подходит больше всего. Низкий, глубокий и… да, бархатный. Почему-то искать синонимы не хотелось. Надо, наверное, представиться.       Шерлок. Шеррр-лок. На последнем звуке язык любовно щёлкает по нёбу. Удивительное имя. Родители любили экзотику? Нужно что-то сказать, не молчать же со стаканом в руке.       — У вас здесь дети?       Смотрит недоуменно, даже озадаченно, как будто сама идея о том, что у него могут быть дети, никогда в жизни не приходила ему в голову. Даже брови нахмурил.       Ну и идиот же ты, Джон Уотсон. Он явно новый преподаватель. Интересно, почему Маршаллу он не нравится? Вот ученицам он явно понравится. Он усмехнулся про себя — вспомнил покойного Джонсона: противно скрипучий, медленно переваливающийся девяностолетний шар, прости господи. А теперь вместо него Это. Он великолепен. Еще и умен. Умен? Почему умен? А, ну да, Маршалл же его за что-то взял против своего желания. Шерлок, знаешь, романы с ученицами запрещены — просто так, на всякий случай.       Значит, это он смотрел на него из окна?       Нет, нет, нет, Шерлок, пожалуйста. Не улыбайся мне так. Плевать на голос, от этой улыбки ноги подкашиваются.       — Мне пора.       Ты пропал, Джон Уотсон. Определенно. Две минуты разговора, и ты пропал.       Он выбросил картонный стаканчик в стоящую рядом с автоматом урну и пошел к выходу. Сегодня еще один урок, и после обеда нужно заполнить бумажки. Значит, где-то к двум он освободится. Замечательно. К Коулу. И в супермаркет. А потом — домой. Шерлок. Красивое имя. Он забыл, что зашел в этот корпус, чтобы не наткнуться на Сару.       Вот так вот. Его там вообще быть не должно. Все произошло случайно.