От лица Вики
Поближе прижимаюсь к Паше, не желая видеть трупы незнакомца и того самого психа, который запер меня здесь. Мы выходим на улицу, и я, наконец, вдыхаю воздух, пытаясь успокоиться, что получается у меня очень плохо. Паша стоит рядом, сжимая мою руку. Нам с ним никогда не быть вместе, а эта Антонова даже представить не может, как это больно. Что, если у Паши тоже есть чувства к ней? Вот у неё точно они есть… Мне хочется впиться своими длинными ногтями, покрашенными в чёрный лак, поглубже ей в глотку, чтобы ощутить тепло крови, увидеть тоненькие струйки, спускающиеся к груди, чтобы мои пальцы были залиты этой кровью… Её кровью… О, раньше я была совсем не такой. Если мне нужно было что-то, то я, хотя бы, пыталась этого добиться. Теперь, мне кажется, я разочаровалась в себе. Я каждый день старалась поменяться, сделать что-то, чтобы Вершинин понял, как он мне дорог… У меня не получилось ничего. Я безнадёжно влюблена в того, с кем никогда не буду. Мне абсолютно плевать, как он себя ведёт, что делает — я люблю его. Люблю настолько, что прощаю ему всё. Знаю, что он относится ко мне, как к собственной вещи. Я много раз хотела признаться ему, высказать всё, чтобы он понял, что уже несколько месяцев является для меня всем, но я представляю его реакцию, поэтому молчу, радуясь редким поцелуям и объятиям. Обними меня до конца моей жизни, пожалуйста…От лица Паши
Она стоит рядом со мной, а я боюсь отпустить её руку, боюсь потерять её навсегда. Мне всю мою жизнь казалось, что Вика для меня пустое место. Никто никогда не боится потерять того, кто для тебя ничего не значит. Этот псих мог убить её, если бы мы просто приехали позже. Она следит глазами за Антоновой, которая стоит впереди. Понятия не имею, о чём она думает. Она никогда не говорила мне об этом, наверное потому, что мы практически не разговариваем. Я мог потерять её, навсегда, и от этого мне ужасно противно. Единственное, чего я хочу сейчас — так это вернуться домой, попробовав начать всё с начала с Викой. Я хочу поговорить с ней, но это ещё ужаснее, чем тишина. После последних месяцев наше общение становится только хуже. Со стороны может даже показаться, что мы ненавидим друг друга. Возможно, для меня так и было, до этой поездки.От лица Вики
Я смотрю в окно, иногда зажмуривая глаза от боли, которая не покидает меня. Мы снова едем в этот долбаный город-призрак, давно забытый людьми. Я пытаюсь заснуть, но ничего не получается из-за стресса. — Я больше никуда тебя одну не отпущу, — почти шёпотом говорит Паша, не отводя глаз от дороги. Я оборачиваюсь, не понимая, с чего бы это он. — Ты чего, Паш? — у меня нет сил, я не чувствую своего тела, словно меня в нём нет вовсе. Приподнять руку, пошевелить ногой стоит мне больших усилий. Мне плохо морально и физически, веки становятся тяжёлыми, а ресницы словно весят тонну. — Я не хочу, чтобы из-за меня с тобой что-то случилось, Вик, — говорит он, и я замечаю, что это тоже стоит ему огромных усилий. Нам обоим непривычны такие отношения, когда мы можем говорить друг другу то, что чувствуем на самом деле. Это слишком странно для нас обоих. — Я знаю, — отвечаю я, отворачиваясь, чтобы он не увидел дурацкой улыбки, которую я не могу сдержать от его слов. Приятно оттого, что ему не всё равно на меня. Проснувшись на утро мы решаем пройти пешком, чтобы отдохнуть от сидячего положения в машине, но земля превратилась в жижу, кеды разъезжаются, и идти очень сложно. Я всё думаю о том, что Паша вчера сказал мне. Когда он отворачивается, смотрю на него. Судя по видео этого подкастера, мы где-то рядом с ним. Антонова идёт рядом со мной. Конечно, я ей не нужна — просто я иду рядом с Вершининым, и иду, чтобы, в случае чего, было за кого ухватиться. Настя и Лёша плетутся в конце, Гоша еле-еле ведёт машину — всем будто наплевать на этот мир. В последнем видео подкастер сказал, что он остановился на ночь в какой-то деревне, и мы понятия не имеем, в какой, просто шагая вперёд, ведь нам не остаётся ничего больше. Идём около часа, а на небе выглядывает солнце, светя прямо в и без того уставшие глаза. — Паш, там не подкастера мотоцикл? — говорит Горелов, вглядываясь вдаль сквозь листву деревьев. Вершинин, не отвечая, идёт вперёд, и все беспрекословно идут за ним. — Номера те же, точно он, — Вершинин оглядывается по сторонам, не находя подкастера. Я открываю сумку, висящую на мотоцикле, пытаясь найти в ней деньги. Там ничего, кроме еды. — Может, разделимся? По-любому где-то рядом шляется, — Лёха обводит окрестности оценивающим взглядом — действительно, если подкастер тут, бежать ему будет некуда. — Да, мы уже разделялись, — Паша смотрит на меня, а я со злости пинаю камушек, попавший мне под ноги. — Я могу просто пойти с тобой, — поднимаю на него глаза я, усмехаясь от переменившейся в лице Антоновой. Она что, серьёзно думает, что вот так просто кинется на шею к Паше? Только если я сдохну, но я этого пока не планировала. — Тут тоже останьтесь кто-нибудь, вдруг вернётся, — кидает Паша и, снова глянув на меня, идёт вперёд, позволяя легко догнать его. Мы вдвоём идём к небольшому лесу. — Странно, что за тобой Антонова не кинулась, — мрачно говорю я, испытывая ненависть даже из-за фамилии. — Ты ревнуешь что ли? — усмехается блондин, хотя усмешка больше смахивает на улыбку. Да, я ревную. Я хочу убить её нахрен, и тебя заодно. Я ревную. Я очень тебя люблю. — Пф, кому ты сдался. Ты ещё с ней переспи, как со всеми, — наверное, злость в моём голосе меня и выдаёт. Ладно, мне уже неважно. — На вечеринке мне звонили родаки. В той комнате не я был, я видел, как ты поднялась, а потом убежала. Я и вышел, чтобы тебя встретить. Сама подумай, как бы я успел? — действительно, спуститься можно только по лестнице, а я встретила его возле входа… Так это что получается… — Подожди… Я истерила, тебе врезать пыталась, а ты ни с кем не спал? — первый раз в жизни я была неправа. Вот серьёзно, теперь, по идее, извиняться должна была я. Я, конечно, этого не сделаю, но это так, по факту. — Ну да, — Паша смеётся, первый раз за эту ненавидимую нами поездку. Меня тоже пробивает на смех от всего этого. Я безумно рада, рада настолько, что прыгать от счастья хочется. Паша обнимает меня, и я буквально тону в его голубых глазах и сильных объятиях. Слышу биение своего сердца и несмело склоняю голову, прикасаясь к губам парня. Он целует меня, не выпуская из объятий, а я пытаюсь устоять на носочках, прижимаясь к Паше всё ближе. Мне неважно, что будет дальше. Я просто хочу, чтобы это мгновение не кончалось.***
— Вон он, сука! — брюнет срывается с места, завидев высокую фигуру блондина, находящегося на приличном расстоянии. Антонова и Петрищев бегут вслед за Гореловым и Макаровой, подкастеру удаётся убежать дальше, но Лёха тоже не сбавляет темпа. Сзади раздаётся вскрик, заставляя парня остановиться. — Нога, — воет Антонова, сидя на успевшей высохнуть земле. — Дура, какого хрена ты побежала, вам там стоять сказали! — Лёха бежит к месту за небольшим заброшенным домом, где и стоял мотоцикл. — Не беги, он уехал уже, — негромко говорит Паша, смотря на брюнетку, стоящую чуть дальше. — Сука, как можно было его просрать, а? Какого хера вы за нами побежали? — Горелов оборачивается к стоящим сзади Антоновой и Петрищеву. Антонова стоит со слезами на глазах, хотя на ноге даже нет раны или хотя бы крови на ткани джинсы. — Может, ещё догоним, если поедем… — срывающимся голосом отвечает Георгий. — Там джип какой-то стоит пустой, а выезд только один, — оборачивается Виктория, с презрением смотря на блондинку, которая обнимает Петрищева. — Мы как лучше хотели… — мямлит Аня, вытирая слёзы, что окончательно выводит Ветрову. — Да, а получилось как всегда! Хватит строить из себя пай-девочку, готовую и трупу помочь! Такая святоша, а сама только и вешаешься, то на Пашу, то на Петрищева! Всё всегда из-за тебя! — выкрикивает брюнетка, решительно сокращая расстояние между ними. — Вик, Вик, ты чё, успокойся, — её ловит Вершинин, несмотря на то, что девушка вырывается изо всех сил. — Она меня бесит! Пусти меня! — Антонова готова разрыдаться, тем временем как Вика готова её всерьёз ударить. Ничего не произошло, а она изображает, будто сейчас сдохнет! Из-за неё уехал подкастер, из-за неё происходит всё ужасное… — Идите к машине, — сухо бросает блондин, всё ещё держа запястья девушки, у которой энтузиазма приубавилось. Четверо уходят, оставив их наедине. Она затихает, отвернувшись. — Вик, ты чё? — он уже не сжимает её руки, и при желании она может без усилий вырваться. Он легко поворачивает лицо за подбородок, заглядывая в карие глаза, на которых тоже выступили слёзы. — Успокойся, всё нормально, — он обнимает девушку, которая тут же прижимается к нему, пряча лицо у шеи парня. — Прости меня, — шёпотом говорит она, находя поддержку в его словах и действиях, что случается очень редко. Она чувствует, как он гладит её по волосам. — Это моя фраза, — немного смеётся он, вызывая улыбку на её лице.От лица Ани
Он обнимает её, обнимает искренне и по-настоящему. Я смотрю на них из окна машины. Я не могла поверить, что они правда вместе. Вика… она такая… неправильная, дерзкая, рисковая… Я никогда не думала, что Паша — уверенный лидер, будет с ней… Что ж, люди часто ошибаются, но это ещё не конец.