***
Сильное течение раскачивает лодку до скрипа досок, хотя лесные эльфы слатали ее добротно, и жаловаться на их работу не приходится. В черной ночи река выплевывает ее на восточный берег. – Пойдем, – тихо говорит Фили, оглядываясь назад. С другой стороны, прорываясь сквозь шум бьющей о камни воды, доносится редкий звон металла и крики орков. – Пойдем, Кили, – настойчивей повторяет гном. – Нам бы добраться до нагорья перед рассветом, если мы хотим уйти как можно дальше от... них. Он запинается, стараясь не произносить имен друзей, будто теперь невидимый страж наложил на них табу. Фили оглядывается на сгорбленную фигуру брата и вздыхает. – Кили... Он не отвечает. Он вглядывается в противоположный берег реки, словно рассчитывает увидеть там знакомые силуэты, хотя течением лодку отнесло уже так далеко, что их точно никто не сможет заметить. Кили сжимает кольцо в кулаке и борется с подступающей к горлу злостью. Он хотел бы вернуться, отдал бы все силы, чтобы вернуться, и плевать, что решение уйти гном принял еще в Лотлориэне! Если бы он знал, что сделать это будет настолько невыносимо, он бы... – Ладно, – неожиданно выдыхает Кили. Оборачивается к брату и уверенно кивает. – Идем. Они выскальзывают из лодки, забирают вещи и, горбясь, плетутся к деревьям. Ночь медленно сходит на убыль, и дыхания гномов с каждым шагом делается все тяжелее, пока они переступают через огромные корни деревьев, все глубже уходя в леса. До нагорья еще несколько лиг, и Фили смеряется со звездами, чтобы рассчитать путь. Его брат упрямо идет вперед и не говорит ни слова. На небо заступает рассвет, когда Кили впервые размыкает губы и роняет себе под ноги: – Я не хочу этой ноши. Фили настигает его в два шага. – Что? – Я не хочу этого, – повторяет Кили, срывая с шеи цепочку. Золотое кольцо блестит в утренних лучах, а гном смотрит на него с ненавистью, способной расплавить любой металл. – Я хочу вернуться и убедиться, что с ней все в порядке, что она не пострадала, не... Он не договаривает, зажимает кольцо в руке и замирает так с ним, будто хочет отшвырнуть его подальше в кусты. Фили с горечью вспоминает утешительные речи своей жены, которая лучше всех них умеет обращаться со словом так, чтобы оно придавало сил. Гномы не способны на красноречие. Они совершают поступки вместо того, чтобы разглагольствовать, сворачивают горы, меняют русла рек, но не говорят красивых слов. И сейчас Фили не знает, как помочь брату. – Хочешь, я понесу его? – спрашивает он после внутреннего спора с самим собой. Кили неприятно морщится. – Это не безделушка, брат, – говорит он резче, чем того требует ситуация. – И оно... Оно меня не тяготит. – Кили... – Идем скорее. Они прибавляют шагу и больше не говорят. Фили думает о жене и детях, последнюю веточку о которых получал еще в Ривенделе, а видел будто целую жизнь назад. Кили изредка посматривает на него и еще больше впадает в гнетущую его тревогу. Он не планировал брать с собой брата. Это слишком рискованно для него, для них обоих. У Фили есть жена и дети, а у него... У него никого нет, кроме Леды. Кили молится всем богам, чтобы они уберегли его жену.***
Лошадиный топот и людские крики оглушают ее настолько, что первые несколько секунд Леда думает, будто ей все мерещится. – Леда! – кричит перепуганный Бильбо. – Леда, бежим! Он тянет девушку за собой, и они ползут под ногами разбушевавшихся орков, и Леда молится, чтобы никто из них не раздробил им обоим позвоночник или не убил совсем. Бильбо ужом скользит между врагов, и Леда не успевает за ним, так что ей приходится цепляться за сухую траву позади хоббита, старательно вглядываясь в черноту, чтобы увидеть друга. Вокруг них разверзается такой хаос, что не услыхать даже собственного клокочущего в груди сердца, все сливается воедино: все кричат, рычат, перед Бильбо падает на землю мертвое тело орка, и он тоже кричит. Леда почти уверена, что их настигли роханские всадники, и ей бы хотелось найти их и остаться под их защитой. Но в такой темноте вспыльчивые ристанийцы врядли оценят девичий пыл и примут ее и Бильбо за врагов, так что они оба точно лишатся голов. Рисковать своими жизнями еще больше не хочется. Она ползет за Бильбо все дальше, догадываясь, что побег приведет их к лесу, который она видела на горизонте, когда висела на шее орка. Веревки туго стянули ей ноги и перетерли запястья до крови, и раны жжет неприятной болью. Леда тяжело дышит, не обращая внимания ни на что, и ползет вслед за хоббитом, пока не оказывается, что бесчисленные ноги орков остались позади них. – Скорее, Леда, скорее! – торопит Бильбо. – Надо спрятаться в лесу и обождать! Леда гадает, в курсе ли он, что лес зачарован. Она не решается говорить об этом сейчас и пугать друга раньше времени, так что они добираются до первых корявых ветвей, впивающихся в черничное небо, и скатываются вниз по неровному склону. Бильбо падает на спину, и сверху на него плюхается Леда. – Ой!.. Цела? Леда кивает, сползает с хоббита на землю и лежит, пытаясь дышать как можно глубже и спокойнее. Сердце стучит в груди так сильно, что готово выпрыгнуть прямо из грудной клетки, и ей даже больше оттого, как резво она дышала до этих пор. Бильбо пытается перетереть веревки об корень, торчащий прямо из земли, пыхтит и стонет, и девушка кидается ему на помощь, как только приходит в себя. – Скорее, пока никто не заметил! – Бильбо глотает панику и весь дрожит. – Нам бы укрыться до окончания этой бойни! Леда обкусывает веревку со своих рук, с силой тянет запястья в разные стороны и рвет ее – кожа на них содрана от кистей почти до локтей, и все так саднит, что хочется плакать. Она помогает Бильбо избавиться от остатков пут на ногах, разрывает их со своих ступней. – Уходим, Леда! Но девушка на несколько мгновений прикрывает глаза, позволяя себе перевести дыхание. Им не следует убегать далеко, если они хотят вернуться к Арагорну и остальным. Тревога за Дэнетора жалит ей разум. – Давай останемся неподалеку, – сипит она донельзя уставшим голосом. – Друзья следуют за нами по пятам, напрасно нам будет... Леда не успевает договорить – на них сверху прыгает орк, тот самый, что облизывал на нее зубы, и полосует ее прямо по лицу. Она кричит, Бильбо кричит, орк тянет к ней когтистый лапы. – Сладкая, вкусная! – рычит он. Леда отползает на спине дальше по оврагу, но он цепляет ее за ногу и тянет к себе. – Кусочек откушу только, вернись! – Пусти! – она пинает орка свободной ногой прямо в морду, вскакивает, едва он ослабляет хватку, и бежит вглубь леса, а в голове у нее стучат въедливые мысли, что так она и знала, так и знала... Орк рычит прямо за их спинами, а ни у девушки, ни у хоббита нет при себе оружия, и как они будут обороняться, когда он нагонит их – и думать об этом не хочется. Бильбо огибает толстый ствол дерева и карабкается на него, цепляясь ногами за все выступы и наросты. Леда пытается залезть следом, но ее ступни не приспособлены к такому, и орк уже рядом. Леда стонет, хватаясь за толстую ветку из последних сил онемевшими руками, подтягивается, пока Бильбо помогает ей сверху. – Попалась! – орет орк визгливым голосом, больно впивается когтями в ее ступню и скидывает на землю. Леда падает на спину, ударяясь всеми костями сразу. – Леда! – орет перепуганный Бильбо, пока над ней нависает уродливая орочья морда. Перед глазами девушки все пляшет в каком-то безумном танце, и крона дерева прыгает ей в лицо вместе с орущим Бильбо. Орк заносит над ней ржавый меч, и дерево вдруг обрушивает на его голову свой огромный кулак. Он падает прямо на Леду, а она видит только большие зрачки глаз со светло-зеленой радужкой, что смотрят на нее с коры дуба. Дуба ли? Бильбо в полуобморочном состоянии скатывается на землю к девушке и тут же прижимается к ней всем телом, трясясь от страха – за нее ли, за себя или за них обоих, кто знает. «Фангорн, – вспоминает Леда, стаскивая с себя оглушенное вонючее тело орка. – Мы в лесу Фангорн, и это – энт.» Дерево открывает рот – кривое дупло в стволе – и медленно тянет: – Кто такие? Зачем пришли? Бильбо, кажется, готов распрощаться с душой от такого поворота. Леда все еще лежит ничком на земле и даже не пытается встать, так что энт заинтересованно склоняется над ними, осыпая мелкими ветками и сухими листьями. Бильбо, пискнув, бледнеет еще больше. – Вы энт, верно? – сипло спрашивает Леда. – Энт из заколдованного древнего леса. Глаза с голову девушки величиной ширятся от удивления еще больше. – Да-а-а, – медленно соглашается он. Его внезапно выросшие руки тянутся к Леде и Бильбо и хватают их обоих, отрывая с земли, как щебенку. Бильбо хочет кричать от страха, да только у него сердце застряло в горле. Леда закрывает глаза, чувствуя тошноту. – Кто-о такие? – снова тянет энт. – Что-то за букашки? – Не букашки! – пищит бедный Бильбо. – Не букашки, а хоббит и человек! Энт подносит их, сжатых в корявые ладони, к самом лицу и оглушает тяжелым трескучим дыханием. – Хоббит? Никогда не слышал о хоббите! Что такое хоббит? Бильбо похож на бледное бумажное отражение себя же, настолько он оглушен и перепуган. Леда пытается схватить его за дрожащую ладонь, чтобы успокоить, но они слишком далеко друг от друга на уровне пяти-шести метров от земли. – А он никогда не слышал о Вас!– восклицает Леда, перекрикивая треск ветвей дерева. – В этом мире слишком много существ, чтобы запоминать всех! Энт поворачивает к ней голову – ствол с глазами просто натужно скрипит в ее сторону, смотрит на Леду внимательным изучающим взглядом и внезапно начинает глухо смеяться. Его тело сотрясается вместе с девушкой и Бильбо. Леду от такого аттракциона мутит, как в старом фильме про трудного ребенка. – Ну и зачем ко мне пожаловали хоббит и человек? – спрашивает энт, качая головой. От деревянного скрипа почти закладывает уши. – Спасались от орков, разве не ясно? – недовольно рявкает Леда. Бильбо испуганно пищит и машет ей руками, чтобы она заткнулась к чертовой матери и перестала провоцировать этого великана, но девушка отчего-то думает, что он их не тронет. В самом деле, не могли же фильмы, по которым она строит будущее, врать насчет этих существ? Пока что она не обманывалась. – Пожалуй, – тянет энт, – ты не слишком похожа на человека. Скорее, на гнома. Леда кивает, чувствуя подступающую к горлу тошноту. – Я жена гнома,– говорит она, и энт удивленно вскидывает брови, больше похожие на наросты на коре дерева. – Никогда не слышал о таком народе. Что такое «женагнома»? Ты не человек? Леде кажется, что на выяснение ее природы уйдет вся ночь, и если все это время энт будет трясти их с Бильбо в своих огромных руках, девушка точно упадет в обморок от усталости. – Я человек! – вяло возмущается она на весь лес, и он отзывается ей в ответ протяжным гулом. – Я человек, жена гнома, который был так глуп и самоотвержен, что взял на себя огромное обязательство и сейчас рискует жизнью, чтобы спасти весь ваш чертов мир! Ей вдруг становится обидно до одури, что вся Арда понятия не имеет о том испытании, что Кили взвалил на себя, хотя скрытность должна помогать ему до некоторых пор больше славы. Леда глядит в огромные глаза энта прямо перед собой, понимая, что она вконец его запутала, и разговору ее вспыльчивость ничем не помогла. – Я отнесу вас обоих, – немного подумав, говорит энт. Бильбо снова кричит, когда ствол дерева сотрясается и кренится набок – он поднимает ноги из земли и впервые за долгое время своего сна решает куда-то двинуться. Оглушенное насмерть тело орка остается лежать позади, и Леда оглядывается, с тоской думая о том, что добраться обратно до места битвы им теперь будет гораздо сложнее. – Куда ты несешь нас?! – вопит Бильбо. – Нам никуда не надо идти, особенно в лес! Энт косится в его сторону, и хоббит давится своим криком. – Я отнесу вас белому магу, – говорит энт. – Пусть он решает вашу судьбу.***
Они идут всю ночь. Энт успевает пересадить их с рук на свой ствол, и Бильбо и Леде приходится цепляться своими слабыми руками на его ветви, чтобы не свалиться. Девушку все еще мутит, а еще безумно хочется есть, и от этой какофонии собственного организма ее начинает тошнить еще больше. Ходить в походы вредно для желудка, отрешенно думает она, после этого у нее точно останется язва. Бильбо заботит вовсе не его пустой желудок, что само по себе странно. Он склоняется к Леде и беспокойно, испуганно шепчет: – Белый маг, Леда? – трясется он от подступающей паники. – Белый маг – это Саруман! Мы умрем! Она смотрит на бледное лицо друга в этой темной ночи и неуверенно ведет плечами. Энт не может служить злому Саруману, тот рубит его товарищей и сжигает их тела в горнах своих кузниц под землей. Но Леда не уверена в этом полностью. Саруман не вывел новую породу орков, просто не успел еще к данному моменту; они бы встретили хоть один такой экземпляр, они бы знали. Возможно, маг еще не раскурочил пол-Изенгарда ради своих экспериментов, и для Фангорна все еще служит примером мудрости и добра. В таком случае им конец. Но то, что знает и помнит Леда, расходится с тем, как развиваются события вокруг них. Белым магом должен оказаться Гендальф. Должен. Иначе все это не имеет смысла. – Какой смысл может быть во всем этом хаосе! – яростно шепчет девушка себе под нос, злясь на себя же. Гендальф мертв, она сама видела, как он упал в расщелину в горе, орк подстрелил его в спину! Она видела это и уже мысленно похоронила, а потом чуть не похоронила Фили, и вообще почти лишилась рассудка от горя! Все это, все, что она делает, бессмысленно и, возможно, бесполезно, и им всем скоро придет конец. – Куда ты несешь нас? – спрашивает Леда энта. Ей-Богу, надо было задать этот вопрос много раньше и не играть с собой в интриги. – Несу вас белому магу, – лаконично тянет энт. Девушка закатывает глаза к небу, хотя Бильбо рядом с ней издает звук, похожий на мышиный писк. – Какому магу? – почти срывается на крик девушка. – Как его зовут, можешь ты сказать или нет? Он вздыхает – из глубин ствола раздается раскатистый гул, сотрясающий ветви и листья на них – и хочет ответить, но вдруг замирает. Ослабевший руки Бильбо едва удерживают его на месте; Леде приходится подхватить его под локоть. – Сейчас сами узнаете... – отвечает энт. Леда поворачивает голову к поляне в самой середине леса, Бильбо молится Йаванне от страха. Девушка надеется на благодать всех богов и тут же обрывает себя – слишком часто она ждала слишком много от этого мира. – Если это Саруман, – выдыхает она в прохладный воздух, стискивая пальцы на коре энта, – если это он, нам придется бежать. Бильбо кивает, сглатывает испуганный вздох и щурится: поляну вдруг озаряет яркий белый свет, не похожи даже на дневной. Сердце Леды радостно прыгает в груди одновременно с удивленным «Ах!» хоббита.