Эта смерть была бы затеряна в череде таких же смертей, если бы она не стала началом для Понимания.
Август 1173 года
Сухой песчаный жар обволакивал разум, нежными объятьями смыкая горячие ладони на голове и плечах, обжигая глаза при каждом взгляде на раскалённый добела шар солнца, заставляя сомневаться в собственных силах. Ноги в растоптанных сандалиях увязали в рассыпающихся при каждом шаге дюнах, однако мальчик продолжал идти вперёд, торопясь за своим отцом. Обмотав головы выцветшим тряпьём, чтобы было полегче, путники упорно шагали дальше, не обращая внимания на колючий ветер, пересохшее горло и противное урчание в животе. Единственная лошадь пала во время песчаной бури (не самой редкой гостьи в этих краях), и сейчас её скелет давно обглодали шакалы, быстро сбежавшиеся на роскошный пир. До Дамаска оставалось что-то около шести часов быстрой ходьбы, а в городе под защитой бюро можно будет расслабиться и отдохнуть. Но мальчик невыносимо устал и едва не падал от каждого сильного порыва ветра, хотя и старался не подавать виду. Да и мужчина был утомлён долгим пешим переходом почти от самого Масиафа. - Эх, Альтаир, похоже, что я зря решил взять тебя с собой, - сказал он, сажая мальчишку к себе на руки. Мотнув головой, чтобы прервать возражения сына, Умар ловко снял с пояса полупустой бурдюк. - Пей. - А как же ты? - тихо спросил Альтаир, делая небольшой, но жадный глоток. - Ведь это твоя вода. - Я привык, сын мой. На мгновение замерев, чтобы удобнее устроить худое мальчишеское тело на своих руках, Умар продолжил неспешный путь. - Совсем скоро мы будем в Дамаске. Убаюканный ритмичными покачиваниями, Альтаир сам не заметил, как уснул, крепко сжимая в руках бурдюк с остатками воды.***
После вынужденного купания в холодной воде Альтаир чудом не заболел, однако прекратил импровизированные тренировки на несколько месяцев, выискивая в доступных для его посещения секциях библиотеки Братства книги о рунах и заморских языках. Короткими летними ночами пролистывая множество книг, из которых он мог прочесть лишь половину фраз, а понимал и того меньше, Альтаир в нетерпении теребил кожаный шнурок, всё ещё хранивший аромат ветра и чужого пота. Скоро у него это вошло в привычку. И вот - удача! Он нашёл искомую зубчатую руну. Водя пальцами по странице, мальчик пытался разобрать завитушки письмен. "Альгиз (eolhs) - руна защиты. Препятствует злым помыслам и усиливает ощущение опасности. Контроль эмоций. Эта руна - зеркало духа для того, кто вовлечён в борьбу с самим собою". Оглаживая плавные грани амулета, Альтаир представлял, как белокожий рыцарь пристально вглядывается в руну, спрашивая у неё ответа. Почему он отдал такую дорогую для него вещь? Неужели для того, чтобы встретить мальчика вновь? Ни в одной из книг не было схожих письмен, как те, выведенные уверенной рукой в речном песке. На все вопросы, приходил ли загадочный рыцарь в крепость, старшие ассасины молчали.***
В начале августа на Масиаф обрушилась страшная гроза, длившаяся почти три дня. Всё это время Альтаир провёл с недавно вернувшимся отцом, выспрашивая и внимательно слушая. Взмокший голубь принёс весточку, что Кадар сильно заболел, а потому Малик некоторое время не сможет видеться с другом. Аль-Муалим, заметив тоску в глазах младшего Ла-Ахада, предложил отцу и сыну отправиться на небольшое задание в Дамаск, пока остальные ассасины были заняты, а ученики - ещё не готовы к самостоятельным убийствам. - Пожалуйста, отец, - уговаривал Умара Альтаир, - ты же знаешь, что я не подведу тебя. Спрятав за пышной бородой улыбку, Аль-Муалим одобрительно кивнул, и мастер-ассасин Ла-Ахад решился взять с собой сына. - А что сделал тот человек, которого мы убьём? - поздно вечером спросил Альтаир, нещадно зевая от усталости. - Он обманывает простых людей на рынке, а вырученные деньги передаёт тамплиерам, - Умар погладил сына по голове, подталкивая того к ложу. - И мы ему помешаем? Чтобы он больше так не делал? - Конечно. А теперь иди спать, малыш.***
Альтаиру снилась мягкая улыбка на незнакомом светлом лице, ласковые уверенные руки, треплющие его короткие волосы, и совсем тихий, больше похожий на шелест ветра голос: "Орлёнок..." Мальчик проснулся от того, что очень хотел пить. Пересохшее горло болело и каждый вздох царапал сухим воздухом глотку. Он лежал на роскошных подушках в каком-то незнакомом месте. Совсем рядом журчал фонтан, приглашая к себе путников пением прохладной воды. Чуть пошатываясь от усталости, Альтаир подошёл к фонтану, чтобы сполоснуть лицо и смочить горло. Капельки воды упали на тёплую плитку, которой был вымощен пол. "Это бюро?" - подумал Ла-Ахад, проводя пальцем по тонким, но крепким стволам плюща, обвившего стену, и разглядывая открытую кованную решётку наверху. Дамаск. Подойдя к незамеченной ранее двери, соединяющей эту комнату с остальным бюро, Альтаир заглянул внутрь. В мягкой полутьме, развеиваемой несколькими свечами, за широким, заваленным бумагами столом расположился немолодой на вид мужчина и точил перья. - Эм... Извините, - подал голос мальчик, делая робкий шаг. - Вы не знаете, где мой отец? - Проснулся-таки, мальчуган, - рафик склонился и вытащил из-под стола небольшой свёрток. - Умар ушёл на рассвете, чтобы переговорить с информаторами. Альтаир робко принял свёрток и развернул его. Внутри была одежда: чистая целая рубаха, широкие штаны, слишком большие для мальчика, и пояс, предназначенный для того, чтобы вещи не спадали. Немного стесняясь цепкого взгляда даи, он стянул своё запыленное одеяние и хотел было переодеться, как его занятие прервали. - Погоди, дитя, тебе нужно совершить омовение, - мужчина указал на небольшую деревянную, заполненную водой бадью рядом с затемнённой стеной. - Стоит следить за чистотой своего тела и души. Зябко поёжившись, Альтаир робко забрался в тепловатую воду и нащупал ногой жесткий и шероховатый на ощупь кусок ткани, которым стал стирать с кожи пот и въевшуюся пыль. Закутанная в покрывало девушка вышла из дальнего помещения смежного с выходом на улицу, и принесла широкое рубище, в которое мальчик быстро завернулся, выбравшись из остывшей воды. На помощь первой девушке пришла вторая, и вместе они вытащили бадью, чтобы очистить её. Одевшись, Альтаир снова подошёл к даи. Всё это время он старался не замечать любопытные и порой даже жадные взгляды. - А теперь, пока Умар не вернулся, займись своим духовным воспитанием, дитя, и не мешай мне работать. Взяв протянутую книгу, мальчик вышел обратно в помещение с подушками и фонтаном. Даи занавесил ширму, отгораживая Ла-Ахада от того, что происходило в бюро. Пару раз ему казалось, что он слышал голоса и видел мелькающие силуэты.***
Умар вернулся только к вечеру, уставший и обеспокоенный. Альтаир резко дёрнулся, желая обнять отца, но был остановлен измученным жестом. - Не торопись. Мальчик послушно кивнул и снова устроился на нагретых подушках, раскрывая так и не начатую книгу на какой-то случайной странице. "Судьба - непостижимая для человеческого разума вещь, данная каждому из нас свыше. Тонкие нити судеб ловко сплетаются под пальцами Аллаха в полотно мира, которое мы можем наблюдать". Альтаир замер. Было ли это знаком или символом чего-то большего? "Но человек, влекомый разрушительными порывами, стремится оборвать эти нити, дабы обезобразить чудесную картину, сотканную не нами, но для нас". - ...мы не можем больше ждать, - услышал Альтаир обрывок из разговора. - Тогда... пусть его смерть будет пользой для Братства, Умар.***
- Его имя Асаль Ясар. Сегодня днём он придёт на рынок, чтобы проследить за отправкой "груза" в Акру - оплот тамплиеров на этих землях. Как только караван покинет пределы города, Ясар умрёт. Надеюсь, ты сможешь выдержать. Умар потрепал сына по голове и помог ему вскарабкаться на крышу бюро. Альтаир в очередной раз проверил, на месте ли нож, и кивнул отцу. - А теперь - поторопимся. Очарованно проводив взглядом уверенный полёт орла над мечетями Дамаска, мальчик поспешил за старшим Ла-Ахадом, ловко лавируя между людьми и стараясь не поднимать головы, чтобы не возникло лишних проблем: люди боялись гордого взгляда янтарных глаз. Солнце обжигало своими засушливыми лучами тонкую, но привычную к этому кожу, выпивало всю влагу из тела и пыталось столкнуть ассасинов с пути, словно бы боролось за жизни тамплиеров и идеалы их Ордена. Нужный базар на несколько палаток был у самого выхода в город. Ясар - тучный широкоплечий мужчина с тонкими тёмными усиками над губой - звучным голосом командовал погрузкой. - Аккуратней, балбесы! Это вам не дыни и не кожа, чтобы так ронять ящики! - треснув своей тростью по плечу какого-то работяги, Асаль пошёл дальше, внимательно следя за своими людьми. Альтаир дёрнул отца за рукав своей робы. - Нам ведь нужна жизнь именно этого борова? - Верно, - Умар кивнул. - Тише, сын мой. Наблюдай и выжидай нужный момент. Стража сомкнула свои ряды, стоило последней повозке покинуть город. Ясар ленивой походкой направился по своим делам, всем естеством выражая заинтересованность погодой. Пройдя несколько улиц, он зашёл на небольшой пустырь, чтобы пересчитать деньги в кошеле. - Готовься к смерти, грешник. Умар медленно подходил к застывшей жертве, пока Альтаир плавно пытался обойти Асаля по широкой дуге, чтобы зайти со спины. - Я знал, что однажды ты придёшь за моей жизнью, ассасин. - Под ногой мальчика зашуршал камешек. - Но я не думал, что ты притащишь своего щенка. По-странному ловко для такого тела извернувшись, мужчина правой рукой обхватил вырывающегося Альтаира поперёк груди, а левой прижал к беззащитному горлу тонкое лезвие, выскочившее из набалдашника трости. Умар тихо чертыхнулся. - Чтоб тебя... Мальчишка обмяк, чтобы боров ослабил свою хватку, и изобразил испуг. Он пытался осторожно нащупать нож, не вызвав подозрений, пока его отец отвлекал внимание Ясара. - Отпусти ребёнка. - А стоит ли? Чтобы из него вырос ещё один ассасин, не ведающий жалости и никого не слушающий? Чтобы он жил без понимания, погрязнув во тьме ваших истин? - Пусти! - Альтаир дёрнулся и всё-таки смог вытащить нож. - Заткнись, дерзкий мальчишка! Вывернув руку, младший Ла-Ахад вонзил сталь прямо в бок Ясару и попытался быстро уйти от удара, но всё же не смог избежать ранения: острое лезвие распороло кожу на лице, оставив тонкий росчерк поперёк губ. Боров хрюкнул и осел на землю, зажимая рукой страшную рану. - Однажды... ты поймёшь, мальчишка, - прошептал мужчина и завалился набок. - Покойся с миром, - почти злобно сказал Умар и помог Альтаиру зажать царапину куском ткани. - Идём, пока нас не заметили.***
Альтаир сидел в бюро и ждал, когда утихнут тревожные городские колокола, возвещающие о его триумфе. Как-то разом накатились на мальчика смертельная усталость, болезненное жжение в царапине на лице и осознание того, что человеческая (тамплиерская!) кровь обагрила его худые, мозолистые после самостоятельных тренировок руки. Умар беседовал с рафиком, выторговывая лошадь, чтобы завтра на рассвете отправиться в Масиаф. Мальчик пытался не вслушиваться в сухие неинтересные фразы, развлекая себя ощупыванием рассечённых губ и рассматриванием иллюстраций в книге о пытках, случайно найденной в бюро. Он думал о странных словах убитого мужчины: "Однажды ты поймёшь". Что? Что именно Ясар хотел донести этим? Альтаир не знал на это ответа, но догадывался, кто мог знать.