a grocery list pinned to blue

* В третий раз это случается тем же вечером. Найл ушел после матча, требуя кусок бекона и чашку чая, прежде чем еще раз обнять Луи, шепча: – Просто подумай обо всем этом. Просто подумай об этом. Да, Найл, Луи подумает. Он убирается на кухне, кажется, впервые за столько лет, выбрасывает черствый хлеб и сомнительный сыр, составляет коробки хлопьев, когда кусок бумаги падает на пол. Наклоняясь вниз, чтобы поднять его, Луи замирает на полпути, узнав небрежный почерк – это лист, вырванный из блокнота Гарри. Луи поднимает его, прислонившись к столу и читает. Половина этого списка: молоко – обезжиренное!! (или Лу убьет меня), йогурт с пробиотиками, помидоры, моцарелла??? дважды проверить: базилик, тот яблочный шампунь (с зеленой надписью???), зубная паста, цветы (возможно, орхидеи) Лу Список обрывается на этом месте, и желудок Луи сжимается. Он помнит тот день - примерно через две недели после его повышения, когда он пришел домой позже, чем ожидал, и Гарри встретил его, улыбаясь, а на обеденном столе горели свечи рядом с вазой, полной орхидей. Гарри приготовил ужин: домашнюю пиццу с сыром, салат и открыл бутылку хорошего вина. Луи тогда сказал: "Черт, Гарри, тебе уже не обязательно за мной ухаживать", и Гарри наклонив голову, рассмеялся и ответил: "Ты слишком много работаешь, Лу, ты заслужил это. Потрать немного времени на себя". Луи мягко улыбнулся и вовлек его в поцелуй, который становился развязнее с каждой секундой, закончившийся тем, что он был прижат к холодильнику, а Гарри, задыхаясь, касался его везде, а потом отступил: "Ужин остынет", сказал он, дергая Луи к столу и предлагая ему стул, "Миледи". Пытаясь скрыть улыбку и морща нос, Луи шлепнул его по заднице, а затем снова поцеловал. "Я так сильно люблю тебя", говорил Луи снова и снова: после его первого куска пиццы, посреди ужина и когда они закончили. Гарри сел на колени Луи и настойчиво целовал его: "Я люблю тебя больше", бормотал он в губы. "Невозможно" всегда отвечал Луи. Он все еще уверен в этом - невозможно. Они занимались любовью тогда, что и делали большинство ночей, прежде чем началось это противостояние друг другу, а Луи стал слишком уставшим, чтобы ругаться, но недостаточно сильно, чтобы трахаться. Он ярко помнит ту ночь, потому что это было медленно, сладко и сильно; Гарри целовал его, не останавливаясь. Он оставлял поцелуи на веках, подбородке, шее, ключицах; руки крепко сжимали бедра Луи, пока он двигался внутри, пока не начинал задыхаться от того, как хорошо было. Чертовски необыкновенным было то, что после восьми лет, проведенных вместе, им все еще было хорошо, они все еще наслаждались друг другом, и Луи не мог до конца в это поверить. Не то, чтобы у него был большой опыт, чтобы сравнивать, да и они с Гарри не были особенно эксцентричными, но они немного играли - в шутку вели счет на выносливость. Они доводили друг друга до предела, вместе достигая оргазма или наоборот дрочили, пока один из них не сдавался, судорожно и липко кончая, тогда другой выбирал то, что они сделают в следующий раз. Тихим ночами, или в спешке, или уставшие, это было всегда прекрасно. Гарри всегда был осторожным, нежным и в хорошем смысле знакомым. Они знали друг друга так хорошо, что никогда не возникало неуверенности или вопросов. Был Гарри, знающий, в какой именно момент Луи был готов, и Луи, знающий, как двигать бедрами именно так, как Гарри любил. Прежде чем он ушел, тот последний месяц был самым долгим, когда они не делили одну кровать; тот месяц был полон напряжения, гнева, боли и разочарования. Но каждый раз, когда их пальцы случайно касались друг друга или они сталкивались, выходя из ванной, руки Гарри автоматически находили бедра Луи, и это было хоть каким-то контактом, даже если этого было так мало. Но больше, чем они имеют сейчас. Здесь еще текст на странице, и сперва Луи думает, что это одна из заметок Гарри. Он всегда любил записывать мысли для своих картин, а Луи всегда был очарован ими, потому что все настолько абстрактно: что-то о лесных пожарах, о ресницах Луи, о белых медведях, о выставке в Лондонском зоопарке. Он сканирует слова, они кажутся знакомыми, и зудят в задворках его мозга. я буду любить тебя до скончания века, я готов ждать миллион лет, обещай, что будешь помнить о том, что ты мой, малыш, видишь ли ты сквозь слезы, что я люблю тебя сильнее, чем те стервы, что у тебя были, скажи, что будешь помнить - едва выцарапано на бумаге, будто Гарри понял, как нелепо это выглядело. Луи смотрит вниз на строки, и он хочет рассмеяться, потому что, Лана Дель Рей, Гарри? В самом деле? Но это поражает его, словно ударом, потому что, если Гарри написал это в тот же день, что и приготовил ужин, это означает, что он уже чувствовал. Он чувствовал дистанцию гораздо дольше, чем Луи. Ниже, более поспешными каракулями: наши темные разговоры в основном происходят в наших головах, потому что там мы вне досягаемости, а я нахожусь на дне бассейна, и иногда по-прежнему чувствую запах хлорки, прохладная плитка под моими пальцами, люминесцентные лампы под веками, горькая вода под языком, я не хочу беспокоить тебя, и не думаю, что могу продолжать дышать и, наконец, я Обрывается. Луи смотрит мгновение; сердце бьется в горле, тело сжимается в пружину. Он не заботится о том, чтобы переодеть свои спортивные штаны или одну из старых футболок Гарри, что на нем, он просто хватает куртку и обувает ближайшую пару обуви, едва вспомнив о ключах. Он держит маршрут к Лиаму, переходя на бег, бумажка сжата в руке, вероятно, смазывая чернила влажными ладонями. Четыре лестничных пролета, его нервы готовы сдать к тому моменту, как он оказывается у двери их квартиры. Он не останавливается, чтобы отдышаться и быстро стучит, чтобы соответствовать стуку его сердца. Лиам тянет дверь, он выглядит помятым и еще не до конца проснувшимся. – Лу! – говорит он удивленно. Луи делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. – Привет, Ли, э, – говорит он, глядя мимо Лиама в квартиру. – Гарри дома? Лицо Лиама немного сникает, и он закусывает губу. – Черт, прости, Лу, ты опоздал немного. Он ушел около получаса назад. По животу Луи проходит холод, и множество возможностей, куда бы Гарри мог пойти, сразу проносятся в его голове. Он на свидании, он встречается с лучшим человеком, нежели Луи. – Эм. Ты случайно не знаешь, где я могу найти его? – О да! – лицо Лиама светлеет, и он улыбается. - Думаю, что он пошел в студию. Он сказал, что чувствует себя по-творчески сегодня. Продажи… – Всегда лучше, да, – заканчивает Луи. – Хорошо, спасибо, Ли, прости, что не могу остаться, но скоро увидимся, да? Люблю тебя, как всегда, – он уже развернулся, когда Лиам тоже сказал что-то на прощание. Студия находится в двух станциях метро, и Луи в оцепенении перечитывает и перечитывает глупые каракули, о которых Гарри, вероятно, совсем забыл. Он быстро преодолевает несколько ступенек и звонит в звонок дрожащими руками. Через момент Гарри растерянно и немного раздраженно отвечает в домофон. – Да? – Гарри, эм. Это Луи. Мы можем поговорить? Прости за беспокойство. Пауза, и голос Гарри становится более мягким и терпеливым. – Конечно, да, заходи, – Луи услышал гудок, прежде чем на другом конце повесили трубку. Стены стерильно - белые, белые полы, а огромные картины создают ощущение бесконечности. У него нет ни времени, ни желания смотреть, но он, даже не поворачивая головы, знает, какие из них нарисовал Гарри. Он ждал его в дверях, прислонившись к проему. – Привет, – говорит он осторожно. Луи смотрит на него, а затем приподнимается на цыпочки, чтобы быстро поцеловать в щеку. – Привет. Прости, что, ну, побеспокоил тебя здесь. Гарри выглядит удивленным и более расслабленным, открытым. – Лу, все нормально. У меня всегда есть время для тебя. – Да, – говорит Луи, глядя мимо, в мольберт, установленный возле стены. На холсте брызги красок - более абстрактно, чем обычный стиль Гарри, но все так же хорошо. – Выглядит удивительно. Оглянувшись и шагнув глубже в комнату, Гарри бросает взгляд на свою работу. – Спасибо, да. Пробую что-то новое, я думаю. Луи легко кивает. Листок по-прежнему смят в руке, и он вдруг не находит нужных слов, вся настойчивость ушла от него. – Ну, так, – неуверенно говорит Гарри. – Что я могу сделать для тебя, Лу? – Я... – Луи переступает с ноги на ногу. – Это твое. Это было в квартире, – говорит он в спешке, показывая бумажку. Гарри медленно берет ее в руки и хмурится. Он разворачивает ее и пробегает глазами по словам. Его лицо вытягивается, а затем он снова хмурится и вздыхает. Он поднимает взгляд на Луи и тихо говорит: – Что это? Луи открывает рот, а затем закрывает без единого звука. Гарри продолжает смотреть на него своими широкими зелеными глазами; Луи закусывает губу. – Я просто. Я просто… – он замолкает и играет с рукавом куртки, скользя пальцами по ткани. – Я не знаю, как это случилось со мной, – шепчет он, наконец, смотря куда угодно, но не на Гарри. – Я не знаю, как я дал тебе ускользнуть от меня. Гарри делает несколько шагов назад, пока не упирается стену и скользит вниз, притягивая колени к груди. – Луи, – говорит он. Но тот продолжает. – Я просто был так сосредоточен на создании идеальной, как мне казалось, жизни, что я потерял нас. Я потерял тебя, – говорит он, глядя на Гарри. – И мне так жаль. Мне так жаль, что я дал тебе уйти. Каждый день я думал о том, как сильно хотел бы прокрутить последние несколько месяцев назад и начать все заново. Прости меня, если, даже на одну секунду, я заставил тебя чувствовать себя менее важным, чем ты являешься для меня. Его слова разносятся эхом по пустой комнате, а Гарри просто смотрит на него широко раскрытыми глазами. Луи делает еще один вдох и выдох. – Я просто… Мне не нравится жизнь без тебя, и прости, что был таким тупым и позволял себе относиться к тебе как к должному. Никогда не предполагал, что такое может произойти со мной, с нами. Гарри хмыкает и протягивает руку. Сделав глубокий вдох, Луи шагает вперед, сплетая их пальцы. – Ты - самое лучшее, самое главное, что когда-либо случалось со мной, Гарри. Гарри тянет его за руку и слегка стучит по своим коленям. Луи понимает намек и опускается на пол, проводя свободной рукой по его бедрам. – Скажи хоть что-нибудь, – говорит он тихо, сосредоточившись на тонкой ткани, обтягивающей ноги Гарри. – Лу, – шепчет он сломанным голосом, – я так сильно тебя люблю. Не думаю, что когда-нибудь настанет день, когда я не буду любить тебя. Мне не нужны деньги, знаешь? Мне не нужна красивая, солидная квартира с идеальным парнем. Мне просто нужна крыша над головой и ты вместе со мной, смеющийся, не уставший и не выглядящий так, словно боишься просыпаться. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Луи резко опускает голову. Гарри распутывает их пальцы и запускает обе свои руки в волосы Луи. Он поднимает его голову и смотрит в глаза. – Мне нужно, чтобы ты был счастлив и здоров, и вся эта чушь про вечность. Я не хочу быть только хорошей вещью в твоей жизни; я хочу быть ее частью. Закрыв глаза, Луи еще больше наклоняется вперед, пряча свое лицо в соединении шеи и плеча Гарри. – Нам хорошо вместе? – спрашивает он приглушенно. – И мы не Эдвард и Белла, да? Гарри замирает, руки по-прежнему на спине Луи, и выпускает резкий удивленный смешок. – Черт, Лу, – говорит он, качая головой, сталкиваясь со щекой Луи, – это нелепо, – он прижимает его сильнее, прежде чем снова начать говорить, – хотя, я знаю, что ты имеешь в виду, и я думал, что вся эта ситуация нам на пользу. А знаешь что, Лу? – он немного подталкивает его, желая посмотреть в глаза. Луи поднимает взгляд и немного отодвигается назад так, что их ноги переплетены, а лица друг напротив друга. – Мне плохо без тебя, – продолжает Гарри, – и мне кажется, что мы всегда слишком сильно держались друг за друга, но не в плохом смысле. Я просто думаю, что мы, вроде как, созданы друг для друга; мы подходим друг другу. Знаешь, как принцип футбольной команды - если нет вратаря, все покатится к черту. Нам хорошо друг с другом, мы – лучшие мы, когда вместе. И не думаю, что нам нужно что-то менять, знаешь? В этой стерильной комнате не хватает воздуха. Не хватает воздуха. Луи давится смехом, и вдруг он плачет и, возможно, все еще смеется, он не может сказать. – Так проникновенно, Стайлс, – бормочет он, оборачивая руки вокруг Гарри, тепло целуя его шею. – Ты лучший. Гарри вздыхает в его волосы, притягивая ближе. – Я так сильно скучал по тебе, – бормочет он. Сидя на корточках после нескольких моментов близости, Луи вытирает глаза и смотрит на Гарри. Тот улыбается ему, его щеки тоже мокрые, и Луи тянется, чтобы вытереть и их. Они тихо смеются, а затем снова замолкают, а большой палец Луи по-прежнему поглаживает кожу Гарри. Он смотрит вниз, смеется и говорит: – Эй, Гарри? – тот сжимает его руку в ответ, и Луи делает глубокий вдох. – Ты не будешь против поужинать со мной как-нибудь?