Чудо сумеречного мира

      Стояло облачное майское утро. Я мысленно благодарила Бога за такую погоду. Всё-таки мне было как-то не по себе от солнечного света. Страх неизведанного – высший, из людских страхов. Если, конечно, я всё ещё человек. Хотя какая-то моя часть ещё человеческая. Время 7:45. Я поджидала у перекрёстка. Мне было это нужно. Просто необходимо. Утром я уже позавтракала. По пути попалась белка. Немного, но всё-таки еда. Вторая моя часть постоянно просит крови, а первая её отвергает. Правда, они обе слабы без пропитания. Как и я в нормальном состоянии. Во мне шёл некий конфликт сторон. Пока я не научусь ими управлять, контролировать и находить компромисс, я не могу спокойно продолжать свою жизнь. Хотя это уже не жизнь. Это всего лишь существование. Жалкое существование. Мне нужно было разобраться в себе. Хорошенько покопаться в закоулках разума. Осмыслить себя саму. Но сначала мне нужно было сделать одно дело. И я не исчезну, пока его не закончу. Моё последнее предназначение здесь. Но не для моей выгоды. Я и так многое себе позволяю, и поэтому мне придётся это искупать. Все свои грехи и оплошности. Желательно скорее, пока одна из моих сторон не овладеет мной. Нельзя давать им контролировать меня. Я должна показать сама себе, кто тут главный. Это ведь всего лишь части меня. Наконец, я услышала размеренное сердцебиение. Да, для этого предназначения мне требовались способности внушения. Я увидела через очки его. Высокий брюнет из параллельного класса. Он шёл спокойно. Его совершенно не волновало, что он может опоздать урок. Впрочем, как и всегда. Даже не сделанные уроки его не волновали, начиная с 5 класса. Когда он прошёл мимо меня, я рывком толкнула его в тёмный переулок, чтобы никто нас не увидел. Он испугано вскрикнул, но я прикрыла ему рот рукой. Он пытался выбраться, не понимая, что я сильнее его в тысячи раз. Сняв очки, я посмотрела своими звериными красными глазами в его зрачки. - Не кричи, - приказала я, внушая ему. Он перестал кричать, но всё ещё вертелся. Я немного ослабила хватку. - Ты перестанешь опаздывать на уроки. Ты возьмешься за ум и перестанешь общаться с бандой. Прекратишь понтоваться и найдёшь себе умную и спокойную девушку. Ты будешь упираться и нагонишь все те пропущенные 6 классов. Ты всегда и беспрекословно будешь выполнять уроки. Ты выучишься на отличника и окончишь школу с красным дипломом. Ты не будешь помнить, что это сказала тебе я. Ты сам так решил. Теперь иди. Из его глаз исчез ужас. Он просто поздоровался и побежал на урок. Я лишь смотрела ему в след. Так будет лучше. Я выполнила то, что хотела. Теперь в школе станет на одного прилежного ученика больше. Камень спал с моей души. Я надела очки и ушла. Ушла, как история. Как девочка, которую больно-то никто не замечал и никто не будет обо мне помнить.

***

Всегда думала, что мама много работает, устаёт. Иногда это доходило до истерики, из-за чего меня обычно выгоняли в другую комнату. Всегда думала, что если я исчезну, то станет лучше. Если я просто погибну и сама, и в их сердцах. Ну, теперь меня не стало. Навсегда. Возможно, теперь она будет строить квартиру только для себя и Алексея. Станет лучше. И уже не будет нужды навещать меня с бабушкой и приезжать обратно в наш город. Они построят квартиру, родят ещё одного ребёнка и будут счастливы. Все и бабушка с дедушкой, и друзья, и одноклассники, и Катя будут счастливы. Меня больше не будет в их жизнях. Я больше не буду никому действовать на нервы или создавать проблемы. Теперь всё будет хорошо. Я уверена. Ведь я ухожу. Хотя, возможно, для бабушки самым заветным страхом было то, что она меня потеряет. Наверное, трудно ей будет смотреть в глаза маме. Но, если я останусь, я причиню им ещё больше вреда. Я делаю это для них. Эх, существовал бы способ отключить эмоции, чтобы было не так больно. Просто отключить человечность. Тогда не надо было бы заботиться о тех людях, которых я чуть не съела. Я бы просто убивала их и жила в свое удовольствие. Да и моя вторая часть была бы счастлива. Но это не возможно. Я слишком привязана. Но так надо. Так мне будет спокойнее за них. Если я устраню главную угрозу - себя. А убийца хорошо распланировал мою пропажу. Скорее всего, этот случай один из миллиона и меня никто не будет искать. Дело просто закроют недели, так, через две. Странно, что он очень был похож на мою вторую часть. Будто он сделала меня таким же, как он. Может, я такая не одна? Может, есть ещё такие? В любом случае, мне нельзя оставаться в этом городе. Был уже вечер. Пахло сыростью. Я бежала рощей в аэропорт. Город славился своим авиастроительством. Сколько бы мне там не осталось, может, я вообще бессмертна, не важно. Мне всё равно хотелось посмотреть те города, где я не была. Я жаждала увидеть весь мир. После суда, я не могла выезжать дальше Сочи, Турции и Крыма, без согласия обеих сторон родителей. Мама не хотела брать письменное согласие от отца. Не хотела просто унижаться. Поэтому до 18 лет мне нельзя было выезжать из страны. Отец не платил алименты. Но есть один подтекст в законе. Если одна родительская сторона становится инвалидом, и не может себя содержать, то детям, достигшим 18-тилетия, придеться платить им деньги. То есть, отец не платил мне, а мне бы пришлось платить ему. Либо вечно бегать по стране от закона, не имея права выехать за границу, либо платить. Я бы в любом случаи не попала бы в другие страны. Он просто обрекал меня на свою жизнь. Ведь он всю жизнь убегал. Правда, что-то мне подсказывало, что тогда суд был подкуплен. Ведь мы проиграли. А все мои слова просто перефразировали. Мне бы тоже пришлось его подкупать. В жизни не существует справедливости. Это, скорее общественная мечта. Если бы мы лишили его родительских прав, то тогда я бы была свободна. Но сейчас я погибла а, значит, его план обрушился. Хотя моя половина в квартире теперь принадлежит ему, но я уверена, что мама её выкупит. Но теперь я свободна. Я вольна делать всё, что захочу. Ведь я могу манипулировать людьми. Любой другой, на моём месте, уже давно бы постарался захватить весь мир. Хотя это не разумно, ведь его могли поймать или догадаться, что он необычный. Я же знала корыстных людей лично, и мне не очень хотелось становиться такой. Становиться монстром. Наконец, показался аэропорт. Здание стояло прямо в степной зоне, недалеко от рощи, в которой я бежала. Я сбавила шаг и постаралась вести себя естественно. Я заметила, что моя вторая половина по-кошачьи изящна. Она никогда не горбится, не дышит, не моргает. Её походка мягка и не слышна. Однако она несёт в себе угрозу, которую чувствуют люди с очень развитой аурой. Они специально обходят её стороной. Всё в ней притягивает жертвы. Её внешность, глаза, запах, походка, жесты, голос. Особенно мягки её руки, манящи жесты. Её голос тонкое, мягкое, сладкое уху сопрано. Но огонь в горле постоянен. Иногда можно об этом не думать. Не думать так, как не думать, как дышать. Она изменила и мою человеческую форму. Иногда я даже не замечаю, как меняюсь. Первая же сторона молчит. Притаилась. Ну, в тихом омуте, черти водятся. Наверное, ждёт, когда я её позову. Мне даже не вериться, что это я. Это части меня. Я подхожу к зданию и сливаюсь с толпой, стараясь сделать свой шаг более неуклюжим. Для этой задачи мне нужен второй облик. Впереди я вижу, как люди проходят через металлоискатель и показывают свои паспорта. А вот паспорт-то я не взяла. Быстро соображая, я замечаю одного из проводников аэропорта. Девушка, блондинка, лет 20-ти, стоит в униформе и провожает людей взглядом. Она спокойна и уверена, но всё - таки улыбка её фальшива. Каждый человек устаёт от работы. Это свойственно всем. Всем, кроме меня. Я спокойно подхожу к ней и на миг снимаю очки: - Добрый вечер. Не могли бы вы устроить мне встречу с директором аэропорта? Мне нужно серьёзно с ним поговорить насчет моего перелёта,- говорю я, пристально смотря в её глаза. На миг в них мелькает удивление. На миг я пугаюсь. Вдруг я сделала что-то не так, но в следующую секунду она улыбается и произносит: - Конечно. Пройдёмте со мной. Я с облегчением выдыхаю. Блондинка ведет меня в главный корпус. Все работники даже не обращают на меня внимание. Наверное, боятся встретиться со мной взглядом. Я хоть и в очках, но моё внушение работает и на расстоянии. Мы проходим мимо комнаты ожидания и контроля. За огромными окнами видны посадочные и взлётные полосы. Кажется, я знаю куда полечу. Наконец, миновав в полной тишине общественные корпуса, мы заворачиваем в коридор для работников. Блондинка не спрашивает меня. Её даже не интересует кто я. Она просто делает то, что я говорю. Она всего лишь моя пешка. Кукла, которой легко манипулировать. Пройдя ещё два коридора, мы поднимаемся на второй этаж. Стены в здании стерильны, металлического цвета. Всё строго и лаконично. И вот он - финиш. Серебристая дверь с надписью «Директор». Блондинка заглядывает и сообщает о посетителе. Из двери слышится строгое: «Пусть войдёт». Похоже, он не в настроении. Однако я слышу его сердце. Чувствую его напряжение. Проводница отходит в сторону и, улыбаясь, жестом велит мне войти. Я захожу в кабинет. В нем ничего необычного. Всё в таких же металлических тонах, как и коридор. Раздвижные шкафы с бумагами, тумбочки, письменный стол и серое кресло. В кресле властно, сложив руки, сидит сам директор. Это лысый мужчина лет 45. Он злобно смотрит на меня. Сзади него находится огромное окно, за которым видно, как взлетают самолёты. Он оглядывает меня с ног до головы. Да, вид у меня не очень деловой. Да, я и не важная шишка, но зато я покруче буду любого бизнесмена. Он молчит. Его брови грозно сдвинуты. Он зол, что его потревожили, но меня это только смешит. И куда делся весь мой страх? Ах, да! Он умер вместе с прошлой мной. Я снимаю очки и подхожу к нему. - Здравствуйте, мистер. Могу я присесть? - говорю я, изображая сексуальную очаровашку. Хотя я и без этого бы обошлась. Мой голос такой звонкий и мягкий. По дороге я пристально смотрю ему в глаза. В горле начинает жечь. Тут его лицо меняется. Он напуган, но не из-за меня - монстра, а скорее, что разозлит меня. Судя по его глазам, он уже может броситься к моим ногам. Мне так нравится эта власть. - Конечно, мэм. Присаживайтесь, - резко встаёт он и показывает на своё место. Его глаза разинуты. - Нет, спасибо. Мне и здесь будет вполне комфортно,- мяукаю я и сажусь в кресле напротив. Я постаралась ещё больше смягчить голос. Сделать его почти детским. - Чем могу помочь, мэм? Если вам что-то нужно, только скажите…- клянётся он и чуть не садиться мимо стула. Либо он очарован, либо думает, что я из проверки и закрою его аэропорт, либо внушение действует лучше, чем я ожидала. - Мне всего лишь нужно перелететь в другую страну. И вы мне это устроите, - продолжаю я петь и пристально смотрю в его глаза. Зрачок директора сужается. Он спешит ответить: - Конечно. Куда бы вы хотели попасть?- чуть не заикается от волнения он. - Мне нужно в Египет. Давайте…- не успеваю договорить я, как он прерывает меня. - Бизнес классом… Нет! Президентским… Нет! Личным самолётом. - резко встаёт он. – Всё, только для вас, мэм. - Я не просила вас…- начинаю льстить ему я, но он снова меня прерывает. - Нет! Мы постараемся, как можно больше обеспечить вам удобный перелёт. Уже запланировали, в какой отель летите? Потрясающе! Его даже не интересует, что я путёвку-то не купила. - Нет. Определённых ориентиров не имею. Он, спохватившись, подбегает к телефону. - Да. Здравствуйте. Говорит Василий Андреевич. Срочно запланируйте люкс номер в отеле Four Seasons Hotel Cairo at Nile Plaza. Да, да, срочно!- почти кричит он в трубку. Затем тихо добавляет, думая, что я не слышу. Конечно, с острым слухом-то, я не слышу. Он бормочет о том, что ему голову снесут и закроют аэропорт, если они сейчас же не найдут мне вип–номер. Я, конечно, хотела лететь с комфортом, но о таком я даже мечтать не решалась. Напротив меня висит зеркало. Я замечаю, что мои глаза окрасились в янтарно-золотистый цвет. Зрачок так и остался суженым, но зато я могла ходить без очков. Выглядело жутковато, но зато хоть чуть-чуть по-человечески. Я боялась, что если сейчас приму человеческий облик, то внушение спадёт. Поэтому я решила до отеля ехать прямо так. Не взирая на жжение в горле. Наконец, со счастливым лицом директор подбегает ко мне и объявляет, раскинув в стороны руки: - Вы сейчас же вылетаете личным самолётом в Каир! В его глазах играет радость. Он радуется, что его промысел не закроется, но для меня эти искры в глазах, знак того, что я его не съем. Он заслужил. Внушив напоследок то, чтобы меня не трогали не здесь, не в отеле по поводу документов или паспорта, он провожает меня в «мой» самолёт. Надеюсь, это не слишком странно. Хотя многие люди богаты. Интересно, сколько людей они выгнали из этого самолёта? Но это не важно. Моя человеческая сторона ликовала и прыгала. Не верится! Я еду в Каир! Я уеду в Египет!