Двенадцать месяцев

По телевизору транслировали новые серии мультфильмов, недавно выпущенные студиями. С экрана нарисованные герои размышляли о смысле жизни, шутили и ввязывались в перепалки. Постоянные приключения и гаджеты будущего, летающие тарелки, освоение космоса и беззаботные деньки веселых друзей. Серии сменяли друг друга, неумолимо поглощая во все перипетии сюжетной линии. Лёва уютно развалился на бесчисленных подушках, отхлебывая из чашки поостывший чай и смотря в телефон. Происходящее на экране его волновало намного меньше, чем лента новостей. Зато тебя радовал предновогодний марафон с новыми сериями, которые ты упустил в этом году. Да и бутылочка светлого пива, которая уютно устроилась на подлокотнике дивана, способствовала приятному просмотру. - Шура, я есть хочу, - Бортник отрывается от социальной сети, закрывая приложение для мобильного. Оставалось только твиттер обновить, но пока голодный музыкант думает только о наполнении желудка, а не написании искрометных постов. - Лёвчик, пошарь в холодильнике, а, - отвлекаться от мультфильма не хочется, даже во имя приема пищи. Вечеринка, устроенная ранее, явно удалась. Вы праздновали успешное сведение новой пластинки, над которой работали больше полугода. Перелёты, перезаписи и много исписанных бумаг с текстами, вечные правки, недовольный собой Бортник и посиделки в студии, затягивающиеся до ночи. Теперь хотелось только дать уставшему организму отдохнуть, беззаботно валясь на кровати и просматривая что-то увлекательное на большом плазменном экране. - Там только шампанское, - солист смотрит в потолок, раздумывая о том, что бы ему хотелось поесть в данный момент. Готовить он не желает, а холодильник упрямо демонстрирует недопитый алкоголь и нехитрую закуску. - Тогда топай домой и ешь у себя, - усмехаешься ты, наблюдая распластавшееся тело на своем полу. Вчера, когда захмелевшая группа радостно покидала твоё пристанище, Лёвчик умудрился отрубиться на диванчике в коридоре. Будить его ребята не хотели, а разрисовать довольную мордашку маркером ты не позволил. Поэтому целый и невредимый поэт продрых до полудня, а потом приперся к тебе, перемещаясь на подушки, не изменяя горизонтальному положению. - Не хочу, - голубоглазый хмурится, уставившись на белый потолок. Его внимание привлекают блики, гуляющие по поверхности. Полутемное помещение, где единственным источником освещения является телевизор и иногда телефон солиста, демонстрирует тусклые отблески на стенах и потолке. Именно за ними и наблюдает оголодавший музыкант, бездельно проводящий свободные деньки в чужой квартире. – Приготовишь что-нибудь? Лёва переворачивается на живот и выжидательно смотрит на тебя, надеясь получить утвердительный ответ. Готовить охуевшему оккупанту твоей собственности желания нет. - Не-а, - меланхолично произносишь в ответ, не отрываясь от просмотра. – Жена тебе готовить будет. С момента ваших поцелуев и блуждания по заснеженному лесу прошел месяц. За это время ты относительно свыкся с мыслью, что целоваться с мужиком – не такая уж и хуевая затея. Ты почти даже убедил себя в правильности принятого решения в тот вечер, мол, без этого эксперимента нельзя оценивать ситуацию трезво. И теперь ты точно можешь заявить, что Бортник тебя не привлекает как сексуальный партнер. Про нахлынувшее желание, которое в какой-то момент опутало всё сознание и не позволило даже спокойно дождаться рассвета, ты благополучно не вспоминаешь. То, что ты ерзал, проваливаясь в беспокойные сны с пошлым содержанием, а потом долго пялился на умиротворенно храпящего Леву, никто не знает. - Я не могу остаться? – спрашивает гость, усаживаясь по-турецки, подминая под себя несколько разноцветных подушек. В руках он крутит телефон, немного нервно теребя пальцами несчастный гаджет. Сегодня ты ночуешь у меня, валяешься на моем полу, а завтра что? Трусы свои розовые перевезешь? И забьешь все шкафы узкими джинсами разных расцветок? - Насовсем? – смотришь в его сторону, чуть приподнимаясь на диване. Поведение друга даже в прежние отношения не вписывается, а после горячих поцелуев и признаний в любви так и вовсе выглядит ненормально. - На сегодняшний вечер, - мужчина склоняет голову на бок, всматриваясь в твоё лицо и думая о чём-то своём. Из расслабленного тюленчика, который серфил во всемирной паутине и растягивался на подушках, он превратился в собранного мужчину, готового хоть сейчас подписывать важные контракты и вести переговоры. Тебе почему-то становится его жалко. С этими ебаными американскими горками друг совсем перестал чувствовать себя расслабленно, он постоянно в нервном напряжении. Готов каждую минуту найти тысячу оправданий себе, своим движениям, словам. Практически не шутит, боясь ляпнуть что-то дикое, и даже на концертах чётко контролирует передвижение по сцене. Хотя раньше всегда полностью отдавался своему делу, позволяя музыке струиться сквозь земную оболочку и производить необходимые метаморфозы для полного соединения с ритмом. Отдых нужен всем, Шура, не будь гадом. - Давай закажем суши, откроем ещё пиво и будем прокрастинировать? - Хорошо, - Лёвчик искренне улыбается, тут же залезая в телефон. – У меня есть приложение для заказа еды из ресторанчика. Что бы ты хотел поесть? - Ничерта в роллах твоих не понимаю, - ты вспоминаешь, с каким трепетом солист заказывает всякие хуяки-маки и сяки-наги, - бери на свой вкус. Спустя час, Бортник успел поругаться с девушкой-оператором, потому что она отказывалась выдавать рецепт какого-то сложновыговариемого блюда. Три раза передумать по поводу заказа, не в состоянии определиться с желаемым. Хотя на твой взгляд все варианты были одинаковые, но ты упорно кивал и поддерживал голубоглазого в сложном выборе, когда он кидался к твоему дивану, демонстрируя японское блюдо. - Давай вот этот, Шур, - гость в очередной раз суёт тебе под нос телефон, показывая что-то из меню. Тебе настолько похуй, что ты уже подумываешь идти на кухню и обжаривать рис с овощами. - Давай, Лёва. - Хотя здесь суши с тунцом, а там и с тунцом, и с окунем. - Хуекунем, - вскипаешь ты, кидая в мужчину подушкой. – Определись уже и закажи эту поеботину. Наконец-то решение принято, и он оплачивает заказ картой, предварительно вписав адрес доставки. Полтора часа ожидания прошли намного легче, чем час выбора. Ты успел даже досмотреть серию мультфильма, прикончив бутылочку светлого. - Иди курьера встречай, - Лёва был бы не Лёвой, если бы не попутал что-нибудь. Он умудрился указать собственную квартиру, поэтому теперь ты выгоняешь этого горе сушимана к подъезду, не обращая внимания на его нытье о холодной погоде. - Там ветер ледяной, - делает очередную попытку откосить солист, стоя посреди прихожей, - я простыть могу. - Ага, а потом тебя Снежная Королева в своё царство заберет, к мальчику Каю. Давай не выебывайся и спускайся. - У меня даже шарфа нет, - Бортник угрюмо смотрит на тебя, попутно влезая в ботинки. На улице действительно разгулялась зима, принося жителям мегаполиса промозглые будни. Ты достаешь с полки теплый сине-чёрный шарф, который не раз спасал даже в лютые морозы. Многие туры он выручал тебя, порой служа подушкой под голову. Сейчас ткань деформировалась, утрачивая прежнюю яркость изображения, а бахрома внизу изрядно распушилась, но шарф от этого не перестал быть тёплым и мягким. Подходишь к ворчащему поэту, когда он накидывает на плечи пуховик. Взявшись за край зимнего спасителя, ты обворачиваешь его вокруг шеи Лёвы, подходя вплотную. Он поднимает взгляд, встречаясь с твоим, и замирает на полуслове, не договаривая предложение. Его глаза кажутся очень светлыми, особенно при неестественном освещении в помещении. Спокойствие плавно отступает назад, освобождая дорогу некой нервозности и смущению. Жилка на загорелой шее мужчины дергается сильнее обычного. - Это было ошибкой, Шур? – тихо произносит Лёвчик, цепляющийся длинными пальцами за шарф. Его теплая ладонь касается твоей руки, даря коже новые ощущения. Вместо того, чтобы отпустить ткань, ты залипаешь на пульсирующей жилке. Чувствуется чужое дыхание где-то на собственной шее. Прерывистое, нервное. Рваное, нестабильное. - Ты о чём? – оттягиваешь время, не найдя нужного ответа в голове. Его пальцы проходят по твоим костяшкам, рисуя очертания кисти. Невесомые и осторожные движения не раздражают, а лишь пощипывают кожу, даря приятное последующее ощущение мягкости. Ты никогда и не мог подумать, что у Лёвы такие нежные и приятные на ощупь руки. Хочется рассмотреть их внимательнее, поэтому ты берёшь его за запястье и подносишь к лицу кисть. Удивленный мужчина молчит, дёргаться и вырываться не намеревается, лишь изредка шевелит пальцами, не давая им затечь в неудобном положении. Ты изучаешь его пальцы – длинные, музыкальные, с аккуратными ногтевыми пластинами миндалевидной формы. Ногти он оставляет чуть длиннее твоих, поэтому руки смотрятся значительно нежнее. Подушечки пальцев испещрены лабиринтом кожи, в котором можно потеряться, изучая каждое ответвление с черточками. Почему я никогда не обращал внимание на его руки? - Шур, - тихо зовет тебя гость, вырывая из омута задумчивости. Ты отпускаешь его запястье и смотришь в глаза, постепенно возвращаясь из собственных мыслей в реальность. – Я скоро приду. За мужчиной захлопывается дверь, вбрасывая в помещение порыв морозного воздуха. Как и в январе, Лёва уходит, не позаботившись о безопасности квартиры. Но сейчас ты стоишь в прихожей, все ещё мысленно изучая руки музыканта. Они по-настоящему чаруют, пробираясь в недра затуманенного сознания. Ты приходишь в себя от громкого хлопка. Оказывается, Лёва давно вернулся с едой, разложил пластмассовые контейнеры на столике и уже успел открыть шампанское. - Мне надо выпить, - поясняет он, наливая алкоголь в хрустальный бокал. Мультфильмы на экране сменяются американской передачей с экспериментальным юмором. За окном окончательно темнеет, теперь не видно даже детской площадки около дома. Лишь несколько фонарей освещают небольшой участок у подъездов, позволяя жильцам попасть домой без происшествий. - Ты собираешься домой? – интересуешься ты, откладывая деревянные палочки. Слишком голодный Лева заказал огромную порцию еды, которую теперь придётся доедать завтра. - А надо? Вы сидите на полу, удобно устроившись на подушках около журнального столика с едой. Комната практически тонет в темноте, лишь яркая реклама освещает помещение, позволяя рассмотреть предметы мебели и человека, сидящего с правой стороны. - Это не было ошибкой, - говоришь совсем невпопад, зато искреннее. Смотришь на его лицо, надеясь прочесть появившуюся эмоцию, но видишь лишь лёгкую улыбку. – Для меня не было. И не будет, даже если сотня лет пройдет. Это было экспериментом. - Научный опыт? – Лёва скалится, отставляя бокал на столик и поворачиваясь к тебе всем корпусом. - Типа того, - тебе довольно неуютно под пристальным взглядом собеседника. И хоть ты не можешь видеть в деталях выражение его лица, ты готов поклясться, что он выглядит, как гиена, нашедшая очередную падаль. - И что дал этот опыт? - Я понял, что ты привлекаешь меня, как бизнес партнер. Не более, ведь… - договорить не успеваешь, потому что твой рот оказывается зажат рукой. Охмелевший от алкоголя Бортник не даёт тебе закончить фразу, нагло прижимаясь своим телом. Тебе не страшно, но ситуация выглядит довольно абсурдной. Ты готов спорить на все деньги в мире, что если сейчас зажечь свет, то Лёва отпрянет, скуля и стыдясь. В темноте и под действием шампанского он чувствует себя свободнее, нежели под твоим пристальным взглядом. Да ещё и твой рот не способен изрекать насмешливо-безразличные фразы, порождая в мужчине тревожные ощущения. Ты не противишься. Тобой движет любопытство. Окей, Левчик, посмотрим как далеко ты зайдешь. Его рука скользит по твоей, проходясь кончиками пальцев по обнаженной коже до локтя и обратно. Приятное покалывание, следуемое за ненавязчивыми поглаживаниями, сменяется мурашками. Непривычное и щекочущее ощущение обвивает руку от пальцев и до плеча. Лёва не торопится, чуть придвинувшись для удобства, он медленно выводит на коже символы. Немного замешкавшись, он все же убирает руку от твоего лица. Теперь есть возможность что-то спиздануть, спугнув разгоряченного и самоуверенного солиста, но ты молчишь. Его пальцы обхватывают запястья и несильно тянут тебя вперед, заставляя наклониться. Повинуешься, ожидая поцелуя, чуть прикрыв глаза. Но спустя пару минут ты не чувствуешь прикосновение к губам, зато отчётливо ощущаешь горячий шепот солиста, припавшего к твоему уху. Это неожиданно и как-то чересчур лично для тебя. - Я…январе…Шура, - ты можешь разобрать лишь обрывки фразы, которую произносит Бортник, понижая голос до минимума. Твои ощущения концентрируются на ушной раковине, где горячим дыханием опаляется кожа. Так, я нихуя не понял и это надо прекращать. - Лёв, - слова застревают в горле, потому что Бортник скользит языком по коже, опускаясь ниже. Влажная дорожка, оставляемая горе-учёным, холодит кожу, но не вызывает явного раздражения. На фоне начинает назойливо требовать внимания телефон. Жена звонит… Отмечаешь ты, скосив глаза на чужой смартфон. В подобной ситуации хочется и извиниться, и поерничать. Момент действительно абсурдный. Ведь телефон отображает настолько идиллическую семейную картину с двумя целующимися супругами, что можно было бы расплакаться от счастья. Если бы только один из счастливчиков сейчас не исследовал шею своего лучшего друга, плавно целуя кожу. Бортник не обращает внимание на гаджет, лишь сильнее распаляясь. Ему хочется большего – дать волю рукам, забравшись под тонкую ткань домашней майки и касаясь пальцами обнаженных участков тела. Но подобное моментально отрезвит тебя, он это понимает. Поэтому сейчас лишь проводит языком вверх, вызывая у тебя толпу мурашек и подрагивание конечностей. Твое сознание медленно затуманивается, обволакивая тугой комок изнутри. Теперь ты совершено не уверен, что эксперимент проходит в нужном русле и что-то доказывает, а не опровергает. Лёва, почувствовавший полную власть, прижимается к тебе всем телом, рывком закусывая нежную кожу около ключиц. Ты дергаешься, но терпишь. Собственнические мотивы, проявленные во время странной игры, медленно отрезвляют. Солист обвивает пальцам твои запястья и сводит их вместе, удерживая руки. - Так, ладно, - ты прекращаешь эту содомию, отстраняясь. Шея немного побаливает, видимо, теперь там останется отметина. – У тебя телефон звонил. - Шур, нахуй телефон, - пришедший в себя гость смущен и подавлен. Завтра подобное поведение будет казаться ему губительным, сейчас он лишь чувствует, как всё начинает медленно разрушаться. По кирпичику. Нежно собранные отношения, созданные не на лжи. Хрупкие мостики, которые только-только стали укрепляться. Всё в бездну. - Это жена твоя, - ты отодвигаешься от друга, откидываясь на подушки. Произошедшее требует осмысления, потому что ты нихера не помнишь, с чего всё началось и что он хотел тебе доказать. А после всё это требуется разложить по полочкам, сделав какие-то заключения. Ты любил порядок, но с Егором Михайловичем это нихуя не получается. - Я подхожу тебе только как партнер по бизнесу? – подсказывает Лёвчик, поднимаясь с пола и направляясь к выключателю. Через секунду вспыхивает люстра, озаряя пространство ярким светом. Вы щуритесь от непривычки, оглядывая друг друга украдкой. Он растрёпан, кровь прилила к щекам, остро выпирают ключицы в огромном вырезе футболки, всё ещё под действием алкоголя, с расширившимся зрачками. - Не знаю, - ты уже не уверен ни в чём. Медленно осматриваешь себя, надеясь не обнаружить явные признаки возбуждения. Грудь часто вздымается. Немного трясутся руки. Сбилось дыхание. Сердце стучит гулко, отбивая ритм “Дурочки” в грудной клетке. Ну, хоть стояка нет и на том спасибо. - Зато я знаю, что ты мне пиздишь, - раскрасневшийся музыкант смотрит тебе прямо в глаза, прожигая насквозь. Приходится отвести взгляд, иначе ты не уверен, что он не изнасилует тебя морально прямо сейчас. Уж больно по-звериному выглядит сейчас твой друг. Тебе удаётся выпроводить Лёву домой спустя полчаса, изрядно накидавшись коньяком и перестав вспоминать о случившемся сегодня. Предстояло много обдумать, обмозговать и решить, а пока ты планируешь наебениться и уснуть. Чтобы на утро мучаться от похмелья и безвкусных роллов, которые вы даже в холодильник не поставили.