The Phoenix

POV Ханна Клиффорд. Ту тишину, в окружении которой мы сидели около получаса, даже нельзя назвать мёртвой. Я и Люк сидели на диване напротив Эвелин, которая пялилась на второго так долго и не отрываясь, что на секунду могло показаться, что она уснула с открытыми глазами. Но её «оживляло» то, как она периодически закрывала лицо руками и что-то бубнила себе под нос, а затем продолжала прожигать в лице Хеммингса огромную дыру. Я даже не пыталась ничего объяснить: мы так и молчали с того момента, когда парень вышел из ванной и начал веси монолог. Мне бы показалось более разумным, если бы Эв просто закричала или ушла, но она сидит здесь, сверлит взглядом Люка и не издаёт никаких слов в нашу сторону. Мне кажется, всё-таки нужно что-то сделать и как-то начать беседу, потому что вечно это продолжаться не может. Но с другой стороны: что я ей скажу? Я же не могу просто взять и рассказать абсолютно всю историю парня, начиная с шестнадцати-семнадцати лет. И про своих родителей рассказать тоже не могу, потому что она, вероятнее всего, просто не поверит и начнёт всё отрицать. На её месте я бы, наверное, вела бы себя так же, поэтому так трудно думать, как поступить, когда знаешь, чем закончиться каждое из предположений. — Эвелин, — попыталась начать я, но девушка лишь начала отрицательно кивать головой в знак того, что не хочет меня слушать. — Тебе нужно послушать. — Что послушать? Твою невероятную историю о том, как ты по случайности оказалась с этим убийцей в одном отеле? — со злостью отвечала она. — Я даже знать не хочу. Он — убийца моих родственников, и ты ещё хочешь, чтобы я что-то выслушивала от тебя, или даже него? — Эвелин сделала небольшую паузу перед тем, как продолжить. — Я иду в полицию. Советую тебе лучше уехать отсюда, Ханна, уехать куда подальше. Ты ведь не хочешь гнить в тюрьме из-за этого психопата? — Так, — встрял Люк, — ты никуда не пойдешь, — он наклонился вперёд, обратив всё внимание девушки на себя, и начал говорить чуть тише. — Ни шагу за пределы этого номера, понятно? Он поднялся с дивана и направился к двери, закрыв её на замок и выглянув после этого в глазок. — С какого перепугу я должна вообще тебя слушать?! — О, извини, это ведь ты только что назвала меня убийцей? Так что же мешает мне взять и вскрыть твоё прекрасное горло? — на позитивных тонах сказал Хеммингс, а я просто сидела в стороне, смирившись, что руку от лица я сегодня уже не оторву. С каждым новым словом парня я всё больше жалела, что позволила этой девушке поехать со мной, а не устроила сцену прямо посреди улицы. Я бы хотела объяснить ей всё, но мы ведь теперь, по сути, даже и не друзья, если посудить. Может, если бы это было как раз таки около полугода назад, тогда бы я и сказала ей обо всём без труда, но на данный момент у меня чувство, что станет ещё хуже, если я пророню хоть слово. Сейчас она как бомба замедленного действия, и, чёрт, меня должны наградить медалью, если я смогу её обезвредить её. — Эвелин, — более строго, чем в прошлый раз, сказала я, осторожно вставая с кресла, чтобы она не начала делать что-то в свою защиту, — ты не пойдешь в полицию, слышишь? — Да с чего ты взяла?! — она вскочила с места, чего я и боялась, но я продолжала сохранять спокойствие и стараться не сорваться на неё. — Потому что Люк НЕ убийца, — она скептично отреагировала на мои слова, но уже в следующую секунду засомневалась, когда увидела, что я не шучу. — Да, ты, возможно, думаешь, что у меня и правда не всё хорошо с мозгами, но… — Да я не думаю, — сказала Эвелин с неким отвращением в лице, — я в этом уверена. Вы оба поехавшие и просто решили избегнуть правосудия, поэтому припёрлись сюда. Если вы и здесь решили навести полнейший ад, то вы даже не посмеете тронуть меня и мою семью. — Кому вообще сдалась ты и твои родственнички? — сорвался парень. — Если бы моей целью было просто прикончить как можно людей, то я бы прямо сейчас так и сделал. И я бы точно так сделал, если бы был убийцей. Ты дважды два в уме сложить не можешь? И зачем мне тогда переться с ней в этот грёбанный отель, если я мог бы просто спрятаться в каком-нибудь подвале и там разрабатывать план, как порабощу весь мир и заставлю прислушаться ко мне каждого, ведь у них не будет выбора? Может ты и права в том, что я избегаю правосудие, которому, блять, совершенно не соответствует его название, но ты вообще не понимаешь, о чём говоришь и во что ты только что влипла. Поэтому даже не продолжай цапаться со мной, как какая-нибудь дворняга, думая, что у тебя есть преимущества. У тебя их нет, вот и всё. Люк всё это время стоял у двери и изредка проверял, есть ли кто за дверью, а Эвелин слушала и даже не пыталась перебить. Я не смотрела на него, я смотрела на неё и буквально видела, как с каждой секундой на её лице меркнет только что нахлынувшая злость, но было ясно, что она всё равно не верит Люку. Он умеет делать такие речи, которые не хочется перебивать и тем более на них отвечать, поэтому ему не составило никакого труда заткнуть девушку, которая грозится пойти в полицию. Эвелин всё ещё была зла, но стало ясно, что она немало оттаяла после слов о её логике, которую она даже не удосужилась применить в данной ситуации. Она отвернулась и снова села в кресло, переваривая сказанное. Когда я подумала, что одной проблемой стало меньше, я снова прокрутила слова Хеммингса в голове и поняла, что мы и вправду не можем просто отпустить её, поэтому нам придётся потерпеть ещё одно прибавление в нашу команду полнейших неудачников. Чёрт. Пожалуй, сейчас самое время начать винить во всём себя. Вдруг кто-то начал усердно стучаться в дверь. Сначала Люк немного встрепенулся, но потом, посмотрев в глазок, устало цокнул. Я хотела спросить, кто там, но как только я открыла рот за дверью донесся всё такой же пьяный голос Эштона и всё такие же несвязные слова, которые сопровождали лениво-агрессивные удары о мою дверь. А я думала, что хуже уже и быть не может. Люк нехотя открыл дверь и с недовольным лицом принялся помогать другу устоять на ногах, пока тот кого-то старательно ругал и постоянно икал. Позади кое-как их догонял Калум, который выглядел намного лучше, чем его друг, и что-то начал говорить Люку про почти в бессознательном состоянии Ирвина. Люк бросал на нас с Эвелин странные взгляды и при этом пытался уложить кудрявого пьяницу на мою кровать, пока тот уже потихоньку начал рассуждать о политике. Худ в это время уже начал рассказывать про своих пассий из клуба и даже о том, о чём вообще не стоит рассказывать. Я попыталась отвлечь его, называя его имя, но он так сильно увлёкся рассказом, что мне пришлось позвать его ещё раз и немного громче, чтобы он, наконец, обратил внимание на то, что сейчас не самое подходящее время. — Да в чём дело-то, — он повернул голову в мою сторону и увидел Эвелин. Он тут же поменялся в лице и буквально побелел на глазах. Меня это немного насторожило и я перевела взгляд на Эвелин и она выглядела точь-в-точь как вышеназванный. — Кто её сюда привёл? — Это Эвелин, — неуверенно сказала я, следя за этими двумя. — Что-то не так? — А тебе самой так не кажется? — спросил Калум. — Я так понимаю, с Люком она уже познакомилась? — И так можно сказать, — я не стала нагружать себя лишними мыслями и просто скинула их нервозность на нахождение в нетипичной ситуации. — Я так полагаю, вам стоит немного познакомиться. Теперь нас как бы связывает немного больше, чем дружба в университете, ведь так? В кои-то веки я сдвинулась с места и преодолела расстояние между мной и Люком, затем взяла его под руку и увела в ванную, где нам предстояло обсудить ещё многое. Закрыв за собой дверь на замок, я не сразу повернулась к нему, ведь даже не знала с чего начать. Встретившись лбом с дверью, я просто прикрыла глаза и тяжело выдохнула, даже не представляя, что нам делать дальше и как будет правильнее поступить. Вариант, очевидно, здесь только один. — Мы не можем оставить её, — сказала я, повернувшись к Люку лицом. — Она нам всё испортит, понимаешь? — У нас нет другого выхода, — почти раздельно друг от друга парень произнёс эти слова и подошёл ко мне на шаг ближе. До этого я была уверена, что он абсолютно не паникует и здраво мыслит в независимости от абсурдности ситуации. Но сейчас, когда я вижу его так близко, я даже стала замечать небольшие подёргивания глаза и уголков губ, но позволять себе сходить с ума он по-прежнему не позволяет. — Ты думаешь, что будет разумно её оставить? — спросила я, хотя сама не до конца понимала, что сейчас разумно, а что — нет. — У нас мало вариантов, да, но этот, наверное, будет худшим. Ты видел, как она на тебя смотрит? Она делает вид, что она смелая, но на самом деле она трясётся как маленькая собачка, потому что боится. Кто даст гарантию, что она будет спокойно идти в твоём сопровождении прямо в центре города и не станет звать на помощь, или того хуже — вообще начнёт называть тебя по имени? Иногда она бывает неконтролируемая, вот что надо учитывать, если мы рискуем заставить её быть в нашей компании под строгим надзором. Я ходила по довольно-таки большой ванной комнате кругами и прикидывала в голове различные сценарии того, что могла сделать девушка. Конечно, половина из них — просто сценарий, она не настолько боязливая и паникующая. Но, правда, будет очень плохой идеей, если мы насильно оставим её здесь и заставим молчать. Повалит ещё больше сопротивления и ещё больше вопросов, о которых мы просто-напросто ей рассказать не можем. Это не её дело и её никак не касается, а рассказывать сказки прохожим — не то, чем мы собираемся заниматься. — Мне плевать, насколько она эмоциональная и насколько близко к сердцу она всё воспринимает. Она должна нас слушать, иначе всё будет только хуже. — Но кто сказал, что мы в праве заставлять её нас слушаться? Она ведь не животное, чтобы дрессировать её. — Да, я знаю, — сказал Люк, повернувшись к двери. — Именно поэтому наши риски в этой идее намного больше, чем положительные стороны. Хотя… — внезапно его накрыла волна, что принято называть «осенило». — Идея и правда паршивая, но мы можем ей рассказать. Если она такая эмоциональная, как ты говоришь, то, наверное, это хоть как-то должно повлиять на неё. — Я уже думала об этом, Люк, и нет, это не просто паршивая идея, она ужаснейшая из всех, которые у нас только были, — парень просто мыслит в противовес мне, и это не может хоть чуточку не раздражать, ведь… он даже не понимает, о чём говорит. — А что, если это её не переубедит? Она и так всех нас здесь поголовно считает лгунами и сумасшедшими, я даже боюсь представить, если на неё такой поток информации свалится… Честно, я уже даже согласна с вариантом насильно её оставлять рядом с нами, чем с этим. Ты видел, как она тебя слушала? Да Эвелин практически ни в одно твоё слово не верила, что уж тут говорить, если ты ей всё расскажешь. — Я не буду рассказывать, — сначала мне показалось, что он передумал, но я глубоко ошиблась. — Ты будешь. Она ведь твоя подруга, тебя-то она должна послушать. — Ты с ума сошёл?! Мы не разговаривали полгода, а ты говоришь про то, чтобы при практически первой же встрече рассказать ей тайну, о которой даже мой собственный брат, видимо, не представляет, — я надеялась, что он всё-таки передумает и мы будем придерживаться плана А, каким бы жестоким он ни был по отношению к моей… бывшей подруге, но он в упор смотрел на меня и ждал, пока я соглашусь, потому что, как правило, отказы с ним не прокатывают. — Это будет жестоко — вывалить на неё всё это и заставить молчать. — Под угрозой наши жизни. Это тот момент, когда необходимо быть эгоистами. А она сможет помолчать, не сломается, — он уже хотел выйти из ванной, но я загородила ему путь. — Это жестоко, — мой долг — постараться из-за всех сил, чтобы воздействовать на его выбор, хотя это практически невозможно. — Я знаю. Ещё раз подумав, я, наполняя лёгкие воздухом, выхожу из комнатки и вижу, как Эвелин и Калум о чём-то шепчутся. Может, будь мы в другой ситуации, я бы поинтересовалась, в чём дело, но сейчас мне совсем не до этого. Хорошо, что она ещё по-тихому не сбежала, потому что тогда бы нам пришлось ехать не то что в другой штат; пришлось бы лететь в Европу. Я услышала, как позади меня для привлечения внимания кашлянул Люк, чем отвлёк пару от какого-то увлечённого разговора. Не знаю, что сделал Люк, но уже через минуту в номере кроме меня и Эвелин не было больше никого. Если бы так было с самого начала, всё бы обошлось и не пришлось бы всего этого делать. Как же меня выводит мысль, что буквально одно действие Люка могло бы изменить вообще весь исход этого вечера. Мне не хотелось пока что подходить ближе, ведь я даже не была до конца уверена в том, что я делаю. Подробностей кроме меня и Люка не знает никто, даже тот же Эштон, который, судя по всему, был опорой для Хеммингса в тот месяц, пока я искала его по всему городу. Калум знает лишь то, что ему пришлось увидеть, да и сам не навязывается на подробности. Я даже не думала, что когда-то мне придётся делиться с кем-то настолько таким личным, и поэтому я до сих пор не могу сделать ни шагу в сторону Эвелин. Чтобы, наконец, собраться с силами, я слегка разминаю шею и сильно сжимаю кулаки, чтобы ногти впились в ладони. Обычно это помогает, когда дело касается чего-то столь нервозного. Я посмотрела на неё и по её выражению лица поняла, что она знает, о чём я хочу поговорить. Она не говорит ни одного лишнего слова, чтобы и без того не наводить ещё больший беспорядок в моей голове, поэтому просто ждёт, хоть ей это и даётся с трудом. Ещё раз в голове отрепетировав всё, что я скажу, я несмелым шагом направилась к ней, и когда расстояние между нами сократилось до одного шага, я, прикрыв глаза, сказала ей: — Мне придётся очень много тебе рассказать, поэтому, пожалуйста, не переспрашивай, не перебивай меня и слушай как можно внимательнее.