The Phoenix

POV Калум Худ. К чёрту всё! Меня уже заебало который день тусоваться в номере, где другой развлекаловки, кроме как просмотра телевизора, нет и в помине. Эштон постоянно куда-то уходит «по делам», а потом, по возвращению, выглядит так, будто он алкоголик со стажем. Я, конечно, понимаю, что у него в жизни всё намного веселее и круче, чем у меня, но это не даёт ему права каждый день возвращаться в состоянии, что тащить его до кровати мне приходится самому, потому что у кретина от каждодневной пьянки уже ноги становятся ватными, не говоря уже о мозгах. Делать в этом городе мне было абсолютно нечего. Наверняка многие сочтут безумцем и попросту глупцом, но, серьёзно, какой толк в городе с тысячами вариантами времяпрепровождения, если у тебя тут и друзей-то нет? Если бы здесь были мои настоящие друзья, а не Ирвин, который больше похож на алкаша, то, наверное, я бы уже давно занимался какой-нибудь очередной хернёй, как и было в Сиднее. Хоть и последние месяца были не самыми сладкими, но там я мог затусить по полной, а не с трудом терпеть своего соседа, так ещё и принимать участие в скандалах сладкой парочки. От них в последнее время уж больно много шуму, но он утихает так же быстро, как и начинается. Например, на днях Ханна чуть не выбила дверь Хеммингсу, потому что они снова поссорились. Как непредсказуемо. Лезть в их заварушку я не стал, а Эш был не в том состоянии, чтобы хоть слово без запинки сказать. Но, кстати, после той ночи у них всё стало на удивление тихо, и, на самом деле, я даже не уверен, живы они там или нет. По-быстрому натянув на себя штаны и по пути застёгивая пуговицу, я также нашёл на подставке для обуви свою футболку (бог знает, откуда она тут взялась, но мне как-то наплевать), я открыл дверь и намеренно громко хлопнул ей, чтобы олух Ирвин перестал громко сопеть и наконец-то проснулся, может, случится чудо и он хоть один день окажется в трезвом состоянии. Без особого стеснения начал беспардонно стучать в дверь Люка, мне нужно занять у него двадцатку зелёных, потому что все мои деньги на карточке, а искать вблизи какой-нибудь банкомат меня никак не воодушевляло. Может, погуляю, подцеплю какую-нибудь тёлочку, как раз и заплачу ей. Мне безумно не хватает женской ласки, как бы тупо и противно ни звучало. Это ведь мой организм, чё я могу с ним поделать? Белокурый пиздюк, которого уже нельзя было так назвать из-за крашеных в тёмный цвет волос, снова подолгу не открывал дверь. Теперь я понимаю, почему Клиффорд ломилась к нему чуть ли не с кулаками, а могла ведь и топор взять, чтобы дверь прорубить. — Открывай, придурок! — я услышал шорох за дверью, а уже через мгновенье мне открыл сонный и злобный Люк, который, увидев моё лицо, скорчился и с отвращением прохрипел: «Только не ты». Естественно, меня хуй этим остановишь, так что я встал как ограждение, чтобы парень не запер дверь. — Дай мне двадцатку. — С какого перепугу? Проваливай, — он толкнул меня, снова попытавшись закрыть дверь, но я снова протиснулся и уже потихоньку начал ныть ему. — Послушай, у тебя хотя бы есть Ханна, а я одинокий неудачник, у которого в роли пассии выступает бухой Эштон. Пожалей меня. Когда я упомянул Ханну, он ещё сильнее поморщился и снова, толкнув меня рукой в грудь, запер дверь на замок. Вот же скотина! Неужели ему так жалко какой-то двадцатки? Он у нас, насколько я знаю, не в бедности живёт, а у меня осталось денег буквально на неделю проживания в этом отеле. А потом, наверное, я поселюсь на улице и буду уличным гангстером, а ещё буду дружить с целым роем чёрных парней, которые посветят меня в мир преступности. Вот так и скатится моя жизнь по наклонной вниз, а всё из-за того, что Люк не дал мне двадцать баксов. Ну, отчаиваться я не стал, поэтому спёр деньги у спящего соседа и со спокойной душой прогуливался по улочкам Лос-Анджелеса, подыскивая себе хорошую партию на одну ночь. А если я буду джентльменом, то ещё на несколько ночей, но это вряд ли. Я не очень хорош в общении с девушками, поэтому они постоянно обижаются на мои шутки, принимая близко к сердцу. А я что? А я ничего, мне, честно говоря, похер на ранимых девчушек, которые будут плакать из-за моей отличной шутки ещё неделю. Пока я, кстати, шёл по незнакомому пути, я нашёл какой-то банкомат и всё же снял пару сотен с карты. Но отдавать Ирвину не буду, это он как бы мне заплатил за несколько дней, пока я нянчился с ним. Теперь я могу хотя бы поесть в нормальном кафе, где готовят прекраснейшие пироги, а не ту стряпню в отеле, которую делают словно из отходов нормальной пищи. Конечно, можно немного потратиться на более изысканное блюдо, но на кой-чёрт мне это надо? Я зашёл в какое-то кафе, которое увидел по пути. Внутри очень приятно пахло выпечкой, и было как-то по-домашнему приятно здесь находиться. Сам интерьер был выполнен не без вкуса, но оставлял желать лучшего. Сев за столик возле входа, я взял в руки меню и без интереса листал страницы. Ко мне уже вприпрыжку шёл довольный официант, вооружившийся ручкой и блокнотом. Этот тип уже бесил меня, я не люблю настолько дружелюбных сотрудников. Мне легче общаться с теми, кто на той же волне, что и я, а то есть — с людьми, не скрывающими своё равнодушие и ненависть к работе. Они не навязываются и без лишних слов записывают заказ, а потом с более-менее удовлетворённым видом идут на кухню. — Что-нибудь уже надумали заказать? — он держал ручку наготове. Эй, чувак, я даже не стал рассматривать вычурные картинки, которые вы сюда понапихали, о каком выборе идёт речь. Я уже хотел ответить, что мне пока что ничего не нужно, и если понадобится, то я позову. Но я увидел за соседним столом девушку, сидевшую ко мне спиной. Не уверен, чем именно она меня привлекла, но на меня довольно сильное впечатление произвели её аккуратно заплетённые косички. Это будет странно, если я скажу, что они мне понравились? Я внимательно наблюдал за тем, как она пьёт что-то из белой чашки и задумчиво смотрит в окно, иногда проверяя телефон. Если не она, то больше никто! — Да, кофе, пожалуйста, — зачем я заказал его? Я ненавижу кофе. Но сейчас мне было абсолютно всё равно, что принесёт мне этот парниша, потому что мой взгляд был прикован к милой. судя по спине, девице. Я не видел её лица, но почему-то уже представлял, как мы проводим этот день. В голове не было чёткого представления о её внешности, но меня это мало волновало. Эти косички на её голове сделали своё дело. Поправив рубашку, чтобы не выглядеть как полный неряха, я выдавил довольную лыбу и встал со своего стула, направляясь к ней. Не хотелось спрашивать, можно ли присесть, потому что я знаю, что ответ может быть только один — да. Разве кто-то может отказать такому очаровательному парню, от которого, правда, слегка несёт чужим перегаром, но это нестрашно. Может, это так пахнет мой дорогой парфюм, ей-то какое дело? Главное — мордашка, а уж с ней мне повезло. — Не занято? — я нагло уселся напротив неё, пока она, наклонив голову, видимо, листала ленту в Твиттере. Когда она подняла взгляд на меня, то нас оба передёрнуло. Да ладно, Бог, неужели?! — Для тебя — занято, — та девчушка — Эвелин, кажется — не была настроена на дружескую беседу, ровно как и я. — И к счастью, — отрезал я, вернувшись за свой столик. Какого чёрта?! Она что, преследует меня? Уж кого-кого, а её уж я явно встречать не хотел, пока искал себе пассию на ночь. Ещё и этот идиотский подкат… Блять, Худ, тебе в этой жизни никогда не повезёт. Я хмуро пялился на её спину, а когда она поворачивалась, делал вид, что листаю меню. Она постоянно то дёргалась, то оборачивалась, то в окно смотрела, то в телефон. Да чего ж дёрганная-то такая? Это всё из-за меня? Либо я её так сильно раздражаю, что она не может смириться с моим присутствием прямо за её спиной, либо она запала, из чего следует тот же итог, как в первом варианте. На самом деле, у меня сейчас не то настроение, чтобы весело издеваться над ней, как сделал в прошлый раз. Напротив — я хочу пинком под зад выкинуть её из кафе, оставшись наедине со своим кофе, который я, скорее всего, вылью в унитаз и без доли жалости смою. Но я не могу так сделать, ведь, для начала, она пришла сюда первая, так что — это она должна прогонять меня пинками на улицу. Ну, а если уж серьёзно, то это будет выглядеть ужасно. Мне ненужны лишние претензии от защитников бедных и беззащитных девушек. Я считаю, что вторая черта, которой описывают абсолютно всех особей женского пола — просто брехня. В шестом классе Эдди Уильямс чуть не избила меня из-за какой-то крутой ручки, которую я забыл ей отдать. После этого я немного побаиваюсь злых девчонок, в том числе и Ханну. Я никогда не видел, чтобы она кого-то била, но она создает впечатление бездушной из-за своего почти вечного равнодушия, а таких стоит остерегаться. А то вдруг, знаете ли, неприятная ситуация выйдет. Так, о чём я говорил? Ах да, Эвелин. Она, кажется, немного угомонилась и теперь тихо сидит в своём мобильнике и лишь изредка поглядывает на меня ненавистным взглядом. Не знаю, откуда вдруг взялась такая взаимная ненависть с обеих сторон, но глупо отрицать, что её нет и мы просто оказались в странных обстоятельствах. Она меня немного раздражает, а я её — уж слишком. В прошлый раз, пока мы ехали в больницу на такси, она чуть не сгрызла мне глотку за какую-то шутку в её сторону. Знаете, с виду — обычная застенчивая девушка, а на самом деле — ребёнок Сатаны. Люк кое-как успокоил нас тогда, чтобы водитель нас не выкинул посреди дороги. Так что, теперь мы, вроде как, взаимно презираем друг друга, вот просто так, без каких-либо на то причин. Когда мне принесли мой заказ, я сделал маленький глоток и тут же скорчился. Я ещё понимаю какое-нибудь латте или капучино, но американо — полная мерзость, если пить без молока или сливок. Такая горечь во рту, как будто я жевал кусок железа. Пока я кривился над своей чашкой, девушка напротив меня резко развернулась ко мне на стуле, готовая сделать мне выговор. Её глаза выглядели бешеными, поэтому ч предпочёл оставаться непоколебимо спокойным, хотя мог бы начать с ней драку. Истинный джентльмен. — Ты серьёзно? Собрался просто так сидеть и пить это несчастное кофе прямо у меня за спиной? — она импульсивно размахивала руками, но говорила при этом негромко, если можно так сказать, — кричала шёпотом. — Знаешь, как это раздражает — слышать твоё хлюпанье, пока ты делаешь глотки, и знать, что это именно ты, а не какой-нибудь незнакомец? — И? — я деловито выставил мизинец и в левую руку взял блюдечко, изобразив из себя воспитанного англичанина с манерами. — Что я сделать могу, если ты такая нервная? Хочешь, и тебе кофе закажу? Расслабляет, — я нагло улыбнулся ей в лицо, подняв чашку чуть выше, как бы говоря этим жестом «За твоё здоровье». Сказать, что её это взбесило — ничего не сказать. Естественно, в кафе она ничего не станет мне делать, но я почти уверен, что когда я выйду на улицу, Эвелин, закрыв мне рот рукой, с силой отведёт в какой-нибудь переулок и отпиздит. Я говорил на полном серьёзе, когда говорил, что побаиваюсь истеричных и слишком спокойных девушек. Они выглядят так, словно через секунду перегрызут тебе глотку. Одуванчик отвернулся, положив голову на руки, и устало взвыл, но не очень громко. Ну, что ж, мне до этого нет никакого дела, так что я продолжил выпивать этот адский напиток, заранее кинув на стол пару однодолларовых купюр. На свой страх и риск, я всё-таки лучше пойду отсюда, а то вдруг, эта бешеная меня убьёт в присутствии людей. Конечно, она бы не смогла этого сделать, потому что, окажись мы на расстоянии менее метра, она начнёт краснеть и забывать слова, которые готовила целые пятнадцать минут. Вот эта её черта меня немного забавляет, а всё остальное — хуйня. Встав из-за стола, я забрал свой телефон с небольшого, но мягкого диванчика и направился к выходу, около которого сидела девушка. Я так и знал, что она сверлит взглядом во мне дырку, но сделал вид, будто меня это мало интересует. Ну правда, какое мне дело до её мозгов, которых у неё, кажется, маловато? Пусть злится сколько влезет, благодаря тому, что она живёт далеко, мы будем видеться редко и лишь в присутствии трёх человек, где она не сможет распотрошить меня и сдать на органы. Если честно, когда я её первый раз встретил (в трезвом виде!), она показалась мне милой, но я так крупно ещё не ошибался. Она буквально дьявол во плоти, или психичка, сбежавшая из соседней от Люка палаты. Надо будет у него спросить, не припоминает ли он кого с тёмной кожей и кудрявыми волосами. Я ушёл ещё не совсем далеко от кафе, зависнув в телефоне. Снова писал Эштон, еле попадая в буквы, поэтому понять его желания было довольно трудно. Так-то мне даже не хотелось его понимать, потому что, если не пойму — минус одно пожелание бухарика. Не знаю, как я его ещё не послал на три буквы, но если я так сделаю, то он точно выселит меня. Вернее, сам Ирвин мне ничего не сделает, но он лучший друг Люка, а тот, в свою очередь, без содрогания руки перебил сотню человек, так что ему мешает добавить ещё и меня в свой список? Отвлекшись на шум позади, я тут же забыл про него и начал печатать Эштону, чтобы тот посмотреть у себя под кроватью минералку, а потом, когда ему станет чуть лучше, пусть пишет. Сдались мне его пьяные проблемы, как будто я его персональная нянька Худ. Мы даже не хорошие друзья, мы скорее два человека, которым приходится притворяться друзьями, чтобы выжить в обществе Люка и Ханны. Если честно, я предпочёл бы жить с Клиффорд, но Люк бы на месте прибил меня к полу, если бы я хоть заикнулся об этом. Его собственность, как никак, хоть это и звучит отвратительно. Само сочетание имени Люк и фамилии Хеммингс создаёт такое себе представление о человеке. И снова я услышал шум позади. Да кто там, блять, топчется под ногами?! Сначала я хотел наехать на того кретина, который решил идти моими следами, но потом, повернувшись, я снова разочаровался. Ну вот зачем? Зачем она догоняет меня, если я её так сильно раздражаю? А потом жалуется, что я её повсюду преследует. Хорошо хоть не написала на меня заявление, потому что я сделаю это первым. — Что тебе ещё надо? — я не заметил, как уже оказалась напротив меня, и мне понадобилось пара секунд, чтобы почувствовать её горячую ладонь на моей не менее горячей щеке. Вернее, её след, потому что эта шкура ударила с такой силой, что у меня чуть мозги не отшибло! Что она творит, вообще?! У неё всё в порядке, или я всё-таки прав про соседку Хеммингса? — Ты — настоящий мудак, — Эвелин еле сдерживала эмоции, начиная, как всегда, пыхтеть как паровоз от переизбытка эмоций. — Хорошо, дальше-то что? — я старался казаться как можно более беспристрастным, но это давалось с большим трудом. — Ну догнала ты меня, дала пощёчину, назвала мудаком, а дальше что? Побежишь папочке жаловаться, как с тобой несколько месяцев назад переспал один тип, который теперь крутит носом при виде тебя? Ну, удачи, во всяком случае, я не собираюсь с ним знакомиться, чтобы бояться его мнения, — сначала на её лице был гнев, потом обида, потом снова гнев и теперь неловкость. Ну какого чёрта? Зачем она тогда вообще начинает скандалить на пустом месте, если ей тут же становится неловко? Это выглядит так, словно ей лет двенадцать, и ей лишь бы с кем сцапаться. — Оставь меня в покое, наверняка у тебя дела какие-то. Это меня не касается, так что, не трать время и иди доедай свой пирог. Расти жир на заднице, — последнюю фразу я сказал шёпотом, уже уходя от неё, но эта стерва всё же услышала и снова завелась. О Боже, когда это закончится? — Как Ханна с тобой дружит?! Как она могла найти общий язык с кем-то, как ты? Ты же постоянно ворчишь и шутишь, что в тебе интересного? — Это ты мне скажи, — я указал девушке на её же нелогичные поступки, отчего она заметалась взглядом по асфальту в поисках ответа. — Слушай, не знаю, что там у тебя творится, но у меня дела есть. С вашего позволения. Я сделал насмешливый реверанс, притворившись, будто у меня и правда есть дела. Моё дело на сегодня было единственным — найти себе проститутку, а не одуванчика по имени Эвелин, которая из-за той ночи готова теперь всю жизнь обвинять меня в поведении как у свиньи. Видимо, тогда я показался ей принцем на белом коне, который поправил ей воротничок на её рубашке, а не проигнорировал. Однако, когда я зашёл к Ханне и увидел её, конечно же наговорил всяких неприятных и обидных вещей, я же пьяный был! Да и эта её встреча с Хеммингсом, от которого она чуть в обморок не упала, заставила меня понервничать. Чёрт, я тоже человек, и меня нельзя после какой-то там ночи Бог знает какое время назад просто так ненавидеть и прямо на виду у всех называть придурком! Я надеялся, что она выше этого. Я хотел как можно быстрее уйти от этой истерички, уже соскучившись по отелю и его скуке, как эта идиотка снова стала меня догонять. Боже, что опять?! — Стой, — в приказном тоне сказала она. Пф, ещё чего? — Да подожди ты! — Что? Опять обозвать вздумала? Давай, я в полном предвкушении, — повернувшись к ней, я скрестил руки на груди, стараясь не сорваться на крик посреди людной улицы. Прилипла же, блять, как жвачка к школьной парте. — Нет. Ты в отель возвращаешься? — промямлила она более скромно, как будто ей было неловко это у меня спрашивать. Хотя, почему «как будто»? Эвелин — ходячая неловкость. Я не спешил ей отвечать, потому что пытался по её взгляду понять, чего она от меня хочет. К Ханне опять? Или она напрашивается в гости? Но какие, нахер, гости, когда она только что посреди толпы людей пыталась добиться ответа на вопрос, почему же я такой хуевый человек. Действительно, почему?! — Смотря что тебе нужно. — Просто скажи, ты в отель или нет? — Да, в отель. — Тогда я с тобой. — О-о-о, ну уж нет! Ищи себе другого попутчика, с тобой рядом находиться невозможно. Вдруг ещё голову с плеч снесёшь, если я вдруг не так пошучу, как тебе хотелось бы. Иди нахер, Эвелин, я не буду нянчиться с тобой весь этот путь, так ещё и в отеле, на случай, если Клиффорд снова ушла. Поймай такси, попутку какую-нибудь, в конце концов, только, пожалуйста, ко мне не лезь, а? — мне кажется, она сейчас заплачет. Как она вообще живёт в этом мире с такой чувствительностью абсолютно ко всему? Смотря на её покрасневшие щеки, опущенный в пол взгляд и надутые как у ребёнка губы, мне хотелось только пнуть её хорошенечко, чтобы шла в другую сторону, куда угодно, только не за мной. Я без понятия, притворяется она или нет, но меня дико бесят такие выкаблучивания от девушек, а того страшнее — от парней. Махнув на неё рукой, я снова пошёл в сторону, в которую шёл изначально, когда вышел из кафе. Если ей так срочно надо к своей подружке, то пусть меня не трогает. Это будет трудно, потому что мы соседи, но я сделаю вид, что её не существует. На этот раз девчушка не стала следовать за мной и снова делать выговоры и просить об одолжениях, поэтому я со свободной душой шёл до отеля, засунув руки в карманы. Но теперь у меня возникает вопрос: что мне делать? Напрочь отбилось желание искать себе какую-нибудь девушку за деньги, а всё из-за одуванчика-плаксы, который раздул из мухи слона прямо в кафе, когда я, по совершенной случайности, принял её за незнакомку. Честно, лучше бы она и была незнакомкой, тогда бы была минус проблема. Но мне, чёрт возьми, до сих пор кажется, что она стоит сзади и пялится на мой уходящий силуэт, вытирая рукавом полосатой рубашки мокрые дорожки на щеках. Чёрт! Я остановился на месте, с каждой секундой всё детальнее представляя её, и я не понимаю, почему вообще думаю о ней, если сказал, что она меня бесит. Я обернулся, и увидел, что она отчаянно пытается поймать такси или попутку, но каждая машина просто проезжает мимо, потому что она поднимает руку недостаточно высоко. Господи, ну что за ребёнок! Я сам не заметил, как уже начал идти ей навстречу. Наверное, зря я это сейчас делаю, ведь потом буду жалеть, но зато теперь не буду перед сном видеть ревущую Эвелин, которая с покрасневшими глазами пытается поймать машину. От одной такой картины хочется плакать. Плакать от её безнадёги. Заметив меня, она сначала дико на меня таращилась, боясь, что я сейчас подойду и врежу ей. Но единственное, что я сделал ей, так это взял за руку и повёл вместе с собой. Я не пророню ни слова, пока мы будем идти, просто доведу её до Ханны и отдам как щенка с помойки. Пусть сама разбирается, я и так сделал больше того, что от меня требовалось и не требовалось. — Чего это ты делаешь? — я игнорирую её вопрос, ещё сильнее притягивая за руку, чтобы не отставала. — Мы мне сейчас запястье так оторвёшь, отпусти! — Хотела в отель? Так иди и молчи, не беси. — Так давай просто поймаем такси и спокойно доедем… — Да, я видел, как ты с соплями по всему лицу пыталась поймать хоть одну машину. Убого выглядело, если честно, — я слегка прищурился, выражая своё презрение к ней, а она от этого начала пальцами щупать своё лицо на наличие какой-нибудь грязи, о которой я упомянул. — Повторю, не беси меня, я и так не хотел вообще в твоём обществе находиться. — А почему вернулся тогда? — вопрос поставил меня в тупик, поэтому варианта лучше, кроме как грубить до конца, я не нашёл. — Могу уйти, тогда уже возвращаться не стану, — я поставил её перед фактом, что ей не понравилось, но и ныть она не стала. Поняла ведь, что лучше играть со мной за одну команду, чем порознь. К тому же, выжить у неё в одиночку точно не получится, это я вам гарантирую. Эвелин осматривалась по сторонам, чтобы убедиться, что я не веду её в какое-нибудь логово маньяка. Я бы с радостью, но оно у меня в Сиднее находится, и называется «Моя квартира», где ей уже выпала прекрасная возможность побывать и посмотреть все редкие вещи, собранные в одной лишь комнате, начиная от жестяных банок, лежащих под кроватью больше недели, и заканчивая женским нижним бельём, которые некоторые дамы забывают у меня. Или оставляют на память, наплевать, мне в любом случае противно находить женские трусики под моим столом, на каких бы красивых девушках они ни были. Уже минут эдак через пятнадцать мы стояли напротив нужного нам номера, за которым для Эвелин была её подруга и самая большая загадка в её жизни, а для меня — спасение. Ходить с этой девчонкой было невозможно, потому что она всё пыталась начать разговор, но когда понимала, что он обречён на провал — затыкалась. Конечно, она думала, что я ничего не вижу и не обращаю на это внимание, но смотреть, как она то шла чуть впереди, смотря на меня, а потом внезапно замедлялась и шла сзади как какая-то мышка… И ещё раз спрошу: как она выживает в этом мире? — Ну что, стучись, что как не родная, — подталкивал я её, ища в карманах штанов ключ от своего номера. Девушка сделала два скромных стука своим маленьким кулачком, и ещё удивилась, почему ответа не последовала. — Смотри, как стучать надо: Ханна, открывай! — я начал дубасить кулаком по двери, как делал это утром с Хеммингсом, но за дверью как была тишина, так и осталась. — Может, она спит? — Ты видела, который сейчас час? — спросил я, нахмурившись и продолжая нагло стучаться, хоть и не слышал ничего по ту сторону. «По ту сторону»… Звучит так, будто номер Клиффорд — обитель самого дьявола. — Может, у неё была длинная ночь, — сказала девушка, сразу же поморщившись от своих слов. Да, картина не из приятных. — Смотри, у неё открыто. Она дёрнула ручку и дверь чудесным образом открылась. Войдя внутрь, она устало застонала, запрокинув голову назад. — Её тут нет! — Тогда иди домой, в чём проблема? — я провёл карточкой по сканеру, и лампочка загорелась зелёным цветом. — Но дверь-то открыта. Может быть, она вышла куда-то и сейчас вернётся. — Ну в коридоре подожди, — она смотрела на меня так, будто я обязан был позвать её к себе, чтобы она пересидела. — Что ты от меня хочешь? Чтобы я тебя погостить позвал? Нет уж, не дождёшься. Стой и жди свою подружку, как ты сказала, она куда-то вышла и сейчас вернётся. Ты ведь не бездомная, если что. Не знаю, к чему вся эта неприветливость, хотя я не сказал ничего лишнего. Сначала она выкаблучивается и говорит, какой я мерзкий и как меня только земля носит, а теперь в тайне надеется, что я впущу её в свои хоромы, где неприлично лежит Эштон, наполовину скатившийся на пол. Но за него я не так переживаю, он в моих глазах уже как мебель для декора. По ночам кровать пустует без него, поэтому я дожидаюсь, когда он ввалится в номер и снова займёт своё положение до вечера следующего дня. Не понимаю, как можно столько спать, но главное — мне не мешает, а остальное — пустяки. Я закрылся в номере, в тайне поглядывая в глазок, выведывая, как там одуванчик. Я даже не представляю, останется ли она ждать до прихода Ханны, попросится ко мне или же просто достойно уйдёт отсюда, не позоря себя. Увидев, как она прислонилась к стенке и тяжело дышала, постоянно смотря на часы, я утомился этим зрелищем и пошёл на поиски Ирвина. Как я и говорил, занимает свой пост и ни на сантиметр не сдвинулся за прошедшие два с лишним часа. На тумбочке красовалась жестяная банка из-под пива, которую я опустошил ещё вчера вечером. Мне не пришло в голову ничего гениальнее, кроме как разбудить этой железкой соседа. Конечно, маловероятно, что это его всё-таки разбудит, но я не кидаю своих попыток, зато кидаю жестяные банки в Эштона Ирвина. — Просыпайся, стервятник, — я прошёл мимо скулящего парня, которому я попал прямо в голову. Ну, зато проснулся с первого раза. — Какой сегодня день? — он еле-еле отрывал голову от кровати, а говорил прямо в одеяло. — Явно не твой, — я кинул рядом с ним бутылку минералки, уже как по привычке. Видок у него, мягко говоря, был потрёпанный. Его волосы уже не выглядели как волосы какой-нибудь модели, а как какой-то куст на голове, а о лице даже говорить не стоит. Весь какой-то помятый, да и запашок тоже не очень, будто он ночевал на помойке и умывался пивом. — Сегодня тебе стоит побыть дома, а то не дойдёшь до своего любимого клуба. И тёлочки вряд и на тебя посмотрят, когда увидят помятое лицо. Он что-то промычал мне в ответ, но я не стал даже выслушивать его еле связную речь. Как и всегда, я приземлился на диван и на автомате включил телевизор, собираясь так же со скуки перелистывать каналы. Мне постоянно мешал звук, который был вне пределов квартиры, но я старался не обращать на это внимание и дальше листал по кругу небольшой список телеканалов. Но звук был такой навязчивый, что я начал постукивать ступнёй по полу, чем раздражал Эштона. Пусть катится нахрен, спит весь день, а потом возмущается. В конце концов, я всё-таки не сдержался и встал с дивана, проклиная чёртову Эвелин за свою неугомонность. Ну вот чего она стоит и стучит по стене? Почему просто не может пойти домой и заняться своими делами, а не выжидать «подругу», которая хотела бы видеть её в самую последнюю очередь. Я со злости открыл дверь нараспашку, увидев рядом с ней одуванчика, которого чуть не пришиб. — Вот скажи, у тебя личной жизни что ли нет? — начал я, а та лишь лениво повернула голову в мою сторону и посмотрела усталым взглядом. — Вместо того, чтобы уйти и проводить время на всю катушку, ты стоишь здесь и ждёшь свою ненаглядную, как будто у тебя больше не будет возможности её увидит. Ну что это за херня, Эвелин?! — Мог бы просто сказать, что тебя раздражает, когда я стучу, — девушка ответила это с таким равнодушием, что я на секунду почувствовал себя истеричкой. — Мне нужно с ней поговорить, если ты ещё не понял, потому что она в прошлый раз просто закрыла перед моим носом дверь и не стала выслушивать из-за собственных драм. Кто так делает?! — Те, у кого есть проблемы поважнее, чем какая-то навязчивая девчонка, разве это не очевидно? — кажется, её задел этот упрёк в её навязчивости, но разве её хоть что-то не задевает? — Ты, конечно, не принимай это на свой счёт, но у неё правда есть проблемы намного важнее, чем твоё нытье. Пока я не договорил, она как будто разглядела во мне человека. Но, когда я закончил, Эвелин снова разглядела во мне того уебка, поэтому лишь закатила глаза и отвернулась, снова начиная стучать костяшками по стене. Она что, серьёзно?! Я был уверен на все сто процентов, что ни в коем случае не буду с ней нянчится, но она не оставляет мне другого выхода. — Пошли, — прикидывается дурочкой, смотря на меня с вопросом, а потом, когда я снова тяну её за руку, как на улице, этот вопрос мгновенно исчезает. — Ни слова про грязь в номере, и делай вид, будто ты не видишь абсолютно никого на кровати. Она не совсем поняла, что я имел виду под «никого», но, пройдя чуть дальше, замечает уже практически скатившегося на пол Ирвина, который снова захрапел и выглядел ещё хуже, чем прежде. Даю сотку, она уже жалеет, что до этого хотела, чтобы я позвал её, потому что всё выглядит безумно неряшливо. Посмотреть хотя бы на бутылки из-под пива, разбросанные по всему периметру «гостиной», если её так можно назвать, всякие пепельницы на подоконнике и прикроватной тумбе, разбросанные вещи и… Эштон на кровати. Но, в принципе, тут надо лишь немного прибраться, чтобы выглядело приемлемо. — Наверное, мне лучше пойти… — она показала указательным пальцем на дверь, думая, что так просто отделается. — Ну уж нет. Раз ждёшь Ханну — ждём её вместе, чтобы ты мне не предъявляла, как я бездушно выгнал тебя с порога, даже не впустив внутрь. Теперь ты здесь, а к запаху алкоголя и сигарет привыкнешь, — я дружески похлопал её по плечу, уходя на кухню и оставляя наедине с тухлым соседом и провонявшей табаком комнате. Я наливал ей стакан воды, чтобы хоть немного чувствовала себя более-менее комфортно, а не так, словно попала на вражескую территорию. Я, конечно, не собираюсь больше пускать её в своё жилище, но нужно хоть как-то позаботиться о гостье, чтобы в следующий раз не предъявляла мне ничего. — Тебе сообщение пришло, — крикнула из гостиной Эвелин. — И кто пишет? — Не знаю, номер неизвестный. Наверняка опять какая-то реклама, а она из-за этого парится. Я протянул ей стакан, из которого она сразу же отпила, следя за моими действиями. Не то чтобы мне было неудобно, но некомфортно, когда ты лазаешь в своём телефоне, а кто-то внимательно за этим следит, будто ждёт отчёта. Ну вот почему она такая? Я открыл диалог с неизвестным, где он прислал мне фотографию. Сначала я ничего не рассмотрел, потому как фотография, кажется, была сделана ночью без света. Ну и кто так смешно решил пошутить? Уверен, что это Люк, ему скучно постоянно сидеть без дела, поэтому решил прислать мне «страшные» СМС-ки, которые должны меня напугать, идиот. Я отошёл чуть в тень, чтобы рассмотреть фотку, потому что там всё же были видны какие-то проблески света. Увеличив её, я увидел чьё-то лицо, и только потом я понял, что это был Кит — тот парень, которого мы с Ханной закопали. Что за?! Это какой-то розыгрыш?! Если так и есть, то я набью кому-нибудь лицо, потому что это совершенно, блять, не смешно. А, может, мне всё кажется? Может, дал кому-нибудь свой номер, когда был в клубе, а тот решил прикольнуться и прислать какую-то фотку с той ночи. Но вряд ли ему, сука, у него есть фотография человека, наполовину откопанного и завёрнутого в какой-то старый ковёр. Что это, блять, такое?! Какого чёрта творит этот парень, кем бы он ни был?! Я даже не знаю, что меня сейчас больше волнует: откуда его нашли, или кто его нашёл. Мы ведь… далеко в лесу закопали, никто не смог бы его найти. Всё уже наверняка заросло травой и сорняками, так кто же, мать твою, его нашёл?! Я вспомнил про открытый номер Ханны, и сложил одно с другим. Подорвавшись с места, я метнулся в его сторону, потому что Клиффорд вряд ли когда-нибудь оставит своё жилище открытым, даже если отойдёт на несколько минут. Эвелин что-то спрашивала у меня вдогонку, но мне было совершенно не до этого. Вломившись внутрь, я нашёл на столе какую-то запакованную коробку. — Калум, что ты… — Уходи, — сказал я, ища где-нибудь нож, чтобы разрезать скотч. — Глухая, что ли?! Проваливай! Мне было не до того, чтобы разбираться с ней, она только помехой станет. Я вспомнил про ключи в своём кармане и не медля разрезал ленту, затем открыв коробку. Внутри было куча этой херни, которой наполняют посылки, а на самом дне лежали два конверта: один тонкий, а в другом было что-то квадратное и объёмное. Я открыл первый, плоский, судорожно доставая оттуда какие-то картонки, которые в итоге оказались фотографиями. Качество было ужасное, да ещё и в придачу тёмное время суток, но я прекрасно понимал, что там изображено. На каждом снимке запечатлены мы, как с камеры видеонаблюдения, где мы вдвоём тащим до машины длинный ковёр, в котором находился Кит. С каждой просмотренной фотографией мне становилось всё хуже и хуже, потому что я прекрасно понимал, что это всё касается той замечательной истории, связанной с отцом Ханны и его шайкой. Они таким образом до Люка добраться решили, что ли?! Посадив сначала нас с Ханной, а потом без труда найдя Хеммингса? Сложив фотографии обратно в конверт и засунув их на самое дно коробки, я взял второй конверт, в котором было что-то прямоугольное и довольно толстое. Достав оттуда какую-то кассету, я тихо прошептал себе под нос: «Да вы что, издеваетесь?!» У почти уверен, что там есть запись с камер наблюдения, но я совершенно не понимаю, зачем её записали на кассету? Где я сейчас найду поблизости проигрыватель, который поддерживает такое? Положив всё обратно, я со злости пнул ножку стола, чуть поморщившись от боли, злости и досады. Только сейчас я почувствовал себя так, словно с тем, что творилось в Сиднее, меня ничего больше не связывает, как мне приходит фотография откопанного Кита Нельсона, а Ханне — посылка с полноценными доказательствами нашего причастия к его убийству, за которое нам предстоит отсидеть не пять и даже не десять лет, если всё выйдет на свет.