The Phoenix

POV Ханна Клиффорд. Сегодняшний день обещал быть редкостным дерьмом. Меньше недели осталось до дня рождения Эштона, к которому мы, как порядочные соседи и в некоторой степени друзья, обязаны в должной степени подготовиться, накупив всякого для получасовой посиделки за обеденным столом, после которой все с гордо поднятой головой разойдутся по комнатам, отдав Ирвину вовсе не нужные для него подарки. Поэтому именно сегодня мы поехали в город, чтобы более-менее нормально подготовиться к этому «знаменательному» дню, от которого не останется и воспоминаний ровно через неделю. Для меня празднование подобного никогда не станет понятным, ведь всю свою сознательную жизнь я не отмечала такие праздники, ровно как и все остальные в моей семье. Но Эштон этого хочет — значит, я должна поучаствовать. Мы отправились в огромный торговый центр, чьи размеры удивили каждого без исключения. Не сказать, что это было нам в новинку, просто в таком относительно небольшом городке было неожиданно встретить здание подобного размера, которое не было бы промышленным предприятием. Но удивляли, однако, не только размеры, но и количество различных бутиков и супермаркетов внутри. Потеряюсь я тут на раз-два, не говоря уж об Эвелин, которая так сильно загорелась идеей дня рождения Эштона, что готова оббежать абсолютно все магазины в поисках хорошего подарка для парня. Но мы с самого начала договорились держаться максимально вместе, поэтому Харди придётся держать при себе руки, ведь она не хочет испортить имениннику сюрприз. — Окей, с чего начнём? — спросил Эштон, поправив на переносице очки. Мы выстроились в шеренгу прямо напротив супермаркета, который удивительным образом занимал лишь малую часть этого огромного торгового центра. У каждого на лице были самые разные эмоции, но наименее воодушевленным был, конечно же, Люк, который ушёл бы отсюда при любом удобном случае. — Какой у нас вообще план? — Сносить с полок всё, что покажется прикольным и вкусным? — моё предположение походило на правду, ведь чаще всего наши поездки в магазин за продуктами так и заканчиваются, после чего приходится мешками выкидывать испортившиеся продукты, которые мы не успели доесть. — Ладно, нам надо разделиться, иначе мы отсюда выйдем только к вечеру. — Мы в любом случае выйдем отсюда только к вечеру, — Калум снял свои солнечные очки и повесил на воротник футболки, первым заходя внутрь. За ним уже цепочкой пошли все остальные. Ладно, это полное безумие. Плохой идеей было брать меня сюда, ведь мне хочется смести в корзину буквально всё, что я вижу на своём пути, как я и говорила. Я не знаю, столько ли это желание попробовать всё до единого, сколько скептичное отношение к празднику и полное отсутствие осознания того, что именно будет стоять на широком столе из блюд. Будь моя воля, я бы набрала ещё больше сухих завтраков и хлопьев, а потом сделала суперский микс из всех них. Чем тебе не праздничный ужин? Чем дольше я разгуливала между рядами, тем больше мне хотелось уйти из этого магазина и побродить по другим бутикам с чем-то более интересным. Поэтому я решила просто делать вид, что я занята выискиванием всяких вкусностей, но при этом по голову утопала в собственных рассуждениях и мыслях, иногда врезаясь в других покупателей. — Ты, видимо, здесь как декорация, — над ухом послышался несколько раздраженный голос Люка. — Могла бы хоть задумчивее лицо сделать, как будто тебе не насрать на всё это. — Ты ведь этого не делаешь. — Потому что это я, — его шаг сравнялся с моим, а наши корзины то и дело бились друг об друга, ведь вокруг была просто толпа людей, что было странно для буднего дня. — Я думал, мы как-то продуктивнее будем проводить то время, которое не светимся на радарах твоего папаши. Вместо этого мы как компания идиотов ходим по магазину. Больше напоминает пенсионеров каких-нибудь, у которых кроме покупок больше нет никаких развлечений. — Мы должны радоваться, что ничего не происходит, — я закинула в корзину очередную пачку хлопьев, на что Люк смотрел с неким непониманием, приподняв правую бровь. — Мы можем выйти из дома и не переживать, что нас пресекут где-нибудь за углом. Честно, я готова каждый день так ездить Бог знает куда и закупаться всякой хренью на день рождения Ирвина, если это как-то помогает нам оставаться в строю и в безопасности. Быть честной, разговаривать с Люком в нормальном тоне было для меня чем-то странным. Последний месяц мы то и дело при каждой встрече злобно озирались друг на друга, и это было самым безобидным из всего, наверное. Я, безусловно, рада, что между нами начинает стихать то напряжение, из-за которого мне было неприятно находиться с ним хотя бы в одной комнате. Но я чувствую, что чем лучше становятся у нас отношения, тем дальше мы уходим друг от друга. Для меня это как-то странно и даже немного пугает, хоть мы и раньше не были больно близки. Однако, если это единственный путь к примирению, то я готова пожертвовать той небольшой близостью, которая была раньше. Я не хочу жить в одном доме с человеком, который считает меня своим врагом. Совсем позабыв о продуктах, я взглядом начала искать хоть кого-то из трёх ребят, которые должны были быть где-то поблизости. Но, к моему несчастью, никого не было и в поле зрения, поэтому я начала потихоньку смиряться с мыслью, что большую часть времени мне придётся провести с Люком, хоть мне этого и не очень хотелось. Потом мне придётся брать «больничный» на несколько дней, чтобы дать себе перерыв от столь долгого нахождения с ним ближе, чем на расстоянии обеденного стола. Оказавшись в отделе с напитками, я увидела впереди Эвелин, которая, судя по доверху наполненной корзине, слишком сильно увлеклась идеей готовки и дня рождения в целом. Заметив нас, она сначала улыбнулась, а потом, увидев наши с Люком корзины, начала терять свою счастливую гримасу прямо у нас на глазах. — Ты собираешься кормить всех ужином из хлопьев? — её взгляд приковали к себе четыре коробки сухих завтраков. — Хотя, с другой стороны, теперь не нужно будет париться над готовкой по утрам. — Я без понятия, чего вы от меня ждали. За меня всю работы выполнила ты. Выглядит так, будто ты кидала туда всё, что попадалось тебе под руку, — у меня не было и мысли в голове, чтобы как-то задеть девушку, но она, мягко скажем, была не в восторге от моих замечаний. — У меня большие планы на этот вечер насчёт еды. А для больших планов насчёт еды нужно много продуктов. Я не хочу ограничиваться одним салатом и одним горячим блюдом. Но наши взгляды на всё это, видимо, не совпадают. Тебе лучше поискать подарок для Эштона, я думаю, — а вот её замечания в мою сторону были нацелены на то, чтобы меня как-то пристыдить. Конечно, это самозащита, это и дураку понятно, но меня даже эта колкость сумела слегка взбесить. Слегка. — Да пожалуйста, — я небрежно толкнула тележку вперёд в сторону девушки, напоследок одарив её злобным взглядом. А потом мне не оставалось ничего, кроме как уйти с этого места и пойти прогуляться по небольшим бутикам, где я гарантированно найду хоть одну вещь, которая может понравиться виновнику торжества. Верно, Эвелин немного удивилась такой моей реакции, да и я, в принципе, тоже. Но такой выходки от меня можно было вполне ожидать, ведь с самого утра моё настроение упало ниже некуда, когда меня разбудили рано утром, сказав, куда нам надо ехать. С другой стороны, если так судить, моё настроение не задалось по жизни, и, может быть, всё дело лишь в моём хреновом характере. Да, скорее всего, так оно и есть, иначе бы я не стала реагировать на такие пустяки. Уже через минуту я была вне этой суеты внутри супермаркета, так что мне даже стало лучше. Духота и большое скопление людей всегда действуют мне на нервы, поэтому любому мероприятию в жаркую жару я предпочитаю прохладную комнату, где дверь запирается изнутри. Первый магазин, на который я обратила внимание, тут же показался мне интересным, поэтому я поспешила посетить именно его. Как ни странно, подарок Ирвину я решила найти в охотничьем магазине, но вряд ли я найду что-то кроме острого ножа. Не думаю, что продавец со спокойной душой продаст что-то вроде огнестрельного оружия раздражённой с виду девушке с красными глазами, тусклым взглядом и видными синяками от недосыпа. Но хотя бы просто посмотреть стоит. Мужчина средних лет не обращал на меня внимания, ведь он был занят более важным делом: лениво листал страницы свежего выпуска Playboy, рассматривая каждую фотографию на них по минуте, а то и больше. Поэтому и я, в свою очередь, не обращала внимания на него, рассматривая на полках самые разные ножи. Их тут было до кучи, а вот пистолетов от силы штук пять, и то они были в витрине за кассой. На мой взгляд, держать оружие в торговом центре в относительно доступном месте — верх глупости. Этим местом управляет либо идиот, либо садист. На одной полке я заметила довольно красивый нож с не менее красивой рукояткой, которая, кажется, сделана из кожи. На самом лезвии была какая-то гравировка, которая в комбинации с остальными деталями дизайна смотрелась очень гармонично. В тот же момент я подумала: «Это оно». Поэтому не медля решила обратиться к продавцу. Не будет же он всю жизнь рассматривать фото обнажённых девушек. — Сколько стоит? — он привстал, чтобы посмотреть, о каком именно ноже я говорю. — Сто семьдесят долларов, — сначала цена показалась мне просто безумной, но потом я опомнилась, взглянув на этот нож ещё раз. Не удивительно, что для такой работы забили такой ценник. Я бы даже сказала, что немного занизили. — Хороший выбор. Ручная работа, в отличие от всех остальных. Замечательно заточен, нержавеющая сталь, фиксированный клинок. Как подарок… — Я возьму, — долго размышлять я не стала, поэтому тут же полезла в карман за бумажником. Через несколько минут после заполнения некоторых бумажек для формальности, я вышла из магазина с более чем странным видом. На лице была довольная улыбка, а в руке была коробка, внутри которой лежал тот самый нож, который продавец нахваливал бы ещё кучу времени, если бы я не решилась брать его сразу. Для полноты картины не хватало лишь сделать на нём с другой стороны гравировку с именем Эштона, но, как сказал тот мужик, парень, который делает подобную хрень, не вышел сегодня на работу. Но он предложил свою помощь, поэтому теперь на второй стороне ножа красуется не самая аккуратная буква «Э» и только она, потому что портить нож ещё больше у меня просто болела душа. Я думала пройтись по этажу чисто для расслабления, но мой верный друг решил иначе. Не успела я отойти от магазина, как меня кто-то остановил, схватив за плечо, и развернул к себе. Конечно же, кто же это мог быть, кроме Люка? Он, наверное, установил на моей одежде камеру видеонаблюдения, чтобы появляться именно в такие моменты рядом со мной. — Знаешь, уходить без предупреждения и координат, где ты будешь в ближайшее время, было плохой идеей, — в его руках я не видела ни одного пакета, что говорило о том, что он тоже оказался дерьмом в поиске подходящей для праздничной атмосферы еды. Он обратил внимание на коробку в моей руке, и то, что мы стояли около магазина с охотничьим оружием, помогло сложить ему два плюс два. — Ты купила нож? — Хорошо, что не пистолет, правда? — лицо искривилось в странной гримасе, но она тут же пропала, возвратив уровень моих эмоций на ноль. — Я не придумала что-то более оригинальное в подарок Эштону. — И что он, по-твоему, будет с ним делать? Кроликов в лесу вылавливать? — Да хоть людей, ей богу, — я уходила в сторону эскалатора, а Хеммингс шёл за мной. — Мне сказали, что мне лучше сделать, — я сделала. В чём проблема? Или, по-твоему, было бы лучше, если бы я купила ему носки или бритву? — Проблема в том, что ты реагируешь на всё слишком бурно, — чувствуете этот до боли знакомый запах? Да, это запах надвигающихся споров. — А ты нет? — Мы говорим о тебе. — Так давай поговорим о тебе, что же ты! — я снова чувствовала тот прилив злости. Я хотела отвлечься и забыть об этом, переведя дух, но вместо этого начинала беситься ещё больше, ведь буквально каждый звук выводил меня из себя. Смех детей, разговоры девушек возле нас, какой-то мимолётный крик, который, скорее всего, был из-за пролитого на новую футболку кофе, довольно шумная музыка, которую даже приходилось перекрикивать. — Мы и так постоянно говорим обо мне, если ты не заметила, — Люк старался сохранять спокойствие и убедить меня в моей неправоте одновременно. Получалось у него, мягко говоря, дерьмово, но я не виню его в этом, ведь у меня внутри происходит ровно то же самое. Я была готова продолжить этот спор дальше, ведь была уверена, что в итоге мы придём к одному выводу: мы оба, бывает, раздражаемся по пустякам, поэтому нам просто нужно меньше обращать на это внимания и больше делать акцент на спокойствии, чтобы не происходило ничего такого, что продолжалось сейчас. Рот уже открылся, чтобы сказать своё, но из-за спины я услышала звук выстрела, отчего дёрнулась всем телом. Люди вокруг начали разбегаться во все стороны, не смотря, куда бегут. Мы же с Люком стояли в стороне, пытаясь понять, откуда шёл звук и что именно произвело его. Внутри я глубоко надеялась, что это была неудавшаяся шутка какого-нибудь придурковатого подростка с фальшивой пушкой, которая могла максимум выстрелить пластиковыми шариками. Но всё прояснилось, когда сквозь бегущую толпу в метрах сорока от нас я видела на полу женщину в голубой блузке, которая частично пропиталась её же кровью, растекавшейся вокруг тела лужей. Я не задумываясь хотела подойти поближе, хоть мои конечности и начинали предательски трястись от страха, но Люк тут же меня одёрнул за руку. — Куда ты пошла? Головой поехала?! — он говорил относительно тихо кричащих людей, которые неслись во все стороны. В этот момент отключили все эскалаторы и музыку, которая так раздражала меня, но люди продолжали нестись вниз, расталкивая друг друга в стороны. — Что за херня?.. — я смотрела на ту женщину, лежащую на полу, и на девушку, которая сидела рядом с ней в её луже крови и горько плакала. — Отпусти, я должна посмотреть. — Ты с дубу рухнула?! Ханна, кто-то стрелял оттуда, а ты хочешь сунуться туда только из желания поглядеть на труп? — его слова пролетали мимо моих ушей в то время, пока я сорвалась с места в ту сторону. — Блять, Ханна! Сердце колотилось с бешеной скоростью, но я пыталась не выдавать этих эмоций на лице. Руки сжала в кулаки, впиваясь ногтями в ладонь, лишь бы не проявлять панику. Та девушка, о которой я говорила, продолжала сидеть на месте, пытаясь своей кофтой «залатать» рану, но это уже было бессмысленно. Женщина безжизненным взглядом смотрела в мою сторону, пока её дочь или подруга изо всех сил пыталась убедить то ли себя, то ли мёртвое тело в том, что всё будет хорошо. Я не знала, чем я могу помочь в этом случае, но я продолжала уверенным шагом идти вперёд, думая, что буду делать, когда сама наступлю в чужую кровь. — Ханна, мать твою, остановись, — Люк пытался меня как и до этого схватить за руку, но я тут же одёргивала её с такой силой, что могла случайно его ударить. Во мне не было ни капли злости на него. Я просто боялась до такой степени, что всячески хотела ограничить контакт с кем-либо, чтобы держать себя в руках. — Да что ты творишь?! — Заткнись, Люк, — я сглотнула огромный по ощущениям ком в горле, когда оказалась прямо напротив той девушки, которая подняла на меня свои заплаканные глаза. Она уставилась на меня, не понимая, с какой целью я стою и мечусь взглядом от неё к телу рядом с ней, но в то же время в её взгляде была какая-то надежда на то, что я помогу. А я просто не знала, чем я могу помочь. Не знала, зачем я вообще сюда пришла и с какой целью сейчас стою как вкопанная рядом с отчаявшейся девушкой. — П-почему вы не бежите? — от её вопроса — клянусь — моё сердце было готово выпрыгнуть из груди. Я тут же отвела от неё взгляд, озираясь вокруг и видя, как люди не прекращают бегать по сторонам, словно мы в каком-то курятнике. Почти так и было, ведь тот, кто только что начал стрельбу, пришёл сюда явно не для развлекаловки. Девушка продолжала держать руку на своей кофте, которой она пыталась остановить кровь и которая была уже красная до каждой нитки. Несмотря на то что помогать чем-то, что могло бы спасти этой женщине жизнь, было бессмысленным, я всё равно опустилась на колени, пачкаясь в крови, сняла свой бомбер и положила вместо той «тряпки», которую девушка до этого держала очень крепко. На всё это она смотрела с удивлением в глазах, а Люк наверняка хотел дать мне неплохого подзатыльника, которым бы смог привести меня в чувство, но тем не менее не стал мне мешать, за что я могу смело сказать ему «спасибо». Я довольно уверенными движениями превращала свою часть гардероба в своего рода повязку, а потом держала на ней руки, как и девушка прежде. Но уверенные действия сравнялись в счёте с неуверенностью в моих глазах, которые я старалась не поднимать, чтобы не столкнуться взглядами с отчаявшейся. Но в один миг я совершенно случайно задержалась на её карих глазах, которые с изумлением смотрели в ответ на мои, серые. — Спасибо, — тихо прошептала она, будто вовсе и не произносила вслух. Я почувствовала огромное облегчение, ведь до конца не понимала, стоило ли мне это делать вообще. Но теперь понимаю, что стоило. — К-как Вас зовут? — Джессика, — хоть эта особа и не казалась мне кем-то опасным, я всё равно не стала называть своё настоящее имя. В принципе, я не сильно-то и соврала, ведь назвала второе своё имя, но это сейчас не главное. — А Вас? Как Вас зовут? — Аманда, — внутри всё сжалось в один большой ком, но сейчас было не время кидаться в скорбь по матери, поэтому я всячески отвлекалась, думая, что делать дальше. — Так, Аманда, хорошо. Держите вот тут, да, хорошо, — она положила свои руки вместо моих на мой бомбер, на котором уже виднелись бордовые пятна. — Посмотрите на меня, Аманда, — я пыталась привлечь внимание девушки, которая потихоньку начинала паниковать от всей обстановки, которая нас окружала. — Аманда, не смотрите на неё. Смотрите на меня. Она с ужасом смотрела на бледневшее лицо женщины, цвет кожи которой говорил сам за себя. Боже, лучше бы она и дальше продолжала пытаться спасти её жизнь, хоть то уже и не имело смысла. Так она сохраняла себя в относительном порядке, но сейчас она начинает слетать с катушек, поддаваясь панике. А из-за её паники, собственно, начинаю паниковать и я, чего нельзя делать в моём случае категорически, иначе Аманда сразу же после выхода отсюда сляжет в дурку, если не в морг после сердечного приступа. Но девушка всё-таки подняла на меня глаза, хоть и её больше волновало то, как трясло всё её тело. Я с облегчением выдохнула, ведь это значит, что Аманда не совсем ещё отошла от реальности. — Хорошо, — сложно было разговаривать в спокойном тоне, когда вокруг творилась подобная ахинея. — Только не падайте в обморок, слышите? Всё будет нормально, обещаю, — я не верила своим словам, но ей это, кажется, помогало. А если помогает ей — помогает и мне. Люк прекратил всяческие попытки контакта со мной, ведь сейчас было чувство, будто остались только мы с Амандой; кроме неё меня больше никто не волновал. — Это моя мама, — говорила она сквозь трясущиеся грубы. — Это моя мама. — Как звали... зовут Вашу маму? — я надеялась отвлечь её от шока, но она постоянно переводила взгляд на повёрнутое в сторону лицо своей матери. — Моника... — Хорошо. Вы не против, если я закрою Монике глаза? — наверняка её так же, как и меня, пугали открытые стеклянные глаза женщины, смотрящие в пустоту. Когда Аманда неуверенно кивнула, я осторожно выпрямилась, что теперь лицо женщины могла рассмотреть ещё лучше, но мне просто этого не хотелось. Меня всю дергало от одного только осознания, что я сижу в чьей-то крови, а мой бомбер эту самую кровь впитывает до единой нитки. — Всё. Теперь она как будто спит. — М-мы... мы просто гуляли... Я рассказывала ей о своём начальнике, и тут кто-то... Я-я не понимаю, откуда... — слушать это было невыносимо, но у меня попросту не было выбора. — Я попросила её прогуляться со мной. Это моя вина, что она сейчас лежит здесь и... Господи, — в конце Аманда не выдержала и просто завыла, закрыв рот рукой и склоняясь над телом матери. — Прости меня, мам. — Ханна, — Люк одёрнул меня за плечо, — нам надо уходить. — Я не могу её тут оставить, посмотри на неё, — для меня оставалось непонятным, как Хеммингс до сих пор горит желанием поскорее уйти отсюда, ведь буквально на его глазах только что пристрелили случайную женщину, чья дочь теперь, скорее всего, погрязнет в тяжёлой депрессии, или того хуже, если сейчас её кто-нибудь морально не поддержит. — Дай мне пять минут, пожалуйста, только пять минут. Люк с неодобрением и раздражением во взгляде посмотрел на меня, но ничего в противовес говорить не стал, просто запустив руку в волосы и смотря по сторонам. Ни Калума, ни Эштона, ни Эвелин поблизости просто не было, и я молюсь, чтобы не было и дальше. Вряд ли стрелок пойдёт громить продуктовый магазин, только если он не голодает уже не первую неделю. На этаже людей становилось всё меньше и меньше, и я просто молюсь, чтобы больше не было никаких жертв. Вдруг на всю громкость прозвучал режущий звук, похожий на удар микрофона о пол. Если сейчас человек, который обратится к нам по громкой связи, скажет, чтобы никто не паниковал, я просто ворвусь в его кабинет и разобью ему лицо, серьёзно. Но вместо этого сначала звучала режущая слух тишина, которую разбавляли далёкие крики людей с первого этажа. Человек «на том конце» словно не знал, с чего начать, или попросту боялся. Но в итоге он начал томным голосом причитать: «Уважаемые покупатели. Случилась непредвиденная ситуация, из-за которой наши работники будут вынуждены закрыть все магазины. Входы и выходы из торгового центра также будут заблокированы, никто не может ни выйти, ни войти. Мы делаем всё возможное, чтобы выйти из чрезвычайного положения как можно быстрее. Администрация призывает вас сохранять спокойствие, и...» Но того, что должно было быть после «и...» попросту не было. Вместо этого по громкоговорителю был слышен какой-то разговор на фоне, который трудно было разобрать. В один момент всё стало до боли ясным, когда мужик, взявший на себя инициативу сообщать людям о чрезвычайной ситуации, начал кого-то умолять и просить о пощаде. Но вместо этого на всё здание прогремел ещё один звук выстрела, но на этот раз он звучал всего лишь по громкоговорителям. Люди вмиг затихли. От всей суеты, которая была буквально минуту назад, не осталось и следа. Все застыли в ожидании: «Что же будет дальше?» А что будет дальше — одному Богу известно, как бы ни было глупо сейчас это говорить. Всем ясно, что знает, что будет дальше, лишь один человек, и этот человек стреляет по людям. — Теперь-то ты оторвёшься?! — Хеммингс снова схватил меня за руку, подняв с пола, пока с моих штанов вниз по ногам стекала чужая кровь. — Ты же понимаешь, что это все значит? — Да, я прекрасно понимаю, что сейчас в здании стрелок, и мы в любой момент можем умереть. Ты это хотел у меня спросить? Тогда не утруждайся, я прекрасно знаю, в чём тут дело. — Включи мозг, Ханна, — я не понимала, чего ему от меня надо, ведь искать сакральный смысл в этих действиях я считала самой обычной глупостью. — Подумай ещё раз, только хорошенько. Ты точно понимаешь, что здесь сейчас происходит? — он проговаривал каждое слово раздельно от другого, пытаясь донести до меня весь смысл как можно понятнее, в то же время не говоря прямым текстом. Я вновь хотела сказать ему, что он занимается хернёй, раз пытается искать тут какой-то подвох и заговор. Но не успела я открыть рот, как до меня тут же дошёл весь смысл, который, наверное, понизил количество ударов моего сердца до нуля. — Чёрт, — я прикусила нижнюю губу, медленно озираясь по сторонам. У меня и мысли не было, что ситуация, в которую мы попали, могла иметь хоть какое-то отношение напрямую к нам. Но всё прояснилось, стоило Люку сложить два плюс два. — И что нам теперь делать? — Хороший вопрос, потому что я не знаю. Мы стояли у перил, полностью не понимавшие, что нам теперь делать. У нас не было ничего, что могло бы помочь нам выйти из этой ситуации, поэтому мы попросту были пусты и уязвимы. Что ж, я могу похвалить контору отца за такой продуманный план с эффектом неожиданности, заставшим нас врасплох, ведь не каждый день, ходя по магазинам, ты можешь наткнуться на стрелка, который заставляет тебя ценой чужих жизней спасать свою шкуру. Если, конечно, тебе удастся её спасти.