Поймай судьбу за хвост!

      Тагир:       Застыв посередине комнаты, я растерянно озирался вокруг. Из коридора раздался писк замка, сигнализирующий о том, что дверь заперта, и квартира утонула в тишине — Ракеш передвигался как настоящий хищник, не издавая звуков. Почему же только сейчас я почувствовал себя жертвой, которой не стоит покидать укрытие, а лучше и вовсе развернуться и бежать, не оглядываясь.       — Тагир, — послышался снаружи низкий голос, заставляя меня вздрогнуть. Отмахнувшись от навязчивого наваждения, я пошел на зов.       Старший отыскался в гостиной.       Включенный комм примостился на коленях Ракеша, пока он, устроившись на диване полулежа, легко танцевал пальцами по раскрытому вирту, имитирующему голограмму клавиатуры и экрана.       — Приготовь чай, будь добр.       Я замер. Ракеш разговаривал со мной по-всякому, бывало, шипел и срывался, но так подчеркнуто холодно — никогда. Впервые я почувствовал себя грязью под его ногами.       — Я... я собирался приготовить ужин. Если ты немного подождешь…       Взгляд зеленых глаз медленно соскользнул с экрана и сфокусировался на моем лице, обрывая объяснения на полуслове.       — Тебе повторить, что я хочу чай?       Неприятная дрожь прокатилась по телу и чтобы не опозориться, я поспешил исчезнуть.       Вода вскипела неожиданно быстро, а заварка то и дело просыпалась мимо узкого горлышка чайника. Наконец сервировав поднос так, как любил Старший — с несколькими кусочками темного рафинада и лимоном — я понес поднос в гостиную, молясь о том, чтобы не споткнуться по дороге.       Не поднимая глаз, мне удалось водрузить звенящую в нетвердых лапах ношу на низкий стеклянный столик. Опустившись на колени, я принялся наливать чай, стараясь ничего не уронить и не расплескать. Наконец дымившийся паром и источающий согревающий аромат напиток был готов и я поднялся, собираясь исчезнуть в собственной комнате.       — Постой, Тагир, — полное имя резало слух — так Ракеш разговаривал, когда был очень серьезен, и вот сейчас. Я послушно вернулся на место.       — Садись. Как часто в моем доме бывают посторонние коты? — ничего не выражающим тоном, спросил Старший, глядя из-под прикрытых век.       В горле встал ком. «В моем доме.» Заблуждаться насчет денег, на которые я живу, мне никогда не приходилось, и, конечно, я никогда не воображал, будто мне действительно могло что-то принадлежать... но до сих пор Старший всегда говорил «наш», «наша», «наши», создавая иллюзию семьи, как и положено в клане.       — Никогда не бывают.       Ракеш продолжал сверлить меня взглядом, от которого хотелось выпрыгнуть в окно.       — Тогда что делал незнакомый мне кот в твоей комнате?       Если бы у меня на загривке была шерсть, то она точно бы встала дыбом. Ракеш сейчас откровенно подавлял своей властью Старшего. А я... Я почувствовал себя преступником, застигнутым на месте преступления.       Да, я зря пригласил постороннего и уж, конечно, не рассчитывал на симпатию со стороны бурмила, но ведь это просто случайность. Досадная случайность. Всего лишь стечение обстоятельств.       Старшему не нужно было спрашивать, бывает ли у нас кто, он и так мог с легкостью почувствовать запах чужака, переступившего порог его дома. Зачем все это?       — Он прос-с-то помог донести пакеты, — запинаясь, ответил я. — Я не хотел его приглашать, так получилось.       Ладони жутко вспотели, голос грозил пропасть в любую секунду.       — Мне не интересно, как так получи-илось, — протянул Ракеш последнее слово. — Но больше так получаться не должно.       Его негромкий голос выкручивал внутренности. Показное спокойствие бенгала было в тысячи раз страшнее гневной тирады.       — Ты — мой младший. Пусть и фиктивный, но супруг, и позорить себя в стенах моего дома, — он подчеркивал ударением все нужные слова, — или вне его я тебе запрещаю. Это — моя территория.       Ракеш отложил комм в сторону, взял чашку чая. Не спеша поднес к губам и отпил.        — И ты. Принадлежишь. Мне.       Я не знаю, кто сейчас сидел напротив, но это точно был не Ракеш. Мне вспомнился совсем другой кот, который смотрел на меня так, словно я всего лишь кусок мяса. Вся разница между ними заключалась в том, что Грасса я люто ненавидел, а этого омерзительного бенгала, который, похоже, мало чем отличался от воспитателя, я…       В груди сдавило.       — Я все понял, — выносить этот холодный взгляд больше не было сил, и я уставился на пол.       — Прекрасно. Ты пока свободен. К шести будь готов.       Ничего не ответив, я поспешил исчезнуть.