Помоги мне умереть

При встрече с Томом я не удержался и кинулся обнимать его так, словно мы давние друзья, которые не виделись несколько лет. Я знал, что он не подумает ничего плохого обо мне, так что бояться нечего. Подумать только, я не один год не прикасался ни к кому, а ко мне прикасались только одноклассники, желая как-то задеть или испортить одежду, учителя хватали за руки, проверяя мои запястья. А вот так, по-настоящему, меня обнимала только бабушка. Со стороны мы с Томом, кажется, были очень похожи на парня и девушку, потому что проходящие мимо расфуфыренные куклы — мне даже не надо было оборачиваться, чтобы понять, кто они, — пискнули что-то наподобие: «какая милая пара!» Хотя, может быть, это всего лишь шутка. Наконец, я отлип от Трюмпера, а то мы как-то слишком долго и подозрительно стояли рядом. Мне-то всё равно, а ему не нужны лишние проблемы. Мы поспешили поскорее уйти с этого места. Раньше здесь было не так много людей, что меня очень радовало, но теперь всё изменилось. От этой серой массы, бродящей по улицам, спрятаться негде, только у себя дома. И я решил напроситься в гости к Тому. Может, это как-то самоуверенно, и вообще, с чего я взял, что он захочет меня приглашать к себе? Наверняка у него дома родители, не то что у меня. Я ведь их даже не знаю. Помимо желания умереть, у меня есть ещё одно — узнать, что случилось с моими родителями. Бабушка так и не открыла мне эту тайну, а с сестрой по черт знает какой линии я общаюсь, скрипя зубами. Наверняка, если бы ей не платили деньги, которые она должна на меня тратить, то она бы с удовольствием отправила меня в детский дом! Что ж, я очень рад, что сестрица этого не сделала. Думаю, порой девушка злится на то, что когда мне стукнет восемнадцать, она перестанет получать немалую сумму на свой счёт в банке. Хотя я не планирую дожить до этого возраста, так что злиться ей придется намного раньше, ещё и оплачивать мои похороны. А кому ещё это делать, если не ей? Может, Тома попросить, чтобы он позаботился обо всем? Но пока ещё рано развивать эту тему, он тогда скажет, что я просто больной придурок, в лучшем случае. Надо как-то подготовить его. — Том, а кем твой отец работает? — решил поинтересоваться я. Если это связано с полицией, то он сможет откопать сведения о моих родителях. Если нет, то умру в неведении. Может, так действительно будет лучше? Наверняка эта правда очень жестока, раз её столько времени скрывали от меня, а теперь просто некому рассказывать. — Он оперативник, — гордо ответил Трюмпер. — Только я не хочу продолжать его дело. Работа очень опасная, и к этому действительно должно быть призвание, вот у папы оно есть, а у меня нет. Он едва не погиб на задании. Его серьёзно ранили, и врачи были очень удивлены, как он вообще выжил. Кстати, именно когда отец лежал в больнице, он познакомился с моей матерью, она работала медсестрой. После выписки он приходил к ней и приносил каждый день цветы. Так и началась их история любви. Только, боюсь, скоро она закончится. Они стали ссориться часто, кричат друг на друга, бьют посуду. Эх, мне кажется, сейчас таких чувств, как раньше, уже не бывает. Все хотят только выгоды какой-то, а что с меня возьмёшь? У меня одна любовь — это гитара! Если хочешь, я тебе как-нибудь сыграю. Том улыбнулся, а я согласно кивнул, внимательно слушая каждое слово. Парень открывается мне с новых сторон, и это очень радует, я должен хорошо его узнать, чтобы убедиться, что такому не страшно доверить в руки оружие. Жаль, что Трюмпер не хочет работать в полиции, но ничего, может, после убийства передумает! С такими рассуждениями мне точно пора в жёлтый домик, хорошо, что Том пока не знает, о чём я усиленно думаю каждую свободную минуту. — Конечно, хочу, — наверное, я очень долго тормозил перед тем, как дать вполне очевидный ответ на его простейший вопрос, но пусть Том спишет всё это на мою неуверенность в себе, замкнутость и что там ещё мне обычно приписывают. — А где ты живёшь? — О, мы можем пройтись пешком, и ты всё узнаешь, — он улыбается, а у меня возникает непреодолимое желание подёргать парня за дреды. Но ему не понравится такое действие с моей стороны, оно будет выглядеть довольно глупо, я бы сказал — по-детски. Но по закону я ещё считаюсь ребёнком, а значит, можно! Улыбнувшись, я слегка потянул друга за дредлок. Том не возражал, понимая мой интерес к его необычной причёске. Я бы тоже сделал что-нибудь подобное, но мне жалко свои волосы. Они у меня очень ломкие, наверное, в этом я сам виноват с постоянным окрашиваем и лаком для волос, но без этого я просто не могу. Надеюсь, что без волос не останусь. Умирать нужно молодым и красивым, а не старым, лысым и морщинистым. Я свой выбор сделал и осознанно к нему приближаюсь. Мы шли недолго, и всё это время Том говорил о себе и своём папе. Видно, что у них очень хорошие отношения, надеюсь, что они не испортятся из-за меня. А ещё меня радует осознание того, что Трюмпер-старший спасёт своего сына от тюрьмы, чтобы он ни натворил, ведь как иначе, я бы тоже спасал своего ребёнка, если бы он у меня был. Но этого никогда не случится. Квартира у моего дредастого товарища оказалась небольшая, всего две комнаты, одна из них, маленькая, но уютная, целиком и полностью принадлежала Тому, а другая, побольше — его родителям. В углу обители Тома я заметил гитару, а на полке несколько дисков, в основном это был рэп. Может, мне не стоит так негативно относиться к этому жанру, чтобы быстрее найти общий язык с Трюмпером? Хотя мы вроде его уже нашли. Надеюсь, что и дальше наши дружеские отношения будут складываться прекрасно. Надо порадовать себя напоследок! Том взял гитару и начал перебирать струны. Я засмотрелся на его руки и только сейчас понял, какие они у него сильные. А эти выступающие вены… Чёрт, наверняка, отбоя от девушек нет, но ведь парень говорил мне совсем другое. Стоп, зачем я думаю об этом? Вот уж что-что, а влюбляться мне сейчас ни в кого не надо. Уйду из жизни невинным. Смешно и грустно одновременно, но зачем позволять себе сближаться с кем-то? Хотя, если бы Том был геем, я бы, возможно, и решился на близость. Стоп! Ещё не хватало, чтобы Том узнал, о чём я сейчас думал. Да и не всерьёз это. Дошло бы дело до такого, я бы вырвался, испугался и убежал. Всё. Глупости надо выкидывать из головы. Наверное, я так рано начал об этом размышлять, потому что жизнь я отмерил себе весьма недолгую, а сам так ничего и не успел попробовать. Рассуждения заносят меня совсем не в ту степь. Неужели я такими темпами ещё и жить захочу? Это будет весьма странно. А особенно странно будет, если я захочу жить в тот миг, когда моя душа уже вырвется из бренного тела. Хотя о чем это я, какая ещё душа, я же не верю, что после смерти что-то будет, это же такой бред! Нет ни рая, ни ада, нет реинкарнации — это всё придумали сами люди.

***

POV Tom Я с радостью привёл Билла к себе домой, с огромным удовольствием играл на гитаре для него. Обычно я не чувствовал себя так уверенно, когда демонстрировал своё увлечение, но с Каулитцем почему-то всё было по-другому. Я не стеснялся его, наоборот, мне хотелось показать себя с лучшей стороны. Надо бы поинтересоваться, умеет ли мой друг петь. Начну издалека. — Билл, а ты когда-нибудь писал стихи? — улыбаюсь. Пусть этот разговор выглядит непринуждённо. Мне вспомнился смятый листочек. Хотелось бы, чтобы Каулитц смог мне доверять, и тогда у нас получится хороший музыкальный союз. — Пытался, но это такая ерунда! — воскликнул парень. — Я думаю, если ты прочитаешь мой стих, тебе резко расхочется со мной общаться, — нервно усмехается. — А вот я так не думаю, — мне было жутко интересно. Обычно, когда люди называют своё творчество бредом, на самом деле это попытка скрыть что-то очень личное, а когда кричат о том, какие они гении, написана полная чепуха. — Ладно, — Билл быстро сдался. Видимо, он стал мне сильнее доверять. — Стихи короткие и грустные. На длинные меня не хватает. Глаза закрыв, я света не увижу, Моё сознанье поглощает тьма. Быть может, этим сном я смерть приближу? Быть может, наступает вечная зима? Вдох-выдох. Снова вдох. И яркий солнца луч. Зачем, скажи, я веки разомкнул? Нет, лучше бы сегодня было много туч. Нет, лучше бы я навсегда уснул… — Это очень трагично, — вздохнул я. Искренне надеюсь, что это просто временные невесёлые мысли, или же впечатление от какого-нибудь произведения. — Но мне нравится. Только я бы хотел ещё услышать что-то более жизнерадостное, сможешь написать? — смотрю на Билла, как на единственную надежду в своей жизни. Ну где ещё я найду творческого человека? — Не знаю, никогда не писал весёлых стихов. Но я подумаю. Если я смогу создать группу и добиться успеха, то отец перестанет доставать меня своими просьбами связать жизнь с полицией. Ни за что и никогда я не свяжусь с такой опасностью, мне моя жизнь дороже. И пусть это в какой-то степени цинично, ведь на свободе ходит столько преступников. Но я не тот, в чьих руках спасение мира от несправедливости и жестокости…