***
После такого бега хотелось упасть и лежать, наплевав на все, что происходит вокруг. Боль в боку после всего этого была настолько нестерпимой, что даже отдавалась в каждом движении пальца на ноге. Но он все продолжал идти вперед за Джоном, чувствуя, как от висков, несмотря на мороз, течет горячей струйкой пот, остывшей каплей потом закрадываясь за ворот. Закусив губу и сильнее прижимая руку к ране, почти ничего не видя перед собой, переставлял заплетающиеся ноги, стараясь не отстать от брата. И как только удалось разглядеть деревянную дверь, мир перестал для него существовать. Темнота была столь желанна, словно воздух, что Эйгон почти с разочарованием выдохнул и открыл глаза. Тут же к его губам приставили что-то деревянное, а пересохшее горло ошпарило нечто-то горькое и горячее. - Что это?.. – прокашлявшись, хрипло спросил он, пытаясь сфокусироваться на брате и приподняться. – Долго я…? Ему помогли принять сидячее положение. Перед глазами все плыло, было размыто, в нос ударил едкий запах, а уши уловили потрескивание огня. Все это било по рецепторам так, будто он снова был в Эссосе в жаркий день, а Утка, решив подшутить, вылил на него кадку с холодной водой. Это ошеломляло, но не настолько, как то, что пришлось осознать чуть позднее. Боль в боку не чувствовалась, как и сам бок. Только перетянутые через его живот ленты плотной ткани говорили о ране. «Ясно, значит, это ужасное пойло – обезболивающее…» - Что ты выпил, тебе лучше не знать, - с толикой насмешки, пояснил Джон, пытаясь поймать его взгляд. – Но без сознания ты был ровно столько, чтобы я смог тебя спокойно перевязать и сделать отвар. - Спасибо, - едва выдавил он, прикрывая глаза. – Буду… должен. Кому только не был должен! И Дакфилду, и Коннингтону, и Тириону, и одной вздорной девчонке, которой спокойно не сиделось в безопасности во время осады. И то, что отплатить троим уже стало возможным, прикрывая спину в бою, то последней… Она всегда ускользала от него, стоило всего лишь протянуть руку, коснуться обветренной кожи и темных волос. Ускользала, даже будучи в его крепких объятиях. А сейчас… - Должен он будет, - ворчливо выдохнул брат, проверяя повязки. – Скорее это малая часть того, что я могу сделать для тебя. В минувшей битве твоя помощь была неоценима. Драконы. Это благодаря им они смогли отстрочить главное сражение, но понимание того, что без наездников эти могучие существа могли просто улететь, заставило задавить желание возразить. Он был прав, но и ошибался одновременно в своем суждении – без Рейгаля на Стене король был бы никем. - Я бы поспорил, - горькая улыбка коснулась губ, а тело качнулось вперед. – Но это бессмысленно, так как мы сейчас с тобой в равных условиях, - боль, тупым касанием клинка, напомнила о себе, - почти в равных. И это значит, что толку от меня на Стене было бы мало без дракона. - А я наслышан о твоих навыках стрельбы, - не оставшись без слова, хитро посмотрел на него Джон, - и о том яблочке, и о стреле из красного дерева. Смех зародился в горле и тихо вырвался на волю. Тот поход в Риверран, состязание Арьи и Дакфилда – как давно это было! А воспоминания о тех днях, когда он просто был принцем-завоевателем, о ночах, когда истории лились рекой под звездным небом, грели до сих пор сердце, томящееся в тревоге. Лорд-командующий, несмотря на свою мрачность и видимую усталость, смог разрядить обстановку, разбавить тишину и немые беспокойства. Проводя с ним время, разговаривая, обмениваясь взглядами, Эйгон начинал понимать, каково это – иметь брата, родную кровь рядом. И та зависть, возникшая в самом начале его знакомства с Севером, истлевала на глазах – теперь-то он знает, чувствует и является частью, хотел бы он верить, стаи. Тепло охватывало его, грело и убаюкивало, и лишь серые глаза напротив были напоминанием об истинности их путешествия. - Не торопись, - предостерегающе выставив ладонь, его вновь остановили, - тебе нужно набраться сил. Припарка и снадобье притупят боль, по возможности залечив рану, но тебе нужен отдых. Короткие копья обычно смазывают чем-то, напоминающее слабый яд, а острие у них зазубрено. Услышанное не обрадовало, заставив нахмуриться, но тормозить их он не собирался. - Упыри могут нас настигнуть здесь, нам нельзя задерживаться, - этот аргумент должен был сработать, поставив перед фактом своей неизбежности. – Или это место заколдованно? Позволив себе добавить усмешки в голос, наблюдал, как на лице Джона сменяется тень за тенью, как проступают желваки, и как пролегает глубокая морщинка меж бровей. Это определенно его задело. - Ты прав, - тяжелый вздох был столь же красноречив, что и взгляд, - нам нужно поторапливаться. Дикий огонь, что дал нам лорд Тирион, до сих пор пылает, отпугивая их, но долго это продолжаться не может. Это более чем его удовлетворило, поэтому, сдерживая свой порыв снова кинуться в погоню сию же минуту, как кое-что вдруг всплыло в мыслях. - Ты говорил, что у тебя была идея, - невзначай Эйгон решил напомнить, подливая масло в их разговор, - в чем она заключается? Очаг тихо потрескивал, блики света замысловато танцевали на стенах и кое-где обвалившемся потолке, откуда временами сыпал снежок. Этот домик, имеющий такое гордое название, как «замок», был в целом неплох, даже в некоторых местах казался уютным. Но ощущение, что он был давно заброшен, было явным. - Тебе не понравится, - изгиб обветренных губ на мгновение показался острым оскалом.***
- Это была действительно безрассудная идея! – четко выговаривая каждое слово, король, как мог, быстро продирался сквозь глубокие сугробы. - Зато у нас теперь есть в запасе довольно много времени в относительной безопасности, - беспечно мотнув головой, ответил Джон, продолжая идти вперед. В этом-то он был, бесспорно, прав. Такая фора для них была необходима, чтобы иметь возможность двигаться дальше. И сейчас они должны воспользоваться ею в полной мере. Столкнувшись так близко с упырями и получив напоминание о своей невнимательности, он и подумать не мог, что это им будет на руку. Их манил запах живых и горячей крови и звук бьющегося хаотично сердце в момент опасности. На этом и сыграли. Оглянувшись на полыхающий Замок Крастера и огонь, что простирался мощными линиями по кромке перед лесом, в какой-то момент понял – им больше не станется делать привал в этой хибаре на обратном пути. Но будет ли он? Сумеют ли вернуть потерянное, вернутся ли назад? На эти вопросы даже Старые Боги вряд ли бы ответили, да и захотели бы они вмешиваться в дела смертных?.. Необъяснимое чувство тоски вдруг овладело им. Несмотря на тепло от снадобья и драконьей крови в жилах, казалось, что под кожей застыл лед, плотно сжимавший в своих тисках часть, находящуюся рядом с сердцем. Рука сама дотронулась до груди, пытаясь остановить тянущую боль, но даже ее не удалось поймать – она исчезла, растаяв, словно снежинка над тлеющими углями. Оторопь прошлась по телу, заставляя остановиться и в беспомощности поднять глаза на брата, на чьем лице отразилось то же замешательство. Все тут же встало на свои места, будто кусочек мозаики витражного стекла в Великой Септе закончил картину, повернувшись нужной гранью. Эйгон сжал кулак до треска перчатки, плотно обтягивающую кисть, и, сделав несколько уверенных шагов, остановился, заглядывая вмиг потемневшие глаза. Слова были здесь излишне, только действия могли показать результат. Но важен ли он теперь, когда… До напряженной руки что-то коснулось, заставляя расслабить ее и невольно посмотреть на пальцы. Они дрожали, но точно не от усилия или холода. Будто кто-то пытался их переплести со своими, ища поддержки. - Поспешим, - лишь это смогло сорваться с его губ, побледневших от осознания неминуемой беды. Расправив плечи, поправив походную сумку и крепление меча, он переглянулся с Джоном и, больше не оборачиваясь, направился в глубь леса, что так открыто манил белоснежной тьмой. Не снегу все еще отсвечивались яркие всполохи огня, переливаясь и временами ослепляя, а свет луны, что пряталась иногда за тучами, будто прокладывал им путь вперед.***
Аккуратно ступая в сугроб и посматривая по сторонам, они шли уже добрую часть ночи, которая и не думала уступать свои права долгожданному дню. И только сейчас Эйгон смог осознать, что легенды, предрекавшие вечную Ночь, говорили напрямую, а не хранили потаенный смысл. По их подсчетам, солнце должно было взойти еще три часа назад, но на небе – лишь звездное небо да бледная луна. Чтобы скоротать время и не идти в полной тишине, вслушиваясь в малейший шорох и скрип, он попросил Джона рассказать ему об Иных. В библиотеках Красного Замка ничего стоящего не находилось, сколько бы они с Тирионом не искали, а истории Арьи о Короле Ночи выглядели лишь страшилкой и не хранили в себе ничего, кроме страха перед неизбежным. И тот, выждав некоторую паузу, поведал о том, о чем знать могли лишь братья Дозора. Конечно, это почти ничем не отличалось от услышанного ранее, но уверенность в словах была твердой. Тринадцатый лорд-командующий действительно был проклят магией Белых Ходоков, вступив в связь с мертвой женщиной, и приносил им жертвы – своих подчиненных, подопечных и, что самое ужасное, новорожденных мальчиков. И он действительно был Старком, поддавшимся искушению и нарушившим свою клятву перед богами. Об этом говорили сказания, что передавались из поколения в поколение среди одичалых, наследовавших свою историю от Джорамуна, жившего более восьми тысяч лет назад. Но самое яркое в этом рассказе было его заключение – брат считал, что Арью похитили лишь из-за того, что она его кровь – его сестра. На это Эйгон лишь покачал головой, выражая свое сомнение насчет этих слов. Пускай он и возрожденный Азор Ахай, тот самый обещанный принц, что спасет этот мир, но настоящая причина того, что Иные похитили ее – лежала на поверхности, только вот ее нить все ускользала. Ведь откуда им было знать, кем является девушкой на самом деле, а на ее месте могла оказаться любая другая? Все это вводило в заблуждения, из которых рождались не самые счастливые мысли и картины. И, тем не менее, за редкими разговорами вышли на открытое место, своей масштабностью напоминающее долину. Вся она была заснежена, а по бокам рваными грядами, перерастающими в гигантские массивы вдалеке, простирались горы, своими пиками устремляясь в небо. И там, буквально в полумиле от них особо выделялись изваяния, образующие круг. Переглянувшись, они, сбавив немного шаг, направились прямо к центру. Снег трещал под ногами, пытаясь отразить в себе луну, прячущуюся за небольшими серыми облаками, медленно тянувшимися по звездному небу. И чем ближе братья подходили к заветному месту, тем гуще они становились, будто боялись, что кто-то сможет что-то увидеть. Настороженно прислушавшись к округе, Эйгон огляделся. Полнейшая тишина, только где-то в скалах завывал ветер, подымая маленькие клубы снежинок в воздух. Ни уханье сов, ни шелеста – ничего. - Смотри, - отвлек его Джон, указывая рукой на одно из изваяний. Это была самая настоящая глыба льда, торчащего из земли, словно проросшее дерево сквозь толщу земли, покрытой белым настилом. А за ней и остальными, в самом центре было что-то, отдаленно напоминавшее алтарь. Внутри все похолодело, стоило взгляду коснуться его. Ничего. Пусто было и здесь. Но какое-то неясное чувство заставило подойти поближе, и тогда он смог увидеть нечто, вызвавшее удивленный вздох позади. Раскрошенные льдинки лежали вокруг жертвенника в уже застывших нишах, будто разбивали их нарочно и поливали водой. А на нем самом, судя по местами стертому снежку, до недавнего времени кто-то опирался. Лорд-командующий заметался вокруг него, высматривая еще какие-нибудь следы, но все было чисто. Ветер смел их всех, укрывая и сохраняя. Каким бы опытным разведчиком он ни был, эта задача, казалось, была ему не по плечу. Но что-то все же тянуло взгляд в сторону, заставляя его останавливаться на абсолютно гладком заснеженном поле. Глаза хаотично бегали от одной глыбы к другой, едва задерживаясь на льдистой крошке. И только одно смогло приковать к себе внимание. Подойдя поближе к дальней от него льдине, король заметил разводы на ее поверхности, будто кто-то прикасался к ней ладонью совсем недавно… - Джон, - выдохнул он, поняв, что неосознанно затаил дыхание, - она была… Была здесь! Брат тут же оказался подле него, внимательно рассматривая след руки, оставшийся на прозрачной поверхности. Его лицо, сначала выражавшее крайнее разочарование, понемногу, но озарялось надеждой, зарожденный в глубине стальных глаз. Конечно, была возможность, что это не отпечаток Арьи, но эта догадка была настолько желанна, что не хотелось верить в любую другую. - Ты прав, - согласился он, всматриваясь в снег под их ногами. – Правая ладонь. Она опирается на нее, оставляя левую свободной… Действительно, как можно было забыть? Девушка была левшой, а значит, опора всегда приходилась на правую часть тела, будь то бок или нога. И она – жива…! Эйгон повторил его действия и посмотрел в сторону, что так притягивала взгляд. Одна лишь заснеженная равнина на многие мили вперед – ни леса, ни водоемов, ни даже гор. Одна лишь пустота. Но, тем не менее, в этом определенно что-то таилось. Сделав несколько шагов вперед, вглядываясь в снег, вспомнил, как тиха и незаметна была Арья в лесу, словно и не ступала на землю, а парила над ней. И это могло им помочь. Один лишь след, как тот отпечаток, мог бы заверить их, что все не напрасно. - Эта льдистая крошка, - произнес Джон, опускаясь рядом с ней, - очень похожа на то, что остается после Иных, стоит их пронзить валирийской сталью или драконьим стеклом. Но у нее не было с собой ни меча, ни кинжала. А их оружие им не вредит. Перед глазами тут же возник образ смущенной и воодушевленной девушки, получившей в подарок достаточно редкую вещь. - Чешуя Рейгаля, - не веря самому себе, ответил на не заданный вопрос король, прикрывая лицо рукой, будто стараясь развеять образ, возникший перед ним. – Кости и чешуя дракона столь же тверда и остра, как закаленная в его огне сталь. Я… я подарил ей чешуйку, тогда, в твоих покоях. Больше слов и не требовалось, все стало ясным и без них. Но что же случилось дальше? Если она и правда сразила Белых Ходоков, сбежала от них, то куда? Где теперь ее искать? Тысячи версий роились в его голове, словно пчелы в улье, и только одна, как хотелось верить, указывала им верный путь. Еще раз взглянув на льдину и убедившись, что отпечаток не плод их воображения, а останки у алтаря все еще там, опустился на колени и прислушался. Когда-то он, будучи еще совсем юнцом, вместе с Коннингтоном были на землях Квохора, и чтобы не встретиться с воинственными кхаласарами и не попасться им, приходилось быть излишне бдительными. И одним из способов узнать об их предполагаемом местоположении было прослушивание земли. Топот сотен копыт, шаги уставших рабов, женщин и детей отдавали эхом в тверди. И с какой стороны он был особенно четок, то с той они были – шли навстречу или прочь. Но сейчас все было по-другому. Внимать в музыку льда ему не нужно было, только ветер, что приглаживал снежные поля, да зрение, подобно соколиному глазу, могло увидеть то, что было сокрыто. - Нашел, - шепот сорвался прежде, чем само понимание коснулось его сознания. – Она ушла туда! Следы почти не видны, но они есть. Видишь? Джон, осматривавший до сих пор жертвенник, вопросительно посмотрел в ту сторону, куда указывала его рука. Мгновение, и черная пушнина плаща мелькнула сбоку, а голова его хозяина склонилась над землей, щекой дотрагиваясь снега. - Верно, - так же тихо, чтобы не спугнуть вдруг увиденное, произнес он, рывком поднимаясь и решительным шагом направляясь вперед. – Часа три назад Арья была здесь, может быть чуть больше. Идем. Повторять не нужно было дважды, и они, словно охотники, шли по легкому следу, заметенному временем. И чем дальше шли, тем холоднее и темнее становилось вокруг, хотя, возможно, это давала знать о себе усталость. Из-за долгой ночи Эйгон перестал различать часы, даже положение звезд и луны на небе не могло дать верного ответа. А вновь просыпающаяся боль в боку только и говорила, что действие припарки и настойки уже исчерпало себя. Но за неимением лучших альтернатив, ничего не оставалось кроме терпения. Если уж ранее не свалился от яда, которым, как сказал брат, был смазан наконечник короткого копья, то и сейчас сможет продержаться. «Делов-то!» - хотелось посмеяться, только вот смех застревал где-то в горле и не спешил вырываться наружу. Снег скрипел под ногами, звездное небо иногда хмурилось, прикрываясь серыми облаками, а рассвет так и не начинался. Это необычное явление беспокоило его, чем и не преминул поделиться. И лишь пара слов, произнесенная хриплым и задумчивым голосом, поставила жирную точку в многочисленные предположения. Зима, о которой говорилось в легендах, действительно пришла. Через каждый небольшой промежуток их пути следы пропавшей девушки виднелись все отчетливее, будто вот-вот были оставлены! Но в какой-то момент он был вынужден растерянно оглянуться. Отпечатки, ведшие их все это время, неожиданно исчезли, словно никогда и не существовали. В бессилии король опустился на колени, растирая лицо снегом. Ему необходимо было собраться и найти решение. Только вот стоящие мысли все никак не хотели приходить в голову, а мечущийся из стороны в сторону плащ Джона неимоверно раздражал. Не могли же они потерпеть поражение в поисках? Только не сейчас, когда буквально настигли ее! Не растворилась же она в воздухе, в самом деле! Хотелось бы верить, что не могла это сделать. Еще раз умывшись и вздрогнув от жалящих ощущений, он попробовал увидеть хоть что-то, но вокруг лишь было белым бело. Появилась одна простая идея, но оглянувшись назад, обнаружил свои следы столь же отчетливые, как и ранее. И холод все так же накатывал волнами, обнимая и убаюкивая в своих белоснежных крыльях. Темнота ласкала веки и манила за собой, словно умелая любовница. - Очнись же, Эйгон! – вдруг раздался голос совсем рядом, заставляя резко открыть глаза. Лорд-командующий держал его плечо и обеспокоенно заглядывал в лицо. – Здесь? Проморгавшись и тряхнув головой для верности, бегло осмотрелся и удивленно выдохнул. Белого и бескрайнего поля не было и в помине, перед ними же были смутно знакомые каменистые гряды, которые вдали соединялись и образовывали мощные горные массивы. В паре часов от них, позади, виднелись края льдистых глыб, хранивших за собой жертвенник, а по бокам края зачарованного леса и снежные равнины. - Ты… тоже видишь это? – не веря своему зрению, потрясенно вымолвил он. – Если да, то что… что произошло? - Это был морок, - хмуро пояснил тот, все еще не отпуская его плеча. – И он рассеялся как раз вовремя. Смотри. – Опустив взгляд, можно было легко заметить следы, отличающиеся от их собственных. Тонкие отпечатки были частыми, а потом и вовсе сбитыми в кучу, будто их владелец едва переставлял ноги и затем упал прямо в снег. Несколько раз пытался подняться, опираясь на правую руку, попутно сжимая что-то в левой. И ему это удалось в какой-то момент, только тело не справилось с нагрузкой и вновь рухнуло на колени. – Только дальше ничего нет. - Следы здесь обрываются, - кивнул Эйгон, принимая помощь брата, слегка оседая вниз – рана начала напоминать о себе в самый неподходящий момент. – Нужно осмотреть это место еще раз. Сказав это, подошел к кое-где примятому и взворошенному снегу, внимательно вглядываясь в него. Пускай недавнее состояние и было лживым видением, факт, что теряется дорожка, ведущая к цели, все же остался, только сейчас он стал куда более ясным. Смотреть на брата, в надежде высматривающего все возможные знаки, которые могли бы им помочь, не получалось. То ли чувство своей беспомощности мешало трезво глядеть всему миру глаза в глаза, то ли безысходность заставляла опускать руки. Понимая, что так больше продолжаться не должно и что-то полезное все же нужно сделать, он только подобрался хлопнуть себя по щекам, как послышался треск. Завертев головой и оборачиваясь, не сразу понял, что доносился этот звук прямо из-под ног. Ощущение падения было для него не новым, в некотором роде даже привычным, только вот вместо воды его тело принял большой сугроб, с головой накрывший снегом. Холод тут же сковал его полностью, стремясь забраться в самые потаенные места и забрать себе на веки вечные. И, пожалуй, бурлящая кровь от свершившейся неожиданности не позволяла ему полностью отдаться во власть мороза. Быстро проверив чувствительность рук и ног, способность поворачивать шеей и в целом владеть своим организмом, король сделал несколько неуверенных движений, пытаясь высвободиться из снежного плена. Далеко не с первой попытки, но ему это удалось. Выбравшись и отряхнувшись, наконец, смог ответить взволнованному Джону, кричавшему ему из дыры наверху. - Я поищу вход в эту пещеру, - услышал он, и темная фигура тут же исчезла, впуская звездный свет. Это действительно была пещера, ее мощные стены были полностью ледяным, но возможно где-то в глубине скрывался и камень. И, скорее всего, сюда нередко попадали люди и звери – снег был не везде, но видимо всегда под особо тонким слоем потолка. Примерно понимая, в какую сторону отправился брат в поисках входа, Эйгон посетовал, что не поменялся с ним походными сумками – веревка, которая могла бы его поднять на поверхность, была все же у него, а сейчас не имела даже грамма смысла в данном положении. Но делать было нечего, нужно было спешить. Возможно… «А если она так же провалилась?» - немного запоздало осознал он и стал хаотично озираться в поисках следов. Все сходилось – если на равнине они пропали, оставив после себя небольшое углубление, и если девушка не умеет летать, то единственный путь – это путь вниз. Вокруг него были стены, в которых не было и намека на проход, но прямо перед ним что-то напоминало широкую дорогу. Оставалось только спуститься, что с лихвой пришлось и проделать. Больно ударившись раненым боком о небольшой выступ, он на мгновение испугался от нахлынувшей темноты перед глазами, и этой небольшой встряски хватило, чтобы прийти окончательно в себя. Отринув в сторону сомнения о правильности своих поступков, претерпевая неприятные ощущения и немного прихрамывая, король шел вперед. Дорожка, поначалу узенькая и больше похожая на скрытый лаз, через некоторое время становилась все шире, пока не под высокими, можно сказать стеклянными, сводами не превратилась в большую галерею скульптур. Одни глыбы напоминали колонны, другие – странные статую, а третьи так и вовсе, казалось, светились странным светом, манящим к себе. Пересилить любопытство не получилось, и ладонь, затянутая в дубленую кожу, соскользнула вниз по гладкой поверхности. «Вода?» - изумление отразилось на его лице, заставляя темные брови приподняться. Сняв перчатку и вновь проведя уже голыми пальцами, ощутил знакомые прикосновения влаги, холодящие и освежающие. Спустя некоторое время, пришло осознание того, что здесь сейчас было на удивление тепло, раз лед таял и покрывался некой испариной, капающей где-то в глубине пещеры. Расстегнув ворот и немного помассировав напряженную шею, он осмотрелся. Глаза уже привыкли к тусклому освещению, хотя факела ощутимо не хватало. По крайней мере, опасаться теней ему не приходилось. Осторожно ступая, стараясь не поскользнуться, огибая ледяные монументы, взглядом выцепил нечто, заставившее его затаить дыхание. Отпечаток голой ступни на застывшем полу ясно выделялся среди всего, что его окружало. Не помня себя, Эйгон проследовал за ним, рядом заметив еще один, такой же, только чуть более слабый. А там еще и еще, хрупкие, тонкие следы… Они не обрывались, не исчезали, а лишь все четче прорисовывались на льду. Изредка можно было увидеть и размытость, будто их хозяин падал и вновь подымался, превозмогая слабость, стараясь сбежать, как только можно дальше, глубже. В какой момент эти знаки стали едва различимыми, легкими, словно тот, кто их оставлял, становился практически невесомым. И когда это случилось, зоркий глаз зацепился за крохотную алую каплю, сиротливо застывшей рядом с одним из них. По спине, не смотря на относительное тепло, пробежал неприятный холодок, вызвавший покалывания на кончиках пальцев и тупую боль в боку. Сама мысль, что Арья могла быть ранена, была острее самого именитого и не знавшего поражения клинка. Плотно сжав челюсть, пытаясь справиться с собой, он продолжил идти вперед. И с каждым шагом замершей крови становилось все больше, а отпечатки все глубже и определеннее. Теплые ветерок ласково коснулся его щеки, привлекая внимание. Подняв взгляд от ледяного пола, смог увидеть еще одну галерею с множеством ответвлений, без сомнения создающих между собой самый настоящий лабиринт. Но она была не такой, как предыдущая. И главным отличием было небольшое, даже крохотное озеро, от которого шел густыми завитками пар. А рядом с ним, на самом берегу, лежало что-то темное, но несомненно когда-то живое. Внутри все замерло, сковывая от нахлынувших догадок тело. Ноги не слушались и не хотели делать даже самый ничтожный шаг вперед. - Не может быть… - шепот сорвался с его губ, и немая надежда, граничащая с отчаянием овладела им. Первое движение далось с трудом и отдалось болью в потревоженной ране. Но это сейчас уже не имело никакого значения, когда то, что искал все это время, всю эту ночь, которой не было ни конца, ни края, находилось всего в нескольких метров от него. Осторожно ступая на подтаявший лед, боясь спугнуть видение, он даже не смотрел на следы, которые часто прерывались, смешивались и уже были, впрочем, не так важны. Все его внимание было обращено к той, что неподвижно лежала у кромки воды. Хотелось позвать ее, назвать по имени, но что-то вдруг сдавило горло, и стало так трудно дышать, что, казалось, слезы наворачиваются на глаза. Расстояние между ними стремительно сокращалось, а потом и вовсе исчезло. Опустившись на колени перед ней, замер, не решаясь тронуть за плечо, развернуть к себе и посмотреть в лицо. Это, на первый взгляд, простое решение было трудно предпринять. Страх, возникший при виде босых ног в, будто разъеденных чем-то, обрывках утепленных штанов, покрывшегося тонкой льдистой корочкой доспеха и коротких темных волос, среди которых ярко выделялась посеребренная прядь. Он не давал ему сделать этот последний шаг. Эйгон, пересилив себя, дотронулся до острого плеча, сделал усилие и неожиданно для себя отпрянул назад. Седая прядь. Оледеневшая кольчуга. Мертвенно бледная кожа. Безвольное тело мотнуло по инерции голову девушки в его сторону. Из-под прикрытых век были видны белки закатившихся глаз, под которыми залегли тени усталости. Тонкие, потрескавшиеся губы были расслабленны и окаменевшими. А из руки выпала та самая изумрудная чешуйка Рейгаля, с небольшим звоном ударившись об лед. Края ее были все так же остры, и на них алыми разводами пролегли замысловатые узоры. «Нет-нет-нет…!» - кричало внутри него душа, боявшаяся смотреть на ту, к которой так стремился. Отчаяние охватило его, сжимая в тиски сердце и разрывая его на части. Опоздал – не было ничего страшнее этого факта. Холод потери пронзал насквозь, все тело дрожало, и верить… верить не хотелось в этот итог! Непослушными руками он бережно приподнял Арью, боясь, что та может рассыпаться от неосторожного прикосновения, и прижал к себе, словно маленького ребенка, раскачиваясь и убаюкивая. Она была еще совсем дитя, непоседливым, своенравным и таким необыкновенным, что… Объятия его стали крепки как в их последнюю встречу; пальцы нежно касались рубцов на израненной ладони; бледная кожа обжигала, когда он целовал ее лицо, каждый шрамик, пытаясь сдержать рвавшийся на волю крик скорби и любви, невысказанных слов и несбывшихся надежд. И все молил Богов, и Старых, и Новых, чтобы дали ей еще один шанс. Еще одну жизнь! Она ведь была своевольной кошкой, проворной и непокорной. И такой одинокой. Она заслуживает больше, чем кто-либо другой! Он ждал, молил и шептал хаотично какие-то слова, признания и обещания. Но ничего не находило отклика, ответа никакого не было. - Я люблю тебя… вернись ко мне… молю тебя, вернись!.. Слезы непрошено чертили свои соленые дорожки по их лицам, раня душу, умывая ее морем печали. Внутри было настолько пусто, холодно и темно, что многое теряло свое значение. Зачем ему власть короля, если не в силах спасти самого дорогого для себя человека? К чему ему все почести и дракон? Он не был ни освободителем, ни завоевателем. Просто принял как должное все, что преподнесли когда-то… И пытался соответствовать ожиданиям, что на него возлагали. Но что теперь? Как дальше быть, если та, что была самой главной частью в его жизни… Мертва?.. Глухой удар где-то глубоко в груди отдался в своде пещеры, эхом возвращаясь к нему и сливаясь с его собственным биением сердца. Тук! Следующий удар был уже сильнее, и Эйгон неверяще распахнул свои глаза и в надежде всмотрелся в лицо Арьи. Тук! Нет, он не мог ошибиться! Ему это не показалось! Прикоснувшись к жилке на девичьей шее обветренными губами, почувствовал еще один тихий, но уверенный удар сердца. Ее сердца! - Арья? Ты слышишь… меня? Арья?! – свой голос, хриплый и низкий, сначала не узнал, но все свое внимание направил только на нее одну. Вот раздался судорожный вздох, затрепетали ресницы, открывая голубые, будто подсвеченные изнутри, очи. Они были холодны как лед, окружавший их и давящий своими сводами. Девушка смотрела вперед, но не видела, словно безвольная кукла на его руках. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, только тихо вздымалась грудь и подрагивали веки, а губы что-то пытались нашептать. Радость от того, что она жива, заполонила сознание Эйгон, не верящего, что Боги услышали его молитвы, не дали сгинуть той, которая была для него важнее всего. - Все в порядке, я здесь, - говорил он, а в мыслях ликовал: «Жива! Она жива!!», бережно придерживая ее голову, прижимая к себе и иногда целуя короткие заиндевевшие волосы. Все остальное сразу отодвинулось на задний план, существовали лишь Арья и ее тихое, но мерное сердцебиение. – Мы выберемся отсюда, потерпи. Джон…найдет выход из этой пещеры, он придет к нам. Только сейчас понимание накрыло его с головой – как быть дальше? Найти-то он ее нашел, а вот как возвращаться они будут назад, об этом почему-то никто толком и не подумал. Возможно, Рейгаль сможет прилететь за ними, но услышит ли его дракон сквозь многие мили снегов и Зачарованного леса? К тому же необходимо еще подняться на поверхность, и без проводника в этих ледяных тоннелях легко потеряться. «Действительно, все это выглядит крайне опрометчивым и импульсивным. Найди нас, Джон, найди…» - хотелось засмеяться от абсурдности ситуации, но только горькая усмешка тронула тонкие губы. Остается лишь уповать на брата с его навыками разведчика и следопыта. И почему же они с собой не взяли Призрака? От размышлений его отвлек непонятный звук, больше похожий на скрип камня или лезвия о лед. А в следующее мгновение перед ним уже маячил тонкий наконечник копья. - Не двигайся! – раздался над ними девчачий голос, а мгновение позже Эйгону удалось разглядеть и саму его обладательницу. Эта была девчонка, младше Арьи примерно на пару-тройку лет, укутанная в меха и шкуры, которые он видел на одичалых. Но что самое примечательное в ней было, так это ее волосы цвета снега. Даже его собственные казались на их фоне пшеничными. – Отойди от нее! Живо!! Приподняв от удивления бровь, лишь покрепче прижал к себе едва живую девушку и поднялся во весь рост, возвышаясь над незнакомкой. «Как и ожидалось, совсем еще малявка» - усмехнулся король про себя, следя за дрогнувшим оружием, целящимся прямо в его лицо. - Я не причиню ей вреда, - миролюбиво пояснил он, поглядывая на свою ценную ношу и отмечая ее легкость, - наоборот, я хочу… - Она опасна! – воскликнула девчонка, гневно смотря на нее и угрожающе сжимая пальцы на древке копья. – Для твоего же блага уходи отсюда, чужак! «А она еще и приказывает…!» - улыбка сама просилась вырваться на свободу, но что-то подсказывало, лучше не провоцировать. По крайней мере, пока. - Этим я и собирался заняться в ближайшее время, благодарю, - снисходительно кивнув ей, Эйгон хотел уже сделать шуточный поклон, как встретил на своем пути острие, вблизи напоминающее драконье стекло. – Но сначала скажи, что такая девочка, как ты, делает в этом месте? Складывающаяся ситуация ему не нравилась, особенно то, что здесь могут быть и другие «жители», явно агрессивно настроенные на чужаков. В частности на полуживых девушек, которые своим видом напоминают упырей. Но ведь Арья не может причинить вреда никому, точно не сейчас! И одной из тех чудовищ не является – она дышит, ее сердце бьется. Может и выглядит как те мертвецы, но в этом замешана какая-то магия, которая не позволяет ей ни умереть, ни стать как прежде. Так что опасной не является. - Не твое дело, чужак! Оставь ее и уходи отсюда! Бровь нервно дернулась. Договориться с одичалой не получалось, даже заговорить и отвлечь, что уж упоминать об обаянии – оно точно не сработает. И раз компромисс не хотел находиться, то придется вступить в конфронтацию. - Сильви, перестань! – раздалось позади них, вынуждая обернуться. – Убери копье! К ним спешил юноша, так же одетый в меха, но основная броня на нем была черного цвета. Меч был зачехлен, а на плече висела походная сумка. «Дозорный?» - Глаза протри! – грубо ответила девчонка подошедшему, но оружие уже не маячило перед лицом, готовое проткнуть свою целю в любой момент. – Это же упырь! А чужак не понимает, что ее надо убить! - Это простая девушка, Сильви, - раздраженно выдохнул тот, опуская ее копье и заслоняя собой чужаков. – И она живая, дышит. А мертвецы – нет! Разозленная Сильви еще какое-то время гневно смотрела на них, а потом резко вырвала из его рук мешок и отошла в сторону. - Вот оторвет она тебе голову, тогда и посмотрим. Где Коттер? - Там, - просто кивнул юноша, переводя дыхание, - его Веточка зачем-то задержала. Но та не стала дальше слушать и, не оглядываясь, быстро направилась в указанную сторону, скрываясь в одном из ледяных коридоров. Незаметно переведя дыхание, Эйгон с интересом рассмотрел своего «спасителя». Он был ниже Джона, но все же крепким и, по виду может и не скажешь, сильным во многих смыслах человеком. Что-то такое чувствовалось лишь при беглом взгляде на него, что невольно проникаешься доверием. - Спасибо за помощь, - поспешил он поблагодарить его, прислушиваясь к Арье. Дыхание было, сердце билось. – Я вижу, что ты раньше был братом Дозора, и не буду спрашивать, почему ты здесь. Но как твое имя? Юноша вздрогнул, видимо забыв на мгновение, что кто-то стоит за его спиной. - Гаред Таттл, - представившись, сам позволил себе рассмотреть спасенных от ярости Сильви. – Я до сих пор брат Дозора. Надеюсь на это. А кто вы? И что здесь делаете? Король задумался. Если сказать ему правду, поверит ли он? За Стеной вряд ли кто-нибудь интересовался политической обстановкой в Семи Королевствах, поэтому знать об изменениях, конечно, не могли. Но и врать тоже не хотелось. - Девушка – Арья Старк, - кивнув на ношу в своих руках, сказал он и увидел, как вытянулось от удивления лицо Гареда. – Я – Эйгон Таргариен, Шестой его имени. При осаде на Стену Иные забрали ее, мы с ее братом отправились в погоню. И здесь я нашел ее. Дальше, ты уже знаешь. - Погодите, - взволнованно отшатнулся тот, пытаясь осознать услышанное. – То есть, Вы – тот самый… А девушка - сестра… О, Боги…! Реакция была более чем предсказуемая, и винить его Эйгон не собирался ни в коем случае. По крайней мере, с ним можно было нормально поговорить. И как только он уже хотел узнать об этом месте подробнее, как до руки Арьи, свободно свисавшей вниз, дотронулось нечто, вкладывая некогда упавшую чешуйку в ладонь и сгибая вокруг нее пальцы. От неожиданности отшатнувшись назад и крепче прижимая ее к себе, король уже хотел достать меч, но остановился, заметив жест Гареда. С осторожностью глядя на маленького человека, укутанного во что-то, напоминающее плащ из переплетенных гибких веточек, листьев и стеблей трав, все же убрал руку от рукояти и аккуратно присел, чтобы быть на одном уровне с ним. - А кто ты? – любопытство проскользнуло в его голосе, и когда незнакомец поднял на него голову, то он смог рассмотреть немного смуглую кожу, орехового оттенка, с темными пятнами, и большие золотисто-зеленые глаза с вертикальными зрачками. Человечек все еще держал за ладонь Арью, но прямо ловил его взгляд. Раздался высокий и нежный напев, наполненный печалью и скорбью, и Таргариен понял – так это существо общается и точно не желает им зла. - Мы зовем ее – Веточка, - пояснил Таттл, переминаясь с ноги на ногу. Однозначно, чувствовал он себя неуютно, но всеми силами пытался показать, что довольно-таки уверен в себе. – Людям они известны как Дети Леса, но сами себя они называют «Поющие песнь земли». И Веточка точно хочет вам помочь. Это он понял, услышав ее голос. Скажи ему еще несколько месяцев назад о существовании драконов, Иных, оживших мертвецов и Детей Леса – посмеялся бы от души, но сейчас все было иначе. Слишком многое изменилось с того времени, как был захвачен Штормовой Предел, постепенно обволакивая таинственностью и леденящей кровь магией. И сейчас точно бы не удивился, если бы из-за какого-нибудь тоннеля к ним прискакал единорог. - Тогда не заставим тебя ждать, Веточка, - благодарно улыбнувшись ей и склонив голову, сказал Эйгон, - прошу твоей помощи. Дважды просить не пришлось – еще раз осмотрев их, она, ловко и едва касаясь земли, направилась в один из проходов, куда ушла ранее Сильви. Угнаться за ней – такой маленькой и юркой было бы невозможно при других обстоятельствах, но Веточка останавливалась и ждала, пока ее догонят. Бережно поправив свою драгоценную ношу, он отметил, что девушка все еще спит (хотелось так думать), и кивнул Гареду, подхватившего его походный мешок и показывающего дорогу, чтобы не оступиться. Боль в ране, позабытая на некоторое время, вновь дала о себе знать. Казалось, припарка исчерпала себя, и, проведя слегка по ткани рукой, как это было возможным, почувствовал липкую влагу, пятном расползающейся на камзоле. Только бы хватило сил – билось в его мыслях наравне с пульсацией в боку, а усиливающийся жар заставлял мутиться рассудок. - Расскажи мне об этом месте, Гаред, - сказал в полголоса он, стараясь отвлечься на что-то другое. Юноша обеспокоенно взглянул на него, но ничего не ответил, лишь покачал головой. - Эти пещеры защищены магией Детей Леса, поэтому ни Иные, ни упыри не могут сюда пробиться, - немного подумав, начал он. – Здесь есть горячие источники, большая часть из них выглядит как то озеро, но дальше будут и деревья, большая часть из них – Чардрева. А над нами – горы, в которых спрятана Северная Роща. Там, но в основном здесь, живут Дети Леса уже многие тысячелетия, одичалые долго искали эти места, но мы с Сильви и Коттером их здесь не нашли. - Северная Роща? – переспросил король, внимательно осматривая расширяющиеся ледяные своды, которые все чаще становились каменными. Воздух был теплым, и в утепленном плаще было уже некомфортно. – Что в ней особенного? - О ней знают лишь немногие, - тихо сказал юноша, - по словам моего дяди – там нечто дорогое для дома Форрестеров и всего Севера, поэтому Роща не должна быть потеряна. Возможно, там Железный лес. - Форрестеров? Значит, ты им служил, - внезапно понял он, взглянув на него, - как давно ты вступил в Дозор? - Уже как несколько лет к ряду… С ними что-то случилось? – волнение и страх отразилось на его лице, и если бы не занятые руки, то точно бы вцепился в подол королевской одежды. – Что произошло? - Остынь, парень, - примиряюще улыбнулся Эйгон, всем своим видом показывая, что беспокоиться не о чем, - с ними все в порядке. Дом Форрестеров процветает, леди Мира вернулась из Королевской Гавани, лорд Эшер - из Эссоса, а лорд Родрик вскоре заключит брачный союз с домом Гленмор. Пожалуй, это было верным решением рассказать ему о том, что произошло и что вскоре должно произойти в доме, которому он верно и исправно служил. Опуская некоторые подробности, король рассказал все, о чем знал: о разожженной Рамси Болтоном кровной вражде между ними и Уайтхиллами, о гибели юного Итана, о потерях со стороны их союзника – Гленморов, о наемниках из Вольных городов под руководством Эшера и его подруги Бески и о том, как пришлось им почти уничтожить дом противников, чтобы самим выжить. Весть о том, что его дядя стал предателем ради благополучия Форрестеров, Гаред стойко перенес, видимо понимая действия Дункана. Преданность и огонь, сверкавшие в его глазах лишь при упоминании леди Талии, говорили о многом. И в свою очередь, скорее в знак ответной благодарности и просто от скуки, он рассказ о своем злоключении – что было до Ночного Дозора и после. И после этого рассказа многое вдруг встало на свои места и относительно понятным. В частности то, что поющим песнь земли можно было доверять, но всегда быть с ними настороже. Дорога вглубь пещер была довольно долгой. С каждым новым тоннелем становилось все теплее и теплее, изо рта больше не клубился пар при разговоре. Таргариен чувствовал, что теряет связь со временем – сказать, сколько его уже прошло с момента у озерца, не было возможным. Может быть час или два, а может и целый день. Над сводами раздавалось пение Детей Леса, которое обволакивало уставшее сознание в такую длинную-длинную ночь. И чтобы как-то прийти в себя, приходилось прикусывать изнутри щеку, от боли в боку осталось лишь онемение на кончиках пальцев. И он не понимал, что это могло значить. Главное было лишь то, что тело двигалось неустанно вслед за Веточкой и крепко держало на своих руках ценную ношу. Из слов Таттла он многое узнал о здешних жителях и что-то пытался сопоставлять с ранее услышанным из преданий и сказок. Но самое интригующее было то, что даже сам юноша не знал, куда ведет их эта маленькая поющая – в этой части пещер ему еще не случалось бывать. - Стойте, - из-за поворота вышел человек со светлыми волосами и немногим выше Гареда, только был на порядок худее и казался даже старшим. Стало ясно, что это и был старший брат Сильви – Коттер. – Гаред, останься, дальше он должен идти один. - Что? Почему? – возмутился тот, но увидел подошедших к ним сестру и Веточку. - Все в порядке, - Эйгон примиряюще улыбнулся, - благодарю тебя за помощь, Гаред Таттл. Если того желают Дети Леса, то стоит подчиниться их воле. - Чужак прав, - хмуро отметила одичалая, с неодобрением и опаской поглядывая на спящую девушку. – Пусть идет один. Пойдем, Гаред, мы тебе все объясним. Приняв кивок юноши и обратно свою походную сумку, закрепленную за пояс, он не мог не заметить, как изменилось поведение девчонки: из заносчивой оторвы она превратилась тихую дикарку, узнавшую кое-что очень важное. И, не кривя душой, признал, это беспокоило. Что-то затевалось, но пока никто не хотел посвящать его в планы. Аккуратно поправив положение Арьи, сжимающей чешуйку Рейгаля. «Она точно спит?» - пришла вдруг мысль, заставившая прислушаться к ритму ее дыхания и сердца. Он был подозрительно ровным, будто введенным в транс. От раздумий отвлекло требовательно прикосновение Веточки к его ноге, словно ребенок просит обратить на себя внимание взрослого. В ее больших золотисто-зеленых глазах при тусклом освещении, которое будто лилось из глубины пещеры, отражалось нечто такое, что в голове невольно звучали слова старой и позабытой песни. Той, которую пела ему мать когда-то очень и очень давно. Но слова как появлялись, так и исчезали, не оставляя после себя и следа. Моргнув, сбрасывая наваждение, король оглянулся – действительно, становилось светлее, теплее и даже спокойнее, чем было некоторое время назад. Вдалеке раздавалась тихая песнь поющих, манящая за собой. Сопротивляться не было даже мысли, поэтому, ведомый маленькой Веточкой, двинулся дальше, откидывая все свои сомнения и страхи. Почему-то больше не было того нервного состояния, стоило ему увидеть бездыханное тело Арьи, а было лишь спокойствие. Боль от раны и усталость пропали, только вот создавалось ощущение, что стоит отпустить девушку, как он сам, не медля, рухнет на колени и закроет глаза. Пораженный вздох вырвался из груди сам собой, стоило Эйгону выйти на свет и прищуриться. Перед ним была самая настоящая Богороща, раскинувшаяся под тяжелыми сводами, смыкавшимися высоко на верху и открывающие путь наружу. Лунный свет, лившийся из небольшого отверстия, отражался в озере, врезавшемся прямо в камни у основания большого Чардрева. Его алые, словно кровь, листья осыпались на белоснежные корни и на воду, от которой густыми клубами шел пар. - Торопись, дитя, - раздался совсем рядом мелодичный женский голос, - время не ждет. Внимательно осматривая все вокруг себя, король пытался найти его хозяйку, но ни ее, ни Веточки, шедшей только что впереди, рядом не было. - Кто ты? – не вытерпел он, но все же исполнил сказанное. Осторожно ступая по камням и стараясь не потревожить Арью и свою рану, которая вновь дала о себе знать, стоило зайти в это место. – Покажись! И в нескольких шагах от себя, увидел маленькую девочку, полностью укутанную в плащ из листьев. Это была еще одна Поющая, но что-то в ней было такое, отличающее от знакомой ему Веточки. - А теперь неси ее к корням, юный дракон, - будто не заметив его замешательства, продолжила она. – У нее слишком мало времени. Последние слова эхом отдавались в его сознании, давя и пульсируя где-то глубоко в груди. Повинуясь им, не медля, спустился к воде и по краю, скользя по влажным камням, дошел до белых корней, устланных алыми листьями. Замявшись на мгновение в поисках подходящего и ровного места, Эйгон аккуратно опустил девушку, поддерживая ее голову, и рухнул на колени рядом. Тяжесть сковала его тело, в онемевшие руки будто вонзились тысячи мелких иголок, а рана запылала пуще прежнего. «Проклятье…» - мысленно выдохнул он, пытаясь дотронуться до ее лица и убрать упавшую седую прядь, но пальцы едва шевелились, а перед глазами возникла неясная дымка. Но стиснув зубы и превозмогая слабость, все же смог коснуться до выбеленной снегами кожи. - Она умирает, юный дракон, - вновь раздался голос над ним, и его обладательница нежно, почти по-матерински, погладила его по плечу. – Но есть способ ее спасти, только шансы, что девочка останется человеком, невелики. - Что я могу сделать, чтобы она снова… жила? – уже не осознавая себя, Таргариен был согласен на все, чтобы лишь вновь увидеть усмешку на ставшим родным лице. Многоголосое пение сбивало с толку, понимание реальности ускользало от него, и даже сил, чтобы обдумать следующие возможные действия, не было. Все смешалось, будто несколько масленых красок взболтали в стакане так, что теперь нельзя было различить ничего, кроме серых тонов и тонких прожилок прозрачной воды. Но ответа на поставленный вопрос так и не было, как и не было снова той Дитя Леса. Оглянувшись и постаравшись еще раз рассмотреть эту рощу под землей, он поставил под сомнение свой рассудок – песня больше не лилась под сводами, тени в камнях стали гуще и будто наползали, сдерживаемые белыми клубами пара, вившимися над озером. Пальцы, дрожащие от волнения, нерешительно сомкнулись в кулак, ногтями пытаясь впиться в плоть со всей силы, и тут же расслабились – на ладони остались отпечатки, только вот боли совершенно не чувствовалось. «Что происходит?» - холод овладевал им, проникая до самого сердца и заставляя теряться в своих собственных мыслях. И в тот момент, когда он дотронулся до Арьи и ощутил весь лед ее кожи, когда осознал, что сердце ее больше не билось… Его руки, замершей над телом девушки, коснулись тоненькие пальчики, привлекая к себе внимание. Большие золотисто-зеленые глаза смотрели на него с скорбью многих лет, словно они принадлежали человеку, прожившему долгие-долгие годы. - Она еще жива. Смешай ее кровь и свою в этой чаше, - только и сказала поющая, подавая ему деревянную чашку, наполненную чем-то алым. – Это сок Чардрева. Потом зайди с ней в середину озера, юный дракон, и дай ей выпить из нее, а потом выпей и сам. Эйгон не совсем понимал, что она говорит и хочет. Не знал, можно ли ей было доверять, но другого выхода у него не было. - Я даже не знаю твоего имени, - совсем растерянно проговорил, принимая дар. - Мое имя сложно для человеческого слуха, - легко сказала Дитя леса, - называй меня «Листочек», юный дракон. Листочек уверенными движениями приблизилась к девушке и стала срезать лед ее с плеч, который он не заметил с самого начала, небольшим куском драконьего стекла, а затем и вовсе освободила от доспеха. - Скажи, Листочек, - сглотнув горькую слюну, начал Таргариен, - зачем ты и твой народ пытаетесь спасти ее? Ведь, насколько я знаю, вы всегда боролись против Иных и упырей, - и помог снять с Арьи оставшуюся одежду, кроме нижней рубахи. Тут же его сердце пропустило несколько ударов, когда увидел бурые от запекшейся крови раны в плечах, одно из которых было чуть выше самой главной части в организме любого человека. – О, Боги… Резко развернувшись в поисках своей походной сумки и едва не опрокинув чашу с соком Чардрева, он шикнул и зажмурился от пронзившей его боли в боку. Машинально прикоснувшись к нему, почувствовал, как намокает его камзол горячей жидкостью. - Вы называете нас Детьми, - с усмешкой произнесла Листочек, - а сами ведете себя под стать им самим, - и в мгновение оказалась рядом с ним, достав из его мешка ленты чистой ткани и травяную припарку. – Для нас Арья Старк важна так же, как и ее брат-древовидец Бран. И чтобы эта война завершилась поражением Иных, она должна жить как человек. А теперь делай все так, как я говорю, юный дракон. Последняя фраза, сказанная с тоном, не требующим возражений, отрезвила его, но породила множество вопросов. Значит, ее брат, пропавший много лет назад во время пожара в Винтерфелле, где-то здесь, в пещерах и среди этих маленьких людей. Но раз они знают и о нем, и о его сестре, почему же не пришли сюда вместе с ним? «Древовидец?» - пронеслось в его мыслях, вылавливая из памяти все знания об этом «звании», но все они имели лишь упоминания в сказаниях и легендах древности. Но времени, рассуждать об этом и искать ответы, у него не было. Тело, сбросив свое онемение, снова было послушно ему, и Эйгон взял Арью за руку, приготовив ее стальной кинжал, чтобы сделать надрез на ладони. Но лезвие лишь прошлось по коже, оставив белую полоску. И даже более сильное нажатие не дало никакого результата. - Используй чешую дракона, - посоветовала Поющая, наблюдавшая за ним, - Иным не страшно никакое оружие, кроме того, что от драконьего пламени. А она – уже почти стала одной из них. Его вдруг бросило в жар, а лоб покрылся мелкой испариной. Они хотели ее превратить не в упыря, а одну из них? В Белого Ходока?! Но зачем… «Король Ночи был Старком, поддавшимся чарам Иных… Проклятым королем, - вспомнились ему слова Джона, и кусочки сцеплялись друг с другом, полностью отображая картину. – Не бывать этому!» Чешуя Рейгаля, которую все еще сжимали девичьи израненные пальцы, поблескивала в отражении луны, сверкая темными разводами на изумрудном покрытии. И она была теплой, словно до селе хранила тот самый огонь могучего существа. Осторожно держа ее, он легко провел по целой ладони, и кровь, прочерчивая алые дорожки по белоснежной коже, рубинами закапала в подставленную чашу. Кап. Кап. Кап. Этого явно было достаточно – говорили золотисто-зеленые глаза, и тогда пришла его очередь. Недолго думая, Таргариен рассек свою плоть, стараясь со своей кровью передать все силы и пламя жизни. Руку саднило, но это была лишь малая часть, которую можно было заплатить за жизнь. - Теперь войдите в центр озера. Ее нужно согреть, - пояснила Листочек, внимательно смотря за тем, как он спешно, насколько позволяла его собственная рана, скидывает с себя одежду и бережно подымает на руки безвольное тело. – Как только будете в луне, дай сначала ей выпить из чаши, а затем испей сам. - Но в горячей воде ее раны откроются, - взволнованно выдохнул король, прижимая к себе Арью, чья кожа обжигала своим льдом. - И это будет лишь песчинкой, что может потом произойти. Сними с нее всю одежду, дай ране очиститься от проклятого льда, - хмуро заметила та и жестом указала на озеро. - Делай, как я говорю, если хочешь ее спасти. Кивнув ей в знак повиновения, спустился к воде, полностью усеянной алыми листьями у брега. Водоем был настолько горяч, что тут же заставил раскраснеться его смуглую кожу. От пара серебряные волосы, собранные на затылке и растрепавшиеся в пути, мгновенно прилипли к шее, покрывшейся гусиной кожей от перепада температуры. Ступни, а затем и голень жгло так, будто он наступил на раскаленные угли и все медленно погружался в них всем телом. Но эту боль необходимо было стерпеть ради той, что вскоре могла сама превратиться в одну из легенд. Рубашка намокла и теперь полностью охватывала девичье тело, казавшееся таким легким и хрупким, что от этого вставал ком в горле – до чего же она сама себя извела, борясь одна со своими страхами! Хотелось прижать ее к себе так крепко, слиться, спрятать от всего мира и от всех возможных угроз, но единственное, что сейчас можно было сделать, так это следовать указаниям Листочка. Когда вода добралась до его груди, Эйгон вдруг осознал, что оставил чашу со снадобьем у корней. И лишь развернувшись, заметил, что она плывет вслед за ними, а Поющая с прутиком в руках внимательно следит за ними с берега. Стараясь не создавать больших волнений, повернулся вновь к бледному пятну луны, как полем зрения выхватил странную тень на лодыжке Арьи, а присмотревшись, различил отпечаток ладони, плотно охватывающий ее, будто кто-то схватил со всей силы за ногу и тянул вниз. И не нужно было гадать, кто мог это сделать. И когда. Гнев охватил его разум, а руки сами собой прижали девушку к себе, стремясь защитить от всех, кто лишь хочет рискнуть забрать ее у него. Забрать сокровище у самого дракона. Стоило достигнуть середины озера, ярость сменилась волнением и неуверенностью. А точно ли это единственный способ, может ли быть еще один…? Хотелось бы знать, только вот Боги и так дали ему больше времени, чем это было возможно. Отступать было некуда. Смущение отразилось на его лице, когда пришлось опустить Арью с рук и снять с нее намокшую рубаху. Стараясь не смотреть, он неловко стащил ее и заметил еще один кусок ткани, плотно прилегающий к телу. Мысленно возведя глаза к небу, выдохнул и прижал девушку к себе одной рукой, а другой стянул утяжку через голову. Тут же ее округлая грудь коснулась его, выбив из легких последний воздух, который тут же вернулся с глубоким вдохом, стоило лишь увидеть тот самый шрам на шее. А следом и на плечах: открывшиеся раны от арбалетных болтов и несколько неглубоких, застарелых; и спускаясь все ниже – их становилось все больше. Возникшая неловкость улетучилась, сменяясь немым ужасом от увиденного: тот самый тонкий след от меча Горы; неровный рубец, ощущаемый под его пальцами, на талии явно был свежим – скорее всего от меча Русе Болтона; и много других шрамов, оставивших свою историю на тонких руках и бедрах. На всем теле. Сколько всего пришлось пережить ей, такой храброй, но такой безрассудной. Столько раз она была на краю, впрочем, сейчас лишь одно неверное движение могло столкнуть ее в пропасть. И он сделает все, но не позволит ей сорваться вниз. Таргариен дотронулся до ее исхудавшего лица – такого безмятежного, но такого холодного, заправил растрепанные короткие волосы за ухо, убирая со лба и открывая еще один тонкий шрамик. Провел почти невесомо по контуру заострившихся скул и носа, обескровленных губ, которые перечерчивал рубец, и коснулся лба, даря свое тепло и невысказанную любовь. Из-за его спины медленно выплыла чаша, материал которой полностью отражало свет луны. С запозданием к нему пришло осознание, из какого именно древа она была выстругана. Придерживая Арью, он взял плошку и набрал в рот половину напитка, стараясь не обращать на вкус особого внимания, и поцеловал ее, заставляя испить снадобье. Тонкой алой струйкой оно заструилось по девичьему подбородку, стекая вниз по шее и растворяясь в воде. Не ожидая каких-либо изменений, Эйгон выпил оставшееся питье, поморщившись от приторно-горького ощущения, нашел ладонь девушки, переплетя свои пальцы с ее, и обнял крепко-крепко, не замечая ни саднящих ран, ни жара воды, а лишь вслушиваясь. Тук! Глаза его закрылись на мгновение. Тук! Пар стал гуще, словно молоко. Тук-тук!