Случайность

      Что-то дотронулось до его щеки, холодное и маленькое, а затем растаяло, стекая к подбородку. И это что-то повторилось вновь, заставив, наконец, осознать себя. Никого больше не было рядом с ним, некого было обнимать и держать за руку, переплетя пальцы. Только пустота и холод, мелкой крупой пытавшиеся разбудить.       Открыв глаза, он пошатнулся. Вокруг него была та самая пустошь, которую они с Джоном прошли прежде, чем найти алтарь и звенья горной цепи. Только на этот раз она отличалась – вокруг были небольшие холмы, усыпанные ледяными изваяниями и тянувшиеся далеко вперед. К самой большой вершине, сокрытой туманом. И что-то подсказывало, что нужно туда идти. Но что там могло быть?       Оглядевшись по сторонам, Таргариен хмыкнул. Это было знакомо и незнакомо одновременно, и казалось, что иногда что-то неуловимо меняется в окружении. Какая-то незаметная малость, но очень весомая. Стряхнув с себя наваждение, пару раз мотнул головой и замер – волосы его были коротки и с синей краской на кончиках. Такая длина была уже довольно давно непривычна и последний раз была именно такой во время взятия Штормового Предела или чуть ранее, если судить о синем кожаном дублете и легких штанах, заправленных в высокие сапоги.       «Это еще один морок? – вдруг возникла мысль, ставшая в данный момент самой реальной. Но как же ощущение снега, ветра и хлада? Ответ нашелся сам собой, – надо найти ее!»       Он был уверен, что попал в очередную иллюзию, только уже созданную силами Старых Богов, стоило лишь испить из деревянной чаши. Вкус снадобья был все еще ощутим, но быстро исчезал, словно никогда и не было его на губах. Все становилось ясным, словно при солнечным свете – только так можно было спасти Арью, заплутавшую где-то в этих снегах. Но что будет, когда найдет ее?       Воспоминания мельком пронеслись перед взором; в них Дейнерис рассказывала, как попала в Кварт и едва не была заточена колдунами, если бы не Дрогон. Магия и видения не малую роль сыграли в ее жизни, предупреждая и напоминая, ради чего она боролась и жила. Только вот что можно использовать из них?       Колдовство никогда не занимало его так, как сражения и тренировки. Всего лишь сказка, фокус. Но одно знал наверняка – чтобы разгадать загадку необходимо услышать ее с конца.       Развернувшись спиной к вершине горы, Эйгон повел плечами назад, слыша, как поскрипывает кожа, и усмехнулся, делая первый шаг, затем второй, третий, не решаясь обернуться. Снега на его пути становились все белее, ветер злее и кусач, а тени все темнее. Утопая сначала по щиколотку, а потом и по колену в сугробах, преодолевая препятствия, он наткнулся на словно невидимую стену. Дотронувшись до нее рукой, как оказалось, затянутую в перчатку, почувствовал лишь холод, липнувший к пальцам и стремившийся пробраться до кости. Но на этом он сам остановился, будто в ответ встретил какое-то сопротивление.       «Странно…» - хмыкнул король, проведя ладонью по невидимой преграде, сделал движение в сторону и на мгновение, испытав знакомее чувство полета, задержал дыхание и зажмурился, готовясь вновь испытать не самое приятного приземление. Которое так и не состоялось – его ноги стояли на земле, устланной зеленым покровом, а в небе, затянутым серыми тучами, иногда виднелся диск солнца. Проморгавшись, чтобы дать глазам привыкнуть в свету, он осмотрелся. Местность легко угадывалась по каменным стенам и знакомым деревянным домишкам, везде сновали люди, что-то обсуждавшие и в упор его не замечавшие.       Это был Винтерфелл, но не такой, каким пришлось ему видеть – снега было еще совсем не много и то - только на дальних холмах, народ был сравнительно легко одет для привычной зимы, а это значит – время года было далеко другим.       - Ну и куда ты забралась? – раздался голос, и Эйгон скорым шагом пересек двор и завернул за угол, где в его памяти была Богороща. – Слезай, пока матушка не увидела!       Это говорил совсем еще мальчишка с копной рыжих волос, падающих на немного веснушчатое лицо с задорной усмешкой, точно не соответствующей серьезному тону, и яркими голубыми глазами.       - А она не увидит, если ты ей не скажешь, - высунув проказливо язык, ответила девчонка, поудобнее устраиваясь на суку большого раскидистого древа.       Губы сами расплылись в улыбке, стоило заметить местами порванное сине-серое платье и растрепанные темные волосы, больше напоминавшие воронье гнездо.       - Джон, давай ты, - сдался рыжеволосый, махнув рукой на дерево, откуда послышался веселый смешок, - она меня никогда не слушает.       - Ты не те слова подбираешь, Робб, - хохотнул его сверстник с черными прямыми волосами, - это тебе не послушная и кроткая Санса, мечтающая о большой и светлой любви.       - Да снимай ты ее уже, - закатил в глаза Робб, наблюдая за сестрой, свесившей ноги и мотающей ими довольно сильно, - или я пойду за сетью.       Негромкий фырк раздался среди листвы, вызвав у детей заливистый смех. Как он понял, это было одно из воспоминаний девушки, когда они все еще были вместе, веселы и… живы. И сейчас можно было легко заметить ту самую непохожесть братьев – один из них был истинным Талли, другой – Старком. Впрочем, как и сестра. Они с Джоном были словно две капли воды похожи, если сравнивать его Арью с этим мальчишкой-Джоном. И, как когда-то она сама сказала, маленький Рикон почти полной копией старшего брата. Теперь это можно было увидеть.       - Арья, - позвал ее будущий лорд-командующий, подходя к дереву, - я…       - Арья!! – звонкий женский голос, заставивший вздрогнуть и вжать голову в плечи, разнесся над Богорощей, в которую мгновением позже зашла Санса. Нет, Таргариен присмотрелся, это была леди Кейтелин, быстрым шагом и с напускным раздражением на лице, стремительно шедшая в сторону детей.       - Прыгай! - воскликнул тут же Джон, выставив руки и приготовившись ловить свою сестренку, которая ловко соскользнула с широкой ветки и упала прямо на него, повалив в опавшую листву.       Послышался сдавленный смех, и молодой Робб развернулся в сторону матери, своей ладонью подав знак упавшим, чтобы те бежали как можно скорее. И они, с трудом поднявшись и не удосужившись даже отряхнуться, сцепили руки и помчались вглубь рощи, пытаясь слиться с деревьями.       - Матушка, - позвал рыжеволосый юноша…       И видение тут же растворилось в сером тумане, но когда он рассеялся, то теперь действие было так же в знакомых королю покоях. Только эта комната была намного обжитой, чем когда он впервые побывал в замке Винтерфелла.       Маленькая Арья, но постарше на пару лет из прошлого воспоминания, укладывала вещи в большой полированный сундук, в который и сама могла легко поместиться. Нимерия, хвостиком следовавшая за ней, была уже размером со взрослую собаку и помогала ей собираться – стоило лишь указать на предмет, как она тут же бросалась через всю комнату, брала зубами и приносила его прямо в руки. Это было настолько забавным, что Эйгон улыбнулся, почувствовав некое тепло у себя в груди.       Дверь тихо открылась, и в помещение сначала трусцой забежал Призрак, а потом зашел и Джон, уже облаченный в темные одежды. Волчица, увидев их, села на задние лапы и тявкнула, привлекая внимание хозяйки. Девочка, заметив брата, тут же вскочила и обняла его за шею своими тонкими руками.       - Я боялась, что ты уже уехал, - в голосе нескрываемо слышалось волнение, - меня не выпускают, чтобы попрощаться.       - А что ты сейчас делала? – Джон был явно удивлен, что-то пряча за спиной.       На эти слова, она отодвинулась от него и скривилась:       - Ничего. Я просто собиралась, - кивок головы указывал на наполненный не более чем на половину сундук и вещи, разбросанный по комнате. – Но септа Мордейн сказала, что я сделала все не так, и вещи мои сложены неправильно. Она считает, что настоящая южная леди не бросает свои вещи в сундук словно тряпки.       - Значит, ты так и поступила, маленькая сестричка? – улыбка заиграла на лице брата.       - Но они же все равно перепутаются! – сказала Арья, и Эйгон был с ней полностью согласен. Дорога из Винтерфелла до Королевской Гавани была не близкая, и перепутаться вещи могли по несколько раз. – Какая разница, как они сложены?       - Кстати, о септе Мордейн, - заметил Джон, посматривая на волчицу, - едва ли ей понравится, что Нимерия помогает тебе. Но ничего, у меня кое-что для тебя. Ты возьмешь это с собой и спрячешь подальше.       И он заметил, как недовольное лицо девочки тут же посветлело, а в больших серых глазах застыло предвкушение.       - Это подарок?       - Можешь называть и так. Закрой дверь, - загадочно посмотрев на нее, ответил юноша.       Она с опаской выглянула в коридор, вытягиваясь на цыпочках, подозвала Нимерию, усадив ее снаружи, и закрыла дверь. К этому времени брат уже развернул свой сверток и показал его ей.       Ее дыхание перехватило, и Арья с восхищением смотрела на ножны из мягкой серой кожи, которые приятно слуху зашуршали, стоило ему медленно извлечь клинок и явить миру глубокую синеву стали.       - Меч…       - Это не игрушка, - сказал он, - будь осторожна и не порежься. Лезвием можно даже бриться.       - Девочки не бреются.       - Иногда приходится, - король поперхнулся воздухом, сдерживая вынужденный кашель. – Ты когда-нибудь видела ноги септы?       Девочка хихикнула, продолжая восторженно смотреть на оружие.       - Он такой тонкий.       - Ты тоже, - заметил Джон, осторожно вращая лезвие, отражавшее в себе пламя свечей. – Я велел Миккену сделать это специально для тебя. В Пентосе и Мире, и других свободных городах такими пользуются наемники. Голову им, конечно, не срубить, но дырок можно наделать изрядно – если поторопишься.       - Я умею двигаться быстро, - хмуро отозвалась она.       - Тебе придется тренироваться с мечом каждый день, - он вложил клинок в ее руки, показывая, как держать, и отступил назад. – Вот первый урок – коли острым концом! – и указал на платья, висевшие на стене.       Арья шлепнул его плоской стороной меча по руке, и было видно, что это было довольно-таки болезненно, но Джон лишь ухмылялся, задорно глядя на нее.       - Я знаю, с какого конца им пользуются, - заметила она, прицеливаясь. – А с кем я буду практиковаться?       Он лишь пожал плечами и осмотрел ее с ног до головы.       - Найдешь кого-нибудь. Королевская Гавань – настоящий город. Он в тысячу раз больше Винтерфелла, ну а пока не найдешь себе партнера, наблюдай. За тем, как фехтуют при дворе. Бегай, катайся верхом, укрепляй силы. И что бы ты не делала…       Их взгляды пересеклись, и они одновременно закончили:       - …не… говори… Сансе! – и Джон растрепал ее волосы. – Мне будет не хватать тебя, маленькая сестричка.       Таргариен ощущал печаль, нависшую над ними, и горечь, закрадывавшуюся им в сердца. Он знал, что их ждет в будущем, и от этого становилось так пусто на душе, что казалось, что вот-вот ком подойдет прямо к горлу. Но нет, лишь грустная улыбка коснулась его фиалковых глаз.       - У всех хороших мечей есть имена, - сказал брат, поворачиваясь к двери.       - Например, Лед, - Арья смотрела на клинок в своих руках. – Неужели у него уже есть имя? Ну говори же!       - Разве ты не догадываешься? – он поддразнил ее, приподнимая бровь. – Назови свою самую любимую вещь.       Она сначала удивилась, а потом поняла. И они хором произнесли:       - Игла!       Дымка вновь появилась вокруг, заполняя все и смешивая в себе все звуки. Но из нее рождались новые, и Эйгон с трудом мог теперь различить, что слышит звук ударов дерева и стали.       - Иди отсюда, детка. Уходи! – как будто издалека слышался голос с заметным акцентом, приказывающим кому-то бежать.       - Сирио, беги! – закричал уже знакомый девичий, не скрывавший страха.       И вновь сквозь туман послышались хлесткие удары, свист и звон металла. И все это было настолько громко, что хотелось прикрыть уши, и только тихий всхлип заставил его не делать это. А дальше была песня погони – некто врезался в кого-то, опрокинув что-то с грохотом, но все же не останавливался, а все продолжал бежать.       Ему не трудно было догадаться, что это была Арья, сбегающая от преследования, и когда очертания в серости стали более чем различимыми, он и сам помчался за ней, стараясь не упускать из виду. А она неслась быстрая, как олень. Ловко преодолевая препятствия и проскальзывая меж людьми, как змея. И все еще сжимая в руке деревянный меч, спускаясь вниз по лестнице, перепрыгивая ступеньки и оказываясь в погребе.       Король видел, что бежать ей было больше некуда, но девочка, заткнув свой тренировочный клинок за пояс, полезла на бочки, карабкалась, прыгала с одной на другую. Так оказалась у самого окна, прямо под потолком, подтянулась, высунулась наружу и замерла.       - Страх режет глубже меча, - громко сказала она себе и полностью вылезла в окно.       В тот момент, когда он уже хотел рвануться вслед за ней, как неожиданно стена распалась за ним, показывая конюшенный двор. Внутри лежали тела: конюх и несколько гвардейцев с серыми плащами. Убитые, должно быть, как раз готовились отправиться в путь, запрягая лошадей, фыркающих и волнующихся от запаха крови, в фургон и грузя в них сундуки и ящики.       И посреди двора стояла Арья с Иглой в руках – одежда ее была запачкана, волосы изрядно истрепались, и теперь сложно было в ней разглядеть девчонку. А напротив нее был мальчишка с вилами в руках.       - Твой отец умер, - сказал он и направился к ней. – Это королева наградит меня! Иди сюда, девочка!       - Держись подальше! – воскликнула она, отступая назад. Но конюшонок уже схватил ее за руку.       - Иди сюда!       Таргариен четко видел, как дернулась ее рука, сжимавшая клинок. Игла пронзила кожаную куртку и белую плоть на животе мальчишки и вынырнула между его лопаток. Он выронил вилы, вздрогнул и сомкнул свои руки на лезвии.       - О, боги, - простонал мальчишка, когда его нижняя рубашка уже начала багроветь, - вынь его!       И Арья сделала это, а в следующий момент он умер, упав к ее ногам. Кровь хлынула из его рта, а из живота уже набежала добрая лужица, стремящаяся коснуться девичьей обувки.       Она медленно попятила назад, не сдерживая ужас перед лицом смерти. Рука с окровавленным клинком немного подрагивала, а пальцы, охватившие рукоять, побелели от напряжения. Но что ей еще оставалось делать? Только бежать и сражаться за свою жизнь, что и сделала, подобрав одежду из сундуков и спрятав свою Иглу от посторонних глаз.        И снова перед его взором стало все размыто, заволакивая дымкой. В этот раз это небытие было долгим, и он опасался, что дальше может увидеть. Казнь ее отца? Убийство брата и матери в Близнецах? Ее скитания по землям Вестероса? Нет, этого не хотелось видеть, не хотелось бередить ее раны, ведь что-то подсказывало, что она тоже наблюдает это, вспоминает… Не хотелось, чтобы Арья снова это пережила, даже в воспоминаниях.       «Что же теперь делать?» - стучал в висках вопрос, требуя незамедлительного решения. Неизвестно, сколько прошло времени с тех пор, как они выпили снадобье, только казалось, что песок сыпался все быстрее и быстрее, и отведенные песчинки неумолимо сокращались.       Совсем рядом раздался гул голосов, а в следующий момент мимо него пронеслась Арья: неровно остриженные короткие волосы, утепленный жилет с явно чужого плеча, босые ноги, изодранные в кровь руки, и пустая перевязь на бедре, где когда-то болталась Игла; и тут же скрылась в тумане, отчетливо шепча: «Сир Григор, Дансен, Поливер, Чизвик, Рафф-Красавчик, Щекотун и Пес, сир Амори, сир Илин, сир Меррин, король Джоффри, королева Серсея. Сир Григор, Дансен, Поливер…»       Эйгон не успел ее окликнуть или коснуться, лишь мог смотреть вслед и гадать, когда это было, и куда она так спешила? Только имена, названные в гневной молитве, были ему знакомы – эти люди были уже мертвы, некоторые – дважды. Но и эти думы были нарушены: сзади него снова появился шум, и из-за его спины выбежала девчонка с темной копной волос и в зеленом платье, на подоле и лифе котором были вышиты коричневые желуди. И как только ему удалось их разглядеть, так на наряде оторвался рукав и юбка, а сама ткань истлела, являя бриджи с поясом, заправленные в высокие мальчишеские сапоги, рубашку и замшевую курточку с железными заклепками. По мере того, как она убегала, одежда, даже с его места было видно, изнашивалась и покрывалась грязью вперемешку с застывшей кровью, а на бедре, опасно сверкая лезвием, вновь появилась Игла.       И после этого видения, образы сменялись друг за другом, смешиваясь и сливаясь, показывая настолько разную Арью, что и верить не хотелось в ее метаморфозы: то это была маленькая старушка, то болезненная попрошайка, то хитрая торговка моллюсками, с которой пришлось однажды столкнуться, то слепая бездомная с ободранной кошкой на руках, то тоненькая артистка, застирывающая подол своего платья, то ловкий пацаненок, убегающий и что-то кричавший… Столько лиц сменилось, заставляя его поворачиваться на месте, пытаясь разглядеть последний и нужный ему образ. Но в череде обликов, заслоняющих взор, и сгустившегося тумана увидеть что-то было почти невозможным. И когда в сизой густой дымке появилась она – такая привычная и родная с Иглой на бедре, с Волком за спиной и в своем доспехе, вмиг раскидавшем свои кольчужные кольца с алыми каплями, он вздрогнул – этот момент не редко появлялся в его снах, и застыл, стоило заметить рассеченные губы, залитые кровью.       - Идем, - его плеча коснулась чья-то невесомая ладонь, а над ухом прозвучал знакомый и одновременно-чужой женский голос. Обернувшись, он различил ускользающую фигуру в серо-синем платье с распущенными почти черными волосами, в которых были вплетены голубые розы.       Догадка озарила его сознание, придавая сил двигаться дальше, а не стоять в круговороте постоянно сменяющихся ликов.       Король бежал за ней, пытаясь догнать, но впереди была лишь стена густого белесого тумана, через которую она и прошла, напоследок одарив его грустной улыбкой. Остановившись и не решаясь пройти сквозь заслон, отдышался, приводя свое сбившееся дыхание. Он узнал ее, эту девушку, чертовски похожую на Арью, только вот в ней не было того груза и теней, следовавших по пятам. Сначала, конечно, едва не спутал их, но цветы в волосах «его Старк» никогда не носила.       Не зная, что его ждет по ту сторону, Таргариен выдохнул, слыша за спиной шелест туманных образов, и дотронулся до сизых клубов, делая один-единственный шаг вперед. В этот раз глаза держал открытыми, стараясь запомнить переход, но яркая вспышка света ослепила, лишив на несколько мгновений зрения.       Вновь почувствовался снежный ветер, разметавший короткие волосы и бивший по лицу, заставляя поежиться от кусачего мороза. Вокруг опять была пустошь, холмы и скала, которая теперь возвышалась над ним и давила своим величеством. Разыгравшаяся метель то и дело срезала сугробы, подбрасывая снег вверх и кружа его. С одной стороны это было крайне захватывающим зрелищем, но с другой таило в себе немалую опасность.       - Торопись, мальчик, - девушка с цветами в волосах стояла рядом с ним и так же взирала на вершину горы, сокрытую в тумане, - не дай ей погрязнуть во тьме.       Он вздрогнул и внимательно посмотрел на нее, взволнованную и такую же по-северному красивую. Бесспорно, они обе были похожи как две капли воды, только одна была росой, а другая растаявшей снежинкой.       - Леди Лианна, - его голос был хрип от долгого молчания, но изумление в нем скрыть все равно не удалось. – Я…       Она нежно коснулась его щеки, словно родная мать, привстала на цыпочки и поцеловала в лоб.       - Разговоры здесь ни к чему, - улыбка ее была теплой, будто первый лучик солнца в зимнее утро, - отец гордится тобой, мальчик. А теперь иди, - девушка подтолкнула своими маленькими ладонями его в спину, - время не ждет.       Эйгон обернулся, а сзади уже никого не была – только холмы да дальняя пустошь, покрытая снегами.       Эта встреча оставила за собой неясное чувство счастья и надежды, хотя, казалось бы, сколько жизней было погублено из-за любви принца Рейгара и Лианны Старк. Но теперь, столько лет спустя, в угрозу Вечной Зимы все то прошлое не было столь важным, как то, что они делаю здесь и сейчас. Пожалуй, ему стоит запомнить это.       Возвращая свое внимание к скале, он отметил, что путь предстоит неблизкий и не самый легкий. Извилистый подъем сопровождался острыми камнями, а ледяные изваяния, как молчаливые рыцари, несли свою службу, грозясь обвалиться на тех, кто был здесь непрошеным гостем. Не нужно было гадать, что это будет долгая и трудная дорога. И если, вдруг, снова вокруг окажется морок воспоминаний, то вряд ли ему удастся вырваться из него на этот раз.       Тряхнув головой, растрепав свои серебристые волосы, ставшие снова привычной длины, заметил, что и наряд сменился на простой походный камзол, брюки и плащ, как если бы снова отправлялся в путешествие к Королевским землям. Все же это было чудное место, созданное, несомненно, Старыми Богами.       «Ледяная Преисподняя…» - вспомнились ему слова Арьи, рассказавшей, что именно это ждет всех Старков после смерти. Всех, без исключения.       Навеянное памятью отнюдь не порадовало его, а лишь подстегнуло сомнения и страхи. Если это действительно был Нижний Мир, которым страшат детей, то оставалось еще шесть. Определенно, их ему знать пока точно не хотелось.       Шаг за шагом, цепляясь за выступы, король подымался вверх и выискивал хоть какую-нибудь тропу. Возможно, она была запрятана среди этих скальных ущелий, но из-за метели, застилавшей глаза, увидеть ее было крайне сложно. Несколько раз приходилось скрываться за камнями – настолько сильны были порывы. Но это было ничто по сравнению с тем, как соскальзывала нога, и тело зависала уже на приличной высоте.       Ни разу он не посмотрел вниз, опасаясь увидеть там бездонную пропасть. Каким бы изменяющимся этот мир ни был, ожидать от него можно было всего. И далеко не самого доброго. Иногда проскальзывала мысль – если все же сорвется, то что с ним станется? Проснется ли у корней Чардрев, пойманным палочкой Листочка, или же так и останется вновь и вновь покорять вершину, раз за разом срываясь, оставаясь здесь навечно? От нее одной становилось дурно, а рассматривать другие варианты даже не хотелось. Потом, конечно, себя одергивал, заставляя думать о том, что где-то там Арья совсем одна сражается со своей судьбой, и что стоит ему поторопиться – ради нее он здесь, ради ее жизни. И без нее точно возвращаться не станет.       Зацепившись за очередной выступ, Эйгон всмотрелся в тени – что-то подсказывало, что такой подъем будет бесконечным, а если свернуть немного под саму гору, чуток спустившись, то можно дальше двигаться без риска падения. Крепче зацепившись за шершавую поверхность, попытался рассчитать силу своего прыжка в небольшой проход, так и манивший своей темнотой. Свет это, конечно, здорово всегда, но порой и он бывает обманчив, а значит, стоит иногда доверяться полной темноте. Раскачавшись на руках из сторону в сторону, он оттолкнулся от камня и на ощупь попытался поймать хоть мало-мальски обледеневший скальный зубец. И вот, когда почти получилось его схватить, какая-то неведомая сила потащила за ногу вниз.       Испугаться очередного полета Таргариен не успел, размашисто ухнув в глубокий сугроб. Первым ощущением был - холод, который своими цепким пальцами пробирался под камзол и засыпал кусачий снег за ворот. Вздрогнув от знакомого с чувства, поспешил выбраться из этого мягкого, но до зубовного постукивания, плена и отряхнуться. Помотав головой и вытряхнув из сапог эту белую крупу, неожиданно для себя замер.       В нескольких шагах от него было небольшое озерцо, донельзя странное. Оно было черным, и снежинки, долетая до него, непременно пропадали, будто их никогда и не было. Подойдя поближе, он осторожно присел рядом с кромкой и вгляделся в гладь, оказавшейся настолько блеклой, скорее даже матовой, что не отражала ничего. И даже от его прикосновения не шелохнулась и не пошла волнами.       - Что это? – спросил сам себя король, внимательно осматривая вязкую капельку, оставшуюся на пальце. – Смола?       Черная смола тянулась и липла, но не имела характерного для нее запаха, который был знаком с портов и пристаней, где судовое дерево пропитывалась нехитрым раствором. Оглядевшись еще раз и привыкая к сумраку горы, взгляд зацепился за несколько темных капелек, четко выделявшихся на снегу.       Это напомнило его поиски в пещерах под Северной Рощей, только вот вместо черной живицы тогда была кровь. Недолго думая, он приблизился к ним, совсем рядом заметив еще несколько капель больше, который резко перетекали в явные человеческие следы.       Отпечаток человеческой ступни. Еще один. И еще. А здесь, во взъерошенном месте, будто кто-то упал, пытаясь очиститься от этой жидкой тьмы. Угольный снег комками лежал тут же, вбирая в себя белый, не тронутый тенью и постепенно разрастаясь в то самое озеро.       Вдруг появились скользящие отметины, словно человек чего-то испугался и попытался как можно быстрее сбежать от чего-то. Или кого-то.       Эйгон видел это, читал по бороздам, проделанным второпях тонкими ногами и руками, словно их хозяйка испытала настоящий страх и пятилась, ползла прочь от угрозы, а потом бежала, спотыкалась и падала. И вновь подымалась, и неслась, что было сил.       На этот раз следы не исчезали, а были четкими, как никогда, и некоторые все еще, как ему казалось, хранили тепло. Он был совсем недалеко от нее. Он почти ее догнал, следуя оставленными ею отпечатками.       Надежда разгоралась с новой силой в его груди, а сердце билось в предвкушении увидеть ту, к кому стремилось и кого ждало все это время. И теперь уже само тело, не слушаясь ничего и никого, бежало, забывая иногда дышать и живя лишь на одной идее, на образе.       И она стояла к нему спиной на краю обрыва. В одной рубахе, белой, словно только что выпавший снег, и смотрела куда-то вдаль. Не решаясь ее позвать, лишь снял свой алый плащ, бесшумно подошел к ней, накинул на вздрагивающие плечи и крепко, как никогда, обнял ее.       - Кто… кто я? – прошептала она, заглядывая в его лицо с такой мольбой, что внутри него все перевернулось и сжалось в тугой комок. Девушка никогда еще не выглядела столь потерянной и молящей о помощи. О спасении.       Ответ был очевиден, и король не преминул его озвучить, прямо и с любовью встречая ее взгляд.       - Ты – Арья Старк, леди Винтерфелла и Хранительница Севера, - и поцеловал ее в лоб, как недавно по-матерински прикоснулась к нему Лианна, - среди своего народа величаемая Королевой Севера.       И говорил он чистую правду. Не раз и не два приходилось ему слышать в разговорах простых людей и лордов, как они трепетно произносили ее имя с этим титулом, погребенным вместе со смертью Молодого Волка – Робба Старка. Возможно, если бы его компания в Битве Пяти Королей увенчалась успехом, младшая сестра была бы не против надеть корону из бронзы и железа, металлов зимы. И не смотря на преклоненное ею колено в Красном Замке на его коронации, многие считали ее истинной правительницей суровых земель. А слухи о том, что было на заседании лордов по ее прибытию в Винтерфелл из Королевской Гавани, ходили самые, что ни на есть, красочные.       - А кто… ты?       Этот вопрос, заданный с более осмысленным взором и хитринкой в темнеющих от кристального до стального цвета глазах, заставил его усмехнуться.       - А я – Эйгон Таргариен, Шестой его имени, Король Андалов, Ройнаров и Первых Людей, Лорд Семи Королевств, Протектор Империи, и…       - Не устал еще свой титул говорить? – прервала его девушка, едва сдерживая ехидную улыбку.       Он рассмеялся, прижимаясь к ней всем телом и расцеловывая ее лицо, ловя ее смех и дыхание. О, как же долго Эйгон искал ее, будто целую вечность – холодную и темную, беспросветную. И сейчас, в этом мире, где время, казалось, остановило свой ход специально для них, не смотря на все предупреждения, хотелось остаться еще на немного, насладиться друг другом, чувствовать, наконец, ее тепло. Такое родное и свое, единое с его собственным.       - Согласен, он слишком длинен, - его фиалковые глаза лучились счастьем и лукаво поглядывали на Арью, доверительно льнувшую к нему. – Но сейчас у нас есть куда более важная проблема, ты так не считаешь?       Тишина не была гнетущей, будто сотканная из их собственных мыслей и любви, что коконом обволакивала их на этом обрыве.       - Ты видел их, - спокойно произнесла девушка, прямо смотря на него, - мои воспоминания. Ты видел, что я делала и кем была. Ты доверяешь мне?       И он ждал этот вопрос, стоило пройти через туманный заслон. Поэтому ответ не заставил себя ждать.       - Целиком и полностью, - твердо сказал король, вновь целуя ее, крепко-крепко, но со всей нежностью, на которую мог быть способен. – Но это все – прошлое. Часть тебя. Без него ты бы не была той, кем являешься сейчас. Без него в Семи Королевствах не настал бы тот самый мир, который мы имеем сейчас. А все благодаря тебе и твоему прошлому. Без него я бы точно не понял бы своего отца.       Множество эмоций сменилось на ее лице, пока он говорил и запечатывал свои слова на ее губах, вселяя в нее свою уверенность. И тогда увидел то, что всегда ему нравилось в ней – взор светлел и наполнялся всепоглощающей решимостью.       - Тогда доверься мне и сейчас, - улыбнулась она, притягивая его за ворот и прикасаясь своим лбом к его, развернулась спиной к обрыву и оттолкнулась, утягивая Эйгона за собой.       Он видел только ее глаза, наполненные теми невысказанными словами и надеждой, что эхом отдавались в его сердце. И когда пространство начало вокруг них светлеть, возникла вспышка, ослепляющая, но не ранящая, а дарящая теплое и счастье. И новое видение, которое теперь отпечатывалось ярким солнечным зайчиком в его душе.

***

      Таргариен открыл широко глаза и увидел перед собой раскидистую алую крону Чардрева, белые ветки которого, словно застывшие змеи, извивались над ним. Дыхание было глубоким и мерным, словно до сих пор спал и проснулся только сейчас. Будто и не было того падения с обрыва в туманное ничто.       «Арья!» - воскликнул он в мыслях и попытался привстать, одновременно рассматривая окружающее его пространство, но тут же рухнул назад, чувствуя голой спиной теплые корни деревьев. Однозначно, это было все та же пещера с озером под Северной Рощей, только теперь они находились на берегу. Они?       Повернув голову, Эйгон облегченно выдохнул – девушка, уже одетая в свой привычный доспех, поверх которого была теплая накидка, лежала совсем рядом с ним, ее изможденное лицо было расслабленным, а грудь ровно вздымалась. Казалось, протяни руку, коснись и ощути бархат ее кожи. Только вот делать усилие не пришлось – их пальцы так и были переплетены, как и в том сне, как и в центре озерной луны.       - Вы очнулись, Ваша Милость, - раздался сбоку женский, чуть хрипловатый, голос, заставивший обратить на ее хозяйку внимание. Это была девушка немного младше него с длинными каштановыми волосами, связанными сзади, и глазами, цвета нежной листвы. Ее черты были ему знакомы, но все никак не хотели возникать в памяти. – Я сделала новую припарку на Вашу рану, сменила повязки. Как Вы себя чувствуете?       Ее жилетка, покрытая бронзовой чешуей, и острога, закрепленная на спине, все не давали ему покоя, а такой же бронзовый кинжал и сетка на бедрах и вовсе отвлекали от заданного вопроса. И когда все кусочки мозаики соединились в картину, он улыбнулся.       - Благодарю за заботу, леди Мира. Рад нашему знакомству.       Удивление, скользнувшее на ее лице, было приятно лицезреть. Может они и не были друг другу представлены, но уж больно хорошо о своих детях отзывались их лорд-отец и леди-мать. Такое не запомнить – значит, нанести оскорбление людям Перешейка.       - Тогда нет нужды представляться, - усмехнулась она, оглядывая его с ног до головы, останавливаясь на сцепленных пальцах. – Арья в порядке, всего лишь спит. Ей сейчас необходимо восполнить силы.       Помогая ему встать, Мира ловко осмотрела перевязь и придержала, пошатнувшегося с непривычки на неровной поверхности, хотя было стойкое ощущение, что лежал он здесь, в корнях, по меньшей мере, пару дней. Поймав его взгляд, полный недоумения, девушка пояснила:       - Если бы Вы с Арьей пробыли в проклятом мире больше времени, то, скорее всего, и не смогли бы вернуться назад – тела перестали бы откликаться на зов ваших душ.       - А где… где Листочек? – задал интересующий его вопрос с момента пробуждения, стоило уже приноровиться самому стоять. Оглядываясь вокруг, Таргариен понял еще кое-то, здесь точно не хватало пары человек. – И твой брат? И Бран? В этот раз тень легла на ее лице, сделавшимся мгновенно печальным. Холодок пробежался по его спине, предчувствие беды вновь обняло за шею своими липкими руками.       - Жойен умер от лихорадки, - почти безмолвно проговорила Мира, стараясь не смотреть ему в глаза, - буквально через пару недель, как мы сюда добрались и обосновались.       Повинуясь своим чувствам, он порывисто схватил ее и прижал к себе, такую маленькую, как и все жители Перешейка. Пускай она и была сильной девушкой, волевой и крепкой, душа ее рвалась на части. Конечно, откуда ему знать, что выпало ей на жизнь, но лишь отведенного взгляда хватило, чтобы понять – потеря брата для нее была весомой. И лишь благодаря своей силой духа и, скорее всего, какой-то клятве леди Рид стояла сейчас здесь, ухаживая за ними.       - Не держи все в себе, леди Мира, - тихо сказал Эйгон, гладя ее по голове, - откинь свой образ воина и снова прими саму себя, какой ты была несколько лет назад, пока не взяла в руки треногу.       Она была копией своей матери, хоть и воспитана в лучших традициях охотников. Но, как бы там ни было, внутри всегда оставалась маленькой и ранимой. Первые всхлипы были судорожными, будто пыталась их заглушить, но он лишь сильнее ее обнял, и тогда все встало на свои места.       Мира цеплялась за него, шептала имя брата, глотала его и едва не падала. Что-то выкрикивала, борясь с собой и своими чувствами, взрывалась ругательствами и корила Жойена, который был для нее всем и частью одного целого. Нередко упоминался и Бран, как ее «маленький принц», которого они оба клялись защищать и направлять, но в итоге осталась лишь она одна.       Невольно на его ум приходило сравнение с Арьей и Джоном. Если бы с кем-то из них, таких близких и более чем родных, что-то подобное случилось, то трагедия для каждого была бы невыносимой и вряд ли бы простое смирение и слезы смогли бы ее притупить. От этих мыслей ему самому стало крайне тяжело на сердце – увиденное в воспоминаниях отчетливо показывало их отношения ко всему: к жизни, смерти, времени.       Сколько так они простояли, король не знал, лишь когда рыдания девушки стали затихать, позволил себе ослабить объятия.       - С-спасибо, - шмыгнула она носом, заглядывая в его лицо, - Вы… Ваша поддержка очень помогла мне, Ваша Милость.       Он поморщился, словно услышал нечто оскорбительное. Ох, определенно не то место для официоза.       - Леди Мира, - справившись с собой, погладил ее по голове, словно маленького ребенка, - ты видела меня почти нагим, обработала и перевязала рану, поделилась своим горем… Пожалуй, после всего стоит перейти на менее официальное общение.       Бровь ее выгнулась, словно верить не хотела его словам. Что ж, это можно было ожидать после ласки и таких слов. Неужели перегнул палку?       - Отлично, - выдохнула Рид, сложив руки на груди и поправив ремень трезубца, и кинула ему небольшой сверток, - тогда поешь, одевайся, король Эйгон, и бери Арью, - подхватывая его походный мешок, указала на безмятежно спящую девушку, - я отведу вас к Брану.       Теперь очередь удивляться пришла к нему. Она довольно быстро пришла в себя после недавней истерики, и действительно, стало даже видно, что груз с ее плеч будто испарился, но… Он не ослышался? Нет, конечно, предполагалось, что Бран где-то здесь, иначе и Миры бы тут не было, но вот так скоро встретить его… Сразу возникло несколько вопросов, пару из которых все же решил озвучить.       - Сколько мы так с Арьей были… в другом мире? – Эйгон и сам не был уверен, было ли то сознание Старк, Преисподняя, предназначавшаяся всему их роду, или отдельный мир, созданный Старыми Богами.       - С приходом Долгой Ночи, - покачав головой, высчитывая что-то, ответила спутница, - вы проспали до Заката. А по старом значения, если верить ощущениям и Листочку, где-то два полных дня.       Едва не споткнувшись и не выронив из рук свой ценный груз, он изумленно воззрился на нее. Два полных дня? Так вот почему его тело сначала не слушалась… Ну хоть не три, как думалось изначально.       - Хорошо, - выровнявшись и более уверенно следуя за ней, задал еще один вопрос, - а где сама Листочек, Гаред с Сильви и Коттером? С ними еще была Поющая, именуемая Веточкой.       Оглянувшись на него и смерив взглядом, полным пониманием, она указала путь и зажгла факел, ступая в тоннель, про который невольно пришлось забыть.       - Веточка с ребятами, скорее всего, на охоте, а Листочек, сперва, была с вами, но потом я ее сменила. Сейчас она может быть только с Браном.       Кивнув ей и показав, что ответ полностью его удовлетворил, задумался, иногда поглядывая на Арью, прильнувшую к нему сквозь сон.       «И как всех их привести на Стену? – последний, третий, вопрос был адресован скорее ему самому. Ответственность за них, найденных здесь, в пещерах под Северной Рощей, как за жителей Семи Королевств, его подданных, не давала ему покоя, а решение все никак не хотелось находиться. Поэтому приходилось уповать на волю случая. – Да помогут нам Старые и Новые Боги!»

***

      Идти под каменистыми сводами стало делом привычным. Конечно, раньше он никогда по пещерам не лазал, даже будучи в Эссосе, никогда столько не сражался, не принимал скорых решений… и много еще «никогда». После, так называемого, «путешествия» в личный Ад Арьи Старк многое пришлось узнать и переосмыслить. Даже в какой-то момент невольно проскальзывало чувство зависти – у нее была большая любящая семья, веселое и жизнерадостное детство… До того, как началась смута и приехал король Роберт. Отсюда его мысли резко переключались на гнев, а потом и на сожаление – если бы не случившееся двадцать лет назад в королевстве, то все могло бы быть иначе. Принц Рейгар стал бы истинным королем и мудрым правителем, заботящимся о своем народе. Не было бы кровавой революции и смены короны, многие жизни были бы сохранены. Но, кто знает, была бы тогда та самая семья Старк, которую успел узнать? Был бы у него брат Джон, была бы у него возлюбленная своенравной северянкой? Был бы его отец счастлив…?       Мира шла впереди него, неся факел, освещающий им путь. В принципе, здесь он уже был не особо нужен – отчего-то лил свет, создавая некий сумрак, и идти было вполне комфортно. Но что-то не давало покоя – то ли дергающееся пламя бросало жуткие тени на окружавшие их стены, то ли глубокое дыхание Арьи, спавшей до сих пор. Иногда казалось, что вот-вот очнется, но в последний момент всегда подрагивали ресницы, и она снова мерно дышала. Тогда оставалось только одно – бережно ее поправить на руках, которые начинали немного затекать от постоянного напряжения, и держать путь дальше.       И, тем не менее, тревожное чувство не отпускало.       «Просто кое-кто устал, - успокаивал себе Эйгон, посматривая на умиротворенное лицо с появившимся здоровым румянцем, - морально. Нам всем нужен отдых. Поскорее бы все это закончилось, а потом…»       Улыбка сама скользнула на его губы, коснувшихся прохладного лба спящей. Последнее видение было для него одним из самых важных, которые предстали в его «путешествии», грело сердце, давало сил и надежду.       Он и не заметил за своим размышлениями, как сумрак с каждым шагом сгущался, а воздух становился все холоднее, не было уже той жары от горячего источника. Всмотревшись вдаль и не увидев ничего, кроме расплывчатых фигур, задал вопрос Мире, которая лишь покачала головой и жестом попросила хранить тишину.       Тишина долго не продержалась.       Над сводами подземелья вновь пронеслось пение, и такого печального мотива, сочащимся скорбью, слышать никогда еще предоставлялось. Музыка проникала внутрь, заставляя сжиматься под тяжестью уготованной миру участью, и также выходила наружу, будто забирая нечто дорогое и важное.       Под ногами послышался треск, обращая на себя внимание. Казалось, ему показалось, что случайно наступил на полую веточку, но приглядевшись, Таргариен оторопел. Это была маленькая косточка, посеревшая от времени, а совсем недалеко от нее были ее «собратья», окружавшие маленькие черепа причудливой формы. А где-то там, в темноте, виднелись и человеческие. Сглотнув, увлажняя вмиг пересохшее горло, резко посмотрел в спину терпеливо ждавшей его проводницы, от позы которой четко шло сообщение: «не спрашивай». Ему ничего не оставалось делать, как повиноваться и стараться больше не обращать внимания на скелеты давно умерших людей.       Но чем глубже они шли в пещеру, тем больше становилось костей, пуская и сокрытых временем. В сознании стали клубиться сомнения по части его новых знакомых – Детей Леса. Безусловно, они живут долго и ходят по земле, обитают здесь, далеко на Севере, в пещерах и лесах, укрытые своей магией и благосклонностью Старых Богов. И, конечно, они так же умирают, чем можно объяснить обилие костей, переплетенных с корнями деревьев. Но что здесь делают человеческие кости?       Он знал и теперь мог с уверенностью сказать, что всякое колдовство завязано на крови, без определенной жертвы и ритуала получить желаемый результат не получится. Но что же тогда просили люди, раз взамен им приходилось расставаться с жизнью? Холодок пробежал вдоль его позвоночника, заставив передернуть плечами. Нет, скорее всего, это просто воображение играет с ним, рисуя не самые лицеприятные картины.       Холодок пробежал вдоль позвоночника, заставив невольно передернуть плечами и покрепче прижать к себе девушку. Тьма вокруг них неожиданно сгустилась так, что даже свет факела Миры казался тусклой лучиной.       - Вы пришли… - раздался тихий голос где-то впереди, проводница резко остановилась, подымая светоч. И в отсветах пламени удалось разглядеть большие и длинные корни, устремившиеся высоко вверх, в каменистый свод. А среди них, опутавших руки и ноги, сидел, словно на троне, юноша. Его бледное лицо было худым и с заострившимися скулами, а рыже-каштановые волосы были длинны и спускались на плечи. Догадка скользнула где-то на задворках сознания, и лишь небесно голубые глаза, смотревшие на них с немалой мудростью и даже теплотой. – Я ждал вас. Обоих.       Эйгон, не спуская с него своего взгляда, подошел с Арьей на руках к нему, краем замечая, как отошла Мира куда-то в сторону.       - Брандон Старк, - кивнул он ему, не дожидаясь, пока тот первым представится, - рад видеть тебя и знать, что ты действительно жив. Арья будет вне себя от вашей долгожданной встречи, - посмотрев на спящую девушку, улыбнулся. Держать ее все это время на руках стало даже привычным, будто так и должно быть всегда – ни дискомфорта, ни онемения. Только была тихая тревога – слишком долог был ее сон.       - Ваше Величество, - склонив голову, проговорил Старк, подаваясь немного вперед. И создалось такое впечатление, что это движение далось ему с особым усилием, словно сдерживающие его корни противились всяким намерениям. – Я видел все, что происходило в последний год, глазами деревьев и птиц. И мне нечего сказать Вам, кроме слов благодарности.       Эти, на первый взгляд, простые слова заставили его смутиться. И от осознания этого, с губ слетел сам собой небольшой смешок. Подумать только, юноша, почти совсем еще мальчишка, говорил такие вещи, которые могли одновременно рассмешить из-за своей очевидности, и взволновать своим подтекстом. О, король прекрасно понимал, что тот имел ввиду – с ними, северянами, не забалуешь; говорят они точно, твердо и наверняка – догадываться нет смысла, все их фразы, сказанные когда-то, всегда показывали суть. Ни притворства, ни заигрывания, только чистая прямота взглядов, отдающим холодом здешних мест.       - Зато ты можешь отправиться теперь домой, - пожав плечами, сказал он, опуская на витиеватые белые корни свою драгоценную ношу. – И леди Мира, и все мы. Вас заждались в родных стенах. Осталось лишь найти Джона и способ быстрого перемещения обратно на Стену.       Довольно громкое хмыканье раздалось прямо под боком, а позже явив им всем Листочка, настоятельно требовавшую к себе внимания.       - Ты можешь пока идти, Бран, - ее звонкий голос был нежен, как никогда, а в словах слышалась неприкрытая забота и наставление, - твое время еще не пришло. От вас сейчас многое зависит. Ты и сам это знаешь, мальчик. Деревья сами тебе показали.       Эйгон с удивлением вслушивался в их разговор, в который временами вклинивалась Рид, что-то пытаясь доказать. Но нить смысла все время терялась, обрывалась и при знакомом слове вроде и снова срасталась, но все больше запутывалась в клубок. И через какое-то время бессмысленных усилий, все же пришлось признать – его это не особо касается, а раз ничего ему не поясняют, значит, и знать не обязательно. Последняя мысль оказалась въедливым червячком, стремившимся выгрызть путь природному любопытству. И только она сформулировалась, так Поющая едва коснулась его руки.       - Вы теперь одной крови, молодой дракон, - тихо заметила она, переплетая пальцы Арьи с его и сжимая их, - скреплены древней клятвой. Я задам тебе всего лишь один вопрос, - от тона ее голоса, в который пробралась нота хрипоты, по коже пробежали мурашки. Стало вдруг неважно, где они сейчас находятся, зачем, кто они, и сколько их здесь. Все естество полностью было максимально сосредоточено на ней и на едва слышимом дыхании спящей девушки. – Как далеко ты можешь зайти?       - Как можно дальше, не останавливаясь, - не раздумывая, ответил он, и только потом понял, что над ответом все же стоило поразмыслить. Но было уже поздно, и сказанного не вернешь.       Но ее этот ответ полностью удовлетворил, Листочек погладила его по плечу и, ни слова больше не говоря, поднесла к губам девушки чашку, наполненную, как казалось, соком Чардрева и измельченными белыми семенами. И как только это произошло, раздался возглас, полный протеста и возмущения, со стороны Брана и Миры.       «Почему они против? – не понимал король, вглядываясь в их лица, охваченными не скрытым волнением и ужасом. – Дети Леса ведь пытаются помочь ей…»       Сомнение овладело им и полностью охватило, когда его взгляд сместился немного выше и дальше, чем сидел юноша. Там, на почти таком же троне из переплетенных корней и ветвей Чардрева, был еще один человек, вернее, его тело, через которое прорастали новые ветки и корни. Однозначно, он был уже мертв, высохший и истлевший, с короной из красных листьев, раскрытых прямо из головы и спадавших прямо на лицо. Казалось, что это была просто скульптура, но острые очертания черепа и костей, обтянутые посеревшей и тонкой кожей, говорили об обратном. В сознании скользнули образы, виденные краем глаза в танцующих бликах пламени на скальных стенах, маленьких людей, так же сросшимися с деревьями. Но тогда он не обратил на это внимания, посчитав лишь игрой своего воображения. А теперь все это вдруг нашло свой отклик в теле какого-то мертвого седовласого лорда.       «Они такое хотят сделать и с Браном?» - ужас сковал его на мгновение, а затем перебрался в страх за жизнь спящей девушки. Неужели и с ней Дети Леса желают совершить нечто подобное?..       - Она должна стать той, кем должна являться, - произнесла Листочек, убирая чашу с вырезанными ликами, - и ей нужны силы, чтобы выполнить свое предназначение.       - Арья уже стала той, кем должна была быть, - резко сказал Бран, приподнимаясь на руках, выпутывая их из обвивших его ветвей, - и чтобы ей и оставаться, она должны быть вдали от Стены и Севера.       Эйгон непонимающе посмотрел на них, поймав столь же удивленный взгляд Миры. Здесь явно обсуждалось то, о чем не могли знать простые люди. И, тем не менее, чувствовал, что оба: и Листочек, и Бран, были неправы – последнее видение было истинными предназначением девушки. Как и его самого.       «Мы одной крови, - напомнил он себе, вновь посмотрев на безмятежное лицо, - а значит, и судьбы у нас связаны той самой древней клятвой. Ведь так?»       Золотистые глаза с зелеными крапинками посмотрели на него с неподдельным пониманием, и скупой кивок говорил о правильности его размышлений.       - Ей еще суждено выполнить то, что предначертано, - жестко, не смотря на свою миниатюрность, прошептала Поющая. – А тебе, Бран, нужно научиться видеть не только своими глазами. Деревья – они научат тебя. Они знают.       Только маленький лорд решил ответить на ее наставление, раскаляя уже кипящую атмосферу, как вдали послышался звук спешных шагов, тихие переругивания и мягкая поступь больших лап, которая угадывалась его слухом крайне отчетливо.       Как и ожидалось, первым в их «комнату» зашел большой, даже крупнее Призрака, дымчато-серый лютоволк, и остановился рядом с постаментом у «трона». Его желтые глаза были как у Нимерии, но в них не было отголосков дерзости и упрямства, как у нее, или простоты и ярости как у Лохматого Песика, а лишь мудрость и нескрываемая сила. Волки, как он знал, были олицетворением чувств и характеров своих хозяев, и теперь с еще одним мог познакомиться, чтобы быть уверенным в своих размышлениях. Лето внимательно оглядывал присутствующих, а затем осторожно принюхался к лежащей на корнях Арье и, лизнув в щеку, своим носом попытался ее разбудить, чем вызвал тихий смешок Брана.       - Она спит, Лето, - улыбнулся он, дотягиваясь до серебристой шерсти. – Вижу, ты привел к нам их. Спасибо!       И точно, следом вошли уже знакомые, временами переругивающиеся Гаред и Сильви, за которыми покорно шел от чего-то бледный Коттер, временами пытавшийся их примирить, а за ним – человек, который был намного выше обычных людей, явно не обделенный силой.       «Должно быть, это Ходор, - понял Эйгон, вслушиваясь в тихие бормотания конюха, повторяющего лишь свое имя. – Кто-то еще?»       - Джон! – воскликнул Бран, увидев вошедшего. Брат выглядел вымотанным, но стоило заметить присутствующих, то тень мигом слетела с его лица. Или это было всего лишь воображение?       - О, маленький братец, - выдохнул с облегчением он, пара шагов – и обнимает юношу, крепко прижимая к себе. – Как же я рад тебя видеть! Ты так вырос, Бран!       Таргариен не знал, что ему делать в этот момент. Так уже было, когда Арья и Санса разговаривали между собой тогда в Винтрефелле. Это было сугубо их личное, сокровенное. И это смущало. Но это стоило того, видеть счастье воссоединившейся семьи было радостно, от этого становилось тепло на душе, не смотря на то, какая угроза нависла над всеми ними.       - Джон, - махнув рукой в знак приветствия, сказал он, когда на него обратили внимание, до сих пор державшего девушку за руку, - мы все потерялись, а потом нашлись. Я потом все расскажу. Арья в порядке, просто спит.       Но тот, отступив от Брана, присел рядом с ним, с опаской поглядывая на Листочка, взобравшуюся на высокий корень, и наблюдающую за ними. А потом любовно и осторожно коснулся лица сестры, убирая упавшую серебряную прядь.       - Что с ранами? – обеспокоенно вопросил он, оглядывая присутствующих. Усталость и волнение вновь скользнули на его лик, а плечи опустились, будто под тяжестью невидимой ноши.       - Они затягиваются и не должны тревожить, - ответила Мира, помогая Брану залезть на спину Ходора, - и когда она очнется, ее придется «осчастливить» - пару месяцев она не сможет натянуть тетиву даже детского лука. А что касается Его Милости, не свалился от напряжения, значит, здоров.       - Благодарю за заботу, леди Мира, - улыбнулся король, неосознанно впустив нотки сарказма в свой голос. – Ваша помощь неоценима.       - Кхм, - кашлянул Джон, привлекая к себе внимание. – Все ясно, все живы-здоровы. Тогда мы возвращаемся. Недоуменное хмыканье заставило обернуться – в тени стояли беглые вороны и сестра одного из них и активно делали вид, что являются всего лишь частью стены, на которую опирались. И Эйгону даже не пришлось догадываться, кто скептическим хмыком выразил своем мнение.       - Это все отлично, но как вы все вернетесь? Через лес, полный упырей и Ходоков?       Он понимал ее сомнения и сам не имел ни малейшего представления, как они будут добираться до Стены. Рейгаль мог бы услышать его, но всех поднять в воздух не смог бы из-за своих пока еще маленьких размеров. А сооружать что-то вроде повозки, которую можно было бы поднять в воздух, у них банально не хватит времени. И, тем не менее, Сильви была права.       - Мы полетим, - улыбнулся Бран, встречая ответную улыбку. – Так?       - Именно, - согласился тот, помогая подняться брату с Арьей на руках и будто не замечая его вопрошающего взгляда. – И вы, - указывая на стоящих у стенки, - пойдете с нами.       - Смеешься? – вскинулась Сильви, которую придержал Коттер. – Отпусти! Он сам не ведает, на что обрекает всех нас!       - За Стеной теперь есть поселения вашего народа, - решил вклиниться король, подбирая слова и выражение, способные убедить вздорную девчонку. – Может, отношения между им и северянами пока еще натянуты, но это уже лучше, чем если бы велись нескончаемые войны.       - Не в этом деле, чужак, - резко сказала она, вырвав свой локоть из братской хватки. – Тебе не понять.       Темная бровь сам приподнялась в немом изумлении. И что же ему не понять? Что враждующие народы теперь объединились против одного врага и ведут мирную жизнь, сотрудничая и помогая друг другу? Или то, что ее в своем племени считали изгоем и ребенком-несчастья? Переглянувшись с Джоном, он покачал головой – ее можно было бы уговорить, видно, как дрогнула ее решимость. Но времени у них не было на это.       - Сильви, - Гаред позвал ее и Коттера и что-то стал активно им объяснять, особо слышно не было. Но его краткая речь явно возымела эффект, заставив девчонку развернуться к ожидающим.       - Мы… - и тут же он ударил ее по шее, лишая сознания.       - Ты что сделал, Гаред?! – воскликнул ее брат, в гневе уставившись на него и отбирая обмякшую на его руках сестру. – Как ты мог?       - Она тебя убьет, когда очнется, - сухо заметила Мира, неодобрительно окинув его взглядом, - но так действительно будет быстрее.       - Не ожидал, - признался Эйгон, посмотрев на брата, который внимательно наблюдал за этой сценой. – И все же, Джон, что ты задумал?       - Выйдете наружу, - вместо него ответила Листочек, ловко спрыгивая с белого корня и взяв в руки факел, - увидите. Встретив хмурый взгляд серых глаз, он стушевался. А потом почувствовал ощутимый тычок в здоровый бок.       - Ты мне все расскажешь, братец, - сквозь зубы процедил лорд-командующий, забирая с его рук Арью, - в конце концов, она – моя сестра.       - А то я не знаю, чья она сестра, - в той же манере сказал Таргариен, тыкая того в бок, - где ты был все это время?       - Увидишь, - ухмылка коснулась его обветренных губ, спина выпрямилась, а плечи расправились – будто вся тяжелая ноша разом свалилась в пропасть. Все было ясно, ему всего-то нужно было удостовериться в сохранности девушки, только и всего. Но обратно он ее не отдал. Вплоть до самого выхода из пещер.       Король шел позади всех, внимательно всматриваясь в станы спутников. Первой шла Поющая, уверенно освещая узкие проходы и такие же троны из сплетенных корней, ветвей и тел своих сородичей. Второй был Ходор, неся на своей спине Брана, а рядом с ними семенил Лето, принюхивающийся ко всему и изредка оглядывающийся назад. Создавалось впечатление, что он следил за всем одновременно, прислушивался к разговорам и всматривался в клубящиеся тени. Следом за ними, держа походную сумку и свой трезубец, аккуратно ступала Мира, то и дело оборачивающаяся на пару сзади – Коттера, держащего сестру, и Гареда, которого увесили скарбами и котомками за то, как поступил с Сильви. Не без причины, конечно, но поступок есть поступок. Иногда он перекидывался парой слов с шедшим позади Джоном, и гнетущая атмосфера между ними в эти моменты давила неимоверно. Каким бы хорошим малым не был Таттл, а его бегство из Дозора никак его не красило, даже причина, которая этому послужила. И, тем не менее, казнить дезертира лорд-командующий не спешил, хотя по уставу, заученному до зубовного скрежета, было положено. Возможно, всему виной была, так называемая, реорганизация Ночного Дозора в связи с последними событиями. Или же некая симпатия, которую к себе неосознанно вызывал юноша.       Идя следом за ними, Эйгон думал о многом, что случилось в последнее время. Легенды оказались не столь уж и забытыми, а их персонажи более чем живыми. Дети Леса, которых воспевали как маленький безобидный народец, помогавший тысячелетия назад в борьбе с Иными, на самом деле хранили в себе много тайн и уже не виделись ему беспомощными и крайне добрыми. Как когда-то рассказывала Лемора, тысячелетиями люди поклонялись языческим богам, пока в Вестерос не пришла андальская Вера Семерых, тогда и сократились кровавые приношения морям да деревьям, но не везде. А здесь, далеко на Севере, вера в Старых Богов вновь обретала свой облик – как успел он понять, Чардрева и души, оставшиеся в них, и являются теми самыми Богами. В такое верилось с трудом, но все так и подстраивалось, чтобы полностью принять этот факт. И когда-нибудь Брандон Старк, древовидец, и оставшиеся Дети Леса станут ими.       «Старки, - хмыкнув мысленно, король поправил свою сумку и окинул взглядом шедшего впереди Джона, - до мозга костей честные и прямые, великодушные и справедливые. И настолько же безрассудные. И все, как ни странно, завязано на их крови, - усмешка, коснувшаяся его губ, была горькой и кривой. – Что же вы за люди, Старки?»       Пожалуй, он и сам знал ответ на свой вопрос. Простые, как и все, только лишь на них свалилась большая часть рока, нависшего над всем миром. Возможно, из-за того, что только они и понимали, как стоит жить на самом деле, не встревая ни в какие интриги и борьбу за власть, Боги и одарили их такой судьбой – видно, только им суждено выстоять в грядущем будущем, только если снова в их планы не входит смерть главы Дома.       От таких мыслей его передернуло, а память подкинула недавний спор Листочка и Брана. Что же предназначено Арье? Взгляд сам остановился на ладони с уже почти затянувшимся шрамом. Он помнил, что порез был глубоким и саднящим, а сейчас осталась лишь тонкая полоска. Скорее всего, это из-за снадобий Поющих, которым обрабатывала их раны Мира. Но что-то все равно не давало ему покоя.       И теперь в Арье так же течет кровь дракона, как и в нем самом кровь лютоволка. Было ли это им предначертано, или эта была просто случайность и вынужденная мера?       «Пламя и кровь» - гласил девиз его дома. «Зима близко» - говорил ее дом. Две противоположности, огонь и лед, которые в себе соединил его сводный и ее двоюродный брат. И он является тем самым Принцем, который был обещан. Азор Ахай - тот, кто свергнет раз и навсегда Великого Иного. Так было предначертано ему.       Но что же на самом деле суждено этому миру?       Вопрос так и застыл в его горле, стоило почувствовать чистый морозный воздух, в мгновение пробравший до костей.       - Вот мы и вышли в Северную Рощу, - звонко сказала Листочек, дождавшись, когда все ступят вновь на снежный покров, отражавший алевший горизонт. Это было утро или закат? – хотел спросить Таргариен, но заметил перед собой лишь промелькнувшую тень, а в следующее мгновение ощутил знакомую тяжесть на руках. – Наступает утро нового для после Первой Долгой Ночи. И оно будет коротким. Торопитесь.       И как только закончилась ее фраза, как откуда-то сверху их оглушил рев, заставивший пригнуться всех к земле. А потом послышался звук мощных крыльев, знакомый ему не понаслышке, и следом скрип когтей о скалистый выступ.       Это был большой дракон, намного больше, чем выросший на свободе Дрогон, и в лучах восходящего солнца его сапфировая чешуя блестела яркими бликами, словно лед, отразивший пламя. И смотрел он на них с нескрываемым пониманием и, в некотором роде, даже дружелюбием. По крайней мере, то, что их сразу не сожрали, уже было довольно добрым знаком.       - Я чую еще кровь драконов, - раздался низкий и рычащий голос, и трудно было поверить, что он принадлежал этому существу.       «Они умею говорить?!» - изумленно воззрился на него Эйгон, полностью игнорируя тот факт, что громадная морда с торчащими ледяными шипами уже была у его лица, а серебряные глаза изучали с неподдельными любопытством.       - Тысячи лет я не чуял своих сородичей, юный дракон, - и он, изогнув свою мощную шею, посмотрел на Джона, - наше время пришло вернуться в этот мир.       Говорящий дракон – это было нечто новым и крайне шокирующим. Пускай он был чуть ли не вдвое больше молодняка, и наверняка сможет всех увезти на своей мощной и шипастой спине, но сам факт – что это был разумный змей, вгонял в изумление. От подобного удивления король не мог не то, чтобы слово сказать, и с места сдвинуться для него не представлялось сейчас возможным.       - Это Древний дракон, - пояснил лорд-командующий, по всему видимому, наслаждающийся реакцией окружающих. – Последний Ледяной дракон, как он сам говорит.       - Но пламя у меня далеко не вода, - казалось, он усмехался, поочередно приближая свою морду к застывшим от ужаса и восхищения людям. – О, давно я не видел Поющих.       - Для меня честь быть знакомой с Древнейшим, - ровно сказала Листочек, с любопытством разглядывая его. – Сотни лет я ходила по земле, так и не встретив никого подобного.       - Когда-то и птицы могли говорить, - будто понимая, о чем говорит она, прорычал змей. – Мое имя сложно для вас, люди, зовите меня на своем наречии. Древним.       Таргариен вздрогнул от неожиданно пробравшего его холода, который тонкой лентой прошелся вдоль позвоночника.       - Рады знакомству, - немного растерянно и запоздало ответил он, снова встречаясь с серебряными глазами, - которое выдалось внезапным и довольно необычным.       Какое-то время Древний смотрел на него, изучая, а затем, как показалось, рассмеялся. И это было немного жутко, учитывая его размеры и величие. Бесспорно, в мире, в котором возродились драконы, он мог по праву называться королем. И немного присмотревшись, Эйгон хмыкнул – у него на голове были наросты, которые могли действительно сойти за корону.       - Не будем заставлять судьбу ждать, - пророкотал тот, спускаясь со скального выступа и останавливаясь прямо перед Джоном. – Великий Иной собирает свою армию для решающего удара. Тысячи лет я ждал этого, чтобы уничтожить его своим пламенем.       «Похоже, - про себя подумал король, придерживая Арью, до сих пор спавшую, - у него свои счеты с Иными. Что ж, зато проблема транспортировки всех на Стену решена».       Оглянувшись на все, он заметил, как были спокойны Бран с Ходором и Мирой, будто знали изначально, что их всех ждет. Возможно, так оно и было – юноша был древовидцем, а значит, мог и предвидеть такое развитие событий и предупредить об этом своих спутников. Что точно не скажешь о дрожащих Гареде и Коттере с Сильви на руках. Для них это было столь же новым, как и для него, с разницей лишь в том, что они никогда не видели до этого дня драконов. Что же с ними будет, когда им придется узреть молодняк? Улыбка сама скользнула на губы от неясного веселья, вдруг захватившим его сознание.       «И все же, - подходя к дракону, подумал он, передавая девушку брату, и сам ловко взобрался на леденистый гребень, оказавшийся гораздо теплее, чем представлялось изначально, - где все это время он был?»       «Там же, где и молодые драконы, - раздался рокочущий голос в его голове, заставив замереть на мгновение. – Я спал. Спал долгим сном до тех пор, пока не почуял Холод и кровь Драконов. Пока красная звезда не зажглась на небосводе… Но, юный Дракон, мы в этом мире скоро не будем нужны, и люди вновь о нас позабудут…»       Сглотнув, увлажняя горло, ставшее в миг сухим от неожиданности, Таргариен вопросительно посмотрел в глаза Древнему. Разговаривать с драконами-то любил, только Рейгаль больше общался своими чувствами и образами, хотя Дрогон и Визерион иногда пытались в мыслях подражать человеческой речи.       «Непривычно слышать в своей голове голос дракона, - признался он, гладя сапфировую чешую. – Остальные драконы будут немало удивлены, увидев тебя, Древний…»       Но тот ничего не ответил на этот раз, лишь задержавшись взглядом на Арье и Джоне. И что-то в нем проскользнуло такое, что заставило его сердце сжаться. Змей точно знал нечто такое, что неведомо обычным смертным.       «Не бойся, юный Дракон, - печально произнес в мыслях он, - она вскоре очнется. Долог ее путь в этот мир…»       От этих слов легче не стало. Эйгон помог взобраться остальным на дракона, предупреждая, за что стоит держаться, пускай этого и не требовалось – Древний говорил с каждым, врываясь в сознание и оставляя за собой глубокий след. Если по началу Гаред и Коттер были ошеломлены, то позже, как оказалось, воодушевились, на перебой расспрашивая его прошлых временах. Иногда к ним присоединялись Мира и Бран, которого на руках, будто ребенка, держал Ходор. Для короля до сих пор была загадкой, как конюх смог сравнительно ловко взобраться на шипастую спину и устроиться со всем удобствами, которые были возможны в данных условиях. Когда-то Арья рассказывала, что он был не самым вертким человеком, скорее даже неуклюжим, но бесконечно добрым, дружелюбным и боязливым. Тогда как же объяснить произошедшее?       В голове послышался хриплый смех, расставив все по местам. Конечно, способности варгов у Старков никто не отнимал, что лишний раз доказывает их необычность. Но Бран, бесспорно, выделялся среди них. Как и Джон, оказавшийся возрожденным Азор Ахаем. Что говорить уж о других? Почему-то казалось, что их время просто еще не пришло.       - Джон, - позвал Эйгон сводного брата, прижимающего к себе спящую сестру и укутывающего ее в меха, - беру свои слова назад.       - Какие именно? – тот внимательно посмотрел на него, словно ища подвох.       - У тебя все же появился дракон, - вместо ответа, улыбнулся он, вовремя успев вцепившись в гребень Древнего.       Дракон не стал ждать, пока солнце окончательно взойдет над горизонте, поминая слова Листочка, которая просто наблюдала за ними, стоя у входа в пещеры. Что-то подсказывало, что они больше с ней не встретятся, по крайней мере, точно не в ближайшем будущем. Помахав ей на прощание, он пожалел лишь об одном – что не смог как следует ее отблагодарить за помощь.       «Не стоит думать об этом, юный Дракон, - вновь прозвучал голос ящера в его голове, - Поющие никогда ничего не делают без выгоды для себя. Никто им ничего не должен. Ни ты, ни маленькая волчица, заблудшая в своем собственном зачарованном лесу. Что они хотели, они уже взяли…»       Эти слова подлили масло в огонь его сомнений, зародившихся еще у белых корней Чардрева на берегу источника.

***

      Эйгон всегда забывал о времени, когда был в небе с Рейгалем. Были только они да облака, встречный ветер да первые звезды. Чувствовать у себя крылья было настолько потрясающим ощущением, что часы теряли свой смысл. Была свобода. Безграничная. Но сейчас, сидя на спине у Древнего, слушая его рассказы о былых днях, эта свобода была мимолетной.       По мере продвижение до Стены, стоявшей уже всего-то в нескольких лигах и возвышавшейся над лесом, волнение его только усиливалось. Свою миссию они с Джоном выполнили с лихвой, никто и подумать не мог, что получится найти беглых ворон и пропавшего много лет назад Брана. И сейчас они, дружной компанией, летели на спине дракона, а внизу, вслед за ними, бежала стая волков, возглавляемая Лето. Возможно, они присоединяться к защите Стены и за ее пределами, как это сделали Нимерия и Морс.       Это утро, как и предвещала Листочек, на самом деле оказалось коротким, буквально несколько часов. Такая смена дня и ночи должна была взволновать мейстеров в Цитадели, которые до последнего не желали признавать магическую составляющую этого мира – так говорил Древний, успевший разузнать все его интересующее через их мысли. Признаться, до недавнего времени и сам король не считался с колдовством, пока не сам не стал непосредственным его участником.       Добрались они до Стены, когда солнце уже было в зените, и им навстречу вылетели молодые драконы. Рейгаль, на удивление, был впереди, обгоняя своих братьев. И как только между ними было всего несколько могучих взмахов, так у Таргариена в сознании появились тревожные видения, а эмоции смешались в один клубок от волнения и пережитого ужаса. Его друг был в смятении и почти не контролировал себя, но стоило выбрать из памяти образ девушки, мирно спящей на его руках и белых корней Чардрева, так теперь пришлось уже сдерживать его немой крик восторга и облегчения.       Контролировать дракона оказалось делом не самым простым, поэтому пришлось наблюдать немыслимые фигуры, складывающиеся в замысловатый танец. Он вздрогнул – если бы сейчас пришлось быть его наездником, то явно при первой же петле можно было бы распрощаться с жизнью.       Но тут произошло нечто: как только к ним подлетели Дрогон и Визерион, и старший попытался усмирить своего брата, создавая еще более хаотичную пляску в небе, Древний вдруг вытянул шею и рыкнул на них, пустив слабую струю огня. Огненно-серебристый поток опалил молоднях, заставив их разделиться. И если оба младших почти сразу присмирели и поумерили свой пыл, то черно-красный змей, наверняка, почувствовал в ледяном если не противника, то соперника. Как же так? До этого времени главным был именно Дрогон, любимое дитя своей матери, и тут появляется конкурент, который давит своими размерами и приобретает в глазах братьев больший авторитет.       От подобных умозаключений Эйгон улыбнулся и почувствовал веселье Рейгаля, полностью разделявшего его позицию. И если бы не вовремя прозвучавший голос Дейнерис, кто знает, возможно, старший из ее детей мог бы и напасть на Древнего, не боясь ненароком задеть и людей.       И, тем не менее, все прошло без эксцессов, кроме одного – разместить такого большого дракона стало большой проблемой, а про еду и говорить нечего. Поэтому Джону пришлось все взять в свои руки в этом отношении.       Попетляв над Черным Замком, они, наконец, сумели найти за его пределами, буквально в полумиле от него, небольшое плато, окруженное деревьями. Конечно, они не могли сокрыть от глаз ошеломленных дозорных и одичалых почти легендарного дракона, но так было лучше для всех. В первую очередь Древнему, отвыкшему от человеческого общества и от обычного мира, отличавшегося от того, который он знал.       Стоило им только приземлиться на место, как из ближайшего леса донесся парный волчий вой, возвестивший об их возвращении. Отклики послышались сразу – из-за Стены и с разных стороны.       «Похоже, они верно исполняют свою миссию, - восторженно подумал король, оглядываясь. Этот день выдался солнечным и погожим. Никаких погодных потрясений вроде дождя, который иногда мог полить как из ведра – по словам Джона, никакой метели, которая бы затруднила их полет и замела дорогу к Замку. – Пора и нам вернуться к своим обязанностям…»       Он, поблагодарив дракона, ловко спрыгнул с шипастого гребня, помогая спуститься Мире и Джону, державшего на руках Арью. Гаред и Коттер весьма неуклюже рухнули в снег, в то время как Сильвы приземлилась рядом с ними и стала бросаться снегом в брата, а друга пыталась запинать – очнулась она на середине пути и все норовила скинуть Таттла с дракона, но тогда мешало лишь расстояние между ними, зато теперь можно было в лихвой отвести душу за тот поступок. Ходор, как это было утром, быстро спустился на землю, и только тогда получилось заметить – цвет глаз у конюха была голубым. Как у истинного Талли. И только потом они вновь стали карими. Все стало на свои места – об этом и говорила ему девушка в дороге на Риверран.       - Ваша Милость, Лорд-командующий, - обратился к ним подоспевший Тирион с небольшим отрядом из Вольных людей, в которых легко угадывались рыжий Тормунд и белокурая Вель, с гневным взглядом взиравшая на спящую, и Ворон. – Вы… умеете эффектно появляться. И я рад видеть в здравии лорда Брана и леди Миру Рид. Приветствую тебя, дракон.       Эйгон кашлянул, прекрасно понимая, что хотел тот сказать. Если бы не окружающие их люди и легендарное существо, то наверняка можно было услышать не самые приятные обороты в свою сторону. Но времени на длинные приветствия и другие любезности у них не было, это понимали все. И буквально через пару минут к ним на вороной двойке подошла небольшая повозка, в которую было решено разместить Брана, Миру, Ходора и Арью с Сильви, которая неожиданно для всех прониклась к ней заботой. Коттер и Гаред изначально отказались, но под тяжелым взглядом лорда-командующего стушевались – все же они были беглыми дозорными. Дезертирами. А значит, им придется отвечать перед советом, хотя законы гласили о неминуемой казни.       Позади них раздался звук падающего большого тела, и спустя пару мгновений он повторился ровно два раза. Все мгновенно обернулись и увидели перед собой тушки трех бычков прямо перед Древним, который что-то высматривал в небе. Вся тройка драконов кружила над ними, а потом и вовсе скрылась в стенах Черного Замка.       «Дейнерис решила упростить доставку, - понял он, заглядывая в мысли Рейгаля, и запрыгнул на вороного жеребца. – Мать отчитывает своих детей… Забавно!»       В Черном Замке их встретили, словно героев, вернувшихся с войны. По факту, их не было около четырех дней, если не брать в расчет затянувшуюся ночь. И это явно навело небольшую смуту среди людей – нет ни короля, ни лорда-командующего, только Королева из-за Моря да Ланнистер, признанный советником. И три дракона, которые все порывались в погоню. Теперь же их стало на одного больше, но никто не решался приблизиться к новому, который был волен делать, что ему вздумается – ни у кого над ним не было власти и не было оружия.       «Он не причинит вреда, и эту битву мы точно не проиграем» - повторял про себя Таргариен, направляясь в покои Джона с Арьей на руках.       Как только они заехали во двор, Вель, вышедшая их встретить, яростно смотрела на них, будто решала, кого первым отчитать. И Дейнерис неплохо вторила ей, с осуждением взирая то на племянника, то на Джона. От этих взглядов становилось неуютно, и казалось ему, что он снова тот юнец, провинившийся перед Леморой. И, тем не менее, положение спас вовремя вмешавшиеся Тормунд и Рьорн, который обеспокоенно оглядывал девушку. Тогда-то негласная королева Одичалых взяла все свои в руки, распорядившись, что той нужен осмотр и покой. К ней тут же присоединилась Сэра, взявшая шефство над своенравной Сильви, не смотря на ее особенную внешность. И только Мелисандра, стоявшая поодаль ото всех, поприветствовала их, будто бы они просто выехали на полдня на охоту.       Лорд-командующий, доверив им свою сестру, вместе с Теоном помог расположиться Ходору, Брану и Мире, которая при подвернувшейся возможности, пока, как казалось ей, никто не видит, ударила прямо в лицо Грейджою, не жалея сил. Тот же в свою очередь кивнул и принял все, что она ему высказала, а затем прилюдно преклонил колено перед юным лордом Старком и принес свои извинения. На этом все и закончилось для простых наблюдателей, хотя все присутствующие уже давно знали всю сложившуюся историю нескольких лет от казни предыдущего Хранителя Севера. И пока он отводил прибывших в их покои, Джон созывал совет для решения судьбы дезертиров, на котором должны были присутствовать только одичалые и сами дозорные.       Незаметно для себя, Эйгон уже стоял перед дубовой дверью в келью брата и не решался ее толкнуть.       - Расскажи мне все, - потребовала Вель, пропуская его вперед. – Сильви, ты мне поможешь. Сэра, Рьорн, вы знаете, что делать.       Двое последних лишь кивнули и встали на страже у входа, а девчонка немного смущенно встала рядом с кроватью, выполняя все, что ей говорила женщина. А он, пока Арью раздевали и осматривали ее раны, успевшие зажить при помощи припарки Листочка, рассказывал все, что знал. Как нашел ее у берега маленького озерца ни живую - ни мертвую, как она, почувствовав его тепло, ожила, но что-то шептала, подобно тихой метели. Как открыла глаза, наполненные синевой, и как кровоточила ее ладонь, израненная чешуей дракона. Как была холоднее льда и белее снега. И как потом вновь загорелась в ней жизнь после древнего ритуала, который пришлось ему подробно расписать. И по ходу его рассказа, замечал, как хмурилось женское лицо и недовольно поджимало губы. Но она молчала и велела то же самое притихшей Сильви. Но потом лик ее посветлел, услышав, что девушке пришлось вновь выпить сок Чардрев, являющихся, как он теперь знал, вместилищем душ Старых Богов.       - Ты справился, король-дракон, - по-доброму улыбнулась Вель, дотронувшись до его плеча. – Скоро она очнется, и я пошлю за тобой. А теперь иди.       - Рассчитываю на вас, миледи Вель, Сильви, - ответил ей Таргариен, задерживая взгляд на спящей девушке.       В тот момент, когда он уже развернулся в сторону двери, она распахнулась, на пороге явив ожидающего его Ролли, который обеспокоенно вытягивал шею, пытаясь высмотреть целую и невредимую Арью.       - Ты сделал это, парень, - с облегчением выдохнул он, склонив перед ним голову, - но дела не ждут. Коннингтон прислал ворона, что ждет вестей.       - Проклятье, - выдохнул король, потирая переносицу. – Совсем забыл, Джон…!       - Придется поторопиться с ответом, - пропуская его вперед, заметил рыцарь, с интересом оглядывая мельком беловолосую одичалую. – Он настаивает на ответе и хочет уже отправиться на встречу, но Лемора его останавливает, хотя сама не против наведаться на Север.       Перед глазами возникла картина того, как наставники отреагируют на все увиденное здесь. И что они лично ему выскажут относительно его несобранности и забывчивости в дипломатических делах.       - Веди меня в мои покои, сир Утка, - понуро ухмыльнулся Эйгон, подымая руки вверх в знак капитуляции и последний раз оглядываясь на стоящих на страже Хранительницы Севера Сэру и Рьорна. – Нам предстоит разобрать много бумаг.       - Крепись, парень, - хлопнув по его плечу, мужчина ободряюще улыбнулся. – Это твоя судьба.       Судьба. Это слово слишком много значит и звучит в последнее время. Судьба – это рок, нависший над миром. Это возрожденное Зло, Добро и Легенды, способные привести мир в согласие и рассвет, или в хаос и закат. Судьба – это предназначение, которое в любой момент способно истребовать своего выполнения. И в независимости от того, что впоследствии будет принято в действиях человека, предназначение исполнится. Потому что есть только одно, что всех ждет неизбежно – их собственный рок.

***

      Вокруг все пылало. Дикий огонь пожирал остатки мертвецов, пытавшихся следовать последней воле Иных, но для все было уже предрешено. Стена, несмотря на пламя драконов, опалявшее упырей, только слегка где-то откололась и стала скользкой, в остальном же была все той же неприступной крепостью.       Направляя Рейгаля, Эйгон неустанно связывал свое и его сознания, чтобы видеть все его глазами, чувствовать, слышать и ощущать. Все внутри клокотало от ярости, но он помнил, что разум должен быть холоден и остр. «Как и она сейчас… - горько усмехнувшись, попытался скинуть наваждение, но память услужливо показывала бледную и околевшую девушку, борющуюся до последнего за крохи тепла. – Я должен ее защитить!»       Дракон взревел, вторя своим братьям, и снова полыхнул огонь, сжигая все без остатка. Где-то там, в Северной Роще, Джон вместе с Древним боролся с Ходоками, обнажая Длинный Коготь и пронзая Короля Ночи. Таргариен знал это, только верил в такой исход войны. Но нужно было быть на стороже, неизвестно, что Иные могли предпринять – мертвецы все еще подымались и сражались, спешили осадить Стену, а значит – им что-то необходимо достичь. «Скорее – кого, - поправил он себя, вылавливая взором Рейгаля подступающую волну Пауков. – Давай, Рейгаль! Пали! Во всю мощь!»       Их было несчитанное множество – мертвое войско и ледяные гады. Но они справлялись с ними, знали, что одержат победу. Но пока возрожденный Азор Ахай не поборет своего врага, Весна не заменит Зиму. Это было, пожалуй, самым желанным в данный момент. Драконы были воодушевлены своими наездниками, Матерью и природным инстинктом. Только как им долго продержаться? Метель хоть и утихла, но небо до сих пор было серым, стальные облака опасно нависали, грозясь обрушиться на землю снегопадом, а ветер вдали завывал и будто звал.       Тревога закралась в сердце Эйгона, заставив поежиться и оглянуться. Угроза вновь обнимала тяжелым плащом, а в груди больно щемило. Даже змей, чувствуя напряжение своего наездника, сделал несколько нервных взмахов, стараясь согнать пелену. «Что-то не так!» - кричало и било в висках, и они, как в последний раз изрыгнув пламя, помчались обратно к Стене.       На первый взгляд, все было нормальным. Бессмертная армия отступала, пауки таяли от алхимического и драконьего огня, который все еще полыхал и не смел затухать, будто чего-то ожидая.       - Эйгон! – раздалось совсем рядом. Оглянувшись и посмотрев вверх, он увидел Дейнерис на Дрогоне, ловко пикирующую над ним и пытавшуюся поравняться. – Лорд-командующий еще не вернулся?       - Джон еще не возвращался, - покачав головой, вновь всмотрелся вдаль, - но что-то происходит…       Заметив ее кивок, понял, что не только его тревожило нечто неизбежное. Драконы вместе сделали несколько маневров и приземлились на Стене, цепляясь когтями за ледяные глыбы. Посадка в последнее время давалась все лучше, теперь можно было не бояться соскользнуть вниз, но несколько часов полета в зимнюю стужу все же сделали свое дело. Тело затекло, ноги стали будто ватными, и их пронзили тысячи иголок. Эйгон поморщился и попрыгал, возвращая контроль своим конечностям и тихо завидуя, что тетка спокойно ступила наземь, не испытывая никакого дискомфорта. Хмыкнув про себя, огляделся. Осадные оружия были полностью разряжены, арбалетные болты и стрелы с обсидиановыми наконечниками блестели в свете масленых ламп, переливаясь всеми цветами вина. Хотя, скорее, напоминали они далеко не хмельной напиток.       Рейгаль и Дрогон, завидев своего брата в небе, присоединились к нему, оставив своих наездников, решивших, что так даже лучше. Духовные и кровные связи крепли день ото дня, и теперь они в полной мере понимали их, своих хозяев. Как-то Арья рассказывала ему, что достаточно лишь одной мысли, чтобы всегда чувствовать своего подопечного, знать, что тот ощущает, видит и желает. И он понимал, чего хочет изумрудный дракон – взлететь в чистое небо, почувствовать лучи солнца на свой чешуе и теплый ветер навстречу. И его сородичи хотели того же – конца Зимы, и они приложат все свои силы, чтобы этого достичь.       Но тревожное нечто снова объяло сердце, сжимая в своих ледяных пальцах, впиваясь все глубже. Оглянувшись, Эйгон всмотрелся вдаль – Северная Роща была черна, как самая глубокая и безлунная ночь. И эта темень расползалась по небу, окрашивая серый в более темные тона.       Началось. Где-то там Джон, его кровный брат, ведет битву против Иных, посягнувших на их мир и желающих погрузить его в холод и тьму.       Если бы он только был там! Многие осознавали, что одному выстоять против Ходоков невозможно. Пускай и с Древним, этим мудрым драконом, старым, как сама Стена. Может, его пламя и было сильнее, мощнее и обжигающе, но его явно будет недостаточно, чтобы полностью растворить в себе зиму. И молодняк это понимал, рвался в бой, на подмогу! Только вот приказ был дан всем – что бы ни случилось, не оставлять свои позиции. Лорды-командующие Дозора не подчиняются никому и ничему, только клятве. Даже короли и королевы здесь бессильны.       Не сразу Таргариен заметил шевеление под боком. Тирион так же спустился к ним и теперь наблюдал за горизонтом. Молчание белым саваном накрыло их, напряжение росло с каждым мигом, а небо становилось все чернее и чернее. Даже ветер замер, будто его и не было, а мороз, хоть и чувствительно кусал за кожу, плотно стоял вокруг. И не смотря на все это, капелька пота вопреки всему все-таки скатилась от виска до подбородка, застывая и крошась в момент.       - Это… ожидание, - хрипло проговорил Ланнистер, неловко разбивая тишину, - крайне нервирует. Ну, давай же, Джон! Покончи с этим!       С этим они были согласны. Волнение и тревога не давали покоя, но что-то подсказывало, что скоро все закончится. И правда.       Раздался оглушающий рев Древнего и треск над Рощей, волной сшибая все на своем пути. Резкий и сильный порыв заставил прикрыть лицо и зацепиться за что-нибудь, чтобы удержать равновесие. И тут же вновь все затихло. Небо над ней распогодилось и посветлело, начал падать небольшой снежок, и где-то даже появились лучи солнца.       Послышались первые ликования, переросшие в восторженный гул; кто-то, обессилев, упал на колени, смеялся или оплакивал погибших; кто-то обнимался в радости, а кто-то… Смотрел вдаль. Хотелось верить, что Зима отступила, и угроза больше над ними не висела. Хотелось радоваться наступающей Весне, но тревога не отпускала. Рейгаль расправил крылья и взлетел, подымаясь все выше и выше над Стеной и готовясь ринуться навстречу мудрому дракону.       Но этому не суждено было случиться. В мгновение небо вновь заволокли свинцовые тучи, а над Северной Рощей, казалось, возникла воронка. Ветер усилился, и вместо легких снежинок теперь была самая настоящая вьюга.       Кто-то из дозорных закричал, и все обратили внимание на равнину. Мертвецы, которые были сожжены и изрублены, опять подымались и скалились, а из леса снова выползли ледяные пауки.       - Дрогон! – воскликнула Дейнерис, подхваченная своим дитя. – Дракарис! - Столб огня, еще более яростный, чем прежде, обрушился на восставшую армию.       Король оглянулся в поисках своего дракона, который сам нещадно палил упырей и гадов. Тирион ловко взобрался на Визериона и присоединился к нему, отгоняя прочь от укреплений нападавших. Он и Дени, не сговариваясь, разминулись каждый в свою сторону, охраняя подступы.       - Ее здесь нет!! – закричал обеспокоенный Теон, судорожно всматриваясь и поворачиваясь в разные стороны. – Проклятье!       - Она должна быть где-то здесь! – вторила ему Мелисандра, поднявшаяся следом. – Ваша Милость, Вы не…?       Но Эйгон уже не слушал ее, поняв, что произошло. Тревога лавиной накрыла его, и смог только отрицательно мотнуть головой, вглядываясь в метель. «Найди ее!» – мысленно воскликнул он Рейгалю, пытаясь смотреть его глазами. Но и сам дракон не мог разглядеть нужного человека, постоянно отвлекаясь на войско мертвецов.       Стиснув плотнее зубы и прищурившись, огляделся и сделал несколько шагов по скользкой поверхности. Внутри что-то болезненно сжалось, и эта боль вела его вперед, почти вслепую, в какой-то момент приказав остановиться. Ветер бил в лицо, снег застилал глаза, но выловленный размывчатый образ буквально заставил задохнуться.       Она стояла у самого края рядом с масляной чашей и смотрела на разворачивающуюся бурю над Северной Рощей, запрокинув голову вверх. Босая, в легких одеждах, в которые облачают больных, поверх наспех накинут плащ с пушниной, даже на вид ничуть не согревающий против холода Зимы, и из-под которого торчало тонкое лезвие Иглы.       - Арья, - позвал он ее, делая несколько шагов к ней. – Арья, посмотри на меня.       Девушка вздрогнула и повернулась. Поток ветра опрокинул ее капюшон, разметав короткие волосы, в которых четко выделялся седой локон. Она была бледна, только шрам яркой розовой полоской перечеркивал губы, а глаза, опущенные в пол, были печальны как никогда.       Внутри него все сжалось в тугой комок, хотелось броситься к ней, прижать к себе и больше не отпускать. Но что-то не подпускало, не давало сделать лишний шаг вперед, будто прозрачная стена выросла между ними.       - Не глупи, девочка, - сказала Мелисандра, вставая рядом с ним. – Отойди от края.       - Джон справится, - заверил ее Теон, подходя к нему, - ты сама говорила об этом.       Никакой реакции со стороны Арьи не последовало, только через пару мгновений раздался тихий смешок, и она, вскинув руку прямо в пламя чаши, посмотрела на них.       Эйгон дернулся и уже двинулся к ней, но вновь был остановлен незримой преградой. Ее глаза были холодны, а правый, от которого темными жилками пошли тонкие вены, так и вовсе будто выцвел, приобретая льдистый оттенок. Медленно переведя свой взгляд, он пораженно выдохнул. Огонь полностью объял рукав, сжигая ткань и оголяя кожу, которую не решался коснуться, а только обступал, затухая.       - Пусть он будет хоть трижды Азор Ахаем или обещанным принцем, - на грани волнения, произнесла девушка, - пусть с ним будут тысячи драконов, но Короля Ночи ему не одолеть, пока последняя Иная льдинка, его часть, не растает и не испарится.       - Арья, - понимая, к чему она ведет, он старался придать своему голосу уверенность, но тот все равно предательски дрожал, - дай мне руку. Ты ведь знаешь, что Джон силен, он победит.       - Но не в этот раз, - вздохнув, посмотрела на свою руку и потухшие угли. – Как ты там говорила, жрица Р’глора: «…в тебе холод Иных»? – усмешка скривила ее бледные губы. – Что ж, это прямо как приговор. Только вот Джон не сможет его привести в исполнение… Духа не хватит.       Эйгон догадывался, что должно произойти в следующий момент. Мысли хаотично подбирали слова, которые могли бы оттянуть неизбежное или вовсе его перекроить. Оцепенение, охватившее его, вдруг исчезло, а в сознании будто просветлело, подкидывая однажды увиденные образы. И не мог допустить, чтобы они превратились в клочок пергамента, тлеющего на углях судьбы.       - Мы одолеем это, - решительно сделал шаг вперед, который без особого труда разбил невидимую стену, и протянул ей свою ладонь, - мы справимся. Найдем выход. Вместе.       Он видел, как в растерянности расширились ее глаза, а тонкие темные вены стали бледнеть и исчезать. И его сердце пропустило удар, когда она шагнула к нему. Еще немного! Пара метров их разделяла, которая стремительно сокращалась.       «Давай же! Возьми меня за руку!» - молил, торопясь.       Ее пальцы дрогнули, когда вновь раздался оглушающий треск, небо изменило свой цвет, и непогода стихла.       «Нет-нет-нет!» - вскричал он внутри, бросившись к ней вперед, но тут же был отброшен назад порывом ветра, чуть не сбив с ног подоспевшего на помощь Теона. Но в этот раз воронка появилась быстрее, а облака стали еще темнее и кучнее.       - Он теперь еще сильнее, - пораженно проговорила Мелисандра, пошатнувшись. – Помоги нам, Владыка…       Эйгон хотел уже снова схватить Арью, как Рейгаль сделал крутой вираж и опалил подступы Стены. Всполох осветил черное небо, который связал в себе алое и зеленое пламя.       - Арья, прошу, дай мне руку! – взмолился он, пытаясь преодолеть преграду как в прошлый раз. – Арья!       От ее взгляда, полного скорби и невысказанных слов, внутри все сжалось и похолодело. Хотелось кричать, бежать, прижать девушку, такую холодную, храбрую, безмолвно молящую о помощи и такую родную, со всей силой к себе и не отпускать никогда… Ветер трепал ее короткие волосы из стороны в сторону, хлестал по лицу, стремился поднять и унести восвояси, но она стояла и лишь печально смотрела на него своими большими глазами: льдисто-голубым и серым. И не сразу до него долетели ее слова.       - Ты станешь великим королем, Эйгон Таргариен, Шестой его имени, - и сделала шаг назад, легко отталкиваясь, будто ничего и не весила, на мгновение застыла и, вскинув руки в стороны, исчезла.       - Арья!!       Он бросился к ней, спотыкаясь и скользя, пытаясь схватить ее пальцы, но только успел запечатлеть в своей памяти улыбку, тронувшую раненные губы. Последнюю и лишь для него одного, пока дикий огонь не обнял ее и не поглотил. Навеки.       Не сразу понял, что его кто-то оттащил от самого края, трясет за плечо и бьет по щекам, приводя в себя. Тирион, откуда он здесь?… Силы будто упали вместе с ней в пропасть, как и желание что-либо понимать и жить. Была лишь пустота внутри и снаружи, тишина накрывала, и не хотелось ровным счетом ничего. Только вот чувства хлестали, возвращая в реальность.       - Ну же, парень, - очередной хлопок прорезал ткань его небытия. – Ты нужен здесь.       Перед глазами невольно возникло светлое небо, в котором проглядывались лучи солнца, и парил Дрогон вместе с Визерионом, высматривая угрозу. Но ни ее, ни метели, ни воронки больше не было. Полнейший штиль. И взволнованная морда Рейгаля, который так и стремился клацнуть перед его лицом, пихая в бок и тихо рыча.       - Я не могу в это поверить… - выдохнул он, закрываясь от света рукой. – Так не должно было быть… Я же видел!...       - Это был ее выбор, - покачал головой Ланнистер, похлопав его по плечу, – который и решил судьбу многих. Всех нас. А теперь встань, Эйгон Таргариен, Шестой его имени. Народу нужен его Король.       И это все, что он мог сделать для них. Быть тем, кем хотела его видеть она – правителем, заботящимся о своих подданных, защищающим их и направляющим. Будучи принцем, обещал ей, что станет им, что никто не будет нуждаться в более сильном, справедливом и мудром короле.       Все верно. Он – Король, и у него много дел и обязанностей перед своими людьми.

***

      Все здесь по-прежнему пахло солью, на причалах стояли небольшие корабли, в основном сновавшие по рекам, и пара больших, знакомых еще со времен Браавоса.       Народ толкался, о чем-то громко говорил, спорил и заключал сделки. Оживленность – это главная черта всех портовых городов, суматоха и толкотня. Где-то шныряли воришки, а кто-то уже и высматривал очередную жертву. Она знала это все не понаслышке, прекрасно понимая, где можно было затаиться в ожидании. Это была ее стихия, слиться с людьми, незаметно для них кому-то что-нибудь подкинуть, кого-то обокрасть или просто незаметно убить.       Арья узнавала эту гостиницу, мимо которой только что проехала; когда прибыла несколько месяцев назад в Вестерос, останавливалась здесь на ночлег и на сбор слухов. Почти полгода, но такое чувство, что это было слишком давно, несколько лет – не меньше. И теперь снова здесь, на причале.       - Нужно продать лошадей, - сказал спутник, вырывая ее из размышлений. – Они нам больше не понадобятся.       - Верно, - согласилась она, спешиваясь и протягивая ему поводья. – Мне нужно кое-что сделать, встретимся на «Дочери».       - Девочке нужно быть осторожнее, - усмехнулся он, помогая ей расседлать жеребца, - везде есть уши.       - Человек должен знать, что та девочка мертва, - ответив ему тем же, поправила увесистую сумку на плече. – И если схватятся, то будет все равно уже слишком поздно.       - Но Человек так же знает, что та девочка всегда возвращается, годом раньше, годом позже, - бело-рыжие волосы растрепал морской ветер, - но не сегодня.       - Не сегодня, - кивнув ему, Арья улыбнулась и ловко перепрыгнула ограждение. Где-то здесь она видела курьера, который за неплохую плату в любую часть Семи Королевств доставит что угодно и кому угодно.       Плавно лавируя в толпе, изворачиваясь и напевая под нос незамысловатую мелодию, вышла к той самой лавке, которую так искала последние несколько минут.       - Чего желаете, м’леди? – молодой парень, почти юнец, обратился к ней, стоило лишь задорно свистнуть.       - Необходимо передать вот это одному человеку, - легко сказала девушка, протягивая два мешка – один с важной вещью, а второй с монетами. – В Штормовой предел, лично в руки Джендри Баратеону.       - От кого, м’леди? – вскинув в изумлении брови, поинтересовался он.       - От друга, - озорная улыбка скользнула по губам, пересеченных глубоким рубцом, и отразилась в серых глазах. – Арри.       Последнее имя было вычеркнуто из списка, а сам лист, испещренный кровавыми линиями, сожжен накануне. Все они выбыли, канули в лету и больше не висели тяжелым камнем на сердце. Щекотун, Рафф Красавчик, Фреи, Русе и Рамси Болтоны, Илин Пейн, Меррин Трант, Серсея и Дансен – приняли Дар из ее рук. Остальных Многоликий забрал у нее, посчитав, что она была еще не готова. Всего лишь маленькое сожаление, что не из ее рук был преподнесен Дар. Всего лишь маленькое сожаление…       Которое и вовсе было забыто, уступив куда более важным. Трепетным. И по-настоящему родным. Не побывать ей теперь на свадьбе сестры, не увидеть, как Джон ведет ее к алтарю, не научить маленького Неда стрелять, не случится подначивать Брана насчет Миры Рид, а Рикона – его любви все упрощать и говорить, как есть. Не заглянуть в фиалковые глаза и не почувствовать те самые, теплые и нежные губы на своем виске… И много еще, что исчезнет на несколько лет из ее жизни, если не навсегда. Но она же вернется? Так?!       - Именно так, - тихим голосом проговорил Якен, облокачиваясь о бортик «Дочери Титана», - но кто девочка теперь?       - Сигрун, - пожав плечами, сняла рыжую гриву и взъерошила короткий ежик темных волос с небольшой проседью, - наемница из Вольного народа Севера, - ладонь привычно сомкнулась на Игле.       - Тогда Сигрун должна научиться не только искусно убивать, - хитро прищурились светлые глаза, - но и уметь проникать за закрытые двери, - в его руках появились разной формы металлические палочки. – Урок первый, - он наклонился к ней совсем близко, почти касаясь ее носом своим, и прочертил маленькой иголкой тонкую полоску на девичьей щеке, - у Сигрун всего три минуты, пока яд не парализует ее.       И только сейчас она заметила рядом с собой небольшую шкатулку и связку отмычек, что призывно сверкали в заходящих лучах солнца. Перед взором картинка начала медленно плыть, а тело наливаться свинцовой тяжестью. «Проклятье!» - мысленно выругалась девушка и дрожащими отмычками в руках начала открывать замок. Щелк! – первая сломалась, а по виску стала стекать капля пота. Щелк! – кончики пальцев одеревенели, и еще одна непригодная железка откинута в сторону.       Щелк!