вишня в сахаре

— Боже, какой тут второстепенный герой, просто закачаешься! — Тэхён сидит в своём мягком гигантском кресле-острове и увлечённо листает книгу. — Какой пресс, характер, внешность, подкачанный. А главное, у него серые, стальные волосы! Мне бы такого. Юнги сидит за блестящим белым странной ромбоугольной формы столом и пододвигает белую дымчатую пепельницу. Он и огромное кресло — единственные чёрные элементы в этом интерьере. Доставая из пачки чёрную сигарету, Юнги щурится, думает что-то. — Ты бы мне изменил? — спрашивает он наполовину в шутку, наполовину серьёзно, вздёргивая бровь и давая понять тоном, что в вопросе капля иронии. — Конечно, — не задумываясь, отвечает Тэхён, не отрываясь от книги. Он не поднимает голову, улыбается во время чтения и потряхивает пушистой после недавнего душа чёлкой. «Конечно» разрезает пространство и мир Юнги напополам. Он застывает поражённый ответом и перестаёт теребить сигарету в руках. «Конечно» — это не то, что он ожидал услышать от человека, с которым состоит в отношениях уже полгода. Конечно, они никогда об этом не разговаривали, потому что Юнги был уверен, что у Тэхёна нормальное (такое, как у него) представление понятия «пара». — Что? — поднимает голову Тэхён и смотрит на опешившего Юнги. — Я считаю, что быть верным одному партнёру просто глупо. Пережиток прошлого. — Ты что, значит, под каждого ляжешь? — Юнги не вышел из шока и ещё, наверное, не понял, что его мир рухнул вместе с представлением об этом человеке. — Ну почему сразу под каждого? — беззаботно отвечает парень. — Я же не шваль какая. Мне нужно, чтобы волна дрожи по всему телу от вида человека. Чтобы было это «дзынь». — Убью, — шепчет сам себе Юнги. — Что? — Тэхён, не расслышав, откладывает книгу на бок. — Убью, — громче повторяет Юнги и направляется к креслу, откидывая сигарету на стол. — Кого? — хлопает глазами парень, непонимающе смотря на приближающееся чёрное пятно. — Тебя и твоего «дзынь»-хахаля. Ты мой, понял? — Юнги садится на подлокотник и кладёт руку на голую поджатую под ягодицы стопу Тэхёна. Он сливается с чернью кресла, и кажется, что сейчас он статуя из мрамора в чёрной одежде. — Знаешь, мы, наверное, уже дошли до пика, — Тэхён смотрит на Юнги холодно и как бы сочувственно. — В смысле? — Ну, знаешь, это когда ты с кем-то встречаешься, всё классно, прекрасно и лучше некуда. А потом от этой точки, этого пика, начинается то самое повседневное дерьмо, которое я так ненавижу, — брови Юнги ползут вверх, когда он слышит нецензурную лексику от любимого. Это непривычно. — И вот у нас оно как раз начинается. Приступы ревности, заявление прав, типа «ты мой». Потом только хуже. Поэтому, думаю, тебе лучше уйти. — Что? Куда? — Для начала из этой квартиры. В идеале — из моей жизни. Юнги сидит и думает. Как один вопрос перерос в такой апокалипсис с пиздецом? Утром же они нормально проснулись вместе, поговорили, пошутили, пообнимались, кофе выпили, ёб твою. Он плетётся в спальню, в шоке всё ещё, достаёт из шкафа дорожную сумку и думает, что интерьер квартиры Тэхёна полностью говорит о нём. Ничего лишнего. Больничная бель и стерильность. Никакой грязи, никаких чувств. И два чёрных элемента — Юнги и кресло. И шкаф в спальне белый, зеркально гладкий, без ручек, ибо «ничего лишнего». Нажал — и дверь отодвинулась. И по ковру белому только босиком разрешал ходить. Честно говоря, Юнги никогда не нравилась эта белая квартира с космическим холодом и точно такими же формами. Всё было бы просто жутким, если бы не цвет. Вещи, все чёрного цвета, летят в сумку, и Юнги чувствует, что опустошает не только полки. У него внутреннее опустошение. Механическими движениями он складывает футболки и джинсы, чтобы поместилось всё. В ванную идти неохота, косметические принадлежности много не стоят, купит новые. Тэхён подходит к дверям и следит за процессом, опираясь на косяк. Поджимает губы, поджимает пальцы ног, пальцами скребёт раму. — Вот так и уйдёшь? — хмыкает он, улыбаясь. — Правду, значит, говорили, пойду на тот кастинг. Если ты поверил, значит, и они поверят. Юнги резко оборачивается, смотрит на подлеца и садится на край кровати. Закрывает лицо ладонями и глотает выступившие слёзы. Так нельзя. Юнги складывает остальные вещи под недоуменный взгляд Тэхёна. — Знаешь? Хотя нет, что ты можешь знать, — говорит он, направляясь к дверям с сумкой. Тэ дёргается и осторожно следует за ним. — Ты ведь вернёшься? — Конечно, — слышит он уже с лестничной клетки.