вишня в сахаре

music: 汪峰 – 北京北京 (北京爱情故事）

Тэхён стоит перед открытым окном и впускает тёплый влажный воздух в комнату. И хоть это гостиничный номер, но обустроен он как небольшая комната-спальня. И уже только за это стоит любить Париж. Французы и их любовь к интерьерам действительно заставляют чувствовать себя как дома. Но это не дом. В вечерних сумерках на фоне темнеющего неба не Сеульская, а Эйфелева башня. Она блистает и вспыхивает миллионами маленьких лампочек, и это правда очень красиво. Осень в Париже тёплая и почти тропически влажная. Кажется, что ветер холодный, но стоит только застегнуть полы пальто, как тут же становится душно. Яркое солнце слепит глаза, а дождь, начинающийся внезапно, лупит нещадно, прекращаясь так же неожиданно. Октябрь, кажется, везде такой. Вечером Париж нравится Тэхёну намного больше, чем днём. Не видно грязи на нечищеных зданиях. И после двух бутылок вина в ресторане уже не чувствуется неприятный запах клошардов, которые греются у вентиляционных отсеков. Тэхён неприятно удивлён, как в столице Франции, такой метрополии, почти никто не говорит по-английски. Или же не хотят говорить, как твердят некоторые. Париж маленький. Тесный, даже можно сказать, несмотря на широкие улицы. Можно гулять пешком, чем, собственно, Тэхён и занялся по пути к отелю. Свалившись в одежде на мягкую кровать, широко раскинув руки, он вдруг вспомнил про вечерний вид из окна, который так расхваливал менеджер, записывая на бумажке адрес отеля. Тэхён подходит к тёмным шторам, раздвигает их и распахивает окно. Тэхён, в силу своего опьянения и лёгкого сумасбродства, садится на узкий подоконник и свешивает ноги в сторону улицы. Ему не страшно совсем, хотя у Юнги уже бы был инфаркт и скандал про безответственность. Прислоняясь плечом и головой, поддерживая равновесие, парень выуживает из кармана пачку сигарет и жалеет, что не взял в ресторане ещё одну бутылку вина с собой. И плевать, что оно было кислое и воняло отходами, другого здесь, говорят, нет. Зажигалка чиркает, и дымок развеивается лёгким ветром. Тэхён не затягивается. Он курит, не куря. Он зажигает сигареты и не даёт им погаснуть. Он традиционно вечером, когда особо грустно, пробует нашаманить этими действиями образ Юнги. Иногда получается почувствовать запах не только сигарет, но и любимого человека, его парфюма или шампуня. Юнги там, далеко-далеко, в непонятной стране, в непонятном городе. Тэхён никогда не был в Румынии, и Тимишоара для него точно также призрачен, как и Бухарест. Когда они последний раз встретились в Пекине, Тэхён и думать не думал, что всё сложится вот так. Тогда он был рад, что Юнги наконец-то подписал контракт и у него будет стабильный заработок. «Международная компания по разработке внутренних сетей для крупных фирм» — звучит хорошо, привлекательно, престижно. Наверное, даже лучше, чем «Модельное агентство ПАРИ», в котором работает Тэхён. Тэхён вставляет сигарету в зубы, чтобы ненароком не коснуться губами, и вынимает телефон из нагрудного кармана. Из-за грёбаных часовых поясов он даже не знает, сколько у Юнги сейчас времени. Постоянные перелёты делают из тела и мозгов желе, качающее кислое вино и изредка что-то съестное. На заставке два счастливых лица на фоне панорамы ночного Пекина. У них был всего один день. Утром, по стечению обстоятельств, Тэхён приземлился в столице Китая. У него не было показа, просто менеджер попросил передать важные документы из рук в руки, а девушка, которая обычно это делала, заболела. То, что Юнги именно в этот день подписывал контракт, Тэхён считал даром небес. У них был целый день. Глазами, или же сердцем, ища рыжую макушку в потоке людей, Тэхён нервно теребил край рубашки, моргал часто и покусывал губу. «Ты ещё её оближи как всегда», — услышал он шёпот на ухо и дёрнулся от неожиданности. Всё-таки пропустил мелкого, из-за кепки, наверное. Тэхён немного знал город и сразу же потянул Юнги сквозь густую толпу в огромный музыкальный магазин, обещая купить всё, что тот пожелает. Парень пыхтел, сопел, конечно, глядел исподлобья, но набрал целую корзину дисков, которую на кассе любезно упаковали в большую коробку. Тэхён попросил её обернуть в подарочную бумагу и прикрепить бант, за что получил легкий подзатыльник и тихое «спасибо». Тэхён подал карточку с адресом, куда покупку должен привезти курьер, на что Юнги округлил глаза, рассматривая золотые иероглифы на шелковистой бумаге. «Что это?» «Сюрприз». Тэхён улыбнулся тогда и чмокнул Юнги в нос. И это воспоминание греет его до сих пор. Те округлённые глаза, а потом лисий прищур. Мин Юнги. Маленький ресторанчик пришёлся по вкусу Юнги, и Тэхён был рад, что перерыл пол-интернета, чтобы найти адрес этого заведения после того, как случайно увидел фото. И хоть был уверен, что таких похожих есть целая масса, но почему-то захотелось именно туда. Романтика? Возможно. Они ели не спеша, обсуждая последние полгода, которые провели в разлуке из-за Тэхёновой работы и постоянной занятости Юнги. Персиковое вино ложилось на язык сладкой пеленой и приятно пьянило. Взгляды становились всё тяжелее, и Тэхён не стеснялся держать сидящего напротив Юнги за руку во время разговора. Он уже скучал, хоть и сидели они почти нос к носу. Такси довезло их к небоскрёбу. Тэхён жестом приказал молчать и ничего не спрашивать про цену. Вид с двадцать седьмого этажа номера был потрясающий. Тэхён стянул все подушки и одеяла и уложил их под панорамным окном. Уложил на них Юнги и налил шампанское в бокалы. «Обратный» билет Тэхёна был на утренний самолёт в Милан. Юнги часом позже забрал самолёт в Сеул, чтобы собрать вещи и отправиться туда, куда пошлёт компания, с которой у него контракт на два года. С тех пор Тэхён мотается между Азией и Европой, стараясь понять, сколько у Юнги сейчас на часах. Он набирает в поисковике название города и улыбается. Между ними только час разницы. Это совсем немного. До боли хочется провести пальцем по дисплею и услышать гудки и бодрый от кофе и усталый от работы одновременно голос. Родной и тёплый. Пару месяцев назад Тэхёну выпало несколько выходных, и он даже долетел до Бухареста. Но пока ждал поезд в Тимишоара, его менеджер позвонил и тут же отправил в Милан. Вот так накрылась ещё одна встреча. Не остаётся ничего, кроме как вспоминать один день и одну ночь в Пекине. Тэхён потирает нос, смотрит вниз на опустевшую дорогу и кидает туда окурок. Пальцы приятно пахнут табаком. Глаза слипаются и клонит в сон. Башня мерцает вдали, и Тэхён набирает сообщение, которое вряд ли отправит. А я постоянно где-то между Парижем и Миланом, между Лондоном и Ниццей, между Веной и Шанхаем, между Монако и Сеулом, между Токио и Прагой. Я постоянно где-то между. Я никогда не могу ощутить себя, не могу ощутить тебя. Но, можно сказать, я собрал тебя по частям. В каждом городе я искал и находил тебя. Я отмечал то, что могло бы понравиться тебе и делал фото на тот самый старый полароид и подписывал дату и место. У меня уже целая коробка таких фото, и я хочу наконец тебе их показать. А ещё есть много разных безделушек, которые я покупаю иногда, забывая, что ты вообще их не любишь. Юнги, я скучаю. Без твоей улыбки или горького сарказма эти города тусклые и начинают казаться похожими. Я скучаю. И хоть наш контакт довольно частый, мне начинает казаться, что тускнеешь и ты. Тэхён видит, как гаснут огни башни, и, не раздеваясь, кутается в одеяло. Он верит, что всё образуется и они наконец встретятся.