***пирсинг***
Тэхён удивляется, когда колокольчик в дверях звенит и кто-то, похоже, насквозь промокший, появляется на пороге. За окном ноябрьские ливни, а гость в не по погоде лёгком бомбере, кепке и гигантском сером шарфе, закрывающим его почти по уши. Тэхён, в общем-то, уже закончил работу, и никого больше на сегодняшний вечер в календаре не намечалось. Но когда он видит торчащие из-под кепки рыжие волосы, невольно улыбается и встает с дивана. Юнги мнётся у дверей и вокруг него образуется лужа — парень действительно промок до нитки. Тэ подходит к нему и, довольно улыбаясь, молча разматывает шарф. Юнги не шевелится и только постукивает зубами, приоткрывая посиневшие губы. Парень смаргивает скатывающиеся со лба на ресницы капли и с трудом спрашивает: — Ты сегодня свободен? Тэхён припоминает, что сегодня понедельник. И что клиент, с которым он недавно закончил, приходил на поправку также по случайности. Часы в углу показывают половину шестого, а за окном уже темно. Тэхён ждал все три недели, изводя себя вопросами, появится ли тут Шуга ещё раз. Телефон он не попросил, а в сети, кроме фото с тусовок, ничего не нашёл. В конце концов решившись забить на тоску, сжирающую внутренности, и запихнув силиконовое сердце подальше в стол, чтобы не попадалось на глаза, Тэ купил себе в студию хорошие колонки. Сейчас как раз из них струится музыка, располагающая к расслаблению. — Свободен, — отвечает Тэхён мягким басом, от которого у Юнги мурашки по коже. — Тебе необходимо раздеться, а то простудишься, если в этом сидеть будешь. Тэхён в привычной чёрной борцовке и кожаных штанах. Студия хорошо прогрета, поэтому даже нет смысла накидывать любимый синий кардиган. Юнги смотрит, как Ви вынимает из шкафа плед и кидает на диван. Пальцы не гнутся от холода, и расстегнуть заклёпки не получается. Тэхён, замечая эти попытки раздеться, подходит, чтобы помочь. Наверняка у обоих бешено стучит сердце. У Тэхёна сильное чувство дежавю, когда он дотрагивается до воротника бомбера у самой шеи и слышит клик первой открытой заклёпки. Юнги наблюдает за действиями Ви и приходит в себя только тогда, когда тот выворачивает назад края и тянет вниз, блокируя тем самым руки. У парня напротив язык мелькает между губ, постукивая о зубы серёжкой. Минуты тянутся, как мёд, а музыка в колонках гипнотизирует, понемногу отключая мозг. Тэхён вынимает осторожно руки Юнги из бомбера и бросает мокрую вещь на пол. За курткой, секундой позже, следует майка, которую он подтягивает вверх и снимает с парня, оголяя зажившую татуировку. Узоры переплетаются и, кажется, оживают при каждом движении. Тэхён доволен работой: цвета легли ровно, пробелов совсем не осталось. Ему безумно хочется притронуться, провести пальцами по контурам, но он вовремя себя одёргивает и смотрит красноречиво на штаны гостя. Юнги понимает влёт и расстёгивает пуговицу, на что Тэхён отворачивается, берёт огромный пушистый плед и накрывает им парня. Покрывало полностью скрывает худощавый силуэт, и Тэ не видит больше ничего. Ни тощих коленок, ни ключиц, ни боксёр, в которых остался Юнги. Он подходит к мини-кухне и наливает воду в чайник. Две кружки рядом — настолько непривычное зрелище для Тэхёна, что он на минуту теряется, не понимая, в какую из них сыпать кофе. — Тебе сластить, с молоком или как? — спрашивает, стоя по-прежнему спиной к собеседнику, Тэхён. — Две сахара, половину молока, — Юнги заворачивается в плед и присаживается на диван, подтягивая под себя босые стопы. — Хорошо зажила? — он не мог не заметить взгляд Ви на тату. — Отлично, поправлять нечего, — Тэхён замолкает, вспоминая вдруг, зачем пожаловал гость. Тэхён сам предложил пирсинг. Но сейчас эта идея кажется настолько бредовой, что он на грани того, чтобы отказать Юнги. Тэхён мешает кофе слишком долго, стараясь себя убедить, что неловкой ситуации совсем нет. Юнги сидит в пледе и пробует согреться, Тэхён делает ему кофе. Всё в порядке, всё окей. — Мороженое хочешь? У меня есть трюфельный рожок с шоколадной глазурью, — Тэхён умалчивает, что оставил его специально, в надежде, что парень вернётся. Юнги открывает рот в немом вопросе «сдурел? Я как бы промок вообще», но закрывает его, берёт горячую кружку с кофе и кивает, соглашаясь. Без разницы, что он на грани простуды, а на дворе вообще ноябрь. Это мороженое, предложенное Ви, а значит, не стоит отказывать. У Юнги небольшая проблема с этим сиреневоволосым гигантом — он просто физически не может ему отказать. Ви подаёт уже распечатанный рожок, и Юнги замечает, что с одной стороны откушено. Парень улыбается по-дурацки и пожимает плечами типа «не удержался, сори». Юнги лижет и жмурится довольно, запивая сладость кофе. Этот микс, возможно, лучшее, что он пробовал в своей недолгой жизни. Под пледом быстро становится тепло, и Юнги начинает клонить в лежачее положение. Ему невероятно уютно и комфортно на старом диване, с Ви рядом. Он, бесстыдно сгибая колени, съезжает ниже и опирается шеей на подлокотник. Тэхён разваливается с другой стороны и пододвигает барный табурет, который, видимо, служит столиком. На нём пепельница с недокуренным косяком, мини-бутылочка рома, а теперь ещё и чашка кофе. Ви закидывает одну ногу на диван и прикуривает, затягиваясь глубоко. — Расскажи мне что-нибудь, — просит он, как бык выпуская носом дым, от чего Юнги пропускает вдох, выдох и удар сердца. От столь сексуальной картины по телу табуном бегут во всех направлениях мурашки. — В смысле? — Юнги пробует догнать разбежавшиеся мысли. — У меня недавно был клиент, пришлось слишком долго концентрироваться. Хочу расслабиться. Расскажи мне какую-нибудь историю. Или о себе. Всё равно, что, — Тэхён не может сказать правду, что просто хочет слушать голос собеседника и ловить кайф от мягкого тона с щепоткой сексуальной шепелявости. Юнги моргает несколько раз и кивает. Начинает неуверенно, постепенно раскручиваясь. Рассказывает про школу, знакомых, про то, как тяжело было зацепиться в Сеуле, про маленькую квартирку, которую снимает на седьмом этаже на окраине города. Про то, как обожает смотреть на закаты и жалеет, что рассветы обычно обходят его стороной. Юнги рассуждает вслух и понимает, что хоть это и монолог, Ви внимательно его слушает. А ещё удивительно то, что обычно замкнутый Шуга вдруг открывается перед почти незнакомым человеком. Тэхён и правда слушает с интересом. Он, в общем, и не сомневался в том, что Юнги не станет молоть чепуху, рассказывая небылицы. Но история жизни парня оказалась более чем интересной, как и комментарии на тему давних событий. Тэхён замечает, как плед немного сползает, открывая шею с ключицами, и задерживается на плечах. Татуировка завораживает не меньше белизны, такой редкой в этих краях. У Тэхёна неконтролируемый всплеск эмоций и обильное выделение слюны. «Радость» в штанах начинает оживать. Штанга во рту дергается и нервно бьется о зубы. Язык шустро скользит по губам и прячется обратно, секундой позже повторяя действие вновь. Юнги помнит, что последний раз, когда Тэхён так крутил украшение, кончилось всё немного некорректно, но не может отвести взгляда от юркого языка. К щекам приливает краска, когда он вспоминает, что Ви вытворял серёжкой на его достоинстве. — А что за музыка играет? Я узнаю голос, но песню не знаю, — Юнги отвлекается от пошлых мыслей, стараясь услышать Ви. — Это Iggy Pop & The Stooges «We Will Fall». Я недавно фильм смотрел про приключения немецкой модели, и там была эта песня. Понравилась, стянул, слушаю, — Тэхён умалчивает, что было в сцене с этой музыкой, почему хлопки звучат больше как шлепки и что означает мантра, звучащая на фоне. Юнги это знать не обязательно. Главное, чтобы чувствовалось. — Текст очень красноречивый, — улыбается Юнги, не отрывая взгляда от губ Ви. — Ты же его понимаешь? Студия уменьшается до размеров дивана, когда Ви кивает головой и смотрит чёрными глазами на Юнги. Он не двигается, но видно, что напряжён и ждёт чего-то. — Хочешь попробовать? — он выставляет язык со штангой напоказ и заламывает вопросительно бровь. Не страшно уже потому, что Юнги начал игру первый. Тэхён надеется, что всё понял правильно, так как от ладоней моментально отливает кровь, мчась в другом направлении. — Не кусаюсь, — шепчет он. — Пока. Юнги пододвигается ближе, как загипнотизированный смотрит на серёжку. Тэхён не двигается, и это чуть успокаивает. Высунутый язык мог бы смешить, если бы не заветный металлический шарик на середине. «Не кусается, пока», — заверяет себя Юнги и борется со стеснительностью, острым желанием и интересом. Он становится на колени и упирается руками по обе стороны от Тэхёна, тем самым стараясь не дотронуться до него случайно, приближает лицо. Юнги высовывает свой язык, задерживает дыхание и притрагивается кончиком к бубочке. Естественно, надавливает на неё и тем самым затрагивает язык Тэхёна. Тот только вздыхает и прячет его на половину, играя серёжкой и облизывая губы. Юнги не успевает отстраниться, когда Тэхён попутно облизывает и его губы, задевая штангой. От непривычных ощущений Юнги вздрагивает и вздыхает. Это оказывается приятно.советую переключиться на BANKS — Drowning
Тэхён наблюдает за парнем и разрывается между желанием притянуть к себе и поцеловать, жадно, напористо, а не ждать, пока тот сам всё решит для себя. Но Тэхён не был бы собой, если бы не сделал что-то совершенно другое. — Понравилось? — Юнги морщит нос, отводит глаза, но кивает. — А хочешь по-настоящему? Юнги хочет. Он не хочет кивать, не хочет просить, поэтому только глазами соглашается на всё, заранее. Что-то вроде «Ви, у тебя зелёный свет на всё». Тэхён привстаёт немного, усаживая Юнги на ногу, и дотрагивается до щеки, очерчивая пальцами овал лица, скулы, брови. Восхищённо наблюдает за порозовевшими щеками. Закусывает губу, когда Юнги прикрывает глаза и подаётся за движением ладони. Сердце внутри трепещет, и Тэхён решает поцеловать не так, как надо в данной ситуации, а так, как хочется. Парень приближается и вопреки всему закрывает глаза. У Юнги они закрыты тоже. Тэхён целует. Легко дотрагивается до губ парня и осторожно надавливает. Он целует сухо, деликатно, как свою первую любовь, которая так и не случилась. Он целует, передавая всю ту нежность, которую не успел растратить, потому что даже и не имел возможности. Он очерчивает языком губы Юнги и берёт его лицо в ладони, прижимаясь лбом ко лбу. Целует в висок, захватывая губами бровь, и втягивает запах дешёвого шампуня и осеннего дождя, который всё ещё сохранился в волосах. Он хочет отпечатать этот запах в памяти навечно. Тэхён дарит всю накопившуюся романтику и разбитые надежды в поцелуе в нос. При поцелуе в ресницы он выливает из себя одиночество и пустые, серые, монотонные дни, чередующиеся с такими же выходными или праздниками, проведёнными вдали от семьи и родного города. При поцелуе в губы он задерживается подольше и замирает, желая успокоить своё отчаянно бьющееся сердце, рвущееся наружу от волнения. Юнги чувствует поцелуи Ви и не смеет поднять глаз. Потому что это действительно «по-настоящему». В этих поцелуях нет фальши, животного желания или похоти. Ему хочется плакать, потому что так не честно. Так целуют любимого человека утром, когда только просыпаются и хотят пожелать доброго утра. Так целуют, когда подают в руку чашку кофе. Так целуют на пороге, когда любимый возвращается домой с работы. Юнги невыносимо больно, что так целуют его сейчас, и чем конкретно вызвана эта боль, он понять не может. Когда Ви замирает с губами на его губах, он решается и целует в ответ. Он выкладывает в ответ надежду и отчаяние. Все свои желания, метания и страх, что не достоин такого отношения. Получается нервно, скомкано, но Тэхён не отстраняется. Юнги дрожит и пододвигается ближе. Он трётся носом о щёку Ви и несмело протягивает руки. Тот понимает сразу и, улыбаясь, закидывает их себе на шею, вовлекая в ещё более настоящий, жаркий поцелуй. Со стороны может казаться, что они целуются первый раз в жизни. Юнги чувствует горячий язык внутри и содрогается. Серёжка играет с его губами и почти доводит до экстаза. Он жмётся к Ви безвольно и тихо мычит тому в губы. Тэхён подхватывает Юнги под бёдра и смотрит вопросительно. Юнги отводит взгляд, но кивает. Тэхён снимает майку, берёт его на руки и несёт в сторону кушетки. Юнги успевает подумать только: «Это я такой лёгкий, или он такой сильный?»***
— Смотреть на меня будешь? — Тэхён спрашивает это на одном дыхании. Он очень хочет, чтобы Юнги смотрел. — Буду, — Юнги рдеет немного с не присущей ему обычно стыдливостью. Но этот вопрос настолько личный, интимный, что уже только от него мурашки по коже. — Тогда кое-что спешл для тебя. Надеюсь, понравится, — Тэхён отходит, открывает шкафчик, достаёт маленькую коробочку и идёт в ванную комнату. Юнги сидит на кушетке, и в голове его проносятся сотни мыслей. Это может быть от украшения до кое-чего очень пикантного. Но эффект превосходит все ожидания. Тэхён подходит и смотрит на Юнги. «Чёрт, да я сейчас кончу от одного вида». У Ви ярко-лиловые линзы, под цвет волос, только ещё сочнее. Это смотрится и обворожительно, и непривычно. Но теперь благодаря этому видно намного чётче, куда и как смотрит на него Ви. От этого ладони потеют, а всё тело сковывает напряжение, граничащее с возбуждением. Трудно передать то чувство, когда парень подходит и, глядя на тебя этими глазами, целует осторожно, проводя кончиком языка между губами. Юнги заламывает брови и открывает рот, силясь на то, чтобы не застонать пошло. Рано как бы ещё. Но молодой организм решает всё за него, и кровь мгновенно приливает к плоти, пульсируя почти болезненно. Юнги видит, как Ви опускает взгляд вниз и почти жадно разглядывает мокрое пятнышко на боксёрах. — Нравятся? — Тэхён смотрит прямо в глаза Юнги и пододвигается так близко, что тот невольно разводит шире ноги, опираясь руками о кушетку. — Да, — шепчет на выдохе Юнги, когда понимает, что вопрос не был риторическим. Он прислушивается к раскатам грома за окном и совсем невпопад думает об огромных пузырях на лужах. Дождь барабанит по стеклу и металлическому подоконнику, и Юнги несказанно рад, что Ви оказался свободен. Тёплая студия намного лучше одинокой квартиры на окраине. Он оплетает шею парня и прижимается так, чтобы тот почувствовал его полное доверие. Он передаёт в этот момент всего себя на оставшийся вечер. И получается это удивительно легко, будто он подсознанием чувствует, что Ви не сделает ему ничего плохого. Тэхён чувствует разгорячённой кожей прикосновение прохладных рук, а потом и целого тела. Нос Юнги упирается ему в ключицы и сопит нервно немного и прерывисто. Будто всё ещё немного боится. Тэхён в ответ обнимает его, проводит огромной ладонью по спине, поглаживая и успокаивая. Но сдержаться всё же тяжело, поэтому он начинает гладить напористее, массируя отдельные, выпирающие позвонки, доходя не спеша до копчика. Юнги дрожит и подаётся бёдрами вперёд, желая хотя бы потереться о ногу Ви. Становится совсем невмоготу и хочется усилить ощущения. В голове уже полный туман, и ещё немного — и он совсем потеряет стыд, отпуская тормоза. Ведь Ви кажется совсем нереальным с этими линзами, волосами, серёжками, татуировкой и проклятым пирсингом в языке. Он не выдерживает и всё-таки трётся о парня с тихим, просящим стоном. Тэхён закрывает на момент глаза и чувствует, как его возбуждение тоже даёт о себе знать. Ладони скользят ниже, под боксёры, и ложатся на ягодицы Юнги, сжимая и сминая. Юнги стонет громко, и этот звук отбивается эхом от пустых стен. Тэхён одним движением опрокидывает Юнги на кушетку и разворачивает так, чтобы ноги свисали вдоль опущенной второй половины мебели. Он отодвигает немного лампу и направляет её на грудь парня. Лицо Юнги в тени, по крайней мере, ему так кажется. Поэтому когда Тэхён становится меж разведённых ног и пальцами зацепляет край резинки боксёр, не сдерживается и приоткрывает рот, морщится и сопит. Ему и невдомёк, что в тени Тэхён, как кот, видит ещё лучше. Он ловит каждый вдох и реакцию Юнги, намеренно не опускает белья и только просовывает туда пальцы. Тэхён гладит, царапает нежную кожу на косточках, приближаясь медленно к середине, и Юнги задерживает дыхание, прикусывая губу. Но Ви специально избегает контакта с напряжённым членом, так ведь интереснее. Довести Юнги до точки, когда он будет согласен на всё, — главное задание. Ви натягивает ткань по бокам, от чего Юнги протяжно скулит, чувствуя тесноту и давление на возбуждённый орган. У него трясутся руки и не ёрзать уже нет сил. Хочется крикнуть «не тяни». Но Юнги не может — не позволяет ни гордость, ни стеснение. Ви прижимается своими штанами и стояком к ягодицам Юнги и потирает, давая понять, что уже и сам давно не против. Он сглатывает громко и наклоняется к животу, накрывая рёбрами плоть парня и надавливая с улыбкой. — Бляяяять, — стонет Юнги — Господи-боже-мой-ёб-твою-мать. Тэхён двигается вперёд-назад и проводит языком по татуировке, обрисовывая кончиком контуры. Он наблюдает, как Юнги гнётся, пыхтит и трепещет ресницами. Когда он засасывает кожу на ключице, тот восклицает громко, и Тэхён чувствует под собой пульсирование члена. До него медленно доходит, что Юнги не только сам складывается из фетишей, а и у партнёра любит необычные вещи. От этого внизу живота всё не просто горит, а каменеет. Осознание того, что парню нравится то, что делает Тэхён, приводит к определённой идее. Юнги не дадут кончить просто так. Тэхён целует левую часть тату и отстраняется. Юнги следит, как тот подходит к шкафу, вынимает что-то чёрное и возвращается к кушетке. Его взгляд падает на штаны Ви, и от этого невольно содрогается. Размер, который выделяется в них — явно не из средних. Проносится мысль, что это чудо, что Ви ещё не в отключке от недостатка крови и кислорода в мозгах. «Это же бейсбольная бита, а не член», — думает он и заранее себе сочувствует. Ви как будто понимает, что Юнги сейчас будет паниковать, если он снимет штаны, и улыбается мягко. «Малыш, я не сделаю тебе больно, не так», — говорит его улыбка, а в руках у него чёрный шарф из грубого, прочного шёлка. — Позволишь? — говорит он, заглядывая глубоко в глаза своими лиловыми радужками, и облизывается, показывая штангу. Теребит и натягивает материал в руках так, что всё становится ясно без особых объяснений. «Знает, чёрт, что меня просто сводит с ума этот пирсинг». Юнги кивает. Он позволит, всё позволит, если Ви попросит. Хоть и знает, что кончится это плачевно для некоторых частей тела. Сейчас он дрожит в предвкушении, потому что хочется. Потому что Ви знает, что делает. Юнги кажется, что он знает толк в извращениях. Тэхён осторожно берёт одну кисть Юнги, целует её нежно, лаская языком голубые венки и, наматывая два раза шарф, делает узел. Юнги чувствует влагу от слюны Ви под тканью и поджимает губы. «Не будет больно», — уверяет он сам себя, когда Ви переходит на другую сторону кушетки и, протягивая шарф под ней, дёргает. Он понимает, что руки будут не под спиной, а под узкой койкой, а шарф поможет скорректировать длину «наручников» так, чтобы не было дискомфорта. Юнги может двигаться, но только в области талии и преимущественно нижней части тела. Тэхён проводит ладонью по выпирающим рёбрам, и улыбка блуждает по его губам, появляясь и исчезая. Серёжка стучит по зубам задумчиво. Он вынимает какие-то бутылочки из тумбочки и ставит на столике рядом, чем вызывает у Юнги новый приступ страха. Если ещё сейчас блеснёт скальпель, он начнёт кричать. Потому что и так лежит, как на разделочной доске. Но Ви внимательно отслеживает его реакции и успокаивает. — Вот это кое-что специальное для тебя. Чудо-гель, можно сказать, — говорит он, снимая боксёры с Юнги и проводя языком по всей длине. Юнги резко набирает воздух в лёгкие и напрягается. Ви снова пускает в ход своё украшение, и сдерживать стоны на сей раз уже даже не хочется. Хочется, честно говоря, не деликатных ласк, а чего-то немного грубее, так, чтобы всё потом даже болело. Юнги напрягает ткань, которая врезается в запястья и ловит кайф от того, что можно хоть так немного вернуться в реальность. А ещё ему нравится лёгкая боль вперемешку с крышесносным минетом, который делает Ви. Потому что надо как-то отвлекаться, чтобы не кончить, как это было в последний раз. Он даже стонет через раз, матерясь тихо. Тэхён выпускает член изо рта с пошлым хлюпом и облизывается, разглядывая напряжённое тело. Рёбра выпирают, так и норовя вспороть белую кожу, а грудная клетка вздымается и опускается прерванным ритмом. Татуировка расплывается под ключицами, на которых уже видны бордовые засосы, а жилка на шее трепещет мотыльком. Тэхён выдавливает на пальцы гель, растирает, нагревая, и проводит по сжавшемуся резко анусу парня. Судя по узости, у него никого не было ой как долго. «Если вообще», — вдруг думает Тэхён, видя яркий румянец на щеках Юнги, и как тот резко отворачивает голову в сторону стены. — Хей, — зовёт тихо Тэхён севшим голосом, проникая одним пальцем внутрь узкого тела. — Не бойся. Это местная анестезия. Такой анестетик в геле. Заморозка, в народе. Сейчас почувствуешь. Юнги уже чувствует, только молчит и жмурится от неприятных ощущений. Эта часть тела, состоящая из сплошных мягких тканей, быстро впитывает гель, и парень перестаёт ощущать пальцы внутри себя. Перестаёт ощущать что-либо вообще и успокаивается. Тэхён чувствует, как тело, до этого плотно сжимающее пальцы, расслабилось, и осторожно добавляет следующие два. Он не заходит глубже только потому, что остальную зону затрагивать гелем не хочет. Там будет достаточно обычной смазки и удовольствия, которое Тэхён надеется подарить Юнги. Он наклоняется, пододвигается и целует парня в губы, всё ещё двигая пальцами и растягивая партнёра. Юнги чувствует тёплый язык, серёжку и открывает глаза. Смотреть на Ви становится отдельным фетишем. Глаза напротив моргают, покрываясь лёгкой дымкой, и Юнги улыбается в поцелуй, понимая, что штырит от всего происходящего их обоих. Тэхён заслоняет ладонью глаза Юнги, снимая другой рукой кожаные штаны вместе с бельём. Ему кажется, что стриптиз под музыку стоит отложить на другой раз. Сейчас этот брутальный рэпер — нежный мальчик, — не выдержит вида напряжённого члена. «Таких размеров точно», — добавляет он в мыслях и, становясь между ног, скользит ладонью с глаз ниже и нажимает двумя пальцами на губы Юнги. Это отвлекающий манёвр. Парень послушно открывает рот и принимает их внутрь, закрывая глаза и смыкая губы. Тэхён чувствует влажный жар на пальцах и содрогается, когда Юнги начинает двигать языком. От этого становится совсем плохо, и Тэхён выдавливает смазку на руку, распределяя её по всей длине. Первый толчок Юнги не воспринимает, как и ожидалось. Со вторым он переводит взгляд на Ви, сжавшего зубы и отчаянно старающегося не сорваться. С третьим он прикусывает пальцы парня, немного вымещая подкатившую боль, а немного стараясь вернуть того в реальность. Тэхён моргает несколько раз и старается не терять зрительного контакта с Юнги. Так легче, потому что так он помнит, что причинять боль нельзя, что надо осторожно. Он выравнивает дыхание и толкается ещё раз. Но теперь Юнги закатывает глаза и сжимается весь внутри, напрягая путы на руках. Тэхён закидывает его ноги себе на бёдра и умещает ладони на худощавых боках, поглаживая и легонько сжимая. Большим пальцем он проводит по члену Юнги и толкается ещё глубже. Стон выходит длинный и гортанный. Юнги не ожидал даже, что так может. А Тэхён в экстазе. Он отстраняется и начинает размеренно двигаться, наблюдая, как Юнги вьётся под ним и задыхается, то сжимая ноги, то ослабляя хватку. Он мечется из стороны в сторону, хнычет и, когда Ви входит особенно глубоко, не выдерживает и завывает на одном дыхании. Секс Тэхёна с Юнги — это как короткое замыкание: кровь из носа и искры из глаз. Волна удовольствия расплывается по всему телу, и от этого по виску скатывается одинокая слеза. Юнги никогда не было так хорошо. От этого сводит челюсти и ощущение, что сейчас разорвёт мозг на части. Происходящее вокруг размывается, стирается и кажется, что нет вокруг ничего вообще. Есть только Ви внутри и горячий воздух снаружи. Музыка и не перестающий дождь за окном студии. Юнги не обратит сейчас внимания даже на всемирный потоп. Тэхён чувствует, что при таком раскладе его надолго не хватит, а Юнги уже почти готов — пара толчков порезче, и можно будет собирать остатки рассудка парня. Он отстраняется немного, всё ещё оставаясь внутри, и надевает перчатки. Смачивает быстро ватку антисептиком и берёт в руку довольно толстую иглу. Юнги видит перчатки, но лёгкий толчок вперёд вымывает все мысли, которые даже не успели образоваться. Сейчас не до этого, потому что Ви наваливается на него и зажимает член между его и своим животом. Сочащаяся смазка растирается и становится совсем невыносимо. «Я сейчас кончу», — думает Юнги и мысленно умоляет — «поглубже, сильнее, ну». Вдруг он чувствует резкую боль в груди — с левой стороны — и кажется, что это конец, но точно также резко и внезапно Тэхён входит до конца. Вокруг всё взрывается и охватывает огнём. Нет мира, нет света, нет тьмы. Нет вселенных, нет космоса, нет солнца и луны. Есть маленькая смерть. Юнги кричит то ли от боли, то ли от наслаждения. Громко, отчаянно, теряя себя в ощущениях и собственном разуме, истекая кровью и спермой. Тэхён, чувствуя, как Юнги сжимается, как закладывает уши от крика, упирается лбом в грудь и, целуя сердце, кончает вместе с ним. Несколькими минутами позже, когда к Тэхёну возвращается дыхание и сознание, он смотрит на красно-белые разводы на животе Юнги и на толстую иглу, всё ещё торчащую в соске. Когда он тянется за салфеткой и дополнительной порцией антисептика, думает: «Интересно, он вообще чувствовал, как я обрабатывал сосок?» Юнги всё ещё не пришёл в себя, и Тэхёну почти жаль его будить. Но надо. Надо вставить серёжку. «Штангу, точнее», — думает Тэхён, улыбаясь. Он вытирает его осторожно влажной салфеткой и поджимает губы, когда подходит к чувствительному месту. Он может только представить, насколько это больно. По мнению многих, это самое болезненное место, и именно поэтому так редко можно увидеть сразу два прокола. Мало кто решается на такое ещё раз. Тэхён брызгает жидкостью и дует, разгоняя розовые ручейки в стороны. На нём уже новые чистые перчатки и серёжка в ладони. Он умещает один конец штанги в отверстии иглы и начинает её передвигать к выходу. Юнги дергается и открывает глаза. — Ви… — начинает он, но тут же шипит от боли. — Тэхён, — поправляет его парень, сосредоточенный на том, что делает, — зови меня Тэхёном. И не дёргайся, пожалуйста. Я сейчас высуну иглу вместе со стержнем серёжки, и это будет конец процедуры, — успокаивает он, описывая то, что делает. — Вот и всё, сейчас только докрутим шарик, и готово. Юнги смотрит, как большие пальцы держат осторожно маленький шарик и вставляют в него стержень, прикручивая. Тупая боль разливается по телу, но дёрнуться страшно. И глупо. Он же мужик как-никак. Тэхён улыбается победоносно квадратной улыбкой, и Юнги тоже хочется ржать. Потому что это феерический пиздец, когда Тэхён голый, с не до конца ещё опавшим членом лыбится довольно. Тэхён спохватывается и быстренько натягивает бельё и штаны. Он осторожно развязывает Юнги и жестом приказывает не шевелиться. Юнги закрывает глаза и чувствует, как Тэхён накрывает его пледом, кутает и берёт на руки. Юнги всё ещё не может понять — это Тэхён такой сильный, или он такой лёгкий? Тэхён укладывает его на диван между своих ног и прижимает к груди спину парня. Он старается не задеть сосок со штангой, проводя ладонью по груди. Юнги вздыхает и вжимается сильнее, будто просит больше нежности, больше ласки. — Любишь «The XX»? — когда Юнги кивает утвердительно, Тэхён листает плейлист в телефоне и выбирает «Angels». Только сейчас он понимает, почему стоило доплатить немного и купить колонки, работающие на bluetooth, так как представлять себе, что придётся встать или просто пошевелить Юнги, нет желания. Юнги на границе сладкой усталости, насыщенности и полудрёмы. Прикрывая глаза, он ловит ленивые звуки и тоже оценивает новое приобретение. Его не покидает ощущение, что Тэхён также любит музыку и, кажется, не может без неё нормально функционировать. Другого объяснения маньячной меломании Юнги не находит. — Почему именно это? Тэхён гладит цветущие ветви сакуры и пальцами проводит по нежно-розовым лепесткам, сорванными внезапным порывом ветра. Они нравятся ему до безумия. Но минутой позже взгляд ложится на вторую часть тату, расположенную под правой ключицей — револьвер, рукоятку которого оплетают зелёно-фиолетовые тернии. Оружие блестит, как начищенное, благодаря специальной туши, которую мешали Тэхёну на заказ, и стоила она целое состояние. На середине Тэхён соединил обе части так, что колючие тернии плавно переходят в хрупкое деревце. Получилось очень гармонично и необычно. Тэхён доволен своей работой настолько, что не может оторвать взгляда. — Потому, что в этом мире без борьбы нет возможности выжить, а без красоты — нет смысла, — Юнги откидывает голову на плечо Тэхёна и наслаждается лаской. У Тэхёна своя версия «почему». Он считает, что татуировка сочетает две стороны парня. Юнги ведь может быть как та цветущая сакура — нежный, красивый, желанный. Такой, что иногда боишься дотронуться — рассыпется мелкими лепестками. И есть в этой красоте какая-то лёгкая грусть, которая действует на Тэхёна, как наркотик. Вторая часть тату — это повседневный Юнги, Шуга, точнее. Колкий, слегка агрессивный и, может, даже опасный. Он может ранить словом как выстрелом, но не зря рукоятка в терниях. Они должны служить напоминанием, что агрессия и насилие как обоюдоострый меч — ранит обе стороны. Тэхён дотрагивается до почти незаметного символа, который соединяет обе части, и знает, что про него не спросит никогда. Это что-то глубоко личное. Придёт время, и Юнги, может, расскажет сам. — Почему именно эта песня? — Юнги берёт реванш личным на личное. — «I know you know what I mean», — отвечает Тэхён текстом из песни и целует за ухом; знает наверняка, что Юнги действительно понимает. Слова лишние. Здесь только они, музыка и чувства.