вишня в сахаре

Music: Dick Dale & His Del-Tones "Misirlou" The Centurians "Bullwinkle Part 2"

Юнги открывает глаза в тот же момент, когда слышит шорох гравия на мотельном паркинге. И успевает словить в темноте голубоватый свет, который проходит по стене номера и тут же гаснет. В организме незамедлительно наступает всплеск страха и адреналина. — Ви, — шепчет он, толкая парня рядом. — Винсент, блять! Просыпайся! Юнги матерится предельно тихо, быстро натягивая штаны и остальную одежду. Он ногой пинает Тэхёна так, что тот почти сваливается с кровати. — Что? — Что-что?! Копы на паркинге. И вопрос нескольких минут, когда они окажутся тут и изрешетят нас с тобой. Парень подрывается и напяливает на себя рубашку в таком темпе, как будто от этого зависит его жизнь. Хотя так и есть на самом деле. Юнги бросает быстрый взгляд на эвакуационный план и с сумкой на плече направляется в ванную. Там он передаёт деньги с пистолетом Ви и ногой со всей силы ударяет в стену. Кафель крошится и уступает под напором прочной итальянской обуви со стальным каблуком. В воздух взвивается пыль, а в стене образуется отверстие. Гипсокартон ломается, и Юнги кивком головы указывает Ви, чтобы тот пролезал. Они оказываются в соседнем пустом номере, но его окна выходят не на паркинг, а на бензоколонку. — Откуда ты знал? — спрашивает шёпотом Ви, вылезая из окна и прижимая сумку к груди. — На архитектора учился в молодости, — Шуга выскакивает за ним и выглядывает за угол мотеля. — И что? — Как видишь, — Шуга кивает на пистолет и сумку с деньгами, — не сложилось. Как и предполагалось, на паркинге красуется полицейская машина, а в ней сидит один из патрульных. Вероятно, второй опрашивает сейчас хозяина заведения и тычет ему в нос размазанные фото, которые успели снять с камер в банке. Пизданутого Ви, стреляющего в люстру, и Шугу, орущего с пистолетом в руке. От страха и ярости одновременно. Семейные фото, блять. Шуга не сторонник насилия (если только это не Ви под рукой), а тем более убийства, но избавиться от второго надо срочно, пока не потекла их собственная кровь. Он просовывает руку обратно в окно номера и стреляет пару раз в потолок. На третьем щелчке пистолет заедает. Полицейский подрывается и, выскочив из машины, бежит ко входу, находящемуся с другой стороны. Ви играет бровками и улыбается широко, с огромным желанием поцеловать Шугу. «Два». У Юнги холодный мерзкий пот скатывается по спине и собирается на пояснице. Первая осечка наступила ещё тогда, когда он решил задержаться в мотеле вместо того, чтобы сразу гнать в Мексику. Второй оказалось то, что он отправился в постель, не почистив оружие. Не хочется думать, что будет третьей. Они выходят из-за угла и направляются к машине. «Три». Из окна их собственного номера слышатся выстрелы. Ви вскрикивает и падает на землю, держась за бок. Белая рубашка моментально окрашивается в красный цвет, и Юнги понимает, что этот дебил не надел пиджака. Белая мишень в темноте — самая лёгкая. Юнги подбегает к нему и чувствует, как внезапно пуля с хлюпком впивается в ногу, прошивая тело болью, от которой темнеет в глазах. От злости и беспомощности Шуга сжимает зубы и цедит про себя: «Нам ещё сорока, блять, нет. Это не конец. Это не конец, сука. Не так!» Он наклоняется над Ви и почти орёт ему на ухо: — Лезь на заднее сидение! Если не залезешь, я сам тебя прикончу, слышишь? — он видит, как Ви кивает слабо и пробует улыбнуться. От этого Шуге хочется выть. Он огибает машину, понимая, что считанные секунды решают сейчас их будущее, и кидает сумку на переднее сидение. Ви хлопает задней дверцей, и Шуга жмёт на педаль газа со всей силы. Гравий летит в стороны, и они с визгом шин выезжают на дорогу. У Юнги сейчас страх подходит к глотке вместе с пульсирующей болью в ноге. Мысли пролетают в голове со скоростью света. Надо по-любому пересечь границу. До неё максимум полчаса дороги. Если свернуть в Штаты, их рано или поздно найдут. А Ви нужна помощь. Чем быстрее, тем лучше. — Ты там как? — спрашивает он, не оборачиваясь. Надеется хотя бы на слабое мычание, но не дождавшись ответа, поворачивает голову. — Блять! Ви! Не засыпай! — но уже поздно, ибо тот потерял сознание. — Ёб твою мать!!! Юнги психует и бьёт по рулю. Как провести раненого и к тому же спящего парня через границу? Не снимая ноги с газа, он шарит свободной рукой в бардачке и с облегчением вынимает бутылку текилы. Сейчас ужасно хочется хлебнуть из горла, но вместо этого он сбавляет скорость и, рискуя всем, паркуется на обочине. Из багажника достаёт плед и перед тем, как накрыть парня, льёт спиртное прямо на рану. Тот шипит и открывает глаза. — Пей, — Юнги протягивает бутылку Ви. Но когда тот отключается, он просовывает ладонь под затылок, приподнимает и льёт содержимое прямо в горло. Парень делает пару глотков, давится и обратно теряет сознание. Слишком быстро перед машиной вырастает контрольный пункт, и Шуга старается расслабить лицо, делая его хоть чуточку приветливым. В груди трепыхается сердце, а мозги генерируют сотни тысяч возможных вариантов, вопросов, ответов и действий. Миллионы сценариев в минуту и только один верный. — Здравствуйте. Покажите документы, — офицер заглядывает в салон и щурится. Юнги протягивает два паспорта. — Почему он лежит? — Простите, сэр, но у него сегодня был слишком насыщенный вечер. И он немного не в состоянии стоять. Сидеть, как видите, тоже, — Юнги кивает на Ви, который морщится, лежа с бутылкой в руке. — А вы пили? — мужчина подозрительно смотрит и принюхивается к Юнги. Но ничего не чувствует. Шуга молится, чтобы не почувствовал запах крови, от которой вся штанина на левой ноге намокла и липнет неприятно. — Цель поездки? — Никак нет. Я же за рулём. Едем дальше отдыхать. У нас наконец отпуск, — Юнги кивает на спортивную сумку, идя ва-банк. Если тот попросит её открыть, их не спасёт ни один бог. — Хм. Тогда желаю приятно провести время, — пограничник широко улыбается, светя белыми зубами, и протягивает паспорта. Юнги зависает на густых усах, кивая безвольно в ответ. Руки на руле мелко дрожат, но это уже не важно, так как рядом с машиной пусто, a шлагбаум медленно поднимается, открывая дорогу. За окном мелькают последние огни и растворяются в кромешной тьме. Они в Мексике. И хрен знает, что делать дальше с этой свободой. Юнги жмёт на газ и надеется найти по дороге какое-то заведение, где можно будет прилечь и заказать проститутку. Ему хочется смеяться, когда он паркует машину при близнеце того мотеля, из которого они еле унесли ноги. Видимо, они везде такие, вне зависимости от страны. А может, один архитектор? — Ви, Винсент, — шепчет он, хлопая ладонью по бледной, прохладной щеке. — Очнись. Мы уже за бугром. Давай, малыш, открывай глазки, — Юнги проглатывает слюну, хотя той совсем мало, и чувствует, как по рукам ползут мурашки, а ладони холодеют. — Ну же, давай! — он забирается на заднее сидение и пристраивается рядом, боясь откинуть плед и посмотреть насколько там всё серьёзно. Дышит отрывисто и старается сдерживать ком, подкатывающий к горлу и неприятно царапающий глотку. — Детка, пожалуйста, очнись. Всё уже хорошо, мы прорвались, — Юнги моргает и кладёт голову Ви себе на колени, пропуская через пальцы светлые пшеничные волосы. — Детка, ну, ты чего? Давай, просыпайся, нас ждёт ещё море приключений, поверь. Ты же ещё не достаточно вынес мне мозг, — у него трясутся руки и в голове ни одной мысли, что делать дальше, если он не откроет глаза или хотя бы не пошевелит пальцем. — Я же тебе обещал купить ёбаного хамелеона! — Правда, обещал, — Ви приоткрывает глаза и смотрит на Юнги. — И пока ты мне его не купишь, я не сдохну. Шуга матерится тихо и не может сдержать улыбку, которая расползается по лицу. А ещё старается скрыть, как в уголке правого глаза блестит слеза. Он укутывает парня пледом, вытаскивает из машины и с сумкой на плече и бутылкой в свободной руке идёт к мотелю. Hа ресепшене, улыбаясь широко, оставляет стопку купюр с просьбой прислать хорошую проститутку, только по опытнее и, желательно, постарше. Мужчина улыбается в ответ и кивает головой, набирая номер и выдавая ключ от апартамента. Юнги сажает Ви в кресло, а сам, минутой спустя, возвращается из ванной с душевой занавеской в руках. Он расстилает её на кровати, куда и кладёт еле живого парня. Плед успел полностью окраситься багровым цветом, и это не очень хороший знак, думает Юнги. На пальцах кровь, и это только подхлёстывает приступ паники, медленно, но верно подбирающийся сзади и желающий сожрать Юнги с потрохами. В дверь стучат, и на вопрос кто это, женский голос отвечает, что ее прислал хозяин мотеля. Юнги открывает дверь, впуская женщину средних лет. Всё ещё привлекательную и с упругими округлостями. Он жестом приказывает молчать и показывает на пистолет в руке, закрывая за ней дверь на замок. — В медицине разбираешься? — кивает на окровавленного Ви и поднимает вопросительно бровь. — Работы на всю ночь. — В такой разбираюсь. Заштопаю так, что следа не останется. Аптечка есть? — женщина сглатывает и морщится, когда снимает с Ви рубашку. — Надо быстрее, пуля прошла на вылет, потеря крови слишком большая. Он уже почти синий. Чудо, что жив. Юнги молча подаёт коробку, в которой всё необходимое. Он ненавидит себя за то, что этот «всякий случай», на который он её собирал, всё же наступил. Полгода назад он, когда понял, чем попахивает жизнь с Ви, собрал в этой коробке всё, что может спасти жизнь. Противоядия, бинты, сильные обезболивающие, адреналин в ампулах, антибиотики и даже щипцы для вытягивания пули. Которые, к слову, понадобятся сейчас ему самому. И нитки для зашивания ран, естественно, тоже. Женщина быстро обрабатывает антисептиком рану и дезинфицирует палец, который просовывает внутрь раны. Юнги давится от удивления воздухом, но она просто говорит, что внутренних повреждений нет, только мышцы. Она умело накладывает швы и заклеивает рану, сообщая, что теперь надо просто дожить до утра. Юнги улыбается и расстёгивает ремень, снимая штаны. Теперь его черёд. Он думает, что Ви повезло в плане, что в его внутренностях, без обезболивающего, никто ковыряться не будет. Юнги зажимает полотенце в зубах и подаёт женщине щипцы, молясь, чтобы не потерять от боли сознание. — Знаешь, я бы, возможно, даже мог на тебе жениться. Бьюсь об заклад, ты и готовишь неплохо, — Юнги силится на улыбку, когда женщина стягивает нитью края развороченной раны. Во время того, как вынимала пулю, она нашла силы ещё и придержать его, мечущегося по постели. — Но не женишься, — улыбается хитро, глядя ему в глаза. — И даже знаю, почему. Ты уже влюблён по уши, — Юнги вздыхает и отводит взгляд. — Вон, в того, — она кивает на вторую половину кровати, где заботливо укрытый одеялом лежит Тэхён. Юнги не может понять, чем себя успел выдать. И не находя ничего вразумительного, сваливает всё на женскую интуицию. Ему и невдомёк, что его чувство в каждом вздохе, жесте, взгляде, направленном в сторону Тэхёна. — Вот, и умная к тому же. На меня работать не хочешь, тебе и так скоро в отставку придётся? Обещаю не обижать. — Ну, ну! Я ещё не такая старая! — она смеётся и тыкает иголкой в бедро, от чего Юнги дёргается и шикает. — Чем мне заниматься с двумя гомиками? — Если тебе противны гомики, ты свободна. Но если нет, есть кое-какие предложения. У тебя хозяин есть? — Юнги тянется к портфелю и даёт ей пять стодолларовых купюр. Он знает, что это достаточно большие чаевые. — Нет, они держат молодёжь. На меня редко кто клюёт, поэтому приходится самой. Я вся во внимании, что за предложение? — Завтра, всё завтра. Я устал. Если ты завтра нас около полудня разбудишь самым вкусным завтраком на земле, я расскажу. А сейчас иди. Нам надо отдохнуть. Когда щёлкает замок закрытой двери, он устало валится на кровать и прикрывается одеялом. Юнги находит на ощупь тело Тэхёна и обнимает осторожно, согревая шею дыханием. Парень всё ещё холодный, и это заставляет сердце сжиматься от страха. Главная задача на завтра — открыть глаза и убедиться, что они на этом свете всё ещё вдвоём. — Я тебя люблю, — шепчет Юнги. — Не смей меня оставлять. Мы построим самый крутой мотель в Мексике. С бассейном, рестораном и даже мини-зоопарком, если захочешь. Мексиканский Шарм-эш-Шейх, блять. Только доживи до утра, прошу тебя. Хорошо? Тэхён сжимает ладонь Юнги в ответ. И этого достаточно.