Нежелаемое

Как и ожидалось, на следующий день я просто не смогла встать с постели. Всё тело болело так, что невозможно было даже нормально дышать, не говоря уже об элементарном передвижении. Страдания мои были прерваны вернувшимися Саске и Суигетсу. Последний, кстати, долго хвастался своим новым мечом – Обезглавливателем, на что я предложила Хозуки выйти за него замуж. Но веселье моё длилось не долго: Саске заявил, что клин клином вышибается, а в нашем случае боль – болью, и заставил меня идти на очередную тренировку. С того времени прошла неделя. Стоит ли говорить, что мне ни разу не удалось ни увильнуть от тренировок, ни хотя бы смягчить нагрузки. Но, не смотря на ужасную боль в мышцах, ставшую постоянной и даже привычной, я добилась значительных результатов. Возможно всё дело в чакре или же в других особенностях этого мира, но физические нагрузки давались мне многим легче, чем дома. Также Саске определил, что причина моих неудач в ниндзютсу – Проклятая Печать, как бы парадоксально это не звучало. Как только я начинала достаточно концентрировать чакру, отметина активировалась и пыталась захватить мой разум. Пораскинув мозгами, Учиха добавил в программу тренировок медитацию. По его словам это должно было улучшить мой контроль над Проклятой Печатью и к тому же увеличить запас чакры. Не могу сказать, была ли я рада нововведению, но прогресс оно явно приносило, поэтому и пришлось смириться. А ещё на самой же первой тренировке, Саске провёл со мной поединок, синяки от которого долго будут мне напоминать о проигрыше, и пришёл к выводу, что мне срочно необходимо овладеть хотя бы базой ведения ближнего боя. И конечно же по «доброте душевной» Суигетсу согласился стать тренером. Так и начался мой трудный, на гране возможностей путь становления ниндзя. Новый распорядок дня жутко раздражал: ранний подъём, от которого хоть волком вой, бесконечные изнуряющие тренировки, сопровождаемые подколами Суигетсу, да ещё и к старику Атсуши заглядывать нужно было. Хотя, походы в мастерскую стали моим самым любимым занятием. В этом тихом уголке творчества я находила отдушину и нескончаемую бескорыстную поддержку. Сколько тайных слёз, улыбок, мечтаний успели увидеть мои творения за короткую, но такую насыщенную жизнью неделю. Старик Атсуши стал для меня мудрым другом и советником. Лёгким жестом, искренней улыбкой, метким словом, что добиралось до самого сердца, он поддерживал меня, помогал верить в себя и просто делал каждый вечер поистине уютным. Я была ему бесконечно благодарна и, не щадя сил, старалась на благо мастерской. Конечно, такой график изматывал. Я часто задерживалась у дядюшки Атсуши до поздней ночи и утром чувствовала себя совершенно разбитой. Вот и сейчас я с трудом разлепила тяжёлые веки, в очередной раз коря себя за глупость. Не нужно было до двух ночи лепить эту лошадь, а идти в гостиницу спать. Глаза до безобразия слипались, словно были смазаны жгучим клеем, а мозг так и норовил отключиться при первой удачной возможности. Всё-таки переборов невыносимое, но дико заманчивое желание «поспать ещё пять минуточек», я вылезла из тёплой, будто самой мягкой в мире постели, привела себя в относительный порядок и спустилась в холл. Там меня уже ждали Суигетсу с Саске. - Что, очередная бессонная ночка в компании старика, да, Митсуко-чан? – протянул мечник с издевательской улыбкой. Никак не отреагировав на его двусмысленную шутку, я смачно зевнула. - Я по крайней мере не провожу сутки напролёт с мечом. Фетишист несчастный. - Хочешь почувствовать на себе мощь моего Обезглавливателя, мелкая?! – с ноткой угрозы в голосе Хозуки потянулся к рукояти меча. - Митсуко, Суигетсу, успокойтесь, - как всегда спокойный Саске вмешался в утреннюю перепалку и остановил дальнейшие распри. Я сонно махнула рукой и поплелась на облюбованную нами поляну. Блондин ещё несколько повозмущался, но полное безразличие Учихи остудило пыл мечника. Физическая подготовка по обыкновению заняла несколько долгих изнурительных часов. Бег, пресс, отжимание, растяжка… Бег, пресс, отжимание, растяжка…Бег…так начиналось каждое утро, так начинался новый день, так я начинала становиться ниндзя. После комплекса физкультуры наша компания вернулась в гостиницу на завтрак. И это снова был рис. Если бы я ни была такой голодной и усталой, предпочла бы просто попить любимого чаю, но желудок настойчиво требовал более существенной пищи. Так как бюджет наш зависел в основном от продаж моих фигурок и редких подработок со стороны парней, пришлось значительно затянуть пояса. И если Суигетсу с Саске, можно сказать, не обращали на это внимания (им, видимо, не привыкать), то я мучилась. Дома мне никогда не приходилось голодать и тем более зарабатывать самой, ведь мама, моя дорогая мамочка, делала всё, чтобы я ни в чём не нуждалась. А здесь…здесь мне очень тяжело. Нет, не потому, что я невозможная неженка и не могу терпеть малейшие неудобства (такую черту характера этот мир напрочь из меня выбил), а потому, что каждый раз при виде этой крохотной, чуть ли не жалкой, осточертевшей порции риса, я вспоминала вкусную домашнюю еду. Да, её всегда было в избытке, и она всегда была пропитана невообразимой маминой любовью, словно особой пикантной специей, радующей не желудок, а душу. Сейчас я просто и чётко понимала, что больше не смогу поесть мамины фирменные котлетки или борщ, не похвалю их чудесный вкус. Никогда. От этого так паршиво, так одиноко. Что-то ноет и ноет, тоскует внутри. Тоска эта безмерная, болезненная и вечная, словно въевшаяся в сердце. Я прикусила губу, чтобы подавить непрошенные слёзы. Покончив со скудным завтраком, мы снова отправились на тренировку. Настроившись на полюбившуюся медитацию, я пребывала не в очень скверном настроении, как это обычно бывает по утрам, и с полной уверенностью присела на мягкую, слегка влажную от исчезнувшего тумана траву. Глубоко вдохнув ароматы пробуждающегося леса так, чтобы каждая клеточка насладилась прохладой и особой прелестью воздуха, я закрыла глаза и принялась медитировать. - Проснись и пой, мелочь! - Суигетсу подкрался сзади и внезапно защекотал! - Ай, блин! – я подскочила от неожиданности и тут же стукнулась спиной о грудь мечника, - совсем офигел, больной ты ублюдок! Мой удар Хозуки с лёгкостью перехватил и улыбнулся своей самой широкой ослепительной улыбкой. - Ну, что так грубо, Митсуко-чан? – в обычной манере протянул мечник, - я же к тебе со всей душой, а ты? – парень сделал вид, что обиделся, - к тому же, это по инициативе Саске-куна. - Чего? - я вырвала свою руку и с полнейшим непониманием взглянула на Учиху, - какого чёрта? Брюнет стоял, сложив руки на груди, словно безмолвная статуя самому себе. Лёгкий ветер колыхал пряди его тёмных волос, в то же время делая лицо парня ещё более неподвижным, застывшим, будто восковым. - С этого дня у тебя начнётся новая система тренировок, - губы, на лице Саске шевельнулась только тонкая полоска губ. - Ась? - Твои теневые клоны будут заниматься физической подготовкой и боевыми искусствами, в то время как ты продолжишь учиться контролю над чакрой. Это хоть на немного ускорит тренировки. Я нахмурилась в попытке переварить полученную информацию. Прогресс от теневых клонов, конечно, будет мал, но он всё-таки будет. Пришлось согласиться с логикой Саске и создать свой максимум – два клона. Один из них был тут же отправлен бегать, второй ушёл с Суигетсу на другую часть поляны заниматься основами тайджитсу. - Теперь то я могу помедитировать? - я почувствовала лёгкую усталость от расхода чакры и была рада быстрее её восстановить. - Нет. Сегодня ты будешь учить новую технику. Ты должна залезть на это дерево. Без рук – Саске кивком головы указал направление. Я перевела оценивающий взгляд на самое высокое дерево из окружающих поляну. - И как ты себе это представляешь? Крылья в моей комплекции не предусмотрены. - Включи мозг, - по раздражённому тону Учихи стало ясно, что моя глупость начала его бесить. Как бы ни было это странно, я порадовалась перемене в настроении Учихи. Не знаю, как можно это объяснить, но мне нравилось иногда выводить Саске из себя, выбивать его из вечного равновесия. Да, мне искренне нравилось слышать, как брюнет слегка повышает голос или хмуриться. В такие моменты он становился более живым что ли. - Просто направь чакру в ноги и с разбегу взберись вверх по стволу. Кунаем отмечай прогресс, каждый раз стараясь забраться выше. Тут же в землю в паре сантиметрах от меня вонзился нож. С опаской взглянув сначала на оружие, потом на дерево, я все же подняла кунай и сложила печать концентрации. Направив чакру в ноги, я с полной решительностью кинулась к стволу. Первые шаги по вертикальной поверхности дались с подозрительной лёгкостью, но стоило мне лишь на секунду отвлечься, контроль ослаб, и я стремительно рухнула вниз. - Ауч! – принявшая на себя падение пятая точка тут же заболела, - а это не так просто, блин! Задница перевешивает! - А ты меньше кушай, Митсуко-чан! Глядишь, легче будет! – раздался с противоположной стороны ехидный голос Суигетсу. Раздражённо фыркнув, я демонстративно вскинула подбородок. - Без тебя разберусь, фетешист! - Повторяешься! - Не повторяюсь. А констатирую факт! – я подняла с земли отлетевший в сторону кунай и вновь принялась за упражнение. Ноги всё ещё гудели от утренней пробежки, плохо слушаясь. Мелкая усталость постепенно переходила в крупную при каждом новом использовании чакры. Не было ничего удивительного в том, что попытки проваливались одна за другой, заканчиваясь очередной болезненной ссадиной. И всё-таки успех был. Шипя и еле сдерживая злостные ругательства, я с каждым разом поднималась всё выше и выше, с остервенением оставляя пометки на дереве. Я будто боролась с неизвестным, но неизменно сильным противником за каждый новый шаг вверх. Да, вверх, туда, к этим отчаянно синим, манящим небесам. Падение и боль. Снова падение и снова боль. Заливаясь солёным липким потом, уже не щадя ни себя, ни чакры, я ступала по шершавой, порезанной коре, стремясь ввысь, где, как мне казалось, были успех и счастье. Следующий шаг словно даровал хрупкие крылья, каждая отметина была вражеским барьером, который просто необходимо было преодолеть. По-другому никак. Я отвлеклась, на этот раз достигнув почти верхушки дерева, отчего кора под ногой треснула. Вскрикнув от неожиданности, я всё-таки успела зацепиться за соседнюю ветку. Стоило мне посмотреть вниз, как голова закружилась, и дух перехватило от паники. - Как высоко! – я медленно сползла по стволу, пригоняя как можно больше чакры в ноги, чтобы случайно не упасть, - Саске, сними меня отсюда! - И не подумаю. Сама слезай, - сквозь крону деревьев я не видела лица Учихи, но в его голосе сквозило раздражение. - Ну, Саске-кун! Я высоты боюсь! – я старалась даже не вздыхать лишний раз, так как ветка подо мной казалась слишком хрупкой. - Не мои проблемы. - Ну, пожалуйста! – чувство страха накатывало с новой волной, как вдруг ветка затрещала, - А! Саске, помоги мне! - Перепрыгивай на другое дерево. Просто чакры в ноги больше направь и оттолкнись сильнее. - Я не могу! Мне страшно! Я судорожно забегала взглядом по округе, ища любое спасение, но кроме ближайших деревьев ничего не находилось. Шумно взглотнув, я посмотрела вниз и окончательно передумала прыгать. - Тут слишком высоко! Я не могу! - дикое, беспросветное отчаянье окутало меня. На глаза выступили слёзы страха. - Ты можешь, - ровно послышалось снизу. Стараясь подавить в себе приступ паники, я изо всех сил вцепилась в ствол дерева и стала осторожно подниматься с корточек. Ветка под ногами ответно затрещала, заставляя меня до боли вжиматься спиной в ствол. Прерывистое дыхание сливалось с ветром, который словно подталкивал меня к прыжку. Нет! Нет! Нет! Тут так высоко! Бросив быстрый взгляд вниз, я сделала крохотный шажок к краю. Внутри всё похолодело. Несколько осторожных попыток понадобилось мне, чтобы отцепить одну руку и развернуться по направлению прыжка. Сжав вспотевшую от страха ладошку, я приметила крепкую на вид ветку. Я не могу. От проскользнувшей панической мысли я почти тут же отступила на шаг назад. Дальше от этого ужасного края. - Саске, помоги! – взмолилась я, чувствуя внутреннюю дрожь. - Прыгай. - Не могу! - с нотками истерики крикнула я, но на Учиху это не подействовало. - Прыгай, - так же спокойно повторил он. Глубоко вздохнув, я немного уняла зарождающуюся истерику и снова подошла к краю. Порыв ветра вновь подтолкнул меня. «Митсуко, успокойся. Если что Саске тебя поймает. Это же просто, почти как шагнуть, только сильнее оттолкнувшись» Решив больше не смотреть вниз, я сильно, до боли сжала руки в кулак и прыгнула. Ровно секунду длился мой полёт, но за это время я успела помолиться, попросить у всех прощения и отчаянно взвизгнуть. Ветка встретила жёстко. Задрожавшие от страха ноги подогнулись и, не успев среагировать, я соскользнула вниз. К счастью, расположенная ниже ветка не дала мне упасть на землю. Отчаянно вцепившись в сухую кору, я выдохнула и всё же порадовалась, что не разбилась. Следующий прыжок я смогла повторить только через несколько долгих минут. Он оказался многим удачнее, на мгновение даже во мне зародилось странное чувство, сродное любопытству и какому-то робкому удовольствию. Сперва испугавшись такой мысли, я всё же рискнула повторить попытку. Страх всё ещё не уступал, но то необычное, совсем неожиданное ощущение стало медленно его вытеснять. Охотнее и охотнее я перепрыгивала с ветки на ветку, поддаваясь лёгкой эйфории и, быть может, свободе? Каждый раз бьющий в лицо ветер словно дух захватывал, уносил в ещё неизвестную даль. Я даже позволила себе осторожную мысль о том, во сколько интересных мест смогу добраться столь непривычным способом. А пока под ногами ветки сменялись всё чаще, и вскрики наивного веселья больше срывались с губ. От страха не осталось и следа. Правда скоро полёт души и тела пришлось прервать: стала стремительно заканчиваться чакра. Слегка расстроившись, я спустилась на землю и всё-таки с чувством затаённой обиды за не оказанную помощь подошла к Саске. - Неплохие результаты для первого раза, - будничным тоном сказал Учиха, словно и не похвалил вовсе, но я тут же перестала на него дуться, - думаю, на сегодня тренировку можно закончить. Даже не стараясь подавить выступившую улыбку, я всё же устало вздохнула. Чакры сегодня было потрачено много, даже слишком, да и просто высокие физические нагрузки не могли не умотать. Стерев со лба пот, я не удержалась и замахала руками, стараясь остудить разгорячённое тело. Было невыносимо жарко, да ещё и насквозь влажная одежда отвратительно липла к телу, вызывая жгучее желание скорее принять душ. Кое-как преодолев отвращение к самой себе, я развела клонов. И тут у меня подкосились ноги. Вместе с опытом мне передалась вся невыносимая, мёртвая усталость моих теневых копий. В глазах на несколько мгновений потемнело от колоссального расхода сил, и если бы не Саске, быстро подхвативший меня на руки, я бы точно встретилась с землёй. - С-спасибо…- одними губами прошептала я. На большее сил не хватило. - Я ожидал подобного. Всё-таки ты ещё слишком слаба для таких тренировок. Спорить я не стала. Не было ни сил, ни желания, ни смысла. Обмякнув в крепких руках Учихи, я жалела лишь об одном – от меня наверняка неприятно пахнет потом. Но на фоне дичайшей, буквально парализующей усталости это казалось мелочью. Под мерное дыхание и убаюкивающий ритм сердца, я поддалась недосыпу и слабости и благополучно уснула на руках Саске. Непроницаемый вакуумный купол сна дал трещинку, и до моего сознания ещё пока отдалённо донёсся шум с улицы. Я сладко простонала, постепенно и очень плавно начиная ощущать собственное тело. Оно было таким мягким, будто невесомым, и эта мягкость, своеобразная леность только пробуждённого состояния делали кровать особенно приятной. Перевернувшись на спину, я потянулась, разминая затёкшие мышцы, и ещё раз застонала на грани с визгом. - Как хорошо…я так выспалась, - собственный голос прозвучал с долей хрипотцы из-за долгого сна. Мысли шли с опозданием, поэтому я не сразу вспомнила при каких обстоятельствах так крепко и сладко заснула. А вот когда вспомнила, подскочила от неожиданности. - Твою мать! Я ж на тренировке вырубилась! И Саске-кун… бляяя – я почувствовала, как щёки заливаются румянцем. Блин, получается, Учиха дотащил меня до отеля и так любезно уложил на кровать. Ксоо…как стыдно то. Надо будет его поблагодарить что ли. Желая как можно быстрее избавиться от неуютных мыслей, я схватила полотенце и направилась в душ. Расслабляющие тёплые струи воды ещё больше разнежили тело, прогнали из головы весь мусор и помогли успокоить трепещущее от неловкости и смущения сердце. Позволив себе в кои-то веке отдохнуть, я простояла под душем долгое время, приводя себя в порядок как физически, так и морально. Покончив с водными процедурами, я переоделась в чистую одежду и в задумчивости уселась на кровать. Делать мне было откровенно нечего. Дядюшка Атсуши сегодня дал мне отгул, тренировок тоже больше не будет, поэтому впервые за долгое время я действительно не знала, чем себя занять. Можно было, конечно, пойти в комнату к парням и скрасить время в их компании, вот только общество этих двух личностей успело мне надоесть. Решив посвятить время одиночеству, я откинулась спиной к стене и прикрыла глаза. Из нахлынувших мыслей меня выдернул крик с улицы. Удивлённо вскинув бровь, я приблизилась к окну. Солнце стремительно пряталась за горизонт, его прощальные лучи неловко цеплялись за крыши деревянных домов, раскрашивая улицы вечерними красками. Небо пылало закатным огнём, словно пытаясь выразить яркими глубокими цветами весь каламбур дня. Резким рывком я приоткрыла окно, сильнее впуская звуки в комнату. Прохладный воздух поцеловал распаренную душем кожу, заставляя поёжиться. - Мама, я гулять хочу! – совсем под окнами раздался крик девчушки, ранее привлёкший моё внимание. - Сато, уже поздно! Сейчас темнеть начнёт! - средних лет женщина крепко держала дочь за руку и настойчиво вела в сторону дома. Я облокотилась на подоконник и, слегка склонив голову на бок, стала наблюдать за происходящим. - Хватит относиться ко мне, как к ребёнку! Я уже взрослая и могу гулять столько, сколько захочу! - Вот станешь совершеннолетней, делай что хочешь. А сейчас мы идём домой! Голоса исчезли за дверью так же быстро, как и появились, но и этого их короткого существования хватило, чтобы взбудоражить во мне старые чувства. Я невольно вспомнила, как тысячи раз ссорилась с мамой из-за всяких подобных пустяков, как надрывно кричала: « Я уже взрослая! Хватит меня контролировать! Я не глупый ребёнок!» Да, сейчас я была готова стать маленьким глупым ребёнком, лишь бы вернуться домой. Хотя, я всегда была несмышлёным дитя, раз тратила бесценные минуты жизни на ненужные ссоры. Не понимала, насколько важно ценить имеющуюся возможность просто быть дома, купаться в любви родителей, всегда хотела быстрее повзрослеть, а должна была наоборот желать дольше оставаться беззаботным ребёнком. Теперь всё изменилось. Я думала, что моё детство кончилось с получением три года назад паспорта, теперь поняла, что оно закончилось сейчас с попаданием в этот мир. У меня больше нет людей, которым я была бы искренне нужна, к которым могла бы наивно доверить всю себя. Теперь у меня даже нет такого привычного родного места под названием дом. Мне некуда пойти, негде обрести пристанище. Я вынуждена мотаться по ненужному мне миру безо всякой на то причины, без всякого должного смысла. Я как перекати поле - растение без корней, человек без дома. Несмотря на открытое окно, стало невыносимо душно, словно воспоминания отнимали необходимый воздух. Внутри что-то ныло, сдавливало грудь, душило. Я до побелевших костяшек сжала кулаки, нервными всхлипами пытаясь прекратить надоевшие, уже выбешивающие рыдания. Когда ненависть на себя за депрессивные мысли почти достигла пика, живот пронзительно заурчал. Вспомнив, что с утра ничего не ела, я быстрым шагом отправилась на ужин. К моему удивлению в принадлежащей гостинице кафешке было полно народу. Ярко горел свет, изо всех углов доносились разговоры, ругань, крики, от чего я невольно вспомнила школьную столовку. Пахло жареным мясом и пивом. Живот радостно заурчал в ожидании ужина. - Проснулась, наконец, Митсуко-чан? - раздался сбоку голос Суигетсу, когда я как раз подыскивала себе место. - Проснулась. Саске, спасибо, что донёс, - я плюхнулась на свободный стульчик рядом с парнями. - Ага, - странно, но Учиха не только отозвался, но и перевёл на меня взгляд своих задумчивых глаз. Оказалось, пришла я очень даже вовремя. Стоило мне только подумать о еде, официантка принесла ужин парням и заодно приняла заказ у меня. Чтобы скоротать время ожидания, я стала разглядывать окружающих меня людей. Вот за столиком справа сидит влюблённая парочка и воркует на своём языке чувств, с другой стороны весело проводит время чересчур шумная компания местных мужичков, верно уставших после трудового дня. Со всех сторон кто-то разговаривает, и до меня постоянно долетают обрывки местами глупых, ненавязчивых фраз. В какой-то момент послышался звук разбившейся посуды, но в потоке общего шума никто, кроме меня, не заметил этой обыденной мелочи. Я было перевела взгляд на моих спутников, но желание болтать с ними быстро пропало: Суигетсу за обе щеки уплетал чёртов рис, Саске же опять отстранился от мира, медленно отправляя в рот кусочки жареной рыбы. В какой-то момент брюнет обратил на меня внимание, от чего наши взгляды встретились. Я потупилась, но ещё несколько секунд чувствовала на себе пристальный и не по годам глубокий взор. - Вот ваш заказ, - я вздрогнула, когда за долю секунды ко мне подлетела официантка. Девушка поставила на стол рамен (ну, не могу я больше этот дурацкий рис терпеть) и, бросив на Учиху пожирающий взгляд, всё-таки удалилась. Стараясь не обращать внимания на эту мелочь, уже тоже успевшую стать обыденной, я переключилась на еду. Как ни странно, принесённая лапша напомнила знаменитый «Доширак». Неожиданная ассоциация заставила меня грустно улыбнуться. Столь многие местные вещи, казавшиеся мне невероятными, уже сделались привычными, но, не смотря на это, мир «Наруто» по прежнему остался для меня чужим. Я тяжело вздохнула, палочками гоняя лапшу по тарелке. Я ведь сейчас сижу в таком шумном, людном месте в компании моих приятелей; ярко горит свет, веселье льется из каждого угла, но почему же мне так одиноко? Вся эта суматоха вокруг лишь фон, декорации, основные же действия пьесы происходят в моей душе, и, кажется, я единственный актёр на пустующей сцене. Быстро расправившись с раменом, я поспешила в свою комнату. Одной лучше, чем в пестрящей, галдящей, но такой ненужной толпе. Да, сегодня скопление людей меня особенно раздражало. Из-за него я больше, глубже, больнее ощущала собственное одиночество, неуместность. Оказавшись в комнате, я завалилась на кровать, достала из-под подушки одолженную у старика Атсуши книгу и принялась за чтение. Глаза небрежно скользили по пожелтевшим от времени страницам. Местами иероглифы были стёрты, что мешало и без того занятому лишними мыслями сознанию воспринимать текст. Слова и обрывки фраз кружили в голове, вплетаясь в паутину далёких от смысла книги размышлений, окончательно нарушая их сомнительную логичность. Мне приходилось по несколько раз перечитывать абзацы, что б хоть как-то проникнуться вымышленным миром, но разум снова и снова возвращал меня в осточертевшую реальность. Промучившись так несколько часов, я убрала книгу с глаз долой и попыталась заснуть. Но сон не шёл. Не удивительно, ведь я спала почти целый день и просто не успела достаточно устать. Свет в комнате был выключен, а тьма уже давно окутала деревню, поэтому перед глазами царил таинственный полумрак. Страдальчески вздохнув, я подошла к окну, и хоть оно было закрыто, от него всё равно веяло ночной свежестью. Лоб коснулся холодного успокающего стекла, и приятное, отрезвляющее чувство охватило голову. Постояв так несколько минут, я подняла глаза к небу, понимая всю не совершенность вида: грязные разводы уродовали белоснежную чистоту звёзд, оскверняли лунный блеск. В голову закралась сумасшедшая на первый взгляд мысль. Быстро подхватив с кровати плед, я открыла окно. Ещё вчера такая затея казалась бы мне смертельно опасной, но полученный на тренировке навык стирал многие границы обыденной жизни. Подогнав в ноги больше чакры, я высунулась из окна и парой ловких прыжков достигла крыши. Восхищённо любуясь ночным небом, я не сразу заметила, что на противоположном краю кто-то сидит. Тонкая белая кофта юноши колыхалась на ветру, но ему словно вовсе не было холодно. Брюнет сидел, согнув одну ногу в колене, и загадочно рассматривал узоры звёзд. - Тебе тоже не спится, Саске-кун? – от моего появления юноша не вздрогнул, ведь наверняка уже давно услышал приближающиеся шаги, - могу я присесть? Так и не дождавшись ответа, я опустилась рядом с Саске, немного суетливо подкладывая под себя плед. Тихий порыв прохладного ветра в унисон всколыхнул наши с Учихой волосы, словно желая сделать ближе друг к другу. Я подтянула к себе колени и подняла голову к небу. Тысячи и миллионы ярких звёзд приветливо мигали тем, кто в эту позднюю пору решится обратить к ним свой взор. Они словно улыбались каждому новому взгляду и ненавязчивым шёпотом ветра манили к себе. Я, точно маленький ребёнок, попыталась их пересчитать, восхищённо вздыхая от каждого нового десятка, но затея моя быстро оказалась невозможной. Ничуть не разочаровавшись, я вдохнула упоительную атмосферу ночи и чуть плотнее укуталась в плед. А ночь была поистине волшебная. Впервые за несколько дней у меня на душе наступил покой. Внутренняя буря улеглась под ясностью звёздного неба. Или же всё дело в сидящем рядом таинственном брюнете? Я перевела взгляд на Саске, в чьих глазах снова, как тогда вечером, отражались звёзды. Внезапно я поймала себя на мысли, что рядом с Учихой мне действительно становится как-то легче, спокойнее. Он будто без слов всегда меня понимает, как никто другой. Да, с ним даже молчать уютно. Тишина пропитывается особой загадочной силой. Но сегодня я всё же решилась нарушить ночную безмолвность. - Хорошая ночка, да, Саске? Такая ясная, на небе ни единого облачка. И звёзд много. Знаешь, в моём родном мире редко бывает так много звёзд. А даже если и бывает, попробуй разглядеть их среди сверкающих разноцветными огнями высоток, красочными вывесками и фонарями. Но чаще всего ночью небо закрывают толстые непроглядные облака. А здесь мне каждая мельчайшая звёздочка в новинку. Я умолкла, закончив ненавязчивый монолог, и снова окунулась в ночную сказку. Порыв холодного ветра проник под плед, заставляя меня сжаться в комок. И, вместе с изучающим тело холодом, я словно почувствовала дыхание жизни. Да, если бы я была дома, мама никогда не разрешила бы мне вот так вот сидеть ночью на крыше, завернувшись в один лишь тонкий плед. - Знаешь, мне бывает так плохо иногда, - я подняла взгляд к небесам, словно жалуясь месяцу, а не сидящему так близко Саске, - я очень скучаю по дому. Пусть в нём много изъянов, но я всё равно его люблю и так сильно хочу вернуться. Мне казалось…нет, я была абсолютна уверена, что Саске меня понимает. Просто не может не понимать. - Возможно, я сейчас беру на себя слишком многое, но… - мне было сложно решиться говорить с Учихой на эту тему, но что-то внутреннее толкало меня на важный шаг, - мне кажется, что ты можешь меня понять, а я тебя. Отчасти. Я немного помолчала, ожидая реакции со стороны брюнета, но он ничего не сказал, даже не взглянул в мою сторону. Собрав всю решительность в кулак, я продолжила: - Ты ведь тоже лишился дома. Конечно, я не говорю, что могу понять всю твою боль, ведь ты остался один при других обстоятельствах, - я на мгновение прикусила язык, чтобы не задеть слишком личное, - но я ведь тоже…одна и не могу вернуться домой. Говорят, что лишь познав боль такую же, как и другой человек, можно полностью его понять. Боль у нас разная, но в чём-то и схожая. И… я давно хотела спросить, - я перевела серьёзный взгляд на Саске, - как ты борешься с этой болью? Мне иногда кажется, что я умру от разрыва сердца. Это так невыносимо, постоянно думать о прошлом, о чём-то жалеть, но в то же время понимать, что ничего, понимаешь, ничего нельзя исправить. Как ты пережил это? Сколько времени должно пройти, чтобы эта боль исчезла? Я замолчала, чувствуя, как начинает дрожать голос. - Боль от потери не пройдёт. Никогда, - Саске заговорил неожиданно, заглянув мне в глаза, словно в душу, - Со временем она схоронится в сердце, но полностью не исчезнет. Будет выползать периодически и напоминать о себе. По крайней мере, я так чувствую. Я не понимала, почему Саске заговорил со мной так откровенно. Мне казалось, что он пошлёт меня с такими разговорами куда подальше, окончательно выстроив между нами неприступную стену. Но он рассказал мне, поделился со мной своими мыслями. Значит ли это, что его защитная оболочка дала трещину? Или же он сам решил подпустить меня ближе? А может, просто ночь создана для откровенных разговоров, и перед ликом луны нельзя быть скрытным? Я молчала несколько минут, не зная, что ответить. Всё это время Саске не сводил с меня изучающего взгляда, словно хотел увидеть всю, без остатка. Я робко поднимала на него глаза и непременно натыкалась на два тёмных омута, полных в тот миг необычного чувства. - Мы оба лишились всего в один миг, - я немного исподлобья смотрела на Учиху и смущённо теребила мягкий плед, - но…но у тебя есть передо мной одно преимущество – это всё-таки твой мир, и, что бы ты ни думал, у тебя есть место, куда можно вернуться…где ждут тебя друзья… - Твоё представление обо мне искажено. - Саске оборвал мою фразу и отвернул голову, в мгновение словно став дальше на несколько миль, - ты мало что понимаешь. Я не верю в эти наивные слова о вечной дружбе и прочей чепухе. Не надейся, что всё так просто, как ты думаешь. Впервые за вечер голос Саске звучал так грубо, холодно, и я даже не сразу поняла, от чего по телу пробежали мурашки: от его тона или от порыва ночного ветра. - Всё как раз так просто, как я думаю. Только ты ещё этого не понял, - я долго не могла решиться вновь заговорить, глядя на отвёрнутую от меня голову, и внезапно почувствовала, что хожу по лезвию ножа: одно неверное слово и… - Не говори ерунды. - Саске, - я сама не заметила, как высунула руку из объятий пледа и потянулась к руке Учихи, лишь в последний момент, кода холодные пальцы почти коснулись чужих не менее холодных, я внезапно замерла, - послушай… может, мои представления о дружбе и наивны…но мама часто в детстве рассказывала мне одну историю: «Жил на берегу моря старец. Был он совершенно один, и никого у него не было на всём белом свете. И вот однажды поздним вечером он услышал стук в дверь. Старик спросил: – Кто там? За дверью ему ответили: – Это твоё богатство. Но старец сказал: – Когда-то я был сказочно богат, но это не принесло мне никакого счастья. И не открыл дверь. На следующий день он вновь услышал стук. – Кто там? – спросил он. – Это твоя любовь! – послышалось ответ. Но старец сказал: – Я был любим, и сам любил безумно, но это мне не принесло счастья! – и опять не открыл дверь. На третий день к нему снова постучали. – Кто там? – спросил старик. – Это твоя дружба! – услышал он в ответ. Старец улыбнулся и открыл дверь: – Друзьям я всегда рад. Но вдруг... вместе с дружбой к нему в жилище вошли и любовь, и богатство. Тогда старец воскликнул: – Но ведь я пригласил только дружбу! На это вошедшие ответили ему: – Ты столько лет прожил на земле, и до сих пор не понял одну простую истину? Только вместе с дружбой приходят и любовь, и богатство!» Тихий голос, звучавший в гармонии с ночью, затих, но слова будто застыли в прохладном воздухе. Мелка дрожь волнения била тело, нервный холод поселился глубоко внутри, так что его нельзя было согреть ни одним пледом. С замиранием сердца я ждала ответа. Саске молчал долго. Он сидел неподвижно, словно сам был воплощением своих напряжённых мыслей. Через несколько долгих минут Учиха перевёл на меня взгляд и, наконец, заговорил: - И чего ты хочешь этим добиться? Я неотрывно смотрела в его тёмные глаза, словно ничего кроме них не было вокруг. В груди трепетало волнение, в горле пересохло, слова были готовы сорваться с подрагивающих губ, но они ли самые нужные в этот момент? - Просто мне кажется, что ты похож на этого старца… и через какое-то время сможешь поступить так, как он - прошептала я, стараясь уловить каждое чувство в глазах напротив. Возможно наивно, но я верила, что Саске сможет понять истинный смысл моих слов. Он найдёт сходство. Не сразу, но он сможет. Ведь я в него верю. И сейчас это отражается в моих глазах. Мы сидели напротив, не отводя друг от друга взгляда. Каждый раз я боялась вздохнуть, от чего дыхание получалось прерывистым и немного сдавленным. А всё потому, что столько нового видела в Саске. Он никогда бы не произнёс слух того, что говорили его глаза. Злость на меня, на разговор, недоумение, отрывистое понимание слов и в то же время их приевшееся отрицание - всё было в его взгляде сейчас. Ещё одно чувство, словно молния, скользнуло внутри Учихи, но прежде, чем я смогла его распознать, он отвернулся. - Ты слишком наивная, - на выдохе сказал Саске и тут же вскинул голову к глубокому звёздному небу. - Я знаю, - тихо проронила я, пряча в складках пледа широкую улыбку. Он ведь сказал это без капельки злобы, больше чтобы прикрыть неловкость ситуации. От этой мысли я заулыбалась ещё больше. И всё-таки он хороший. Упоительная тишина тонкой вуалью накрыла нас. Небо, украшенное россыпью хрустальных звёзд, притягивало своей таинственной, невиданной красотой, разрушало предрассудки, превращало молчание в истинную сущность единства. Мы с Саске думали о разном, но в тоже время я чувствовала, что мысли наши схожи. Ещё никогда мы ни были так близки и…едины. Это особенно чувствовалось в ровной, пропитанной покоем тишине, дополняемой лишь плавными порывами ветра. Порывами, с которыми такт в такт бились наши сердца. Холод скользнул по ногам и проник в теплоту пледа. Я сжалась и, напоследок рассмотрев высокие небеса, поднялась на ноги. Только сейчас я поняла, насколько хочу спать. - Спокойной ночи, Саске, - я отошла от брюнета на шаг, помедлила пару секунд и, стянув с себя плед, аккуратно накинула его на плечи Учихи, - не сиди долго, а то замёрзнешь и простудишься. Сразу почувствовав, как ночной холод разрушает остатки тепла, я поспешила в комнату. Лишь за секунду до того, как спрыгнуть с крыши, мне всё же пришлось обернуться. Уж слишком сильно чувствовался на спине пристальный взгляд. Даже не пытаясь подавить выступившую улыбку, я повернула голову и, заметив непонимание на лице Учихи, весело добавила: - И не смотри на меня так Саске-кун. Мы же теперь друзья!