Босоногая пастушка

— Итак. Кто же ты, милая девочка? — спросил седовласый мужчина, сидя за массивным дубовым столом и глядя на вошедших людей сквозь стёкла очков в тонкой оправе. По обе стороны от него высились два огромных шкафа, набитых фолиантами различной датировки и качества сохранения. А над самой головой хозяина поместья пылилась картина с размытым сюжетом. Но, судя по сохранившимся мазкам, на холсте была запечатлена чья-то голова, и на ней синеватыми пятнами проступали глаза, пустые и безжизненные.       Айникки никак не могла выдавить из себя хоть одно словечко, и этому способствовали два взгляда людей напротив: одного с картины, другого вполне себе реального. На лице последнего застыла такая недовольная мина, будто бы минуту назад мужчину кто-то серьёзно разозлил. Хотя он и пытался проявить незнакомой девочке всю свою доброжелательность, выходило это из рук вон плохо, и поэтому в кабинете воцарилась напряжённая тишина. Она могла бы длиться вечно, если бы её не прервал тот же басовитый голос: — Иван с тобой хорошо обошёлся? — Д-да... — неожиданно для самой себя сказала Айникки, поджав белые пальчики на ногах. Её голос был тихим, как дуновение ветерка. — Чудесно, ты можешь говорить. — Тот, кого Иван называл то "господином", то "хозяином", склонился к выдвижным ящикам и сквозь шум громко произнёс: — Было бы ещё лучше, если бы ты нам рассказала о себе. Как тебя зовут? — задал он вопрос, так и не показывая лицо из-под столешницы.       Айникки скомкала платье пальцами и сжала губы. Хотя эти люди заботятся о ней и, видимо, не думают причинять ей вред, девочка волновалась не на шутку, в этот раз от незнакомого окружения и местности. Почему они требуют от неё имя, почему они вообще приютили её? Зачем им нужна эта ничтожная Айникки, нищенка, сирота?.. — Что, снова проглотила язык? Иван, можешь идти работать дальше, не забудь про запас сена на зиму. Халлдор, принеси стакан воды нашей гостье, и заодно позови фрау Байльшмидт. А ты, малышка, присядь поближе. Я тебя не обижу.       Иван откланялся. Из-за небольшой печки выскользнул мальчик, примерно ровесник Айникки, и чинно задрав подбородок, прошёл мимо неё. «Что за зазнайка...» — подумала гостья, бессловесно подползая на ногах к потёртому местами креслу. Наблюдая за тем, как малышка забирается на высокое кресло, хозяин поместья не смог сдержать приглушённый смешок. Его улыбка была какой-то неестественной для сурового лица, подметила для себя малютка, устраиваясь поудобнее на мягком сидении. Тем не менее, теперь Айно не сомневалась в его доброте, и поэтому постаралась перебороть свою робость. — Пожалуй, повторюсь... — начал он, сложив руки перед собой в замок. — Айникки, — тут выпалила девочка, подскочив от звонкого эха, отразившегося от стен махонькой комнаты. — А ты точно призрак? — Так вот что тебя мучило всё это время, да? — Уголки тонких губ дёрнулись вверх. В эту же минуту к ним вошёл мальчонка, поставил перед девочкой полный до краёв стакан и сообщил: — Фрау обещала зайти с минуты на минуту, хозяин. — Спасибо, Халлдор. Подними шторы и затуши канделябр. — Отвлёкся на него хозяин, повернувшись к слуге всем корпусом тела. Айно наблюдала за ними, затаив дыхание. — Я голоден как слон, — усмехнулся юный слуга и, задувая пляшущие язычки пламени на свечах, подошёл к окну, как Айно, всплеснув руками, взмолилась: — Не надо! Не убирай шторы! — Почему же? — удивлённо поднял брови Халлдор, застыв у окна. — Уже утро, хозяину нужен свет для работы... — Ты же растворишься под солнечными лучами... — промолвила малышка, оглядываясь на молчаливого господина. — И он тоже... — Что она несёт? — ворчливо пробурчал слуга, стягивая штору толстым шнурком. — Она ещё не совсем пришла в себя, — ответил ему хозяин, и вернулся к Айникки, строго произнеся: — Мы не привидения, Айникки, а такие же люди, как и ты, из плоти и крови. Все живущие здесь – тоже. Тебе нечего здесь бояться. — Вы звали меня, herr Oxernstierna? — стальным голосом женщина оповестила всех о своём присутствии. Дети мигом обернулись; Халлдор сглотнул тяжёлый ком. Очевидно, он знал о ней столь много, сколько не знала Айно, и посему юркнул за дверь как сурок, а Айникки осталась на своём месте и с интересом принялась разглядывать вошедшую даму. — Да. Вы разбудили Астрид? — но лишь названный господин Оксеншерна был невозмутим и спокойно смотрел фрау прямо в глаза. — Разумеется. Ведь скоро будет завтрак. Передать ей, что у нас новый опочиватель? — покосилась фрау на бесцеремонно разглядывающую её девочку. Та же только с восхищением взирала на её высокую крепкую фигуру, которая была облачена в закрытое платье из тёмно-зелёного сукна. Аккуратно выглаженные манжеты и воротник говорили о своей хозяйке как о женщине педантичной и любящей соблюдать во всём порядок. «Так скучно», — вздохнула про себя девочка и без всякого зазрения совести стянула со стола песочные часы. — Полагаю, что в этом нет необходимости, фрау Байльшмидт. Встреча с незнакомкой может покоробить и без того её слабое здоровье, — увлечённый разговором, собеседник не заметил пропажи артефакта со своего стола. — Мне кажется, вы слишком опекаете свою дочь. С другой стороны, было бы лучшим оградить её круг общения от этой маленькой дикарки. Я к тебе обращаюсь, юная леди!       Бац! Встревоженная таким внезапным обращением Айникки выронила из ослабевших рук дорогую побрякушку, и она, стукнувшись основанием, упала на бок и покатилась прямо под стол к хозяину. — Я не знаю, в какой глуши тебя нашли, но, судя по всему, этикету тебя никто не учил. Почему, когда я вошла, ты не поздоровалась и не встала для реверанса? — Фрау Байльшмидт... — прервал её было мужчина, поднимая с пола покорёженную вещь, как девчушка выпалила: — Кланяются только королевам, а ты на неё не похожа! — Невоспитанная деревенщина, — отчеканила фрау, едва разжимая губы и презрительно глядя на финку сверху вниз. И без того напряжённая атмосфера накалилась до предела, и Айникки ощутила тяжесть под сердцем — так ей было обидно до слёз. Доныне на неё никто не кричал и никто её не ругал, а "деревенщиной" обзывали не со зла, поскольку в деревушке все были такими же, как сама малышка, и поэтому быть безграмотной было обычным делом. И все жители деревни относились к юной финке благосклонно, любили её за доброту и простоту. И поэтому, смакуя горечь обиды и вспыхнув алым цветом, Айникки спрыгнула на пол: — Это неправда! — топнув ножкой в знак протеста, девочка смахнула с глаз навернувшиеся слёзы и пулей вылетела из злополучного кабинета куда глаза глядят. Рваные лоскутки разных цветов мелькали мимо неё, лучики света нежно касались её расцарапанных ножек, попеременно ступавших по чистому паркету. Было ли ей интересно тогда, куда она бежала? Ей не у кого было искать защиты, но всё же она так рвалась на поиски, подчиняясь зову своего сердца, что страх в её маленьком сердечке рассыпался в прах, и она устремилась навстречу приоткрытой двери...       Вдохнув свежий, пряный запах роз, Айникки очнулась и, отдышавшись, огляделась. Поняв, что она на свободе, Айно встала на мокрую траву и посмотрела на низкий небосклон. Сквозь пепельно-серое облако пробивалось солнце, отражаясь в капельках росы на розовых кустах и траве. Нежные лепестки бутонов обрамлял иней. Было не так уж и холодно, но вот детские ножки онемели, и Айникки поёжилась, обняв саму себя. Не заметь она фигуру в самой глубине сада, девочка бы обречённо побрела обратно, а так она, аккуратно раздвигая ветви кустов, двинулась навстречу незнакомцу, чтобы спросить, как отсюда уйти.       Новый знакомый оказался женского пола, немного старше финки, со странной сеточкой на светлых волосах. То, что у девушки на носу были точно такие же очки, как и у хозяина, натолкнуло Айникки на мысль, что это и есть та самая Астрид, о которой она не раз слышала в кабинете. Выглядела она довольно сосредоточенной, наверное, потому, что была в тот момент поглощена чтением какой-то толстой книги с мелким шрифтом и без картинок. Пожалуй, именно поэтому шведка не заметила, как к ней просеменила из дальнего угла сада Айно. — П-привет. А... А что это за книжка? — Доброе утро. — Девушка оторвалась от чтения и внимательно оглядела финку с ног до головы. — Фрау Байльшмидт задала читать её к урокам чтения.       Благодаря благосклонному отношению со стороны Астрид, Айникки расслабилась и даже позволила себе чуть-чуть понаглеть, заглянув ей через плечо и рассматривая сероватые страницы. — Она же без картинок, — пробурчала она, скривив губы. — Скучная.       На этот раз Астрид ничего ей не ответила, только дёрнула плечом и выпрямилась, сидя в каком-то странном кресле. В эту же секунду Айникки заметила, что она сидит не на лавочке и не на стуле. — Уроки чтения? А что это? — Фрау учит читать и понимать самую разную литературу. — Астрид снова посмотрела на свою собеседницу. Взгляд бледно-голубых глаз был точь-в-точь таким же проницательным, как и у её отца. «Точно Астрид», — смекнула девочка, а вслух протянула, переминаясь с ноги на ногу: — А я не умею читать. И фрау какая-то злючка. — Очень жаль. Она не злючка. — Девушка поправила очки. — Она очень требовательна, и, бывает вспыльчива и неосторожна в словах. Она может научить тебя читать, если хочешь. — А почему ты думаешь, что я здесь останусь? — А почему нет? Многие нашли здесь себе убежище. И ты найдёшь.       Новая подруга оказалась бесконечно терпеливой к неучёной малышке, и это Айникки очень понравилось. Она засыпала её вопросами о том, кто же здесь ещё живёт и с кем она проведёт ближайшую зиму. Астрид спокойно отвечала на сто тысяч сыплющихся на её голову вопросов, за это время успев вставить закладку и закрыть книгу в чёрном переплёте. — Иван – пастух. Он приехал издалека, и он не любит рассказывать, по какой причине. Но я знаю, что там, откуда он родом, бывает очень холодно. И что они много воевали со шведами. У фрау Байльшмидт есть старший брат, он у нас работает дворецким... Правда, иногда отец делает ему выговоры за поведение. Ещё есть садовник, два повара, знахарка. Её братик у нас мальчик на побегушках. А, и ещё страж. Ты должна была его видеть, если заходила через главный вход. — Да, видела. Он такой весёлый. И мне леденец подарил. А... — Вот она где, беглянка! — закричала фрау издалека и бегом направилась к ней, подобрав юбки. За ней широким шагом торопился хозяин особняка. Когда они поравнялись с девушками, мужчина знакомым Айникки жестом поправил очки и обратился к девочке: — Я прошу простить фрау за её излишнюю несдержанность. Я поговорил с ней, и она пообещала мне, что в дальнейшем будет с тобой мягче. — Так я... остаюсь? — Разумеется. Но насильно тебя здесь никто держать не будет. По крайней мере, зиму ты можешь переждать с нами. Заодно фрау будет вести у тебя уроки. Ты уже познакомилась с Астрид? — Я буду заниматься с ней? — с надеждой спросила его Айникки. — Нет, у тебя слишком низкий уровень подготовки, а Астрид ушла далеко вперёд. И к тому же, она старше тебя на несколько лет.        Финка уже была готова расстроиться, но Астрид подбодрила её: — Если будешь усиленно заниматься, то, возможно, ты скоро присоединишься ко мне. — Верно, — вставила фрау. — В столовой уже подали завтрак. Ты знаешь, что такое завтрак, Айникки? — Эм... — Вопрос действительно был сложным, ведь про завтрак Айно и в жизни не слышала. Для неё и мамы еда была просто едой, и не более. — Понятно. Тебя нужно вымыть, переодеть и причесать. Иди за мной и не отставай.       Безоговорочно последовав за женщиной, финка на каком-то расстоянии от входа оглянулась и увидела, как хозяин особняка везёт свою дочь в том же кресле, в каком она и сидела в саду с книгой. «Неужели и меня тоже так возить будут?» — мелькнуло в голове у Ай, хвостиком забежавшей за немкой в приоткрытую дверь.