Novus ordo seclorum

Magnus ab integro saeclorum nascitur ordo. «Сызнова ныне времен зачинается строй величавый» P. Vergilius Maro

Улицы Хакни тонули в водовороте звуков. Они пели голосами стрит-бэндов, смотрели вниз огромными муралами на стенах обшарпанных домов, кричали протесты и призывали послать всё к чертям кислотно-зелеными буквами граффити. В этом месте всем плевать, кто во что одет, есть ли на теле пирсинг, черный ты или белый и куришь ли травку. — Это Хакни, детка, здесь свой ритм, чувствуешь? — высокий чернокожий парень притянул свою подругу, медленно выпуская ей в рот густые клубы дыма. Девушка завороженно вдыхала его до тех пор, пока их губы не слились в поцелуе. Из открытого окна доносились скрипящие магнитофонные звуки популярной мелодии, где-то наверху слышались ругань и плач ребенка. Пара была слишком увлечена друг другом, чтобы заметить, как неподалеку промелькнула девушка в длинном темном плаще. Она проследовала к кирпичному дому, а затем будто растворилась в бурой каменной кладке. Хакни действительно жил своей жизнью, не обращая ни на кого внимания, это было удобно и служило еще одной причиной, по которой Гермиона Джин Грейнджер не стремилась ничего менять. Она достала связку ключей, чтобы открыть обыкновенный маггловский замок. Это простое действие порой заставляло ее немного успокоиться, отгородиться от мира магии и всех его чудес. Жилье было надежно защищено, проблем с этим не было, поэтому когда она доставала свою звенящую связку с крохотным брелком-выдрой из вулканического стекла, ей представлялось, будто она простая девушка-маггл, которая возвращается домой с работы, а за тонкой перегородкой ее ждет тепло домашнего уюта, вкусный ужин и, может, еще кто-то… Впрочем, так было всё реже, и она частенько подумывала о том, чтобы использовать простое запирающее. Войдя на порог маленькой неказистой квартирки, она устало заправила за ухо несколько кудрявых прядей, выбившихся из тугого хвоста. На пол упала увесистая дорожная сумка, щелкнула застежка на вороте темной форменной мантии, и лишь тогда девушка наконец выдохнула. Усталость залегла под глазами чернильными пятнами, сковала тело, заставляя мышцы ныть. Сбросив грубые ботинки и пошатываясь, Гермиона зашла в ванную и открыла краны. Несколько минут разглядывая себя в зеркало, просто слушала шум воды, попутно о чем-то размышляя, пока ее отражение не запотело. Напряжение, скопившееся за день, застряло где-то на уровне груди, мешая нормально дышать. Хотелось смыть его с себя, и она погрузила ладони в воду, позволяя струям унести грязь и усталость. Звякнул вентиль, шум стих, и когда последние капли плавно сползли в слив, Гермиона осела на пол. Июнь две тысячи четвертого стал самым тяжелым месяцем за годы ее работы. Очередная миссия напрочь выбила почву из-под ног. Погиб юный мальчишка. Снова. Ведь она сама обучала его, а он погиб, на ее глазах сраженный смертельным заклинанием. Девушка сжала волшебную палочку так сильно, что костяшки ее пальцев побелели. Она задрала голову вверх, утыкаясь взглядом в потолок, с которого хлопьями свисала штукатурка. Квартирка, в которой она жила, находилась в откровенно паршивом районе Лондона. Скрытая от глаз чарами, подобным тем, что скрывали дом на площади Гриммо, она была маленькой и дешевой. Да и на кой-черт ей сдалась другая, когда Гермиона являлась домой только затем, чтобы помыться и выспаться. Свою жизнь она посвятила борьбе. Спроси ее сейчас «зачем тебе это?», она бы толком и не ответила. Махнула бы рукой, погружаясь в вереницу болезненных воспоминаний о прошлом. Давно, еще после окончания Хогвартса, девушка тщетно пыталась объяснить себе, что не виновата в гибели близких. Что магия, которая навсегда стерла воспоминания родителей, была слишком сильной для нее, но чувство вины каменным грузом висело на шее. Тогда ей казалось, что можно было бы избежать множества смертей, будь она быстрее, действуя более смело, знай больше… Нет, сейчас она уже понимала, что это была бравада подросткового мозга. Но тогда, чтобы хоть как-то компенсировать волшебному миру его тяжкие утраты, Гермиона стала мракоборцем, всего через год возглавив отдел. Война для нее не закончилась, став постоянным спутником, ведь даже спустя шесть лет в магическом мире было небезопасно. Бывшие Пожиратели неоднократно пытались вернуть себе власть, действуя исподтишка. Гермиона выслеживала их, посвящая работе гораздо больше, чем могла себе позволить. Она практически забыла о существовании выходных, а редкие встречи с друзьями со временем и вовсе прекратились. Они перестали понимать ее постоянную мрачность, им хотелось жить в светлом мире нового будущего, и она, как ни странно, прекрасно это понимала. Надо сказать, их жизнь сложилась гораздо лучше, чем ее. Гарри и Джинни поженились спустя некоторое время после окончания Хогвартса. Гарри, не желая иметь ничего общего с делами Министерства, с головой ушел в квиддич, вскоре заняв место капитана известной команды. В конце концов, никто не мог сказать, что он не имел на это права. Джинни была его верной спутницей, освещая события матчей. Она многого добилась на поприще спортивной журналистики, а ее колонка была самой читаемой в Британии. Они смогли жить дальше, и Гермиона была искренне рада их счастью. Семья Уизли плавно приходила в себя после потери сына. Чарли продолжал заниматься драконами и заслужил отличную репутацию в магическом мире, у Билла и Флер появились дети, Джордж также обзавелся семьей, взяв в жены Анджелину. Недавно их малышу исполнился год. Волшебница довольно часто видела Джорджа в стенах Министерства. Их с Роном бизнес теперь зарабатывал основной капитал на продаже магической амуниции работникам Аврората, а вовсе не на милых диковинах, как это было раньше. Что касалось Рональда, то после того, как они с Гермионой выяснили отношения, окончательно осознав, что у них ничего не получится, он полностью ушел в работу. Заменив брата в магазине «Всевозможные волшебные вредилки», парень с головой окунулся в изобретательство, что очень роднило его с отцом. Джордж даже рассказывал, как поймал Рона на том, что он тащил в свой кабинет старый маггловский тостер. Гермиона встала с холодного пола ванной, решив перебраться в маленький, лишенный уюта зал. Старый диван скрипнул, когда она прилегла, устало закрыв глаза. Иногда ей было невыносимо одиноко. Тогда волшебнице до боли хотелось вернуться в детство. Пробежаться по залам Хогвартса, остановиться в большой комнате, залюбовавшись рубиновым блеском часов, получить от родителей подарок на Рождество, вернуться в Нору. Как ни странно, именно она напоминала о беззаботных временах, когда они с Джинни пробирались в комнату под чердаком, чтобы посплетничать, а Фред с Джорджем пытались подслушать их разговоры. Бедному Гарри доставалась самая незавидная роль — приходилось утешать Рона, над которым издевались все, кому не лень. Только сейчас девушка поняла, как же давно они не собирались большой и дружной компанией. Долгие размышления начали понемногу ускользать от нее, погружая в дремоту, но сонливость сняло как рукой, когда комнату озарило слепящим светом, испугавшись которого девушка вскочила с дивана. В воздухе кружил искрящийся горностай, говоривший голосом мистера Уизли. Смысл слов дошел до нее не сразу: — Гермиона, я в Норе. Мне нужна твоя помощь. — Сердце ухнуло вниз, пропуская удар. Его выследили, на него напали. Пожиратели решили отомстить семье Уизли. Она кинулась к выходу, хватая с пола дорожную сумку и беспорядочно сгребая в нее пузырьки с зельями, рассеянно проверила застежку на мантии, а затем, не мешкая, трансгрессировала в Нору. *** Тишина. Капли дождя, барабанной дробью бьющие по деревянной крыше, оглушающе громкие. Не успела. Не успела… Пальцы сжались, обхватывая тонкое древко волшебной палочки, и девушка, увязая тяжелыми ботинками в грязи, побежала к приоткрытой двери. Буквально на секунду она задержалась перед высоким крыльцом. Буквально на секунду ей стало страшно, что войдя внутрь она увидит безжизненные тела семьи Уизли и больше никогда в жизни не сможет поговорить с Молли о рецепте столь противного ей лукового супа, не обсудит с Джорджем новые методы защиты и… Рон. Милый Рон, который всё так же при встрече краснел и глупо улыбался… Ботинок гулко опустился на одну ступеньку, вторую… — Гермиона! — из пристройки сбоку от дома высунулась голова мистера Уизли. — Как хорошо, что ты так быстро пришла! Заходи! — Звуки будто снова вернулись в мир, донося до слуха веселое щебетание птиц, которые уже много лет жили под крышей Норы, шелест листвы и металлическое постукивание из сарая, облюбованного Артуром для своих экспериментов. Тугой комок внутри разжался, и Гермиона шумно втянула ноздрями сырой воздух, опираясь на деревянные перила. — Гермиона, ты идешь? — в дверях снова показался мистер Уизли, вытирающий руки грязной тряпкой. — У тебя всё в порядке? — Да, да. Сейчас, мистер Уизли. — Усталость, сменившая сосредоточенность, навалилась с такой силой, будто она пробежала марафон. Захотелось уехать. К морю, зарыться в белый песок и наслаждаться успокаивающим шумом прибрежных волн, потягивая через трубочку разноцветный коктейль. Или в горы, вдыхать полной грудью чистый свежий воздух, подставлять лицо солнечным лучам, собирать цветы и валяться на зеленой траве, лишь бы не чувствовать этой промозглой лондонской сырости, не сидеть каждый вечер в горячей ванне в надежде согреться и хоть раз, хоть один чертов раз увидеть ясное голубое небо. Увы, увы… Она с усилием оттолкнулась от перил и, кутаясь в мантию, направилась к пристройке. Тошнотворный запах прокисших от сырости и сгнивших от времени тряпок ударил в нос, и Гермиону передернуло. Она не была брезгливой в силу своей профессии, но в обычной жизни старалась избегать всего, что могло помочь ее завтраку или обеду оказаться снаружи. Поэтому оставалось загадкой, для чего Артур позвал ее в этот насквозь пропитанный вонью сарай и почему нельзя было обсудить всё в Норе. — Мистер Уизли, давайте поговорим в доме. Я не хочу заходить. — Она выглядела сейчас как капризная девочка, которая не хочет испачкать свои новые розовые туфли в грязи, хотя знает, что на другой стороне ее ждет что-то интересное. Но здесь было другое. Столь привычное чувство опасности, выработанное годами, ощущение, будто она стоит перед входом в штольню, балки которой при первой возможности рухнут на голову, навсегда похоронив под слоем земли и камней. — Просто зажми нос и не вдыхай, пока не дойдешь до меня, — отозвался глава семьи из глубины пристройки. Разочаровывать Артура не хотелось, тем более после всего, что он для нее сделал, заменив отца, подбадривая и поддерживая в трудных ситуациях и давая хоть и не всегда уместные советы. По этой причине Гермиона, поборов чутье, вздохнула и, прижав к лицу широкий рукав мантии, прошла внутрь, стараясь обходить особо острые углы и торчащие невесть откуда железные трубы. Через прорехи в крыше гулко капала вода, образуя на полу небольшие лужи с радужными масляными разводами. Мистер Уизли даже не пытался ее чинить, что невероятно раздражало Молли, и при каждом удобном случае она пыталась его этим попрекнуть. Её недовольство и придирчивость тоже стали причиной хорошей дружбы Артура и Гермионы — миссис Уизли не упускала случая напомнить, что она всегда готова снова принять ее в семью, поскольку Рональд по-прежнему влюблен в нее. Артуру на это было плевать. Впрочем, Гермионе тоже было на это плевать. Девушка переступила порог еще одной комнаты, и ее окутало теплом и вкусным запахом разбросанных древесных опилок. Магические огоньки, парящие под потолком, то и дело выхватывали из тени таинственные свитки с чертежами. Казалось, изображения менялись, обрастая всё новыми деталями, хотя хватило бы одного взгляда, чтобы определить, что это были банальные схемы складных стульев. Письменный стол, верстак были сплошь завалены гайками, кусками проводов, обертками от шоколада, и создавалось впечатление, что глава семьи проводил здесь гораздо больше времени, чем в своем собственном доме. Она удивленно посмотрела на мистера Уизли. — Магический барьер, — опередив ее вопрос, сказал мужчина. С их предыдущей встречи он будто постарел, осунулся. — Я не хотел, чтобы семья вмешивалась в мои дела, и надеялся, что вонь остановит их попытки сюда зайти. — Артур криво усмехнулся и вытер руки об измазанный черными мазутными пятнами пиджак. — Я думала, с вами что-то случилось. Что на вас напали пожиратели и все убиты. Где Молли? Рон? Мужчина помрачнел. — Они у Гарри. Моя дочь… — он прижал пальцы к переносице и шумно вздохнул. — У меня скоро будет внук. Сегодня они все собрались, чтобы это отпраздновать, но меня там никто не ждет. И, по всей видимости, тебя тоже. — Девушке стало обидно. Возможно, она просто не заметила письмо, но чутье подсказывало, что его не было. Счастливые будущие родители не хотели видеть всегда мрачную, отстраненную и сосредоточенную на своих мыслях Гермиону на этом празднике жизни, и она прекрасно их понимала. И, вероятно, получив приглашение, отказалась бы. Но они даже не удосужились его прислать. — Не переживай, — Артур махнул рукой, заметив выражение ее лица, — я надеюсь, что у меня всё получится, и мы всё забудем как страшный сон. Собственно, зачем я тебя позвал! — он торопливо похлопал себя по карманам и выудил маленькую колбу с переливающимся золотистым песком. Гермиона сразу узнала ее — часть маховика времени. Пару лет назад Министерство конфисковало их, и теперь, охраняемые дементорами, надежды на возвращение в прошлое хранились в Отделе Тайн, и было загадкой, как Артуру удалось один выкрасть. — Откуда она у вас? — почему-то девушка чувствовала себя на работе. Перед ней стоял преступник, который даже не знал, что совершил ужасное преступление. — Мистер Уизли, вы понимаете, что мне придется ее забрать? — Нет, Гермиона, нет! — он прижал колбу к груди и отступил на шаг. — Гермиона, ты должна мне помочь. Ты должна вернуться со мной в прошлое и всё исправить. Я придумал устройство, которое позволит нам перенестись в самый разгар войны и сказать Гарри, чтобы он уничтожил крестражи. Мы убьем Волдеморта и спасем Фреда, — его губы задрожали, а в уголках глаз начали скапливаться слезы, — твои родители тебя будут помнить и все будут живы! Понимаешь? Он говорил так быстро и сбивчиво, что девушка едва улавливала ход его мыслей. Она понимала, что всё это не имеет смысла и вероятно изобретение не сработает, и тогда ей придется, нет, она будет обязана арестовать Артура и представить его перед судом, решение которого лишит семью Уизли отца. Но надежда, нелепая шутка жизни, отправившая на тот свет не одну сотню уверовавших в нее и так ярко разгоревшаяся внутри Гермионы, не позволила сказать «нет». — Хорошо, мистер Уизли, показывайте. — Я долго думал, как перенестись на много лет назад. Я читал книги, но там всё заканчивалось очень и очень плохо. — Он расчистил место на верстаке и водрузил на него старый радиоприемник, к которому крайне неумело припаяли несколько тумблеров и дополнительный регулятор. — К тому же нам требовалось множество раз вращать маховик, чтобы перенестись буквально на пару часов назад. А тут годы! Всего маленькая ошибка, допущенная в схеме, может навсегда стереть нас с лица земли. Но в этот раз я всё рассчитал! Артур всё говорил и говорил, подключая к аппарату провода. Как он начал смотреть маггловские фильмы, как один его так вдохновил, что он даже думал над машиной времени, но отказался от этой идеи из-за ее громоздкости. Как он будет рад снова видеть сына и сияющие глаза Молли и как он верит, что у них всё непременно получится. Гермиону же терзали сомнения. В отличие от мистера Уизли, она достаточно трезво воспринимала его изобретательские способности и сам факт, сама идея путешествия в прошлое выглядели безумной. Была огромная вероятность, что эта машина, как и все другие, взорвется, и Нору придется отстраивать заново. В который раз. Но его энтузиазм был столь заразителен, что даже Гермиона, чей характер Пророком был назван самым черствым во всей Британии, поверила в успешность его задумки. Где-то в глубине души, там, где таились самые сокровенные желания, она хотела, чтобы машина сработала. Пусть даже она взорвется, пусть она не оставит от этого сарая ни единой маленькой щепки, да что там — от всего мира, но сработает как нужно. Устройство теперь выглядело как жуткое чудовище, чья шкура состояла из длинных черных змеек, таинственно поблескивающих в свете магических огоньков. Не особо церемонясь, Артур вырвал регулятор громкости и на его место поместил колбу с песком. Приемник загудел, пронзая комнату тонким металлическим свистом. — Сейчас, — бормотал Артур, колдуя над аппаратом, — я так много читал об этом. Представляешь, у нашей планеты есть магнитное поле! И если я смогу воздействовать на него с определенной силой и частотой, то получится так называемое искривление пространства. Как думаешь, июль девяносто седьмого подойдет? — Девушка кивнула, с интересом слушая, что он говорит. Было неожиданно слышать от мистера Уизли такое трезвое объяснение его действий. Он что-то прикручивал и закреплял, попутно рассказывая о радиоволнах, модуляциях, амплитудах и том, во что Гермиона решила даже не вникать. Она замерла в волнительном предвкушении, завороженная всего двумя цифрами на экране радиоприемника. — Ты готова? — нетерпеливо спросил мужчина и, не дожидаясь ответа, начал отсчет: — Раз, два… — Мистер Уизли, — внезапно девушка поняла, что стоит на пороге чего-то нового, грандиозного, и ей стало банально страшно. И она так удивилась этому давно забытому чувству, что оказалась совершенно к нему не готова. — Мистер Уизли, может, не нужно? — Гермиона готова была взвыть от беспомощности. Она не понимала, что ей делать. Одна ее часть страстно желала, чтобы Артур запустил свою машину и они всё исправили, но другая кричала, что станет еще хуже. Как она сможет жить дальше в этом новом исправленном мире, когда ее друзья и родные даже понятия не будут иметь, что с ней произошло? — Гермиона, так будет правильно. — Мужчина обернулся. Его налитые кровью глаза, покрытые пунцовыми пятнами щеки и слишком нездоровая ухмылка заставили девушку закричать: — Нет! — но его палец уже опустился на большую черную кнопку. Это была ошибка, огромная ошибка, которая могла стоить им жизни! Она успела оттолкнуть Уизли от внезапно ожившего монстра, чьи щупальца пытались обвить его руку. Провода пришли в движение, скользя вокруг устройства, превращаясь в толстые блестящие жгуты и грозя вскоре заполнить всю комнату. Оно бурлило и чавкало, засасывая мелкие предметы внутрь, сминая железные прутья как соломинки, ломало деревянные доски и крушило всё, что попадалось на пути. Но взгляд девушки был прикован к быстро-быстро вращающейся колбе с мерцающим золотистым песком, чей сумасшедший танец гипнотизировал, сковывая тело, не давая даже шанса на спасение. Она совершенно не замечала Артура, который пытался вытащить ее из комнаты, крича и сыпя проклятиями, и вдруг сквозь невообразимо громкий гул и грохот, сквозь свистящие, лязгающие и рычащие звуки услышала будто существующее вне этого сарая, вне этого мира тихое тиканье часов. Тик-так… Тик-так… Тик…