***
Занятия с ирьендзюцу набирали обороты. За месяц мне удалось продвинутся дальше скучных основ, которые некоторые осваивают около года. В прошлой жизни я неплохо продвинулся в излечении простых ран, с маленькими детьми всё-таки имел дело. Мои наставником является Цунаде Сенджу — самый известный ирьенин нынешнего времени. Стать её учеником было не так уж сложно, все-таки иметь папу Хокаге весьма удобно. Хотя, вру. Знакомство с Легендарной Неудачницей вышло… довольно экстравагантным.***
— Я не буду тебя учить! — орала пьяная в дрова Цунаде. Минато рядом кивал головой, мол, я же говорил, не станет она тебя слушать. А я тебя, алкоголичка, и не спрашивал! — пронеслось в моей голове, ибо взбесила она меня не на шутку. — Вы будете моей наставницей! Вот, посмотрите, — выхватываю кунай, и прежде чем меня успевают остановить, отсекаю запястье правой руки. — Блять, парень, какого хуя ты творишь?! — женщина с визгом бросается ко мне, мгновенно трезвея. За ней бросается испуганный Намикадзе. Вокруг нас раздаются крики. Я могу поклясться, что кого-то стошнило. Прижимаю разрезанные части друг к другу, и зажимаю ладонью. Выпускаю нити чакры, начиная сращивать кости. К тому моменту, как Сенджу добирается ко мне, рука уже надёжно прикреплена и не спешит падать на землю. Женщина пораженно замирает, продолжая наблюдать за моими манипуляциями. Многодневная работа над фуин печатями отточила мое владение чакрой до абсолютного совершенства. Мои навыки не идут ни в какое сравнение с теми что были в прошлой жизни, просто стоило привыкнуть к концентрированности энергии. Отец, увидев сосредоточенность на лице Цунаде, застывает на месте, не зная орать на меня или радоваться что все обошлось. И вот я опускаю левую руку, сжимая недавно отрезанную конечность в кулак. От увечья остался лишь шероховатый шрам. Упиваюсь их эмоциями, видя, как удивление сменяется неверием. — Наруто, да я ничегошеньки о тебе не знаю! — шокировано выдыхает Минато, с явным облегчением. Разминаю запястье, ощущая покалывания от проходящего онемения. Электрические нити пробегают от линии разреза до кончиков пальцев, но в целом рука вполне функционирует, как и до этого. — Ну ты и придурок! — выдает Цунаде, — А если бы что-то пошло не так? Ты хоть понимаешь, что мог лишится руки?! — Если бы я потерял руку — не мог бы называться вашим учеником, — на волне пафоса выдаю, но вдруг спохватываюсь, что вновь выхожу с образа забитого тихони и заканчиваю уже значительно тише: — В любом случае, оно того стоило… Вот так у меня и появился наставник. Сенджу - строгий учитель, и загружала неслабо. Но несмотря на то, что, приходя домой, я был скорее мертв нежели жив от усталости, мне это было в кайф. Ностальгия по Кири заставляла всем сердцем радоваться очередному невероятно трудному заданию. Да и мама подсобила. Хотя она сама ничего не понимала, с радостью взялась читать учебники, которые из-за своей слепоты самостоятельно изучать я не мог. Мозги вскипали от количества информации. Разбираться в ядах и их компонентах для меня было просто невероятно тяжёлым заданием. Я отлично справлялся с резанными ранами и другими повреждениями, но вот теория давалась мне весьма трудно. — Три главных правила для ирьенина: Помогай раненому, пока тот дышит. Избегай сражений. Если умирать, то последним. Собственно, они заставили меня задуматься. Я никогда не бежал от драки, если это не было заведомо проигрышным решением. Но вот так бежать от всех боев… это не мой метод. — А есть исключения? — задал я свой вопрос. — Разве что ты овладеешь этой техникой, — женщина прикоснулась к точке на своем лбу, которая была печатью, сдерживающей просто колоссальное количество чакры. — Вы же научите меня?! — я был не на шутку взволнован этой перспективой. — Возможно, — уклончиво выдала Цунаде. Я не был доволен ответом, и придя домой пристал к матери с расспросами о печати на лбу Сенджу. И хотя Кушина объяснила принцип её работы, я осознал, что без подсказок наставницы не смогу её сделать правильно. А ещё, люди годами накапливают эту энергию… я не был готов ждать даже год. Уже лёжа в кровати, перед сном я задумался о мощных техниках, достаточных для того, чтобы наставница разрешила мне участвовать в бою. И на ум мне пришло сендзюцу. Техника накопления природной энергии. Я едва уснул, будучи слишком возбужденным от перспектив, открывающихся передо мной.***
— Отец, я хочу изучить седзюцу! — заявил я с порога кухни и еще минуту наблюдал за его попытками откашляться от чая. — Откуда ты о нем узнал? — наконец выдавил из себя Минато. — Услышал от наставницы, — в любой ситуации я всегда всё сваливаю на Цунаде. А говоря с самой Сенджу, перевожу стрелки на Намикадзе и Узумаки. Ещё ни разу не подводило. Ещё за неделю, в Коноху пришел, по личному приглашению Хокаге, сам извращенный санин, Джирайя собственной персоной. Учиться сразу у двоих санинов было слишком хорошо, чтобы быть реальностью. Есть ещё чудеса в этом мире! Пока Хидики пытался освоить Хирайшин, я гнался за двумя величайшими техниками ниндзюцу. И когда пришел день свадьбы Саске, я был, по меньшей мере, ошарашен. Я вовсе забыл об этом событии, отдавая все силы тренировкам с жабами и изучению свитков с мед.техниками.***
Саске
Учихи были обособлены от Конохи, это чувствовалось с первого шага на территорию нашего квартала. Низкие одноэтажные дома и узкие улочки. Не слишком многочисленные жители бродили в ожидании величайшего праздника этого года. Квартал пестрил множеством лент, праздничные фонарики ожидали своего времени. Вот только я не разделяла всеобщего веселья. Облокотившись на подоконник, я наблюдала за суетящимися людьми. Приготовления подходили к концу, и я чувствовала себя приговоренным к казни преступником, чей эшафот возводили на его глазах. Вот-вот в эту комнату должны были ворваться слуги, чтобы облачить меня в надлежащую одежду. Ожидание доставляло неимоверный дискомфорт, не прибавляя спокойствия. Когда двери открылись, я была уверена, что ко мне зашла мать, подбодрить. — Саске? — совершенно неожиданный голос заставил меня обернуться, натягивая на лицо маску счастья. Собственно, в последнюю очередь я ожидала увидеть в своей комнате Намикадзе Наруто. — Что ты здесь делаешь? — улыбка исчезает с моего лица, не было смысла притворяться перед незрячим. — Я заблудился, — извиняющимся тоном. — Можешь объяснить, как попасть в обеденный зал? И кто же позволил ему пройти аж сюда? А, да, его отец - Хокаге. Вся семья Йондайме приглашена, в том числе и вот этот. Ну что ж, у меня хотя бы есть причина покинуть эту чертову комнату. — Далековато тебя занесло. Иди за мной. Выхожу из помещения, без лишних слов отправляясь по коридору, и парню приходится поспешить, чтобы догнать меня. — Ты не ощущаешься счастливой, — слышу тихий шепот за своей спиной, и это заставляет меня остановиться. Оборачиваюсь к нему лицом. — Ты не прав, я счастлива, просто… волнуюсь… сильно, — учихнутая гордость сыграла в крови, я просто не могла смолчать. Не таким вот неполноценным судить, счастлива я или нет. Меня не нужно жалеть! — Тебе трудно… — Заткнись! — вспыхиваю, едва сдерживая желание его ударить. — Ты же не понимаешь ничего! Отец, самый важный человек для меня… — я начала говорить, и к своему ужасу, поняла, что не могу остановится. Вся накопившаяся за эти месяцы горечь изливалась бурным водопадом на Наруто, захватывая и меня и его в этот поток. — Зачем было хвалить за успехи в освоении катона? — я вздрагиваю от прикосновения пальцев к своей губе. — Этот шрам от катона, — знающе выдыхает он, оказавшись куда ближе, чем мне казалось. Его руки ласково обнимают меня, и уже в его грудь я заканчиваю свою гневную тираду, которая и вовсе потеряла свой пыл: — Зачем предлагать варианты будущего, если с самого начала меня хотели сплавить как домохозяйку? Оказавшись в объятиях Намикадзе, я ощущаю ни с чем несравнимое чувство безопасности. И это полностью обезоруживает меня, заставляя расслабиться. — Спокойнее, милая, все образумится. Обещаю, — произносит он, отстраняясь от меня. — Я лучше пойду, не хочу, чтобы у тебя были неприятности… Объятия прерываются, и я ощущаю прохладу. Меня будто покинуло ощущение спокойствия от исчезнувшего тепла человека, который буквально секунду назад меня обнимал. — Но ты же не знаешь, где зал, — спохватившись, бросаюсь вдогонку. — Не беспокойся, найду как-нибудь. Он уходит, придерживаясь рукой за стену. — А, вот вы где, — окликает меня голос служанки. И мне приходится возвращаться в реальность. Реальность, в которой я всего за несколько часов стану замужней женщиной. Но больше, чувства обреченности в груди нет. Оно покинуло меня вместе с этим шизонутым Наруто. — Саске… — горестно вздыхает мать, — послушайся отца. Я ведь когда-то тоже была такой, думаешь, я была рада помолвке? Нет. Но сейчас я понимаю насколько глупо было сопротивляться… Мне не о чем жалеть, у меня есть всё чего бы я только могла желать… — Да, Микото-сан, — послушно склоняю голову, сжимая кулаки. — Даи — хороший человек. Добрый и заботливый, о лучшей партии для тебя мы не могли даже и мечтать… Ещё ниже склоняю голову, едва преодолевая желание закрыть уши. Я же понимаю, что мой муж возглавит побочную ветвь. Этот брак - всего лишь очередной ход для полного контроля над всем кланом… — Прошу, не надо больше слов. Я приняла свою судьбу… — Ну и что, что он не шиноби? — она меня совершенно не слышала, продолжая говорить, — Он достаточно умен, чтобы быть доктором бесчакровой медицины… — она все продолжает нахваливать моего будущего мужа. И мне бы заорать, и, психнув, броситься бежать. И плевать что под окнами дежурят шиноби, а на моих руках и ногах сковывающие чакру печати, сделанные самой Узумаки Кушиной — по сути, единственным живым мастером фуиндзюцу. В комнату величественно вошли слуги, притащив с собой косметику и наряд. — Я пойду проверю всё ли идет как надо. — Микото покидает меня, и всякое желание убежать уходит вместе с ней. Служанка занялась моим лицом. Тонна косметики обеляет и без того безупречно бледное лицо, жалкая попытка нарисовать улыбку на кислой мине. Вторая служанка пытается сделать прическу из моих коротких волос, безжалостно дергая за них. С меня сдирают одежду, царапая кожу ногтями, чтобы облачить в свадебный наряд. Старомодное кимоно, в котором моя мать, как до того её мать выходила замуж. Безупречно чистое, почти новое. Меня лишили чакры, но, кажется, будто перекрыли кислород. Я не могу вздохнуть, и это далеко не метафора, слишком туго завязанный оби пережимает мои внутренности. Я такая слабая, такая ничтожная… Мать грубо хватает мою руку, вырывая из мыслей. — Тебе пора на выход, — произносит она, толкая меня вперед. И я иду, по инерции, шагом парализованного пингвина, едва держусь на ногах, но иду. На выходе с дома меня встречает шумная толпа. Бракосочетание дочери главы одного из самых влиятельных кланов в деревне собрало немало зрителей. Безразлично прохожусь взглядом по лицам людей, видя знакомых, но совершенно их не узнавая. Служанки скрывают меня с матерью своими телами, провожая к клановому храму, в котором собственно и произойдет венчание, в кругу самых близких родственников. Опускаю глаза вниз, концентрируясь на том, чтобы не сломать ноги, идя в неудобной традиционной обуви. Вокруг царит праздник, играют музыканты, и радуются бесплатной еде и выпивке люди. Денег отец не пожалел, на мои похороны, надеюсь, тоже не поскупится. Слишком резко перед моими глазами появляется храм. Двери нараспашку встречают меня, и закрываются за моей спиной, оставив прислугу на улице. Мать усаживается слева от отца. Итачи подбадривающе улыбается, сидя по правую руку. Прохожу мимо них к жениху, что сидит напротив священника и Хокаге (он прибыл как должностное лицо, которое должно засвидетельствовать брак официально). На лице Даи загорается улыбка, как только он меня видит. Застываю подмечая неестественность подобной мимики у этого парня, я никогда не видела, чтобы он так искренне улыбался. Где ухмылка «ты мой вещь, моя тебя купить»? Не без опаски присаживаюсь рядом с ним, многих сил мне стоит не вздрогнуть, когда он наклоняется ко мне. — Скоро все закончится, не беспокойся. — Д-да, — голос дрогнул, соглашаюсь практически на автомате, как делала это всегда. "Да, отец" "Хорошо, Фугаку-сан", "Разрешите исполнить, Отоо-сама". Во мне с раннего детства воспитывали повиновение. Мое показное бунтарство - всего лишь фальшь. Потому что я всегда знала — сопротивление отцу бесполезно.