Неким волнением было заполнено моё нутро, не давая делать бумажную работу. Шизуне, моя давняя спутница, бы накричала на меня за очередной приступ лени, вот только, и она безмолвствовала. Вот-вот должен был вернуться Наруто, и я ни о чем другом, кроме него думать не могла. Он парень необычный, довольно специфический, и невероятно сложный, если не сказать проблемный. Слепой с рождения мог бы и не дергаться, спокойно доживать свою жизнь окруженный заботой матери и отца, но он выбрал другой путь. Путь, который был невероятно тяжелым, извилистым и непредсказуемым. Не то чтобы я считала его выбор глупым — время покажет, прав он или нет, стоя на своем. Даже более, мне было интересно наблюдать за ним. Напористый, тихий и трудолюбивый, меньший Намикадзе не мог не вызывать симпатию. Было в нем что-то такое, наподобие внутреннего стержня, невидимой притягательной силы. Но в то же время, я волновалась о нем как учитель, едва ли не как о собственном ребенке. Джирайя покинул деревню, и мне придется присматривать за ним самой, моё волнение было вполне обоснованным.
Вся эта затея с перевоплощением. Да, план хорошо проработан и обоснован, но все же грыз меня изнутри маленький червячок сомнения, — а вдруг что-то пойдет не так. Успокаиваю себя тем, что с самого начала все шло хорошо, и ближайшее будущее все так и будет идти
хорошо. Слухи об отъезде парня были грамотно распространены, открыто сообщать об отъезде джинчурики было бы глупо. Кушина отлично отыграла свою роль, хотя можно ли считать игрой отправления матерью своего сына в далекий путь? Узумаки с головой ушла в сборы юноши. Сам виновник шума даже поделился-пожаловался тем, что ему запаковали еды и одежды на года три вперед, и никакие убеждения не помогли уменьшить багаж. Трогает подобная забота, сам факт существования таких отношений. Я-то в свои года так и не смогла обзавестись семьей, и в каком-то смысле чета Намекадзе-Узумаки мне её заменила, как и Джерайе, который на старость остался один, несмотря на свои похождения.
У ворот с утра шумно. Множество людей приходят в Коноху и покидают её каждый день. Но самый пик пропускаемости приходит именно на начало дня. Больше 80% людей проходят через арку ворот именно утром. Страже некогда скучать в это время суток. Шиноби с миссий и на миссии, мигранты, торговцы – и всех нужно запротоколировать, внести в списки, которые в конце смены нужно передать в резиденцию Хокаге.
Прислонившись к посту, внимательно осматриваю лица приходящих. Десятки человек мелькали перед глазами - женщины, дети, старики. Как будет выглядеть Наруто после смены облика мне доподлинно известно не было, и был особый интерес в том, чтобы вычислить его. Перед взором мелькали десятки фантазий на тему внешности джинчурики, но я понимала, что среди них слишком маловероятно есть тот, что будет истинным.
Краем глаза замечаю в толпе светловолосую макушку с растрепанными волосами. Встрепываюсь, обращая свой взор на прибывшего в ощущении завершенности ожидания. Но это чувство быстро исчезает, ведь приходит узнавание. В этой деревне помимо самого известного блондина — Хокаге, был еще второй более печально известный — Хидики. Брат-близнец моего ученика в свое время доставил немало проблем своим родителям выходками за гранью хорошего поведения. Желал обратить на себя внимание, которое родители уделяли больше незрячему брату, и это обычно заканчивалось неприятными последствиями. Ему навстречу из толпы неожиданно выскакивает Кушина, захватывает парня в объятия на глазах у его сокомандников, порождая недовольство. Насколько он в детстве желал внимания, настолько он сейчас хотел его избежать. Ведь так стыдно быть маменькиным сынком перед товарищами-соперниками! Увы, Узумаки этого не понимала. Сцена попытки доказать матери свою взрослость настолько захватывает меня, невольно отвлекая от поисков незрячего.
— Доброго часа, — приветствие явно обращенное мне, заставляет перенаправить внимание на того, кто его произнес.
Беглый, но внимательный осмотр оценил незнакомца. Передо мной стоял парень, которого можно было отнести к типу юношей, которые уже одной ногой были мужчинами — прежде всего это проявлялось в отсутствии детской припухлости скул, вторым же была первая несмелая растительность на лице. Побрившись впервые, он навсегда распрощается с подростком и будет выглядеть как взрослый молодой мужчина. Собранные в хвост волосы, светло-серые глаза за толстыми стеклами очков в тонкой оправе. Довольно высокий, широкоплечий, но при этом худощав, жилист. Темно-синяя жилетка одетая поверх серой майки, черные штаны, едва достающие до щиколоток и деревянные гета. На правом плече объемная серая сумка.
— Я могу чем-то помочь? — отзываюсь, разрывая молчание.
За время моего ожидания ко мне уже несколько раз обращались приезжие. И этого юношу я за первым впечатлением отнесла именно к ним из-за приветствия, что прозвучало довольно необычно. С мягким интересом и умеренным дружелюбием осматриваю невольного собеседника. Ожидание -утомительное действие, и отвлечение от него было желанным. Было приятно помочь тому, кто впервые оказался в Конохогакуре, улучшение кармы. Будто у ирьёнина, что спасает жизни, может быть плохая карма.. Может, спасение далеко не всегда равно добродетели. Знаю немало врачевателей породы редкостных мразей.
— Вы еще не узнали меня? — произносит спокойный тихий голос, с ноткой веселья, — Посчитаю это комплиментом.
— На… - умолкаю, тут же исправляясь: — Икамузу?! — я становлюсь самим воплощением удивления.
Выискиваю взглядом знакомые черты, которые особо не бросаются в глаза. Полоски шрамов на щеках, что напоминали усики зверя, исчезли. Гримм и частичное гендзюцу так искусно дополняли друг друга, что не знай о них, ни за что не заметила. Стеклянные глаза двигались благодаря управлению чакрой. Собственно направление зрачков было бы невозможно без очков - нити чакры цеплялись к определенной точке стекла. Энергии при этом действии затрачивалось минимальное количество, далеко не всякий сенсор мог узреть эту трату. Предо мной стоял человек, не имеющий практически ничего общего с собой прежним внешне.
— Собственной персоной, — шуточный поклон, — Польщен тем фактом, что меня встречает сам Главврач всея Конохи.
— Ну и ученика дал Ками, — улыбаюсь в ответ, подхватывая от него веселое настроение. Радость встречи, облегчение от высокого качества маскировки.
— И вправду, не стоило лично приходить, — произносит он более серьёзно, — Могли бы и кого-то рядового, сподручного отправить. Мне ведь сначала нужно свой новый дом изучить, в больницу планировал наведаться после обеда… Но прибыл позднее и подумал, что лучше прийти завтра утром.
Понимала правоту его слов, но все же было то нерациональное, эмоциональное что привело меня сюда.
— Соскучилась, волновалась.
— Как будто я маленький ребенок, — едва слышно пробормотал, но я все же его услышала. Заботы матери ему больше, чем хватило, давно заметила в нем упрямую линию «справлюсь без посторонней помощи». Был у него пунктик на эту тему, больное место — желание не показывать своей немощи. Прерывая нить негодования по поводу излишней опеки, произношу:
— Раз я уже тут, идем, познакомлю с местом работы и коллегами. Мои обязанности не ждут, я спешу.
Отрицательного ответа от него не последовало. Приняв молчание за знак согласия, отправляюсь к больнице. Джинчурики молча идет за мной, позволяя себя вести по главной улице.
У дверей госпиталя нас уже ждала Сакура. Хорошо сложенная девушка, с слабым проявлением вторичных половых признаков. По-своему миловидна их-за больших зеленых глаз и коротких розовых волос. Привычная одежда — красная безрукавка, розовая юбка, черные шорты с подсумком.
— Сакура, это Икамузу, — указываю рукой на парня, — второй мой ученик, ирьёнин А ранга. Икамузу, это Сакура Харуно, — указываю на девушку, - моя ученица, ирьёнин класса В, имеющий в своем арсенале техники ранга А. Два года как чунин. Она будет тебе помогать, — закончив, делаю шаг назад, давая этим им самим обменяться приветствиями.
Харуно была второй моей ученицей, не такой талантливой, как Наруто, но по-своему способная девушка. Её обучение началось на несколько лет раньше, и она была у меня на хорошем счету. Эмоциональная, но вполне стоящая доверия. У неё было весьма полезное качество: она из тех людей, что не могут связать два и два, пока их не пнуть. Без посторонней помощи понять, что слепой сын Хокаге и её новый напарник - один и тот же человек, - не сможет. Единственное, за что опасаюсь, так это за то, что она будет завидовать парню из-за того, что тот добился большего, хотя она и занималась медицинским дзюцу дольше. Между учениками возникнет некоторая конкуренция, и мне хотелось, чтобы это было продуктивное соперничество, а не деструктивная вражда.
Оба с полсекунды оценивающе смотрят друг на друга, пытаясь прочесть, найти общую нить. Первым отзывается, как ни странно, зная Сакуру, что терпеть не могла давать вести, младший Намикадзе.
— Приятно познакомиться, — тихий голос и уверенный тон, протягивает правую руку ладонью вверх, — Харуно-сан, — повторяет имя, чтобы лучше запомнить, и это не ускользает от внимательной Сакуры, — надеюсь, мы сможем найти общий язык, ведь без вас мне будет весьма трудно, если не сказать невозможно исполнять свои обязанности.
— Икамузу-сан, сделаю все, что от меня потребуется для этого, — подает руку для пожатия.
Вот только парень, получив руку девушки едва касается её губами.
Розоволосая мягко улыбается в ответ, заливаясь смущением, еще не осознавая, что попалась на крючок. Джинчурики произносит практически открытый комплимент, что подкупает её на подсознательном уровне. Умно, что он начал с завоевания благосклонности, при этом «сан» сразу же определяет дистанцию между ними. Юноши в его возрасте мало заботятся о том впечатлении, что они производят на дам.
— У меня еще есть дела. Сакура, проведи экскурсию и познакомь с остальными.
Удаляюсь.
***
Сакура… она была невысокой, и от неё исходил запах цветочных духов. Старательно слежу за её движениями, чтобы подкорректировать положение собственных глаз. Стеклянные шарики не могли вернуть мне зрение, но все же мне нужно было скрыть свою слепоту. Перед Харуно я мог расслабиться от этого, ведь она была посвящена в мою тайну, но все же мне нужно было разрабатывать свои навыки. Протезы в моем распоряжении всего неделю, и этого времени было слишком мало, чтобы выработать автоматизм.
— Первый этаж, — наконец отозвалась девушка, — правое крыло реанимация, левое приемное, в центре регистратура. Второй этаж отдан под отдельные кабинеты и рассечен на несколько секторов отдельно для гражданских и для шиноби. Первые в левом крыле, вторые в правом. Третий этаж — палаты, в левом крыле второго этажа изолятор для болезней типа ОРВИ, — умолкла, чтобы перевести дух. — А теперь я покажу все это более детально.
Сакура направляется внутрь, не умолкая, и мне ничего не остается, как последовать за ней.
Мы минули стойку регистратуры, коротко познакомившись с дежурными медсестрами. В реанимацию заходить не стали, а вот приемное крыло обошли до последнего кабинета. Проводница тараторила довольно быстро, из её речи мне удалось выхватить несколько полезных сведений об обстановке в больнице. Ирьёнины не обслуживали гражданских, а если и делали, то с огромной неохотой и за непомерную цену. Не успеваю дать критичную оценку услышанному, как на меня обваливается информация о моей основной работе.
— Мы будем сидеть в приемной четыре дня в неделю. Часы работы с десяти до шести вечера. С часу до двух обеденный перерыв. Когда получишь специальность, дадут личный кабинет на втором этаже, но до этого придется вкалывать здесь.
Ничего нового в её словах мной услышано не было, условия работы были оговорены задолго до начала. Как и численность персонала и строение здания. Но все же эта маленькая экскурсия была устроена для того, чтобы наладить контакт с напарницей. Выражаю свою заинтересованность редкими уточняющими вопросами, большего от меня не требовалось.
На пути нам встречались ирьёнины, врачи и другие представители фауны этого здания. Некоторым я был представлен Харуно, других - минули, ограничившись вежливым приветствием. Бросалось в глаза абсурдное, гротескное пренебрежение гражданским персоналом. Девушка поведала мне о борьбе между двумя классами. Гражданские противопоставляли чакре открытия в области лечения, но прорывы были редки. Ирьёнины относились к ним, как снисходительные взрослые к неразумным детям, и это естественно породило негодование. Об этом Тсунаде-сан мне не рассказывала, но все же мысли об этом я отложил на попозже.
Мы поднялись на второй этаж. Прямо по центру был кабинет главврача, но заходить не стали. Свернули вправо.
Посетителей здесь было немного в сравнении с шумным левым крылом. Сакура неспешно зачитывала названия кабинета и имя врача, а затем стучала в дверь и мы входили. Меня познакомили с Хьюго Исао [с яп. Достоинство], он был специалистом чакроканалов, будь то блокировка точек или истощение, общаться именно к нему. Он был уже довольно старым и пошел в ирьёнины только потому, что как от шиноби проку было от него мало. Яманако Кента [c яп. Крепкий] был специалистом по ментальным травмам, появлялся очень редко. Его обычно индивидуально вызывали, так что мне повезло застать его на месте. Остальные относились к менее известным кланам, но тоже были хорошими специалистами в своем деле. Невысокая и круглая Тахисэ Момо [c яп. Персик], специализирующаяся на проблемах с желудочным трактом, связанных с использованием техник. Сердечник Накэнси Джун [c яп. Послушный] - крупный мужчина двадцати восьми лет. Нана Наоки [c яп. Честное дерево] - педиатр из моего ужасного детства. Встреча с ним была просто громом среди ясного неба, было невероятно трудно заставить себя пожать ему руку и тут же не вытереть её. Были и другие, чьи имена и специальности нужно было запомнить, ведь как «приемник» узнав, что болит, должен был отправить пациента к нужному врачу, если потребуется.
А затем было левое крыло.
Здесь было шумно, к каждому кабинету стояла внушительная очередь. Я видел, как две старушки вытащили за ремень третью, что рванула без очереди. Спутница чувствовала себя здесь неуютно и отпускала нелесные комментарии о гражданских медиках, конечно же, едва слышно. Отчасти и мне было не по душе в столь тесном и набитом коридоре, что пах всевозможными болезнями. Вот только почему ирьёнины не могут помочь разобраться с очередями? Это бы значительно помогло.
— Они, — имеет ввиду врачей Харуно, — отказываются от наших «подачек».
Лишь неодобрительно киваю, прежде чем девушка начинает зачитывать надписи на дверях кабинетов, заходить, в которые мы не стали из-за тех же бабушек-тетушек, которые готовы перегрызть горло за свое место в очереди.
***
Вздрагиваю до кончиков волос, ощущая едва забытую нить единения. Ускоряю шаг, прижимая к груди коробку с бенто. Прикрываю глаза, теряя связь с реальностью. В голове начинается хаос мыслей о
нем. Мы так давно не виделись, что я уже отчаялась вновь ощутить его. Связь медленно слабела с каждым днем, и вскоре я потеряла надежду вновь её найти. Но вот неожиданное открытие. Я все еще чувствую Наруто! Единение едва прощупывается, но этого хватило, чтобы мое сердце забилось чаще. Хотелось расспросить его, где он был почти месяц, что делал. Почему он в больнице? Заболел? Ранен? Отсутствие незрячего было тягучим, не берусь утверждать, но кажется, я
скучала по нему. Даже не пытаюсь разобраться в своих чувствах. Бенто норовит выпасть с рук, перехватывая его, возвращаюсь на землю.
Мне нужно отнести обед мужу.
Сжимаю коробку с едой до побелевших костяшек. Будь она проклята, эта показушность Учих, которой было продиктована моя обязанность приносить Даи еду, и на людях вести себя примерной женой.
…Миновать регистрацию, коротко поздоровавшись. Подняться на второй этаж. Пытаюсь игнорировать присутствие Намикадзе, но от этого только больше концентрировалась на нем. Каждый шаг приближал меня к нему. Это было просто невероятно, немыслимо, волнующе. Пытаюсь скрыться за каменной маской от окружающих.
.. И теряюсь, наткнувшись взглядом на
его спину. Растерянно, с добрую минуту, осматриваю затылок с хвостом, желая, чтобы он обернулся. Чтобы он заметил меня. Но он продолжает беседовать с… Сакурой? Поджимаю губы, поддавшись зудевшей на краю сознания эмоции.
Парень оборачивается, будто подчинившись моим мыслям, и отправляется в мою сторону. Не смея сделать шага, ни смея оторвать от него взгляда замираю каменным изваянием. Вот только под беспристрастным выражением лица, я вся дрожала. Эта случайная встреча, к которой я совершенно не была готова. Очередная
случайная встреча.
— На… — он перехватывает мои слова, жестом молчания. Замечаю серые глаза за стеклами очков. Язык замирает во рту, как будто не мой.
— Теперь я Икамузу, — едва наклоняется ко мне.
В следующий миг он уже на несколько шагов позади меня, будто и не было разговора, будто мне все показалось.
Откровенно зависаю с полнейшей кашей вместо мозгов.
