Незрячий II

      Мой новый дом… Однокомнатная квартирка с отдельным санузлом в общежитии по расстановке мало отличалась от моего «дома» в предыдущей жизни, и это навевало некую ностальгию. Удивительно, как приятно вспоминать мое ужасное детство под призмой чувства ностальгии, оно будто по мановению приукрашивало мой тогдашний быт, находило в нем приятное, дорогое сердцу. Впрочем, множество отличий на первый слух не слишком заметные, разбивали атмосферу, а анализ и вовсе сносит все ощущение узнавания. В первую очередь наличие соседей кардинально меняло общий фон. За стенами справа и слева жили люди, их голоса слабо доносились сквозь стены, ничуть не напоминая крысиный писк из моего детства. Да и в общем обстановка была «поновее», пол не скрипел, дверцы шкафчиков не отваливались, все было сделано из добротного дерева, что и подтверждал отзыв древесины на мое постукивание. Запах нового дома, чувствовалось, что до меня тут кто-то жил, но все же до моего переезда помещение вылизали, и я чувствовал пространство, которое можно заполнить собой и только собой.       Начал наполнение дома с оставленных на пороге деревянных сандалий. Традиционная обувь оставила на ногах мозоли — все-таки к гета было довольно трудно привыкнуть. «Как только Джирайя на них ходит?» — единственный и последний мой вопрос-нытье по поводу обуви. Скидываю сумку в центре комнаты, сходу начиная наполнять своими вещами тумбочки, шкаф. Большинство вещей запечатаны в свитки, и потому моя поклажа не столь велика, но и вынимать все желания не было. Опустошив несколько печатей с самым необходимым, заполняю стеллажи напротив двери оружием — кунаи, несколько ножей — это как знак «Держитесь подальше» для всяк входящего, этакой язык шиноби, которому меня обучил еще старик Хирузен (да будет ему земля пухом). В моем детстве гостей у меня не было, а тут таковые вполне могли появится, и оставленное на обозрение оружие должно было их в некой степени отпугивать. Все детальней изучая свой дом, оставляю на кухне еду — крупы по мелочи, в холодильник свежие овощи, да немного рыбы, курица. Попутно ставлю рис на ужин. Закрываю все окна (которых имеется две штуки) занавесками и отправляюсь в ванную, освежиться с дороги. Перед самой Конохой я наведал горячие источники, но все же было что-то ритуальное в принятии душа на своей и только своей жилплощади. На раковину мыло, по полочкам набор для бритья, на уголок ванной гель-шампунь. Вот и все мои принадлежности по уходу за собой.       Снимаю очки, оставляя их на краю раковины, глаза-протезы в баночку с раствором. Умываюсь, ощущая на щеках пух и решаю побриться, давно пора, по сути. Подростков мало кто воспринимает серьезно, и от столь вопиющего признака незрелости стоило избавиться пораньше. С прошлой жизни я не помню момент первого бритья — это кажись в лагере Кири началось, но тогда не до сентиментальностей было. Сейчас же, нарочито не спешно раскладываю бритву и пенку для бритья, как инструменты для сверх важной операции, и с чувством и наслаждением избавляюсь от лишней растительности на лице. А затем душ - несколько быстрых расслабляющих минут под горячей водой.       Не одеваясь, в одном полотенце на голое тело, перебираюсь обратно в комнату. Застилаю постель чистым бельем. Упустим постыдную войну с пододеяльником, что запутал меня, ну, или я его — трудно понять было. Как раз доваривается рис, и я мчусь к еде. Отведав ранний ужин, сытый и от этого довольный жизнью, выпрямляю спину, расслабляя плечи — чувствую себя на своем месте, до кончиков волос ощущаю, что я дома.       Я, наконец, могу отпустить прошлое. Позволить себе смотреть в будущее. И это чертовски приятное ощущение.       Джинчурики, сын Хокаге. С рождения мне была уготована роль пешки в политических играх. Я это довольно рано осознал, за что могу поблагодарить Сарутоби Хирузена. Как уйти от этого мне не было известно. Пробовал убежать — райские месяцы в стране снега, но даже там меня настигла моя участь. За демоном пришли. Всю жизнь скрываться в бегах — да разве это жизнь? Нукенинам нигде не рады. Хотелось тишины и покоя, чтобы меня никто не трогал, чтобы меня не замечали; самому решать вопросы, не ощущая давления, не выбивая через силу выбранное (да чтобы покинуть деревню на время нужна куча разрешений!); и при этом, не теряя свой дом, не выходя за грань закона. Много хочу? Да. Но все же мне удалось сменить роль, ничего не потеряв. Насколько успешно - покажет время. В этом мире у меня изначально были лучшие условия, родители любят меня. Отец Хокаге весьма внушительная сила, а чего стоит поддержка матери. Заручившись их помощью, я стал винтиком. Простой незаметной деталью, рядовым никому не известным ирьёнином. Когда-то я сотрусь, и не составит труда меня заменить.       Вот и начались рабочие будни. Первый день был полон энтузиазма и предвкушения. Мне было интересно попробовать что-то новое, и меня не страшили трудности. Я был полон решимости лечить раны, и спасать от боли. Признаюсь честно, было во мне много идеалистичных представлений о новой работе. Даже сама больница казалась невероятным местом — множество людей, пришедших за помощью, и персонал, что работал как единый механизм. Так мне хотелось верить. Реальность же была далека от моих стерильных грез, пелена пала довольно быстро, но энтузиазм пройти так быстро не мог.       Дежурный кабинет мне приходилось делить с Сакурой, которая помогала мне вести бумажную работу. Но по мимо этого, она часто встревала и в мою работу. Сама осматривала пациентов, и ставила диагноз на автомате, заставляя меня чувствовать себя лишним. Но давать волю подобным чувствам брать верх не позволял. Каждый раз вступал в противостояние с Харуно, и она изначально вспыхивая, в конце всегда извинялась за очередной подобный инцидент. Тем не менее на девушку я никогда не жаловался, и старался относиться к ней с вниманием и обходительностью. Заработать её расположение было не так и сложно, и уже с середины третьей недели работа пошла совсем на лад.       С каждым месяцем круг моих обязанностей немного увеличивался. Изначально лишь осматривая пациентов в больнице, залечивая несерьезные травмы, в дальнейшем стал приходить на вызовы к дому пациента или места, где собственно происходили ранения. На третий месяц в мою юрисдикцию попала академия шиноби, нужно было залечивать травмы детишек, которые так и норовили поубивать друг друга. Да, моя самая любимая часть.       Что касается пациентов. О, это отдельная веселая история. Помимо совсем безумных экземпляров, были же и те, кто кричал, как в предсмертной агонии, из-за пореза пальца, и те из которых клещами приходилось вытаскивать симптомы, недоверчивые, и даже агрессивные. Я не делал различий между гражданскими и шиноби, а так же держался на расстоянии от старожилов-снобов, и потому прослыл подростком-бунтарем. Сакура меня искренне не понимала моего желания помогать за копейки, ибо была девушкой недалекого ума, что прибавляло ей шарма, но порой бесило до белой горячки. Сенджу позволяла мне делать, что заблагорассудится, и закрывала глаза на мои альтруистические порывы. В общем на мои приемы вскоре была немалая очередь из гражданских. Уставал дичайше. Но это была приятная усталость.       Навещать родителей выходило не часто. Отдаление от матери было весьма кардинальным шагом. Когда у Кушины прошла депрессия (надо же, сыночек совсем съехал!), она нашла себе несколько увлечений помимо домохозяйства и фуина, стала больше появляться на людях вместе с мужем, это позитивно повлияло на общественное мнение. Боль от нападения Кьюби ушла на второй план, и конохагакурцы помалу, но все же проникались благосклонностью к взрывоопасному комку позитива, которым была Узумаки.       Жизнь налаживалась.       С Саске мне так и не довелось поговорить обстоятельно, но с другой стороны, мне хватало общения с её мужем. Совру если скажу, что начал общаться с ним не из-за его жены. Но Изанами-сан оказался интересным собеседником, и даже рискну записать его в претенденты в друзья. Если на миг забыть, что я страстно желал его молодую супругу и не пылал неприязнью к нему из-за обладания моим сокровищем, мы действительно могли походить на друзей. Мне импонировала позиция Даи по поводу разделения на шиноби и гражданских, он как и я был новым работником госпиталя, и не видел смысла в противостоянии. Он был едва не единственным, кто поддерживал меня в моей идее доступных для гражданских услуг ирьёнина среди коллег. Чем больше мы проводили времени, тем больше я проникался к нему симпатией. Внутри нарастало противоречие. Мне хотелось быть хладнокровным обманщиком, но в то же время я убеждал себя с энтузиазмом наркомана, который отрицал зависимость, в том, что не делаю ничего плохого. Мои мысли были наивны — просто находиться рядом, проследить за тем, что она была счастлива. Мне хотелось верить, что я смогу быть просто другом их семьи.       Вот и сейчас, в обеденный перерыв, я направлялся в столовую, чтобы поговорить на животрепещущую для обоих тему несправедливости. А еще это была возможность снова увидеть Саске. Будучи примерной женой, она каждый день приносила мужу еще теплое бенто. Поначалу это вызывало во мне лишь ревность, но со временем я стал относиться к этому проще. В конце концов, это была единственная моя гарантированная возможность пересечься с девушкой, о которой грезил, и терять её не хотелось. — Здравствуйте, Изанами-сан, — приветствую первым, подходя к привычному столику, — Какой вопиющий случай неравенства можете рассказать сегодня? — с искренним интересом спрашиваю, ведь чего у Даи было не отнять, так его умение рассказывать истории. Хобби мужчины было Ракуго — искусство театра одного актера, и подать интересно он мог любую ситуацию. — Здравия, Икамузу-сан,— отзывается собеседник, — Разве ситуаций было не предостаточно? Подумываю перейти от разговоров к действиям. Не стоит ли обратиться к Сенджу-сан?       Достаю с сумки свои наскоро сделанные бутерброды и не сразу вникаю в суть вопроса. Мои мысли крутятся вокруг бенто. Готовить обед себе мне было откровенно лень. И я надеялся, что однажды Саске смилостивиться надо мной и принесет и на меня немного своей еды. Но мы едва ли обменивались сухим приветствием, и надеяться было глупо.       А вот вопрос Даи, был довольно занятным. Ход наших мыслей был схожим, я тоже подумывал о том, что в одиночку не смогу отдуваться за всех ирьёнинов. Мои силы были не безграничны, и знания во многих областях достаточно обрывистые.       — Она в курсе всей ситуации и раз до сих пор не приняла меры, не считает это необходимым. Можно попытаться убедить её в пагубности, но сомневаюсь, что это поможет. Тут стоило бы к самому Хокаге подойти, рассказать обо всем, он-то сможет повлиять на глав.врача, а то и реформу какую медицинскую продвинет наверху.       Изанами, как часто с ним бывает, с добрых несколько минут молча обдумывал мое предложение. Есть я не стал, дожидаясь пока подойдет Саске, чтобы вместе приступить к трапезе. — Да, очередная здравая мысль, Икамузу-сан. Нужно подготовить обращение. Надеюсь на вашу помощь. — Конечно, все что потребуется, — киваю, замечая Учиху.       Девушка подошла к столу, с тихим приветствием. Обмен любезностями, и она присаживается к нам, обрывая беседу. Даи не любил говорить об проблемах при жене, оберегая её от своих волнений. При мне они же никогда не обсуждали свои домашние дела. Саске молча сидела справа от мужа, и скучающе ожидала, когда тот окончит свой обед, и она сможет пойти домой. Они не выглядели влюбленной парочкой, и это радовало и огорчало меня. С одной стороны — она не проявляла чувств к своему мужу, а значит я мог занять место в её сердце, с другой же — свадьба была вынужденой, и она могла страдать в браке. Ничего плохого я для неё не желал.       — Вы уже выбрали свою специализацию? — сменяет тему за едой. — Чем быстрее определитесь, тем больше времени сможете потратить на совершенствование.       Слишком широкий выбор узкой специальности. Оставаться дежурным при регистратуре совсем не хотелось, но я еще не имел ни малейшего представления о том, чем хочу заниматься до конца жизни. О чем и сказал вслух.       — Как насчет пойти по моей специальности? — неожиданно предлагает Изанами, — Только представьте, сколько возможностей откроет наличие чакры в гражданских медицинских направлениях. Это будет просто откровение века, — вдохновленно произнес мужчина, невольно захватывая своим энтузиазмом. Было искушение согласиться, но я предпочел отказаться. Просто потому, что такие серьёзные решения не принимаются быстро, от балды.       — Поговорим об этом через годик-другой, если не смогу определиться самостоятельно.

***

*Саске*       Вечер утонул в проливном дожде, именно тогда, когда мне нужно было выйти за покупками. Летняя гроза была неожиданной и застала меня врасплох. Не будь у меня сумок, прогулка под ливнем была бы даже приятной. Но переминаясь с ноги на ногу, я думала лишь о том, что вода может запросто испортить продукты. До квартала Учих идти три километра, муж вот-вот вернется с работы, а дома нет ужина.       Время поджимало. Но ступив шаг из-за под укрытия магазина, с удивлением замечаю над собой зонт. И ехидную улыбку Икамузу-сана.       Неожиданное появление парня вызвало волну мурашек по спине. Первой реакцией было желание отстранится, но дёрнувшись, я оказалась под дождем. Зонт проследовал за мной, как и его хозяин, завладевая моим личным пространством, в непростительной для замужней близости с посторонним мужчиной. Щеки опаляет краска.       Выше меня на голову, смотрит сверху вниз сквозь стекла очков. Слегка растрепанные волосы выбиваются из прилизанного хвоста. Знакомый, привычный. Невыносимо далекий, но сейчас стоящий на расстоянии нескольких сантиметров.       — Привет, Саске-тян, — легко соскальзывает с его уст, — Позволь проводить тебя.       Причин для отказа у меня не нашлось. Наруто умел появляться в нужный момент. Разговор перед свадьбой, помощь с освобождением чакры, а теперь вот зонт в непогоду. Он вызывал весьма неоднозначные чувства благодарности и смущения. Весь такой загадочный и противоречивый. А еще он так и не объяснился…       — Виделись, — все же прохладно отзываюсь. Этот парень должен мне очень многое пояснить. Я сгорала от любопытства слишком долго, чтобы так просто сдаться этой улыбке.       — Будьте так добры, поделитесь вашим зонтом. И вашей историей. — излишне формально и нарочито отстранено, но все же голос вздрогнул.       — О, это долгий рассказ, — загадочно бросает, делая шаг вперед, и мы начинаем свой путь, — Помочь с сумками? — не дожидаясь ответа, перехватывает пакет свободной рукой.       Стена воды скрыла нас от любопытных взглядов и ушей. Романтика прям, вызывающая чувство неуюта. Он слишком близко. Я ощущала тепло его тела своим плечом.       — Время есть, — хмыкаю, — Глаза? Икамузу? Что ты делаешь с моим мужем? — вопросы сорвались сами собой.       — Протезы. Сменил имя. Работаю, — так же коротко и быстро ответил он, совершенно ничего не проясняя, и ухмыльнулся. С трудом заставляю себя отвести взгляд в сторону на размытые огоньки витрин по левую сторону.       — Это не тот ответ, что я хочу услышать, — недовольно.       — Что же ты хочешь услышать? — заискивая.       — Все.       Повисло молчание. Не было понятно, собирается ли он с мыслями или же еще больше дразнит. Когда я уже склонялась к второму, он наконец заговорил.       — Начал тренировки на ирьёнина. Ушел от родителей в свободное плаванье. Не хочу всю жизнь быть незрячим сынком Хокаге. Вот так я докатился до такой жизни. Как сама поживаешь? Как чакра?       — Ты говорил рассказ долгий, — ухожу от ответа.       О себе говорить не хотелось. Да и нечего было. Однообразные дни полные скуки и незнания куда себя приткнуть. Несмотря на всю свою подготовку, я совершенно не знала, как быть женой. Готовить еду, окружать мужа заботой… А дальше? Чем занять себя в промежутках? Игра на инструменте и пение не могли занимать меня на долго. Посиделки в окружении таких же замужних Учих навевали желание спать. Моя жизнь была насыщенной до запечатывания чакры. Миссии, тренировки на грани возможностей — скучать не доводилось. Энергия ко мне вернулась, но её нужно было скрывать ото всех, а потому спарринг партнера у меня не было. Я убегала метать кунаи, тренировать свои техники, но тренировка ради самой тренировки тоже не слишком радовала.       — Не желаешь подраться? — будто читая мои мысли, предлагает он спустя долгое молчание.       Хотелось выкрикнуть «Да!», все внутри меня возликовало от столь приятного предложения, но мои губы безмолвствовали. Не могла вот так просто согласиться, какое-то предчувствие чего-то плохого едва на грани понимания, говорило, что это весьма плохая идея. Но, черт возьми, я так хотела наконец в полную силу с кем-то сразиться. А еще это была прекрасная возможность вытянуть из джинчурики больше информации. Но в место этого с уст срывается неопределенное:       — Посмотрим.       Впереди показались главные ворота квартала Учих.