Незрячий II

~НЕ БЕЧЕНО       Убедившись, что Сакура будет молчать, убираю руку. Ощущаю кожей на себе холодный взгляд Саске. Было по-своему интересно дразнить её, потакая Даи. В этом была своя особая атмосфера. Будто мы были давно знакомой компанией друзей, я чувствовал себя частью общества. Обычным, совершенно обычным человеком. И это очень многого, даже слишком многого стоит, чтобы я не наслаждался этим моментом.       — Итадакимас, — произносит Изанами-сан, добираясь до принесеного женой бенто.       С жалостью смотрю на свои жалкие бутерброды. Максимально стараюсь подражать зрячим, показывать эмоции на своем лице. Чтобы сойти за своего, забывать о маске нельзя. Это был один из необходимых навыков, с которым мне помогал Джирайя. Это было нечто за гранью возможностей любого слепца, особенно для слепого с самого рождения. Мы просто не могли бы представить мир таким, какой он есть на цвет и форму. Помню, как меня удивило окружение, когда я получил Риненган Мадары, это было нечто запредельное. Прикосновение, слух и нюх, внезапно оказались такими ограниченными, в сравнении с буйством красок, возможностью узнать, что находиться за расстоянием вытянутых рук, не сдвигаясь с места. Если бы не опыт зрячего, мне бы ни за что не удалось наложить гендзюцу на макияж, и тем более, показывать эмоции. Джирайя при всем своем умении, совершенно не умел описывать эмоции, всевидящие учатся понимать их на подсознательном уровне, и едва ли обращали внимания на детали осознанно. Складки появляющиеся в уголках глаз при искренней улыбке; рассеянный взгляд и вялые движения при апатии; слегка открытый рот с опусканием его углов выражает печаль. Эмоций очень и очень много. Пришлось просто заучить наизусть внешнее описание с книги по психологии. И вот теперь, я пытался проявить нужную эмоцию. Назвать трудным это занятие нельзя, куда сложнее было проявлять спонтанные чувства: растерянность, гнев, удивление, все это требовало определенных усилий. Джирайя называл мою актерскую игру вымученной; да, до мастерства Ракуго Даи мне было далеко, но за несколько месяцев ежедневной тренировки, мне хотелось надеяться, что у меня выходило более естественно. Хотя в конкретном этом случае небольшая наигранность к месту.       — На, — подсовывает ко мне свое бенто Харуно, заставляя меня на первых порах опешить. — Смотреть на тебя не могу, такого несчастного.       — А как же ты? — едва выдавил из себя, первое, что на ум пришло.       — Считай, что я на диете, — произносит она, слегка вымучено. Она явно не думала сегодня отказаться от обеда, но с другой стороны, забрать обратно после своих слов не могла. Что заставило сделать это, я понять не мог.       — Погода сегодня хорошая, — вклинивается в разговор Учиха.       — Да, отличная, — тут же подхватываю нить разговора, обрывая хотевшего заговорить Изанами. Я бы не пережил приказа замолчать. Мог бы и нагрубить Даи, а этого стоило избегать. И сам факт того, что девушка решилась проявить инициативу в беседе, был довольно необычным. Присутствие другой девушки, не скованной клановыми правилами, так раскрепостило её? Или…       — Погода ближайшими днями не собирается меняться, — как ни в чем не бывало, продолжает она. — Вот думаю немного поиграть в саду на заднем дворике при Луне.       Сад. Ночь. Ками-сама, тот самый задний дворик, где мне удавалось найти её столько раз. Прячу дрожащие от волнения руки под стол.       — Ты умеешь играть на каком инструменте? — заинтересованно отзывается Сакура.       — Моя жена отлично играет на сямисэ́н, — с гордостью произносит мужчина.       Мне стоит больших сил, проигнорировать первое слово, слетевшее с его уст, и ехидно не засмеяться. Его жена назначает встречу мне. Тайную встречу. Это было сродни какому-то извращению, особой пытке самого себя. Эта любовь была заранее обречена на провал, но смотря на Учиху, думать об этом не хотелось. Мысли о будущем исчезали, перед возможностью побыть наедине несколько лишних часов.       — Сакура, а ты играешь на музыкальном инструменте? — вопрошает Даи, заставляя её смутиться.       — Если крошение валунов, можно назвать музыкой, — она профи, — вырывается у меня, и я получаю тычек по своим нежным ребрышкам. Зная, силу девушки, я был готов к переломам, но к очередному удивлению, удар был совсем не сильным. А затем Харуно рассмеялась — заливисто и открыто, запрокинув немного голову назад. По-своему заразительно.

***Саске

      Перебираю струны сямисэна, чтобы хоть чем-то занять себя. Думала, порепетировать новую песню — мое новое хобби. Из-за невозможности тренироваться, ходить на задания, да и просто использовать свою энергию было трудно сдерживаться, но скрытность - предмет, которым я овладела в совершенстве. Когда у меня отняли чакру, мне совершенно не было, чем заняться, и я взялась за новые мелодии. С мыслью о том, что слепой парень несомненно любит слушать красивые песни. Ожидание изводило меня изнутри, поглощало в пучины сомнений. Понял ли Наруто мои слова? А придёт ли он? Это чувство я могу сравнить с тем, которое испытываешь, когда родитель оставляет в очереди своего ребенка, а сам уходит взять что-то забытое, совсем ничего не объясняя. Очередь вот-вот подойдет, а взрослого и не видать, и совсем маленького тебя охватывают сомнения. Не оставили ли тебя на совсем? Он не мог не понять моих слов. Просто не мог. А может? Даи сидел поодаль, на крыльце дома, думая, что следит за мной. Простейшее гендзюцу может заставить его поверить во что угодно. Сбежать проблемой не было. Поднимаю взгляд на небо, чтобы прикинуть сколько времени. Желание играть не было, и я откладываю инструмент, который столько времени мучала.       — Мне так нравилось, что не хотел и тревожить, — звучит знакомый голос, заставляя вздрогнуть каждой клеточкой.       — И давно ты здесь? — оглядываюсь в поисках источника звука, и не находя, активирую Шаринган. Три томоэ появляются на алой радужке вокруг зрачка, позволяя мне видеть куда больше, чем позволено обычному человеческому зрению. За считанные секунды нахожу парня, спрятанного под простенькой техникой сокрытия. Из тех, которые знают даже генины.       Джинчурики снимает свою маскировку, едва осознав, что был замечен. Больше скрываться не было смысла.       — Привет, — улыбается он, подходя совсем близко.       — Рада видеть тебя, — ощущаю, как собственные губы предательски расплываются в идиотской улыбке. Стоило просто протянуть руку, и я смогу к нему прикоснуться. Совсем как Харуно. Не давая собственным запретам взять верх, прикладываю ладонь к его щеке. Едва весомо, просто, чтобы убедиться, что это реальность, а не самогендзюцу какое-нибудь. Мои пальцы ощущают самую реальную, что только может быть, легкую небритость и жар кожи. В груди поселяется теплое чувство, похожее на урчание кошки под самым сердцем.       — Не надо, — мягко убирает он мою руку с лица, и я испытываю разочарование. Урчание, превращается в скрип когтей, скребущих мою душу. Как розоволосой, мне никогда не можно будет. — Начнем здесь? — вопрошает он, опуская меня на землю.       На сколько безопасно было использовать чакру на заднем дворе дома? Уж точно не безопаснее, чем на глазах у отца. Погрузить в гендзюцу, заставляющую меня игнорировать часового в этой части квартала Учих было не так сложно, он просто не мог ожидать от меня удара в спину. Но погрузить всех — мне не подсилу. Мои возможности давали мне шанс на побег, но не более. Думая о месте для тренировки, мне пришел в голову только лес в противоположной от моего клана части деревни. Там нас не могла засечь вездесущая полиция Учих, они не покидали предела Конохи.       Узумаки поддержал мою идею, и мы отправились к выбранной точке. Нам не нужно было сговариваться, чтобы понимать — идти вместе не стоило. Маскироваться в пределах деревни было бы глупо, полиция оперативно скручивала подозрительных личностей. Мы продвигались на определенном отдалении друг от друга, малолюдными улочками окраин. Оказавшись в лесу за n-ное количество километров от деревни, мы вновь встретились на поляне, встав друг против друга. Все это время, предвкушая хорошую разминку, я сразу бросилась в атаку. Терять время на слова было бы слишком недальновидно. Замахиваюсь правой рукой, чтобы скрытно провести подножку. Парень, разгадывая мой маневр, уходит прыжком влево, тут же пытаясь, заломить мою руку за спину. Ухожу от захвата, контратакуя серией ударов ногами. Заставляю его отступать, уклоняясь, и ставить блоки. Обмен чисто приемами тайдзюцу, даже, без укрепления тела чакрой. Этакое медленное вступление. Наруто удается схватить меня за ногу, и мне приходится признаться себе, что я-таки растеряла свою форму. Раньше никто не мог прервать череду мои молниеносных ударов. Парень вынуждает меня использовать замену, и мы выходим на второй уровень. В ход идет ниндзюцу. Удар. Мне удалось задеть его! Беззащитная скула парня встретила мой кулак. Из его глазницы выкатился глаз, заставляя нас обоих замереть. — Прости, что ты видишь это, — он тут же опустился на колени, в поисках потерянного протеза. Падаю рядом с ним, доставая из травы стеклянный шар, и передаю молча парню. — Это стоило сделать, перед сражением, — извиняясь, достает и второй глаз, прячет их в карман. Как завороженная смотрю на пустые глазницы, внезапно осознавая, действительно понимая каждой клеткой мозга - Наруто слеп, совсем, полностью и бесповоротно. Он выуживает повязку и скрывает свои глаза. — Продолжим?       Слова застревают в горле, и я лишь киваю.       Стремительной атакой воздушными пулями Узумаки быстро возвращает меня в чувство. Сражаясь с ним, я невольно стала поддаваться, бить не в полную силу, заметив это, джинчурики стал нападать еще яростнее, не давая мне и мига на контратаку. Находясь постоянно на расстоянии вытянутой руки, мы всеми силами пытались достать друг друга, прикоснуться, ударить.       К дрыганью ногами и руками добавляется фирменное фаер-шоу Учих, и мне особенно доставляет удовольствие, когда пламя освещает его лицо, красивое лицо. Его стихия ветра не могла противостоять моему пламени! Все сильнее пытаюсь хоть как-то его задеть. Противник умудряется уйти от всех моих атак, и это заставляет меня нападать все сильнее, использовать всю свою смекалку и возможности. Его техника тайдзюцу казалась мне знакомой, и это чувство зудело на краю сознания. Танцующие поступательные движения. Я и подумать не могла, что незрячий станет столь серьезным противником. Он определенно имел опыт в сражениях, а еще немало знал о Шарингане. Мое доудзюцу мало мне помогало. Даже читая движения парня, совершала ошибки, он был непредсказуемым и… его невозможно было погрузить в зрительное гендзюцу из-за отсутствия глаз. Напряжение только нарастало, набирая невиданных доселе оборотов.       — Чидори!.       — Расенган!       Крещендо воспела техника тысячи птиц, столкнувшись с шаром закрученной чакры. Мы оба были уязвимы своей привязанностью к техникам, что всю свою мощь проявляли лишь на ладони создателя. Нас откинуло друг от друга сильной волной отдачи. Лишь не растерянная за месяцы тренировок ловкость, помогла мне перегруппироваться в падении и приземлиться довольно удачно. Поднимаю взгляд на Наруто, а он уже стремительно сокращает расстояние для очередной серии атак….       Спустя несколько часов нас остановил внезапно начавшийся ливень.       Парень поднял лицо к небу, подставляя каплям дождя.       — Поговаривают, техники молнии притягивают грозовые тучи, — произнес он, поворачиваясь ко мне, и вспышке грозовой молнии я увидела совсем не знакомого мне джинчурики. Передо мной был седой старик, а не юноша. Эта метаморфоза вызвала стаю мурашек, аж волосы на затылке поднялись.       — Что-то случилось? — спрашивает он, обеспокоенный моим молчанием.       — Твое лицо, — шепчу, осознавая, что сел голос.       — Грим смылся… — он опустил лицо вниз, а затем отвернулся. — Спрячься под дерево, иначе промокнешь и простудишься.       С радостью отступаю на десяток шагов, подальше от него, испытывая режущее чувство вины. Пышная крона дерева скрыла меня от дождя, что стал стеной дождя между нами. Повисло молчание. Я пыталась что-то сказать, но открытые уста выпускали едва понятное мычание, которое он едва слышал за дождем. Собираю ветки, чтобы соорудить костер и погреться.       — Ты… тоже… простудишься, — вытягиваю раскаленными клещами слова из себя.       Спустя несколько минут, которые показались мне вечностью, Узумаки входит под крону дерева. Вот только вместо шрамов, я вижу гендзюцу его лица — ни единого шрама, голубые глаза и улыбка, говорящая «все хорошо». Вот только мы оба понимали, что что-то изменилось.       — Позволь залечить твои ссадины, — предлагает он.       Причин отказываться не было. А ведь парочку ударов я тоже пропустила, даже не заметив в пылу сражения. В свете огня и Наруто оказался потрёпанным. Огненные техники подпортили его одежду и волосы. И непременно есть ожоги.       Его пальцы нежно прикасались к моей задетой губе. Зеленая чакра осветила моё лицо, снимая боль и убирая следы нашей драки. Еще несколько синяков, да парочка порезов. Каждое повреждение не осталось без внимания.       Мне было мучительно стыдно за свою реакцию на его лицо. Я знала о шрамах, и видела их, но… Появившиеся так внезапно борозды были для меня шоком. Столько раз смотрела на его лицо за столом в больнице, но так и не увидела его настоящего. И вот теперь, когда джинчурики показался мне, я испугалась. Нет мне оправдания.       — Хочу увидеть тебя, — произношу, собравшись с духом.       — Не стоит этого делать, — отзывается он беззлобно.       — Прошу, — вкрадчивый шепот, и он сдается.       Гендзюцу слетает, и я вижу дрожащее подобие улыбки. Он пытается быть сильным, но все же он так отчаянно раним. С замиранием сердца, исследую каждую полоску шрамов на щеках. И они оказываются вблизи не такими и страшными. Они были похожи на усики, и это было даже забавно. Да, я бы могла привыкнуть к ним. Моя рука тянется снять повязку и оказывается в захвате. Мне тоже страшно. Но либо мы пройдем эту грань. Либо… не хотелось об этом и думать. Его ладонь опускается, позволяя снять повязку. Самые страшные шрамы собирались вокруг глаз. Такое впечатление, что его глаза выдрал когтями дикий зверь. Живое воображение рисовало страшные картинки, к горлу подкатил ком. Сколько же ты пережил страданий?       — Не прячься от меня, не скрывайся никогда, — прячу повязку в свой карман.       До рассвета мы говорили обо всем, что приходило в голову, больше не затрагивая больную тему. Он рассказал мне о петиции и о своей работе. Я о своей жизни и мечтах. Поговорили о политике, религии и просто о взглядах на разные вещи.