***
Страна Звука. Подземная лаборатория близ Скрытой Деревни. С каждым днем тело отторгало меня всё сильнее, и силы покидали меня довольно стремительно, несмотря на все лекарства, что я принимал. Каждый раз, как репетиция к главному финалу – смерти. Это меня раздражало, столько времени уходило в пустую. Умереть окончательно я больше не мог, но смена одного тела на другое была необходима. ― Ради великой силы нужно принести не менее великие жертвы, ― сил говорить у меня было немного. Ещё не достиг уровня, когда с постели вставать трудно, но уже на пути к этому, уставая от чтения, меня пробивало на общение. А тут ещё и такой хороший слушатель. Обрабатывать джинчурики было скорее необходимостью, чем моей прихотью. Не отрывая от него взгляда продолжаю: ― Меня предали друзья, родная деревня желает моей смерти. И все из-за того, что я вышел за их ограниченные рамки ценностей и морали. Выжидаю паузу, заставляя парня ответить. Было любопытно узнать его мысли, как отправную точку того, с чего нужно начинать обработку. Его светлые убеждения должны быть обращены во тьму или же развращены в мою выгоду. ― Непризнанный гений Орочимару, ― звучит слегка иронично. ― Мне казалось вы выше этого жалкого образа. Меня разбирает смех от его дерзости. За миг удушливый кашель раздирает мою грудь, заставляя потерять всё веселье. Кабуто является на помощь, принося болеутоляющее. Ничто не могло обратить вспять гниение моего тела. Оставалось лишь глушить боль, дожидаясь подходящего сосуда. Стоящий перед моим взором парень вполне мог бы стать агнцем, но я не знал, как отреагирует запечатанный внутри его лис на моё появление. Переселение было слишком непредсказуемым и безумным даже для меня. Помощник покидает комнату, возвращаясь к опытам. Даже будучи при смерти, меня интересовали все те исследования, что уже начались и те, что продолжались. У него были более важные задания, чем сидеть подле меня всё время. Эта смерть была далеко не первой, и наличие няньки-сиделки мне не требовалось. Он прекрасно знал, чего я хотел от него. За преданность и разум, мною особо ценился Якуши. Его появление облегчило значительную часть вещей, среди которых числился и мой быт. Чего нельзя сказать о Намикадзе младшем, которому приходилось часами сидеть возле моего умирающего тела. О чем мы там говорили? ― О, не заблуждайся, сладенький, ― ухмыляюсь, ― у меня было достаточно любимчиков. И ты всего лишь один из... Не разочаруй меня. Я был жалким больным стариком, и всё же все еще был способен вызывать страх. Его тень мелькнула в глазах собеседника, забавляя меня. Не то, чтобы Хидики слышал угрозу в моих словах впервые. Мне попросту не было смысла играть в добрую фею с пряничным домиком. Мальчишка прилетел мотыльком на огонь моей силы. Страх, внушаемый мною, и влечет его. Это читалось в отчаянном стремлении втереться в моё доверие. В тренировках, к которым он приступал с энтузиазмом и юношеским пылом, пытаясь хотя бы прикоснуться к знаниям и величию, которые я имел. ― Сейчас вы так слабы, что ваше убийство можно посчитать за милосердие, ― вновь дерзит, заставляя меня улыбнуться. Повторять ошибку со смехом не хотелось. Мы оба знаем, что Намикадзе не сможет причинить мне вреда. Блондин не источал ни малейшей опасности. Да, он мог убить, но толку то от бессмысленных смертей? Они не пробуждали в нем кровожадности и не были его самоцелью либо стремлением. Заставив человека убить младенца, не факт, что получится изменить его суть. Глубоко в душе он буде всегда жалеть его и противиться приказу. Кто-то более правильный, может и будет потрясен достаточно сильно. Я хотел именно сломать волю, а не закалить. Мне нужна трещина в душе, в которую смогу пробраться и взвить змеиное гнездо. Захватить его естество, подчиняя личность. Создать рычаг влияния. Для чего стоило лишить его дома и всех надежд. Якуши был идеальным помощником именно из-за своего сиротства. Лишенный поддержки и опеки, Кабуто принял мои стремления, как свои собственные. Такова была его личная плата за ту толику внимания и признания, что он получил от меня. Хидики был совсем другим. Любимый сын, вполне способный шиноби. Его мотивы порождала избалованность и собственная глупость. Пока я подыгрываю притворяясь, что верю его маленькой лжи, он был в моей власти. Я видел его обман, и это развлекало меня. Во время убийства АНБУ Конохи я увидел его тревогу, волнение. Не страх убийства пугал парня и не сильные противники ― это раскрывалось в его тренировках. Ответ скользил по краю мыслей, но так и не давался в руки. Эта загадка так влечет меня, что я пытаюсь забраться в его голову. Он отводит взгляд, обрывая грубое проникновение в мысли. ― Вам не стоило этого делать, ― шипит, не хуже меня. Губы вновь растягивает ухмылка. Чем сложнее сломать человека, тем веселее. ― Я устал, ― отвожу взгляд на стену, выдавая потерю интереса к собеседнику. ― Возвращайся к освоению техник, ― отдаю приказ, тут же вызывая своего помощника. Кабуто на этот раз принес особые таблетки для самого Хидики. Укрепляющие пилюли, что ускоряли обучение и вызывали легкое помутнение рассудка. Он снова отказался от них, что было ожидаемо. Не смотря на то, что блондин был довольно смышлёным, ― всё же недостатка в учителях у него не было, ― гениальным его назвать трудно. Пытаясь подсунуть ему наркотические вещества в открытую, позволяя сказать «нет», я легко скрывал то, что парень принимал их со всей едой, которую он получал. Ловкость ума и никакой чакры. ― К нам гости, ― объявляет мой помощник довольно кратко. ― Кто? ― спрашивает Намикадзе. ― Ты же не думаешь, что твои родитель успокоятся на одном отряде АНБУ? Тело мальчишки напрягается. ― Кто? ― повторяет свой вопрос нетерпеливо. Якуши лишь пожимает плечами. Не портить же сюрприз.***
Джирайя. Мир переворачивается с ног на голову. Хидики поднял против меня оружие. Мальчшика, с которым мы вместе подсматривали в женских купальнях. Мой добровольный помощник в борьбе с рукописями. Мой ученик, что обещал принести мир, избавить шиноби от ненависти. Он боролся на одной стороне с помощником Орочимару! ─ Хидики, это же я! ─ в который раз окликаю его. Он вздрагивает, как от удара, но не опускает куная. Особого трезубого куная, с меткой Бога Грома. Я столько раз тренировался с его отцом, и ещё больше с ним самим, помогая в освоении этой смертоносной техники. Это всё было похоже на чертов фарс, которым так любил баловаться мой бывший сокомандник. Заставляя бороться друг с другом братьев, сестёр и возлюбленных. ─ Прошу, уходите! ─ крик. ─ Я не могу уйти без тебя! ─ реву зверем. Сама мысль оставить его на попечении змея погружала в отчаяние. Атаки кунаями от Якуши заставляют меня применить Хари Джизо. Молниеносно складываю печати, превращая свои волосы в непробиваемый щит. Кунаи звонко отскакивают, не принося мне никакого урона. Он мне не ровня со своими ирьенин джицу. Ему чудесно удавалось уклоняться, и задень он меня своим скальпелем чакры, непременно нанес бы урон и довольно существенный. И всё же, в сравнении с Тсунаде, помощник Орочимару был совсем не бойцом. Но стоило избавиться от него, как можно скорее. Хари Джикоку. Тысячи игл летят в противника, убирая щит и загоняя в одну определенную точку. Дотон: Йоми Нумa. Создаю под ногами Кабуто трясину. Вот только, настигая его Разенганом, встречаю решительное лицо своего крестника. Не желая его ранить, развеиваю технику в движении и отпрыгиваю в сторону. ─ Я остаюсь, ─ произносит твердо. Мои внутренности стягиваются в тугой узел. Что произошло за эти несколько недель? Разве он мог так быстро измениться? Или же это то, что он прятал в себе всё это время? Неужели это та пресловутая темная сторона, что так и не позволила ему контролировать чакру биджу? Ничего, мы разберемся с этим как-нибудь. Нужно только спасти его. ─ Тогда заберу тебя силой, ─ отзываюсь решительно. Я уже потерял одного друга на тропинке зла, в этот раз позволить случиться подобному с дорогим мне крёстником просто не имел права. Прокусываю палец… Намикадзе хватает Якуши и оба исчезают. … коридор превращается в желудок жабы. Черт, я упустил их! Слишком, слишком медленно! Пришло время действовать. А я ведь так хотел всё закончить без боя! И всё же Полет Бога Грома слишком опасная техника, непросто так она внушала столько страха врагам Конохи. С трудом верилось, что Хидики направил её против меня, но моя несерьёзность может стоить слишком дорого. Всё же Орочимару ещё не показался. Развеиваю технику призыва, тут же складывая печати в новую комбинацию. Призванный мною огромный Гамакен разрушает ко всем чертям этот коридор, сбивая траекторию Кусанаги, которая была устремлена своим острием к моему сердцу. Мы оказываемся на свежем воздухе. Прижимаю руки к ране, оценивая ущерб. Лезвие пересчитало мои ребра наискосок, с левого плеча вниз направо. Всего-то царапина. ─ Давно не виделись, Джирайя, ─ произносит, стоя на голове собственного призванного зверя. Огромная фиолетовая змея с рожками по краям морды, позволяла ему быть на одном уровне со мной. А вот и хозяин сего логова. Как всегда поступает подло, нападая со спины. ─ Где Хидики? ─ вместо ответа осматриваюсь по сторонам, не находя ни парня, ни Якуши. ─ Я бы на твоем месте думал не о нем. Змей, повинуясь воле призывателя, нападает. ─ Я неуклюжий, но я постараюсь, ─ привычно произносит Гамакен, поднимая свое рогатое оружие и щит. *** Хидики Намикадзе. Битва набрала масштаб с призывом зверей-ниндзя. Меня всегда восхищали размеры этих жаб, и всё же ─ лягушки бойцы? Что за нелепая выдумка чьего-то ущербного мозга?! Змеи Орочимару выглядели не менее убого. Оба бойца были весьма неуклюжими и не внушали симпатии. И всё же, они были чертовски сильны. Главное же сражение происходило меж их владельцами. Ослабленный ученый вновь и вновь менял тело, то отступая, то переходя в контратаку. Видя это, меня охватывало зудящее чувство вмешаться в бой. Всю жизнь меня учили защищать своих, и мы теперь, вроде, как были на одной стороне. Но его противником был мой крёстный... Меня раздирало на части. Злость на припершегося так не вовремя крёстного. На Орочимару, что пытался причинить вред Джирайе. На себя, за собственную слабость и глупость. Меньше всего на свете я хотел причинить боль своему первому серьёзному наставнику. И всё же он - прошлое, которое пытается отобрать у меня будущее. Мои планы летели под хвост биджу, раскрывая мне глаза на собственную наивность. Готов ли я принести такую жертву ради великой силы? Джирая отступает под устрашающей силой бесконечного перерождения. Его руки были сложены вместе, и я мог предположить, что он стремится войти в режим Мудреца. Орочимару был болен, а его противник был скован призывом, они были примерно равны. Два величайших ниндзя современности боролись друг с другом, разнося все вокруг. Меня настигло понимание того, что это всё не игра. Я не смогу сказать, "всё, хватит, мне пора домой" и уйти. Ответственность за собственное решение возвращается ко мне бумерангом, заставляя усомниться в правильности своих действий. Несусь в бой. В три броска куная, оказываюсь на голове змеи, отбивая Кусанаги прочь от крестного лезвием своего коротенького меча. ─ Наконец-то ты высунул голову из задницы! ─ улыбается в ответ, становясь со мной бок о бок. Мозг судорожно соображает, пытаясь найти выход из сложившегося положения. Я не мог отказаться от Орочимару, к которому сам пришел, и не мог допустить, чтобы Джирайя пострадал. Всё ещё надеясь на благоприятный исход, пытаюсь донести мысль: ─ Я по доброй воле здесь! И я остаюсь! Уходи туда от куда приперся, старый извращенец! ─ Ты пойдешь со мной! ― он и не слушал меня вовсе. Чертыхаюсь. ― Тогда я заставлю тебя уйти прочь! ― рычу, бросаясь на его упертую баранью тушку. Всё смешивается в мозгу в сплошной поток вспышек перемещения, тайдзюцу, змей, огненных шаров и жаб. Пытаюсь воевать на оба фронта, перенаправляя атаки в пустоту. Нужно было уносить ноги, но бой вновь и вновь загорался с новой силой. Орочимару со змеиной ловкостью настигал нас, призывая все новых змей и вытаскивая все тузы из своих рукавов. На открытой площади было слишком тяжело уйти от погони. Впервые в жизни понимаю, насколько мала длинна моего броска. Переместиться в Коноху, или даже за несколько десятков километров отсюда, было выше моих сил, всё же даже самая мощная техника имела свои ограничения. Будь на моём месте отец, он бы обязательно что-нибудь придумал! Но я же, стремительно терял силы в бессмысленной потасовке. Распаляясь и ослабляя контроль. Лисья чакра медленно покрывала все мое тело, но я этого совершенно не замечал, подавленный собственными эмоциями. Она добавляла силы моим ударам, но отнимала точность. Отчаянно ищу выход, упуская момент, когда что-то едва уловимо меняется, порождая в голове парадокс. Предсказывая траекторию моего движения, задевая руку и ногу, Кабуто вырывает меня из сражения, подрезая сухожилия в правой руке и левой ноге. На моих глазах Орочимару наносит добивающий удар Разенганом в грудь Джираи. Но я оказываюсь быстрее. Удар целой ногой, напитаной чакрой, перенаправляет голубой шар на его владельца. Заваливаюсь на бок, не удержав равновесия. Призванная жаба с хлопком исчезает. Настигнувшее за секунду осознание, заставляет меня осесть, в руках так кстати поймавшего меня Кабуто. Тело разбивает дрожь ужаса. Змей не умеет использовать… Гендзюцу. Я попался в ловушку гендзюцу. Облако белого пара рассеивается, открывая поверженного Джирайю. ─ Что ты творишь? ─ Его встречный взгляд, смотрящий прямо в мою душу, непонимающий, непринимающий происходящего выжигается в моем мозгу раскаленным железом. На его груди расплывается рваная рана. Рана, которую, пусть и невольно, но всё же нанес я. ─ Вот что случается с теми, кто предаёт Орочимару-сана, ─ смотрит на меня сверху вниз Якуши. Грррр! ─ Тссс, ─ шепчет-шипит, подползая змеёй оставшийся на ногах сенин, ─ поясню ещё раз, малыш, в последний раз. Ты пришел ко мне за силой, и я дам её. Вот только тебе не уйти. Слезы ярости сдавливают горло. Никто из них не понимал меня! ─ Я не этого хотел! ─ Все в порядке, ─ выдавливает Джирайя.... ─ Это не твоя вина! Меня разбирает ярость на глупого старика. Ему ведь можно ещё помочь, только бы успеть к ирьенину! Ну почему он продолжает упираться?! Почему никто меня не слушает?! Я ведь не ребенок и могу сам решать, что для меня лучше! Я уже принял решение и не ему решать, когда мне возвращаться домой! ─ Катись к черту! Оставь. Меня. В. Покое! ─ слова срываются в рев. На этот раз угрозы моему голосу добавлял второй хвост из чакры. Ещё немного и я вовсе потеряю контроль над собой. Спасибо мамочке за наследственные припадки злости! Джирайя вынужден отступить, скрываясь во рту жабы. Прибиваю взглядом алых, лисьих глаз, Орочимару к месту, не давая ему пуститься в преследование. Жажда, нечеловеческая жажда крушить и ломать подкрепляемая сама собой была чрезвычайно разрушительна и опасна, даже для столь опытного старого змея. Он это понимал, и потому не предпринимал никаких действий. Вдох-выдох. Спокойствие. Только спокойствие. Закрываю звериные глаза, чтобы открыть уже свои, голубые. Было тупо, вот так, сорваться. В конечном итоге, все мы имеем предел, чаша переполняется и требует выхода. Ну да, у меня она слегка мельче, чем у других, ну и что с того? Ещё будет время хорошенько обдумать произошедшее. А пока, мне нужно было выжить. ─ В следующий раз я уже не буду столь мягок, ─ обращаюсь к Орочимару, ─ прошу простить меня за эту маленькую слабость. Его появление стало неожиданностью, и я... я... растерялся. ─ А если в следующий раз за тобой придет твоя мать? ─ зрит в самую мою суть, задевая нити уз, что во мне всё ещё были. Запрокидываю голову назад, выталкивая наружу смех. Громкий и режущий слух истерическими нотками. Ахеренно хороший вопрос! У меня есть ещё лучше: Я и правда думаю, что они примут тебя обратно, после того, что сделано? После того, что я ещё натворю?