Девочка и её Пёс

Ни явь, ни сон, лишь холод комнат Прозрачным эхом стылых стен. Я, птицей, пойманною в плен, Чьи крылья верно небо помнят, С тоской, сквозь грань и лед оконный, Смотрю наверх. Рисунок вен, К тебе текущих рек, проступит На бледности усталых рук, Любовь пуская в новый круг без смысла, выгоды и сути, и без надежды, что рассудит Судья, Палач, мой Враг и Друг... Пусть на судилище потеха, Любовью проклятый – блажен! Судьбою соткан гобелен Для стен тюрьмы, так ждущих смеха, Где явь, где сон, где холод эха ...и птица, пойманная в плен... Ирина Голованова

- Ты снова пытался встать? Этот вопрос будил его всякий раз, стоило ему хотя бы на несколько минут провалиться в вязкий, словно болотная топь, беспокойный сон. Мейстер мог бы уже перестать спрашивать об этом при каждом своем посещении. Ответ был слишком очевиден. Конечно, пытался. И, конечно, потерпел поражение. Плечо горело так, словно к нему приложили раскаленную добела кочергу. Рана бы уже давным-давно затянулась, если бы он просто лежал без движения, будто овощ или труп, благо что разница теперь была не сильно велика. Стоило ему неудачно повернуться или просто задеть наложенные мейстером повязки, как всё начиналось по новой. В такие моменты от боли у него темнело в глазах, по обнаженному торсу густыми струйками текла горячая кровь, а в горле застревал крик. Но закричать он не мог. Все силы уже ушли на очередную неудачную попытку приподняться и надеть на себя рубаху. Рваную, но выстиранную и пахнущую морозной свежестью. Всё, что ему оставалось, - это вновь опуститься на жесткое ложе, закрыть глаза и провалиться в удушающую тьму. Сколько прошло времени с тех пор, как он в очередной раз потерял сознание? Окон в этой тесной каморке не было, а потому он даже не знал, какое сейчас время суток. - Надоел ты мне, - проворчал мейстер, выкладывая из бесчисленных карманов своего одеяния склянки с травами и снадобьями на низкий деревянный столик. – Каждый день одно и то же. На войне последние мозги отшибло, Пёс? - Заткнись, - прохрипел Сандор Клиган. – И без тебя тошно. - Это про таких как ты говорят: дурная башка ногам покоя не дает, - не унимался мейстер. – Ты давным-давно пошел бы на поправку, если бы не пытался героя из себя строить. - Никого я из себя не строю, старый ты хрен, - огрызнулся Пёс. – Я устал от безделья. Я воин, а не овощ, понятно тебе? - Мне до твоих терзаний дела нет. Велено на ноги тебя поставить. Остальное меня не волнует. - Кто твой хозяин? - Я не раб, у меня нет хозяев. Пёс выругался сквозь зубы, когда мейстер, не особо церемонясь, содрал с его плеча окровавленную повязку. - Что до тех, кто мне платит… Стыдно не знать этого, ведь ты гостишь у них уже три недели. Лорд-протектор дважды навещал тебя лично и даже пытался с тобой поговорить. Неужели совсем не помнишь? - Совсем, - честно признался Пёс, ощутив долгожданное облегчение в плече, вызванное прикосновением прохладной, смоченной в травяном настое повязки. Боль, конечно, скоро вернется, но это будет потом. Сейчас, пока есть возможность забыть о ней, нужно разузнать хоть что-нибудь о месте, где он, если верить старому мейстеру, гостит уже целых три недели. Кому могло понадобиться его исцеление? И что от него потребуют взамен? Именно в тот момент, когда Пёс уже собрался задать эти вопросы своему лекарю, дверь протяжно скрипнула, и в помещение, слишком тесное даже для двух человек, вошел Петир Бейлиш, собственной персоной. Клиган даже не попытался скрыть своего удивления: Мизинец был последним, кого он ожидал здесь увидеть. - Милорд, - коротко поприветствовал вошедшего мейстер. – Легки на помине. Наш уважаемый гость только что интересовался вами. - В самом деле? – холодно улыбнулся Петир Бейлиш. – И как же поживает наш уважаемый гость? Идёт на поправку? - Давно был бы здоров, если бы слушал, что ему говорят. Одна беда с этими солдафонами, им в боях последние мозги отшибает. Я вас оставлю, - мейстер поклонился и вышел вон, плотно притворив за собой дверь. Мизинец взял себе стул с отломанной спинкой и, присев на него с таким видом, будто ничего противнее в своей жизни он никогда не видел, поднял взгляд на Пса. - Итак, - начал Пересмешник, изобразив на лице некое подобие участия и сочувствия, - итак, - повторил он нарочито медленно. – Что же тут у нас? - Где я? – решил, наконец, подать голос Сандор Клиган. Не нравилась ему компания, в которой он оказался. И насмешливо-заинтересованный взгляд зеленых проницательных глаз не нравился, тем более. - В Долине, - сразу же отозвался Мизинец. – Если точнее: в Кровавых Воротах. Ты совсем не помнишь, как попал сюда? Он помнил лишь обрывки разговоров, скрип телеги, ржание Неведомого и еще кое-что, удивительно приятное, нежное и волнующее, что никак не могло быть воспоминанием и, скорее всего, являлось обычным сном, отчего-то не забывшимся с рассветом. Но Мизинцу говорить об этом Пёс не собирался. - Сестры Старк живы? – вопросом на вопрос ответил он. Лорд-протектор улыбнулся. Приторно. Ехидно. Недобро. - Более чем, разве что поменяли имена и живут теперь в Орлином Гнезде под моей защитой. - Неслыханная щедрость, - не удержался от колкости Пёс. Замок Орлиное Гнездо был слишком высоко и увидеть сестер мужчина не смог бы, даже если бы и притворился полностью здоровым. Но сейчас это не имело значения. Они живы. Она жива. Всё было не зря. - Неда Старка я никогда не любил, но Кет… Разве мог я отказать её дочерям в помощи? Разве могла Лиза, родная их тётка, отвернуться от них в столь тяжелые времена? Чем больше он говорил, тем меньше становилась уверенность Клигана в правильности принятого девчонками решения. Что-то нужно было старому лису от дочерей Старков. Но что? Север? Соображал он плохо. В глазах всё время темнело, в плечо начинала возвращаться боль. Хотелось есть и пить, но просить об этом Мизинца не хотелось совершенно. И быть ему должным - тем более. - Почему ты просто не дал мне сдохнуть? – спросил он, сомкнув веки. – Платить за твою доброту мне нечем, я думаю, ты и сам это прекрасно понимаешь. Служить тебе до конца дней моих, что ли? - Служить мне? – рассмеялся Петир Бейлиш. – Как ты послужил Ланнистерам? Нет, спасибо. Я не собираюсь поджигать Орлиное Гнездо. Второй такой замок не построить, особенно теперь, когда зима подобралась к нам особенно близко. Выходит, он всё знает? Пташка проболталась? Или сам догадался? - О, я наслышан о твоих подвигах, Пёс. О том, как ты геройски дезертировал с поля битвы при Черноводной. И о том, что вернулся потом, сжег Королевскую Гавань дотла, похитил юную королеву и бежал с ней в Речные Земли. Скажи мне, достаточно ли я назвал причин, чтобы казнить тебя? Клиган открыл глаза и встретился с ним взглядом. - Но я жив, хотя пользы тебе от меня никакой. - Поразительная наблюдательность, - кивнул Пересмешник. - Значит… Это она просила пощадить меня? Санса Старк? – он сам не знал, почему так тяжело дались ему эти слова. - Именно, - Бейлиш прищурился, словно хотел лучше рассмотреть своего собеседника. – Юная королева добра, даже после всего, через что ей довелось пройти. У неё удивительно нежное сердце. - Я… я знаю, - прохрипел Пёс. - О, не сомневаюсь, - после небольшой паузы ответил Мизинец. – Но вот мы и подобрались к цели моего визита. Он провел рукой по волосам, словно желая их расчесать, хотя в этом не было никакой необходимости. Потом смахнул невидимые пылинки со своего плаща и, наконец, сложив на груди руки, продолжил. - Леди Санса – девушка необыкновенной красоты. Хвала богам, от Старка она унаследовала лишь волчий нрав, зато личиком пошла в мать. Неудивительно, что король Джоффри захотел сделать её своей женой. Ради таких очаровательных созданий совершаются подвиги, из-за них мужчины теряют голову и творят глупости. По их вине развязываются войны. В семи случаях из десяти виновницей всех бед является красивая женщина, перед которой невозможно устоять. Я не устоял. И ты не смог. О, нет, молчи. Я знаю все, что ты можешь сказать. Это пустое. Волчица умеет очаровывать. За недели её пребывания в замке, едва ли не каждый второй солдат оказался во власти её чар. О ней говорят, даже несмотря на то, что я велел ей перекрасить волосы и на время отречься от своего имени. Ради её безопасности, разумеется. Сейчас она – Алейна Стоун, моя незаконнорожденная дочь. Бастард. Но даже у бастарда должна быть чистая репутация. Дружба… с дезертиром и братоубийцей ей только навредит. Понимаешь, о чем я? Пёс молчал. Пристально вглядывался в крохотное дрожащее пламя свечи и представлял себе до боли знакомое лицо, обрамленное золотисто-рыжими локонами. Как же там выразился Мизинец? Дружба? Разве их отношения можно было назвать дружескими? Он украл её, чтобы вернуть близким. Он спас её. Она спасла его. Никто из них никому ничего не должен. И все же лорд-протектор выразился именно так: дружба. Почему? Неужели то, что Пёс так тщательно скрывал и пытался подавить в себе, ни для кого уже не было тайной? Но ведь… не могли же его чувства быть написаны прямо на его лице? - Леди Санса очень расстроится, если с тобой вдруг приключится беда. Она расстроится и в том случае, если ты, не сказав ей ни слова, вдруг бесследно исчезнешь из Долины. Но, честно говоря, на такую жертву я всё же готов пойти. - Ради её безопасности, конечно? – спросил Пёс. - Безусловно, - хмыкнул Мизинец. – Я хочу, чтобы ты исчез. Растворился, словно тебя никогда и не было. Чем скорее, тем лучше. Я даю тебе четыре недели. Целый месяц. Этого времени тебе с избытком хватит, чтобы залечить свои раны и убраться отсюда. Он поднялся на ноги, расправил свой плащ и, выудив из кармана туго набитый кошель, бросил его на стол. - Здесь достаточно денег, чтобы добраться до любого вольного города и устроиться там. Ты – один из лучших воинов в Семи Королевствах. Ты не подохнешь с голоду. Я передам леди Старк от тебя привет. Или не передам. Ещё не решил. - А если я откажусь? – спросил Клиган, даже не взглянув на кошель. – Что тогда? - Разве это не очевидно? – усмехнулся Пересмешник. - Зачем она тебе? Санса Старк. Зачем? Извини, что не поверил в сказку про доброго дядюшку Петира. Чего ты хочешь на самом деле? - Выиграть партию, - немного подумав, ответил Мизинец. - И во что же ты играешь? - В самую древнюю игру на свете. И малышка Старк – лучший козырь, которым я когда-либо владел. Я не позволю обидеть её. Я не отдам её Ланнистерам. Я сделаю её тем, кем она должна быть. Королевой. - Почему бы не спросить, чего хочется ей? - Лишь глупец спрашивает у женщины, чего она хочет, потому что даже самая умная женщина в мире никогда не сможет ответить на этот вопрос. Я могу вернуть ей Север, имя и богатство, не вижу причин, почему бы она отказалась от этого? Семеро… Пёс, не думаешь же ты, что Санса выберет тебя? Смешно не то, что ты размечтался о красивой леди. Но то, что ты решил, будто она в самом деле сможет когда-нибудь обратить на тебя внимание. Знаешь, что? Я велю принести сюда зеркало. Ты будешь просыпаться по утрам, смотреть на свое отражение и осознавать, что юная королева никогда не взглянет на тебя как-то иначе, чем на нищего безобразного пса. Он замолчал, плотнее закутался в плащ и уже подошел к двери, когда Сандор Клиган произнес: - А ведь ты сам не веришь в свои слова. - Что ты сказал? – Мизинец резко обернулся. - Если Пташка не способна ответить на мои чувства, зачем тогда ты гонишь меня из королевства? Ты боишься, лорд-пересмешник. Боишься, что нищий безобразный пёс, дезертир и братоубийца уведет у тебя из-под носа твой ценный козырь. Это смешно. Но, кажется, я действительно прав. - Три недели, Пёс, - холодно улыбнулся лорд Бейлиш. – Время пошло. *** Дни становились короче, ночи – холоднее. Огонь в камине её спальни горел круглосуточно, но толку от него было мало. Слуги приносили ей одеяла, свежевыстиранные платья с меховой подкладкой, горячие вина с пряностями, но и эти меры почти не давали результата. Говорят, что северяне более устойчивы к холоду, нежели кто-либо. Видимо, те годы, что она провела вдали от дома, превратили её в южанку. Снег едва-едва укрыл тонким покрывалом двор Орлиного Гнезда, а ей уже казалось, будто наступила зима. - Не прилетал ли ворон? – интересовалась она порой у тётки, когда та оказывалась в добром расположении духа. - Ты ждешь новостей? – прищурившись, спрашивала Лиза Аррен. - Из цитадели, миледи… Разве зима еще не наступила? - Поздняя осень на вершине Копья Гиганта всегда кажется лютой зимой. Но, поверь мне, глупое дитя, если бы зима действительно наступила, ты не гуляла бы сейчас по замку, а лежала в своей спальне без признаков жизни. Орлиное Гнездо не предназначен для зимовки. Со дня на день мы отправимся в Лунные Врата, но ты… - она вдруг умолкла и как-то недобро улыбнулась, - ты встретишь эту зиму далеко отсюда. - Что это значит, миледи? Лорд Бейлиш… Отец ничего не говорил о переезде. - Не говорил, так скажет. В свое время. А теперь ступай. И вели своему волку заткнуться. Он опять не давал нам спать ночью. - Это волк моей сестры, - пробормотала она себе под нос, но тётка её уже не слушала. Что-то витало в воздухе. Тревога, которая комом застревала в горле девушки. Страх перед неизвестностью. Предчувствие опасности, которая нависла над ней подобно топору палача. По ночам ей снился сожжённый Винтерфелл и сир Илин Пейн, державший в руке голову её отца. Она просыпалась в холодном поту и чувствовала во рту металлический привкус крови искусанных губ. Арья, или как она называла себя теперь, Кет, сделалась совсем замкнутой. Дни напролет она проводила возле клетки Нимерии и, кажется, всерьез обдумывала план побега. Взгляд её почти всегда был устремлен к подножию горы и казался совершенно отсутствующим. Говорить с сестрой о том, что задумал лорд Бейлиш, она не желала. Ей до планов Мизинца дела не было. Девочка была уверена в том, что в самое ближайшее время окажется далеко отсюда. Леди Бриенна следовала то за одной сестрой, то за другой огромной безмолвной тенью и явно чувствовала, что что-то происходит. Пару раз она пыталась разузнать, в чем дело, но успеха в этом не добилась. - Я желаю вам только добра, госпожа, - произнесла она как-то раз во время прогулки по двору. Санса лепила из снега крошечный замок и, казалось, не слышала ни слова. - Я должна знать, что вы задумали. Посвятите меня в курс дела, и вместе мы точно… - Отойдите, леди Бриенна. Я строю Винтерфелл. Позвольте ему увидеть хоть немного солнечного света. На севере солнце – большая редкость. Верить никому было нельзя. Даже самой себе. Но дело было не только в доверии. Санса боялась, что если она скажет вслух, что собирается бежать из Долины в Браавос, что-нибудь непременно пойдет не так. Будет лучше, если никто ничего не узнает. - Не заболела ли ты, девочка? – спросил её как-то раз лорд Бейлиш. Дело было вечером, когда до переезда в Лунные Врата оставалось всего пару дней. По замку сновали слуги, укладывали вещи и провизию в большие коробы и ящики, запирали комнаты и накрывали мебель накидками. Санса сидела в кабинете отца и по обыкновению смотрела в окно. - Может, немного вина придаст твоему личику красок? Подойди ко мне. Девушка молча опустилась на диван рядом с лордом-протектором. Она не отказалась от кубка с подогретым вином, не стала сопротивляться даже тогда, когда отец придвинулся к ней так близко, что его горячее дыхание обожгло ее щеку. Она позволила ему взять себя за руку и коснуться губами каждого пальца. - Отец… - язык не поворачивался называть этого старого лиса отцом, но разве у нее был выбор? - Отец, нет ли новостей о… - Да-да, дорогая? – Мизинец успешно притворился, будто не понимает, о чем она хочет его спросить. - О… Сандоре Клигане… - произнесла девушка. - Сожалею, дорогая, но я давно не получал вестей из Кровавых Ворот. Но волноваться, разумеется, не о чем. Пёс в надежных руках. Он непременно поправится. Утешением это, конечно, было слабым, но о большем Санса не смела и мечтать. Он жив. Он будет жить. Он непременно поправится, и тогда она сможет вновь увидеть его. И они сбегут. Все вместе убегут в Браавос и… - Милорд… Отец, - пробормотала девушка. – Леди Лиза сказала мне, что зиму я встречу не здесь. Что это значит? Петир Бейлиш переменился в лице. Похоже, он был недоволен тем, что его супруга проболталась о чем-то, что ему хотелось до поры, до времени скрыть. Санса почувствовала, как все ее опасения, родившиеся в душе после таинственных слов тетки, вновь нахлынули на нее и стиснули сердце железными тисками. Она сделала глоток из своего кубка, но даже горячее вино не позволило ей хотя бы немного расслабиться. Что-то будет сейчас. Что-то ужасное рухнет на ее голову. Что-то уничтожит её окончательно. Мизинец отставил свой кубок на стол, глубоко вздохнул и потер переносицу большим и указательным пальцами. - Настало время решительных действий, дорогая моя дочурка. Если мы не отнимем Север сейчас, потом может быть очень поздно. Ланнистеры слабеют. Совсем скоро они понесут большие потери и думать забудут о чем-то другом, кроме своего ужасного горя. Мы этим воспользуемся, Алейна. Мы не будем ждать, пока перемрут все короли, раздирающие Вестерос на части. Мы пойдем и возьмем то, что принадлежит нам по праву уже сейчас. Тебе. - Простите, но я не понимаю… Вы хотите сказать, что я вернусь в Винтерфелл? Каким образом, если там сейчас засели Болтоны? - Я заключил с ними небольшой союз. Маленькое соглашение, в результате которого ты сможешь вернуться домой на правах… - На правах..? – вот оно. Сейчас он скажет то, что её погубит. - Ты должна понимать, что всем нам придется жертвовать чем-то, если мы хотим чего-то добиться в этой жизни. Жертва, которую должна принести ты, оправдана. Поверь мне. Просто верь мне всецело, милая. Я не сделаю ничего, что могло бы как-то тебе навредить. Ты – королева. И твое место на троне. Но путь к этому трону… тернист и жесток, и… Ты должна будешь выйти замуж. Вновь. За сына Русе Болтона. - Нет. - Послушай же. - Нет, - она вскочила, совершенно позабыв о кубке, который сжимала пальцами. Он выпал из ее рук, расплескав по полу кроваво-красное вино, и закатился под стол. – Вы не имеете права. Вы не заставите меня. Нет. Мизинец поднялся следом и медленно, будто охотник, подбирающийся к опасному зверю, приблизился к ней. - В смерти твоего отца виноваты Ланнистеры. - Замолчите, - она закрыла уши руками и зажмурилась. – Прошу вас, хватит. - В смерти твоей матери, - лорд Бейлиш схватил её руки и с силой опустил вниз, - и твоего брата виноваты Ланнистеры. Ланнистеры отняли у тебя семью и дом. Неужели ты не хочешь отомстить им и вернуть себе то, что твое по праву? Взгляни на меня. Ну же. Посмотри мне в глаза и скажи, кто ты? Он стиснул её плечи и несильно встряхнул. - Скажи мне, кто ты? – повторил Пересмешник. Санса открыла глаза и встретилась с ним взглядом. Ей вспомнился другой разговор. В лесу, неподалеку от Близнецов. В тот раз рядом с ней был Сандор Клиган. Он стоял так близко, что она даже чувствовала легкое головокружение, сама не понимая, почему. Смотрел ей в глаза, но в отличие от Петира Бейлиша говорил абсолютно искренне. Она помнила это, словно всё было вчера. «- Ты сильная. Ты ведь не забыла, кто ты? — Я Старк из Винтерфелла. — В твоих жилах течет волчья кровь. Во дворе вашего замка я впервые увидел девушку, которая водила за собой на привязи лютоволка, словно обычного щенка. Волки — опасные звери, которые никогда не подпустят к себе человека. Может, они просто почувствовали в вас, Старках, родственные души?» Это было всего за несколько минут до того, как их обнаружил Гора. Вот почему ей так не хватало Сандора Клигана. Этот человек никогда не кривил душой и умел найти нужные слова, чтобы поддержать её. Ах, как дорого она заплатила бы, чтобы вновь увидеть его сейчас. Чтобы рассказать ему обо всем, что с ней приключилось после того, как его ранили, и выслушать, что скажет ей он. У него всегда находился совет для нее. А когда не оказывалось слов, Пёс просто сжимал её плечи, и этого оказывалось даже более чем достаточно. - Твой отец не страдал, когда отрекался от своего имени на ступенях септы Бейелора? - тем временем продолжал Пересмешник. - Разве не страдал он, принося себя в жертву, ради тебя и твоей сестры? А твоя мать, когда Русе Болтон убил на ее глазах твоего брата. Не страдала она? Так скажи мне, Санса Старк, неужели смерть твоих близких была напрасной? Неужели ты позволишь Ланнистерам пировать на костях твоей семьи? Север твой. Кого бы ни назначили его хранителем, ни один северянин не примет его, потому что в Винтерфелле всегда должен сидеть Старк. Ты. Да, замок нуждается в восстановлении, да, там правят Болтоны, но разве тебе, прошедшей через столько трудностей и сумевшей выжить, даже будучи на волосок от смерти, разве тебе могут быть страшны жалкие крысы, готовые переметнуться на сторону победителя? Никто не сможет помочь тебе больше, чем ты сама. Пойми это. Он говорил что-то еще, но девушка не слушала его. Она ненавидела себя. Ненавидела Ланнистеров, ненавидела Петира Бейлиша. Но это ничего не значило. Ровным счетом ничего. Бежать в вольные города, чтобы укрыться от королевы и ее гнева? Бежать от себя и своего будущего? Как долго она сможет бегать, пока ублюдки вроде Русе Болтона будут править в замке её отца? Мизинец прижал её к себе и поцеловал в лоб. - Я знаю, что ты примешь правильное решение, дитя моё, - сказал он, прекрасно понимая, что победил. В дверь постучали. Получив разрешение войти, слуга, которого Санса раньше никогда не видела в замке, коротко поклонился и, откашлявшись, произнес: - Вести из Кровавых Ворот, милорд и миледи. - Что-то случилось? – Мизинец вскинул вверх бровь. - Да, милорд. Вам было угодно знать о самочувствии гостя… - Сандора Клигана, - кивнул Петир Бейлиш. – И что же он? Выздоровел ли? Готов сопровождать свою госпожу в дальний путь? Он улыбнулся Сансе и приобнял ее за плечи. Неужели Мизинец позволит Псу быть рядом с ней в Винтерфелле? Если это случится, возможно, её пребывание там в компании Болтонов будет вовсе не таким кошмарным, как ей показалось изначально. - Сожалею, милорд и миледи, но сегодня ночью ваш гость умер. Лихорадка унесла его. Мейстер сделал все, что мог. Мне… очень жаль.