Девочка и её Пёс

Будет год… Но года будет мало, Чтоб зажечь огонь в озерах глаз, Я спрошу: «Когда начать сначала?» А судьба ответит мне: «Сейчас!» Будет день и к размышленью пища, Будет ночь, и я забудусь сном… Ну когда же он меня отыщет? А судьба ответит мне: «Потом!» Будет миг, как новое лекало, Для моей израненной души. Я спрошу: «Когда?!!! Я так устала…» А судьба ответит: «Не спеши!» И зима придет неторопливо, Зазвенит мороз на проводах… Я спрошу: «Когда мне быть счастливой?» А судьба ответит мне: «Всегда!» Будет ночь… Луна своим мениском… На моем застынет этаже… Я пойму без слов: он где-то близко! А судьба прошепчет мне: «Уже…» Юлия Олефир

Огонь громко трещал, пожирая хворост. Мерзкий звук, отвратительный. Заткнуть бы уши и отвернуться, чтобы не видеть и не слышать, но нельзя. Ему во что бы то ни стало нужно попытаться перебороть свой страх, иначе из его поистине безумной затеи ничего не выйдет, и маленькая глупая Пташка останется в своей клетке. Сандор Клиган лежал на земле, не до конца просохшей от обильных дождей, которые обрушились на Королевскую Гавань, и смотрел на высокие неприступные стены Красного Замка. Санса Старк была где-то там, в одной из этих башен, так близко, и так далеко одновременно. Он много раз пытался представить себе предстоящую им встречу, но так и не сумел. Что ей сказать? Я пришел спасти тебя? А нужно оно ей, твое спасение? Один раз Пташка уже отказалась с ним идти, так с чего бы ей передумать теперь? Как бы тяжело не приходилось волчице среди львов, она слишком горда, чтобы принять помощь уродливого пса, и слишком пуглива, чтобы довериться ему. Не тащить же ее, в самом деле, силой? Клиган приподнялся, подложил себе под голову смятый в ком плащ, закрыл глаза и попытался хотя бы на минуту выбросить упрямую девицу из головы. Всю дорогу до Королевской Гавани он думал лишь о том, как бы добраться сюда незамеченным, но теперь, когда он тут, так близко к своей цели, все его мысли занимала лишь она. Подумать только, Пёс собрался похитить королеву. Рассмеялся бы, если бы не было так паршиво на душе. Если что-то пойдет не так, он погубит и себя самого, и обеих сестер. Но игра стоила свеч, Клиган был в этом уверен. Рядом раздался шорох веток и опавших листьев, а затем на поляну, где он решил устроиться на ночлег, кто-то вышел. Мужчина широко зевнул и, не открывая глаз, проворчал: — Задерживаешься. Я думал, что тебя уже загрызли волки. — Волки своих не трогают. А вот собак они, знаешь ли, не шибко жалуют. — Да, я и забыл, что держу в плену волчицу, — усмехнулся он, привыкший к их бесконечным словесным перепалкам, которые стали своего рода ежедневным ритуалом. — Дикую, дерзкую, храбрую и глупую. Рад, что ты все-таки вернулась. Поняла, наконец, что я тебе нужен? — Вот еще, — фыркнула девчонка, — это я нужна тебе и никак не наоборот. Кстати, пока ты тут прохлаждался, я добыла нам еды. Пёс нехотя открыл глаза и увидел свою маленькую пленницу. Волчица сидела у костра, поджав под себя ноги, и с упоением грызла хлебную корку. Рядом с ней на лоскуте ткани, очень напоминающем кусок чьего-то плаща, лежала головка твердого сыра, жареная курица, краюха хлеба и палка кровяной колбасы. К поясу девчонки был пристегнут мех. — Откуда все это? — нахмурился Клиган, когда она, заметив его голодный взгляд, отстегнула мех и бросила ему. Он пил вино в последний раз здесь же, в столице, в спальне Сансы, и уже почти забыл его вкус. — Не все ли тебе равно? — пожала плечами Арья. — Мне не нужны лишние неприятности, волчонок… — начал было Пёс, но девчонка перебила его. — Тебе не нужны неприятности? Ты похитил сестру короля Севера, собираешься похитить королеву Вестероса. Если тебе не нужны неприятности, то отпусти меня и выбрось из головы дурацкую затею с похищением Сансы. В противном случае, неприятности тебе гарантированы. Он не собирался отвечать на эту гневную тираду и пропустил ее реплику мимо ушей. — Если ты привела за собой слежку… — Да не волнуйся ты так за свою шкуру, Пёс! Те, у кого я украла все это, не погонятся за нами и уж тем более не скажут ничего королю, — волчица отломила себе кусочек сыра и отправила его в рот. — Они вообще больше никому ничего не скажут, — добавила она. Сандор, сделавший в этот момент внушительный глоток, едва не подавился вином, услышав подобное заявление. Маленькая волчица была похожа на разбойницу, дикарку, на воровку, в конце концов, но на убийцу… — Чтобы убить человека, не обязательно быть огромным страшным псом, — фыркнула Арья. — Все люди одинаковы. Они считают, что опасность исходит от здоровенного меча, копья или стрелы. Прячутся за каменными стенами своих замков, строят крепости, делают рвы, пытаясь оградить себя. Люди глупы. Смерть может поджидать их на кончике иглы, в семечке яблока, в глотке вина, попавшего не в то горло. Смерть — повсюду, и от нее нельзя укрыться. Пёс усмехнулся и отломил себе куриную ножку. — Хочешь поговорить со мной о смерти, волчица? Изволь. Скольких людей ты убила на своем веку? Двух, трех? — Четырех, — она показала ему язык. — И ни один из них не верил в то, что я смогу отнять у него жизнь. — Я убил тысячу, малышка. И каждая из моих жертв знала, что ждет ее в следующее мгновение. Тысяча мужчин, женщин, стариков и детей пали от моего меча, но даже не это доставляло мне удовольствие. Не их гибель. А страх, который они испытывали за секунду до. В этом вся прелесть. От внезапной смерти человек не может испугаться как следует. Другое дело, если он знает, что ему уготовано. Ты можешь убить сотню людей иглой, семечком или вином, но никогда не получишь от этого удовольствие. — Но я убила тех людей не ради удовольствия, — возмутилась волчица. — Ну конечно, — хмыкнул он и принялся за куриную ножку. На какое-то мгновение на этой крошечной полянке под сенью огромного раскидистого дуба воцарилась тишина. Девочка смотрела на своего похитителя и пыталась вызвать в себе отвращение к нему. Она всегда его ненавидела, желала ему смерти, но сейчас вдруг поймала себя на том, что будет не против, если он выживет. Да, Пёс — страшный человек, и речи его омерзительны, но он хочет спасти ее сестру и… да, он прав. В убийстве была какая-то своя особенная прелесть. Это непередаваемое и ни с чем несравнимое чувство власти над чем-то большим, чем богатство или целое королевство. Власти над человеческой жизнью. Она вспомнила Якена Хгара и вытащила из пояса железную монетку, которую он подарил ей на прощание. Где теперь ее таинственный друг? Вернулся ли он в Браавос? — Валар моргулис, — прошептала девочка в сотый раз и вновь спрятала подарок безликого. Она не была уверена, что он ей когда-нибудь понадобится, но выбросить монетку почему-то не могла. Кто знает, возможно, однажды… — Пока тебя не было, у меня в голове созрел план, — нарушил, наконец, молчание Клиган. Он прислонился спиной к дереву, сделал очередной глоток и посмотрел на пламя костра. — Король Джоффри через два дня уезжает в Королевский лес на охоту, — произнесла Арья. — Те двое… В общем, они обсуждали это перед тем как, я их убила. С ним отправятся почти все его рыцари, в том числе и Цареубийца. Лучшей возможности нам просто не сыскать. Главное придумать, как отвлечь от ворот стражу. — В моем плане как раз предусмотрен этот пункт, — ответил Пёс. — Что за план? — поинтересовалась волчица, нарочито равнодушно. — Очередная безумная затея? Клиган еще какое-то время смотрел на огонь, потом отвернулся и встретился с ней взглядом. — Ты себе даже не представляешь, насколько безумная. *** — Мне так жаль, моя милая Джонквиль… — пробормотал рыцарь-дурак. — Так жаль, что я не смог защитить вас от всего этого. Я слаб и совершенно беспомощен. Он стоял на коленях и держал ее за руку. Над богорощей уже давно сгустились сумерки, и если она не вернется в замок немедленно, это вызовет ненужные подозрения. Не хватало еще, чтобы Джоффри вновь ее ударил. Как будто мало ей было того, что он делал с ней каждую ночь. — Если это все, что вы хотели мне сказать, сир, тогда нам пора прощаться. Уже слишком поздно, и мое отсутствие могут заметить, — она попыталась выдернуть руку из его хватки, но не смогла. Рыцарь держал ее слишком крепко. — Погодите, моя королева… Совсем немного. Уделите своему бедному Флориану еще несколько минут, — взмолился он, покрывая ее ладонь быстрыми скользящими поцелуями. — Я позвал вас сюда не просто так. — Тогда для чего же? — устало спросила Санса. — Я потратила на вас столько времени, а вы кроме глупостей пока больше ничего не сказали. — Простите меня за мою нерешительность, моя милая Джонквиль, я всего лишь дурак, недостойный даже вашего взгляда… Но именно я… Не забавно ли? Именно я принес для вас благие вести. Совсем скоро вы сможете вернуться домой. Санса вздрогнула от этих его слов и ощутила, как на глаза вновь наворачиваются слезы. — Вы всё шутите… Это жестоко, сир Донтос. Жестоко и низко. Я всегда была добра к вам, а вы решили надо мной посмеяться? — она вновь попыталась высвободить руку, и вновь потерпела неудачу. — Как бы я посмел, моя королева? — залепетал он, испугавшись ее реакции. — Я дурак, но я предан вам всей душой. У вас еще остались друзья, которые, как и я желают вам счастья. И они хотят вернуть вас домой вашей матушке и брату. Я всего лишь помогаю им в этом. Санса растерялась. Нет, он точно решил поиздеваться над ней. Как она сможет вернуться домой теперь, когда ее голову венчает золотая корона? Как она сможет сбежать и добраться до Риверрана невредимой? Все это было похоже на жестокую шутку, вот только вместо смеха к горлу подступали слезы. Нельзя никому верить, убеждала она себя. Нельзя, потому что все люди лгут. Одни ради собственного благополучия, другие ради золота и власти, третьи ради достижения своих целей и так далее в бесконечно дурной последовательности. Санса как никто другой знала об этом. Ее обманывали слишком часто, и все же… Как же сладка была одна только мысль о возвращении домой. Да, пусть Винтерфелл сожжен дотла, но его ведь можно восстановить, заново отстроить… Робб закончит воевать с Ланнистерами, увидев сестру живой и невредимой, и вся их семья… вернее то, что от нее осталось, вернется на Север. Туда, где им самое место. — Я вас слушаю, сир, — проговорила она тихо. Я пожалею об этом. Тысячу раз пожалею. Но лучше иметь хоть какую-то надежду на спасение, чем знать, что остаток дней я проведу здесь. — Возьмите это, моя королева, — он протянул ей какой-то бумажный листок, свернутый несколько раз. — Возьмите и спрячьте. Прочтите его лишь тогда, когда останетесь одна. Если хоть одной живой душе, помимо нас с вами станет известно содержимое этой записки, не сносить нам головы. Нам обоим. Она стиснула пальцами листок и с некоторым сомнением посмотрела на рыцаря. — Если вы обманете меня, сир, если все это всего лишь ваша злая шутка, вы об этом сильно пожалеете. Когда-то я заступилась за вас перед моим мужем, теперь я сама велю вас казнить. Сир Донтос посмотрел на нее долгим внимательным взглядом. Напуганным он не выглядел, скорее задумчивым. — А вы изменились, моя милая Джонквиль, — наконец, произнес рыцарь. — Замужество ужесточило ваш характер. Санса пожала плечами, пряча записку в рукав платья. — Если это все, я должна покинуть вас и вернуться в замок. Он, наконец, опустил ее руку и поднялся на ноги. — До встречи, моя королева. — До встречи… Мой Флориан. Девушка плотнее закуталась в плащ и поспешила к выходу из богорощи. Когда она пару часов назад покидала замок, Джоффри был на заседании с малым советом. Оставалось только надеяться на то, что король все еще занят делами своего государства, в противном случае ей придется объясняться. Маленькое чудовище не любил ее визиты в богорощу. Он вообще был против того, чтобы Санса покидала замок. Первые два дня Джоффри не разрешал ей выходить из спальни, зато сам наведывался к ней очень часто. Потом он согласился с тем, что королева должна показываться на глаза своему народу и ходить в септу, а сегодня и вовсе разрешил сходить к старым богам ее отца. — Не думай только, что я делаю тебе это одолжение по доброте душевной, — заявил король. — Боги твоего отца — ложные боги, а твой отец предатель, но если таково твое желание, ступай. Но этой ночью тебе придется очень сильно постараться, чтобы отблагодарить меня. Однако теперь Санса не боялась наступления ночи. Ей вдруг стало все равно. Как бы груб ни был с ней Джоффри, она не чувствовала уже ни боли, ни обиды, ни даже отвращения. Просто лежала с закрытыми глазами и представляла себе дом. Это помогало. Она снова видела всю свою семью живой и невредимой, снова играла в леди с Джейни Пуль и слушала сказки старой Нэн, снова дразнила Арью и наблюдала за мальчишками, которые упражнялись в стрельбе из лука или дрались деревянными мечами. Она снова обнимала отца и целовала мать в обе щеки, снова была живой. Когда все заканчивалось, и Джоффри слезал с нее, Санса, не открывая глаз, отворачивалась к стене, чтобы не разрушить придуманную в голове иллюзию, и продолжала мечтать. Не могла она смириться со своей участью. Не могла и не хотела. — Ваше величество! — девушка не сразу сообразила, что зовут именно ее. Не привыкла она к такому обращению и привыкать боялась. Корона опьяняет человека, делает его безумным, одержимым. Санса видела, что сделала корона с Джоффри, и очень боялась однажды стать на него похожей. Будь ее воля, она вообще бы сняла этот неудобный золотой обруч, но у нее не было такого права. У нее и раньше здесь было не много прав, а теперь их стало еще меньше. Санса остановилась у подъемного моста и обернулась. К ней подошел мужчина, такой высокий и широкий в плечах, что девушка даже поначалу приняла его за Сандора Клигана, и лишь в свете факелов осознала, как сильно ошиблась. Это был не Пёс. Это была женщина. Некрасивая, нелепая в бледно-голубом платье, с короткими волосами цвета свежей соломы и телосложением здорового мужчины, она могла бы показаться смешной и уродливой, если бы не ее глаза. Удивительные глаза. Казалось, что вся небесная синь каким-то волшебным образом оказалась заключенной в двух этих глубоких колодцах. В них можно было утонуть и на них нельзя было насмотреться. — Ваше величество, — произнесла женщина тихо. — Прошу извинить меня за то, что отвлекаю вас, но мне необходимо поговорить с вами наедине. Удивительно, что могло понадобиться этой странной женщине от Сансы, но девушка не стала задавать вопросов и лишь молча кивнула, давая свое согласие. Если Джоффри спросит, она скажет, что ее задержали во дворе замка. — Давайте пройдемся к реке, — предложила незнакомка. Санса все также молча кивнула. — Меня зовут Бриенна Тарт, я дочь Селвина Тарта по прозвищу Вечерняя Звезда, — начала женщина, когда они оказались на берегу Черноводной. — Некоторое время назад я состояла в личной королевской гвардии… — Ренли Баратеона? — подсказала Санса. — Кажется, я слышала о вас. Говорят, что это вы убили его. Женщина переменилась в лице. Санса видела, как тяжело ей приходится. Словно каждое слово причиняло леди Бриенне боль. — Я не убивала его. Я его любила, — произнесла она совсем тихо. — Я поклялась перед богами защищать его и не смогла. — Вы рыцарь? — спросила Санса. — Нет, я просто воин. И теперь я служу вашей матери… — Моей матери? — этот вечер продолжал преподносить ей сюрпризы. — Вы серьезно? — Да, моя королева. Леди Кейтилин была добра ко мне. И именно она послала меня в Королевскую Гавань обменять Джейме Ланнистера на вас с вашей сестрой. Поручение это было тайным, и леди Старк навлекла на себя гнев своего сына и всего Севера, но она просто не могла поступить иначе. — Все было напрасно, — пожала плечами девушка. — Джейме Ланнистер снова надел свой безупречный белый плащ, а я как была пленницей, так и осталась. Да, на меня надели корону, но суть от этого не изменилась. Мама поступила слишком опрометчиво, отпустив единственного ценного пленника. — Вы осуждаете ее за это? — удивилась Бриенна. — Не нужно, ваше величество. Пока ваш брат, король Робб, дрался с врагами, она, бедная убитая горем жена и мать, оплакивала своего мужа, своих младших сыновей, своего отца… Он еще жив, но осталось ему недолго. Леди Кейтилин не одна, но она одинока как никогда. Никто не понимает ее. Волки воюют со львами, а ей приходится хоронить своих близких. Никогда в жизни она не пошла бы на предательство собственного сына, если бы не боялась за его жизнь и жизни своих дочерей. Вы — это все, что у нее осталось. Если еще и вы осудите ее, это убьет ее, ваше величество. Санса слушала ее и чувствовала на своих щеках холодные брызги, которые доносил до нее ветер. Она не могла различить внизу реку, но слышала ее, ощущала ее силу. Санса была наполовину Талли, а Талли черпают свою силу из воды. Быть может, и ей вода придаст хоть немного сил? Никогда еще девушка не чувствовала себя такой слабой. Рядом с ней стояла женщина, которая совсем недавно видела ее мать и брата, разговаривала с ними, делила с ними кров и стол… Девушка завидовала ей. Она не помнила, когда видела своих родных в последний раз и с тяжелым сердцем понимала, что упоминание о них не тревожит ее так сильно, как это было прежде. Они были ее единственной семьей, это правда, и все же… Когда ей было больно и плохо, они не пришли ей на помощь. Не защитили ее, не утешили, не прислали ей ни одного письма, не сделали ничего. Она по-прежнему любила их и скучала по ним, однако… Она вспомнила о записке, что была спрятана в рукаве ее платья. Имела ли эта женщина к ней хоть какое-то отношение? Если да, она могла бы упомянуть об этом, а если нет, то не стоит доверяться ей. Кто знает, быть может, это Джейме Ланнистер подослал ее к Сансе… Или, что еще хуже, Серсея. — В таком случае, леди Бриенна, вам следует вернуться в Риверран, — произнесла Санса холодно. — Арья пропала еще в тот день, когда Ланнистеры убили моего отца, а я едва ли смогу поехать с вами, учитывая последние события. Вы присягнули на верность моей матери, вот и поезжайте к ней. Защитите хотя бы ее. Мне вы уже не сможете помочь. — Ваше величество, я понимаю ваши чувства, но постарайтесь и вы понять меня. Я поклялась честью, что верну вас домой. Если я не могу сделать этого, позвольте мне хотя бы остаться и служить вам. Это — то немногое, что я могу сделать, чтобы… — Леди Бриенна, из всего того, что вы сейчас сказали, я поняла лишь одно: вас беспокоит не моя безопасность и даже не безопасность моей леди-матери. Вас беспокоит лишь ваша репутация и ваша же воинская честь. Вы боитесь не сдержать данного слова… Похвально, однако, извините, но меня это волнует мало. Я вас не знаю и мне все равно, пострадает ваша честь или нет, если вы не сдержите свое слово. Хотите остаться — воля ваша. Хотите защищать меня? Но от кого? На мою жизнь никто не покушается, а единственный человек, которого я боюсь — мой муж. Сможете вы защитить меня от короля? Бриенна побледнела и пробормотала в ответ что-то неразборчивое. — Вот то-то и оно, — вздохнула Санса. — Всего лишь слова. А словам я больше не верю, миледи. Поэтому, извините, но я все-таки вернусь в замок, уже поздно, и я не имею права опоздать на ужин. Она подобрала подол своего платья и заспешила в Красный Замок, не дождавшись ответа и ни разу не обернувшись. — Я говорил, что это бесполезно. Бриенна не взглянула на этого человека. Она вновь развернулась лицом к реке и посмотрела вдаль. Цареубийца вышел из тени невысокого дерева и не спеша подошел к ней. — Она похожа на свою мать, — произнесла женщина. — Я даже не думала, что сходство окажется таким сильным. — Нет, — усмехнулся Джейме. — Она — копия своего отца. Поверь мне. От Талли девушка получила лишь хорошенькое личико и осеннего цвета волосы, но характер у нее волчий. Старковский. — И что мне теперь делать? Я дала слово. Не возвращаться же мне, в самом деле, ни с чем? — она все-таки посмотрела на мужчину. Длинный белый плащ развевался за его спиной, а на месте изувеченной руки тускло поблескивала теперь золотая кисть. Он перевесил меч на правую сторону, и Бриенна чувствовала, как это раздражает его. — Хочешь знать мое мнение? — спросил лев. — Я считаю, что тебе не следует возвращаться в Риверран. Если предательство Кейтилин Старк ей рано или поздно простят, то тебе придется расплатиться за него сполна. О тебе и так ходит слишком много неприятных слухов. Если бы ты вернула волчице ее дочерей, другое дело, но теперь… Нет. — И что мне делать здесь? — Среди предателей, ублюдков и убийц? — поддразнил ее Джейме. — Я бы взял тебя в королевскую гвардию, но, во-первых, у меня нет полномочий, а, во-вторых, ты все равно не согласишься. Поэтому я предлагаю тебе стать ее тенью. Ходи за ней следом, смотри, чтобы никто не обижал. Это — единственное, что ты можешь сделать для нее сейчас. — Я не смогу защитить Сансу от короля. Джейме нахмурился, услышав это. — Я тоже не могу защитить ее от короля. Но с этим ни ты, ни я, не сможем ничего поделать. Завтра Джоффри уезжает на две недели на охоту. Я поеду с ним, а ты останешься здесь и будешь приглядывать за ней. Возможно, эти две недели станут для Сансы подарком богов, но я хочу, чтобы за это время она не наделала глупостей. Ты понимаешь, о чем я? — он взглянул на нее и улыбнулся своей неповторимой очаровательной улыбкой. Бриенна покраснела и поспешила отвести взгляд. — Понимаю, — кивнула она. — Можешь на меня рассчитывать. *** «Завтра в полночь я буду ждать вас в богороще на нашем месте. Не берите с собой никаких вещей и постарайтесь надеть что-нибудь совсем простое и неброское. С цветом ваших волос мы что-нибудь придумаем, а до тех пор вам придется носить плащ с капюшоном. Ничего не бойтесь и не выдавайте своего волнения. Если вас заподозрят, весь наш план обернется крахом. Вы должны отнестись к этому со всей серьезностью, на какую только способны». Санса давно уже сожгла письмо, но до сих пор видела перед глазами чернильные строчки, написанные мелким аккуратным почерком. Неужели сир Донтос сам написал все это? Верилось с трудом, но девушка решила, что подумает об этом позже. Джоффри, как и обещал, действительно уехал утром в сопровождении двадцати человек. — Я привезу тебе голову кабана, душа моя, — улыбнулся он, целуя жену на прощание. — А в следующий раз мы поедем охотиться на волков, и я возьму тебя с собой. — Жду не дождусь, мой король, — ответила Санса. Он смерил ее недоверчивым взглядом, после чего сел на коня и вместе со своей свитой покинул двор. Девушка еще долго стояла на ступенях замка, глядя ему вслед, и не смела поверить своему счастью. Уехал… Он действительно уехал… Весь день она провела как на иголках. Отказывалась от еды и почти не участвовала в разговорах. Серсея наблюдала за ней и, в конце концов, не выдержала. — Разве не должна ты сейчас ликовать и радоваться? — усмехнулась она. — Или ты боишься поверить своему счастью? — Ну что вы, ваше величество, — отозвалась Санса. — Я просто переживаю за моего мужа. Король Роберт тоже любил охоту, но ничем хорошим для него это не кончилось. Серсея побледнела и крепче сжала бокал с вином. Костяшки ее пальцев побелели. — Что за глупости ты болтаешь? Джоффри не станет напиваться и уж точно не потеряет рассудок! Его охраняют лучшие рыцари и… ему точно ничего не грозит! — девушка поняла, что королева-регентша убеждала сейчас не ее, а саму себя. Она вдруг поднялась со своего высокого стула и, пошатываясь, направилась к выходу из комнаты. — Сир Меррин! — услышала Санса и улыбнулась. Так будет лучше. Чем больше рыцарей отправится следом за королем, тем легче ей будет сбежать. Когда на Королевскую Гавань опустилась ночь, девушка совсем потеряла покой. Она словно загнанный зверь металась по своей спальне и никак не могла взять себя в руки. Санса уже не помнила, как надела самое простое свое платье безо всякой отделки, но зато теплое и удобное для верховой езды. Не помнила, как заплела свои длинные золотистые волосы в тугую косу, не помнила даже, как надевала плащ и покидала комнату. Всю дорогу до богорощи ей казалось, что она совершает самую большую ошибку в своей жизни, но вместо того, чтобы остановиться и вернуться в замок, почему-то продолжала идти, не разбирая пути. Эта ночь закончится для нее либо гибелью, либо спасением, и ей казалось, что она готова рискнуть. В богороще было тихо, но теперь Санса не чувствовала себя здесь в безопасности. Каждый шорох листьев или треск веток заставлял ее вздрагивать и оборачиваться. Сердце билось так часто и громко, что было странным, почему его предательского стука не слышит Серсея. А может, слышит? Может, она уже послала за девушкой преследователей? Добравшись до условленного места, Санса, наконец, остановилась и позволила себе отдышаться. Здесь было темно и как никогда страшно. Она прижалась спиной к дереву и прислушалась. Шагов слышно не было. Неужели ей удалось уйти незамеченной? Девушка не успела обрадоваться этой новости. Где-то неподалеку раздался странный треск, а потом небо над столицей вспыхнуло зелеными красками. «Дикий огонь», — пробормотала Санса, холодея от ужаса. Кому пришло в голову зажечь дикий огонь среди ночи? Не связано ли это с ее побегом? Тем временем раздался очередной треск, а за ним еще и еще, и вот уже тишину спящего города нарушили людские крики. Крики боли и ужаса. Санса зажала руками уши, чтобы не слышать этого, но не помогло. Крики переросли в вопли и смешались с лошадиным ржанием и лаем обезумевших собак. Да что здесь творится? Ей хотелось забиться куда-нибудь в угол, чтобы укрыться от этого безумия, но она осталась стоять прикованной к своему месту и даже пошевелиться не могла. Где-то совсем близко раздался чей-то короткий вскрик и звук падающего тела, но Санса не смогла заставить себя обернуться. Ей казалось, что если она повернется посмотреть, то увидит нечто ужасное. Когда чьи-то сильные руки легли ей на плечи и осторожно их сжали, она поняла, что это конец. Её нашли и сейчас вернут в замок, а утром, скорее всего, казнят или и того хуже — бросят в темницу дожидаться королевского суда. Джоффри вернется и уничтожит ее. Медленно и мучительно. — Здравствуй, Пташка, — услышала она у себя над ухом. — Я поджег столицу, чтобы спасти тебя. Если ты откажешься идти со мной и теперь, мне придется тебя убить, — проскрежетал знакомый хриплый голос. — Ну так что ты выбираешь?