***
Кэрриер не оторвался от экрана, когда Нокаут вошел, но приветственно кивнул. Пришлось помяться какое-то время перед столом, будто провинившемуся студенту. Воспоминания об отчитывающих его профессорах из Высшей аяконской всплывали сами собой. Потом Кэрриер связался с кем-то, приказал «прижать их между восьмой и десятой», мрачно переключил частоты, и только после всего этого обратил визор к Нокауту. – Извините, доктор. – Что вы, – осклабился Нокаут, – представляю, сколько у вас забот. Что произошло? Что натворил мой ассистент? – Брейкдаун напал на автобота. Есть свидетели, подтверждающие, что он начал драку и даже не пытался сдерживаться. Камеры тоже это зафиксировали, – Кэрриер поднялся. – Кто же дерется в людном месте, – брякнул Нокаут, на всякий случай настороженно замер, но не заметил особенных изменений во взгляде. Хотя, шлак, какие изменения. Некоторые дроны поэмоциональнее Кэрриера будут. Он положил ладонь на стол и улыбнулся как можно шире, убрав ее. Контактная карта осталась лежать так, будто всегда и была там. – Если бы тот, на кого он напал, не был из Феррума, я бы вам ничем помочь не смог, – Кэрриер, как будто ничего не заметив, отправился к выходу из кабинета, и Нокаут поспешил за ним. – Но никто достаточно надежный за Гроссофтера не поручится, а Брейкдауну повезло, что он ваш. Звучало как «ваш сервокон», хотя формально должно было значить «ваш ассистент». – Вы ведь можете… не оставлять это в его личном деле? Кэрриер шагал так широко, что Нокауту невольно приходилось спешить за ним. Он по-прежнему продложал чувствовать себя отчитываемым молодняком. Склонность подчеркивать собственную власть была не самой приятной чертой Кэрриера, но Нокаут старался не подавать виду, что сердится. Вот Брейкдауну он хорошенько проц вправит, когда они выйдут отсюда. – Я оставлю самооборону, – пообещал Кэрриер. Видимо, подделать данные камер или потерять свидетельские показания для него не составляло большого труда. Они дошли до изолятора, Кэрриер отпустил охранника, и Нокаут получил возможность разглядеть целый ряд сияющих силовых полей, за которыми или сидели, или расхаживали задержанные. И было их немало. На ком из них Кэрриер зарабатывает так же, интересно? Нокаут не может быть единственной «жертвой» его радушного покровительства, взаимовыгодного, но все же слегка напряженного. Мех с инсигнией на плече, заметив Кэрриера, яростно заколотил в поле. – Тебе это так не пройдет! Я работаю в Родии, ясно?! В Родии! Кэрриер проигнорировал его, а Нокаут подумал, что если бы гадание по робомоду имело какой-то смысл, он сказал бы, что болт – из меченых. Из бывших меченых. Но подробности Нокауту были неинтересны, как и истина. Держать бывшую элиту в карцере, должно быть, тоже весьма приятно. Брейкдаун сидел в дальнем углу камеры. Он неохотно поднял взгляд навстречу Кэрриеру и, заметив Нокаута, заметно удивился. Пока системы охраны проверяли допуск Кэрриера к терминалу, Нокаут помахал Брейкдауну: – Эй, давай, поднимайся! Тот неуверенно приблизился к полю, как будто предполагал, что оно все-таки никуда не денется, а Нокаут окажется голограммой. Но Кэрриер как раз отключил защиту. – Выходи, – скомандовал он. – Как тебя угораздило вообще? – О, хозяин пришел забрать свою зверушку, – донеслось из соседней камеры. Нокаут мгновенно развернулся, заметив мимоходом, как Брейкдаун сжал кулаки. Рядом с рыжеватым полупрозрачным полем, облокотившись на стену, стоял массивный бот с широкой гусеничной лентой на плечах и бедрах. – Он у тебя не очень смирный, автобот!.. Бросается на свободных граждан. Мотор Брейкдауна зарычал, набирая обороты. Как всегда, когда он приходил в ярость. – Заткнись, ржа! – громыхнул он. Умоляюще взглянув на Кэрриера – «никаких шокеров, я все улажу» – Нокаут вцепился в руку Брейкдауна и зашипел: – Не здесь, кретин! – Да, слушайся хозяина, Брейки, – ухмыляясь, поддакнул мех. Можно было догадаться, что это был второй участник драки, жертва «покушения», посаженная Кэрриером вместе с зачинщиком. – Брейкдаун, хватит! – краем оптосенсоров Нокаут зафиксировал, как Кэрриер трансформирует руку в электромагнитный излучатель. Его расположение было не настолько безгранично, чтобы простить беспорядки в собственном участке. К его невероятному облегчению, Брейкдаун внял просьбе – или просто махать молотом, когда на том повис другой бот, было не очень удобно. – Вам лучше идти, – процедил Кэрриер, сканируя визором Брейкдауна с ощутимым сомнением. – Это больше не повторится, – Нокаут потянул за собой ассистента. Тот неохотно тронулся с места. – Кинул своих и пошел вылизывать бампер меченому, – не вздумал затыкаться Гроссофтер, продолжая говорить вслед. – А ты, полосатик, на меня теперь все повесишь, да? Ну, вешай, вешай! – он широко развел руки, лязгнув гусеницами – Вам тут всем недолго веселиться. Ого. Уже похоже на про-десептиконскую пропаганду. Нокаут вдруг понял, почему Кэрриеру понравилась мысль оставить виновником провокатора, а не того, кто начал первым. А провокатор, похоже, знал Брейкдауна лично. Может, тоже из стантиконов? Или по арене помнит? Интересно, как много мехов из бывших товарищей Брейкдауна считают, что пойти работать к экс-меченому – предательство, а не разумный ход? Кретинов с предрассудками везде полно, не только в Родии. – Я тебя предупреждаю, Брейкдаун, – Кэрриер запер изолятор и мрачно окинул взглядом обоих мехов перед собой, – за следующее нарушение ты ответишь по закону. – О-он понимает, – вмешался Нокаут. Конечно, ответит! В следующий раз, если что, Нокауту натурой придется расплачиваться. На его счете столько шаниксов нет. – Никаких больше… – Брейкдаун? – перебил Кэрриер. – Да, – огрызнулся тот. – Отлично. Всего доброго, доктор, – он отвернулся и зашагал по направлению к кабинету. Едва Кэрриер оказался достаточно далеко, Нокаут ткнул когтем в честплейт Брейкдауна и тихо, сердито спросил: – И ты бросился в драку из-за тупой болтовни? – Брейкдаун промолчал, но по лицу было видно, что да. – Праймас, вот дурак! – Ты слышал его? – буркнул тот. – Брак ржавый. – Проц у тебя ржавый, – вздохнул Нокаут. Впрочем, и ему было не слишком приятно слушать Гроссофтера там, в изоляторе. Кэрриер вот тоже считал Брейкдауна в какой-то мере собственностью Нокаута, но с ним-то ничего нельзя поделать. Его подобные реплики Нокаут старательно игнорировал, помня о многих других плюсах. Но Брейкдаун в лицемерии был не силен, да и наверняка болезненно воспринял обвинения в том, что предал бригаду. – Так, – Нокаут остановился на пороге участка. – У тебя такой фейсплейт бывает, когда тебя посещает очень плохая идея, – заметил Брейкдаун. – У меня не бывает плохих идей. Подожди клик. Бросив ассистента на пороге участка, он развернулся и резво догнал Кэрриера, влетев в кабинет прямо за ним, дверь даже захлопнуться не успела. Тот обернулся, выдав удивление разве что слабым нервным щелчком пластин на плечах. О-о, да капитан не скупится на встроенное вооружение. В такое время и не странно, конечно, но Нокаут был почти уверен, что от первого хлопка пушки разворачиваться не должны. А если они это делают, то апгрейд либо слишком свежий, либо спроектированный для модели с другой нейросхемой. Ай-ай-ай, капитан. – Послушайте, Кэрриер, – Нокаут понизил голос. – Отпустите этого стантикона, а? Проблему ведь мы уже уладили, верно? А никому больше они не навредили, так что… – Великодушно, доктор. Шлаков визор! Впрочем, Кэрриер явно понял, что Нокаут просит не по доброте душевной. И ему было плевать. Он тем и ценен, что ему плевать. – Я буду очень вам обязан, – Нокаут выделил «очень» голосом, перебирая в голове свои активы. Как поставщик элитных марок топлива он работать не может с тех пор, как Арея закрыла границы, а в Литии взвинтили цены. На его пушки он с радостью посмотрел бы, но предлагать такое Кэрриеру было не слишком корректно. Раньше за физическим обследованием полисбот к нему не обращался. Кэрриер кивнул. Нокаут очень надеялся, что все сигнатуры, которые он по указанию капитана понаставил на делах лишних дезактивов как «приглашенный эксперт», не приведут его в итоге на скамью подсудимых. Потому что тогда бежать из Ареи придется сломя голову. Не то чтобы Нокаут не подумывал об этом время от времени: с тех пор как нажитые связи начали рваться, Арея перестала быть таким уж привлекательным местом. – Еще раз спасибо, – Нокаут сделал мягкий шаг к дверям, – и простите за моего ассистента. Это точно не повторится.***
Руф был прав, когда предполагал, что в ремблоке хорошая звукоизоляция. Но где она точно была отличной, так это под основными помещениями. Брейкдаун вернулся после очередного визита в Феррум, где он работал «за обгрызенные шаниксы» (как выражался Нокаут, тем не менее, отправляя ассистента за ними каждый цикл; а потом оказывалось, что это добрая четверть дохода). В ремблоке было тихо, спокойно и безлюдно. Бессистемность, с которой Нокаут то открывал, то закрывал свое рабочее место, по мнению Брейкдауна, никуда не годилась. «Ты просто жил по расписанию слишком долго, – вальяжно махал рукой доктор, – расслабься. Пациент – не мост, он никуда не денется». Когда Брейкдаун открыл тайную дверь в лабораторию – Нокаут включил его электронную сигнатуру в список доступа, сопроводив это целой речью о величайшем доверии, – то в аудиодатчики врезался вопль. Брейкдаун не стал гадать, кому тот принадлежит, и просто промчался по лестнице вниз. На платформе, где он сам не раз расковыривал дезактивы, лежал мех со вскрытым корпусом. Голубоватое свечение из-за выпуклого широкого честплейта, а также скачки показателей на мониторах над ним ясно сообщали, что он жив. Правда, дрожь, с которой он бился о платформу, и отчаянная ругань были еще более надежными симптомами. – Гроссофтер? – спросил он удивленно, узнав грязно-зеленый корпус и широкие гусеницы, забрызганные сейчас энергоном в лучших традициях хоррор-шоу. Нокаут, не заметивший появления ассистента не то из-за воплей, не то из-за музыки в голове, замер с трансформированной в сверло рукой и обернулся. Губы растянулись в улыбке: – Привет. Как дела? Брейкдаун прошел чуть вперед, не отрывая взгляд от прикованного к платформе Гроссофтера. Кабели, тянувшиеся от систем поддержки онлайна, входили прямо в медицинские разъемы на обнаженных внутренностях. Камера искры, приоткрытая и приподнятая, освещала их ярко-голубым. Оптика мигала, как при перегрузке, маску с него Нокаут снял. По судорогам, сводившим корпус, было ясно, что нейросеть подключена. Кулаками Гроссофтер колотил по платформе, пытаясь вырваться. – Что ты делаешь? – Да вот… тестирую одну смесь, создает перегрузки, влияет на перераспределение потоков. Хотел посмотреть, как она будет реагировать на высокое напряжение в корпусе, – Нокаут задумчиво потряс испачканным когтем. – Мне потребовался материал, который не жалко пустить в расход, и я подумал… ты же не против? – он прищурил одну оптику. Другой алый красный круг внимательно изучал Брейкдауна. – Тебя за это расплавят! – убежденно воскликнул тот. – Ой, не думаю. Его никто не хватится, кроме, может, его приятелей. Да и тем полезно знать, с кем можно иметь дело, а с кем нельзя… Брейкдаун обошел распластанный корпус. Гроссофтер в бессильной ярости следил за ним и глухо стонал: очевидно, управление вокалайзером он потерял. Его охлаждающие системы вовсю выделяли хладагент, но Нокаут включил два вентилятора над платформой и направленным горячим воздухом высушивал его. Эксперимент куда больше напоминал пытку. – Квинт тебя… Нокаут… Тот в ответ на неоднозначное выражение Брейкдауна нахмурился, подошел к корпусу и деловито проверил, прочно ли держатся штекеры. Попытки Гроссофтера выбраться явно его не пугали – в крепости фиксаторов он был уверен. Но вот подключения тот мог и нарушить. – Как ты его?.. – Кэрриер его отпустил. И, знаешь, я починил посох, так что… Я подумал, – перебил он себя, помахивая в воздухе пальцем, не то в такт музыке, которую никто кроме него не слышал, не то просто паясничая, – Гроссофтер, наверное, хотел бы извиниться. Вы расстались не лучшим образом. Он отвел палец и вслепую ткнул в клавиатуру. Попал, впрочем, куда надо: скачки кривой на мониторе поуспокоились, и к Гроссофтеру вернулась способность говорить связно. Видимо, вокалайзер смог отобрать достаточно процессорной мощности, когда боль немного утихла. – Вы оба поплатитесь! – заорал он, плюясь энергоном. – Ты! Псих! Юникро… Какое именно отношение огромный древний зловещий мех имел к изящному доктору-гонщику, Брейкдаун так и не услышал. Нокаут состроил огорченную мину и вспорол когтями основной топливный шланг, а затем передавил обрывок. Энергон, пытаясь найти другие пути, хлынул через верхний шлюз. Вопль ненависти превратился в бульканье. Запахло поджаренными платами. Брейкдаун отпрянул, а Нокаут только поморщился. – Так мы далеко не уедем, Гросси. Ты портишь мне статистику. Он перенастроил подачу топлива, а потом вдруг приобрел обеспокоенный вид, словно что-то неожиданное и не слишком приятное пришло ему на ум. Он обогнул платформу и подошел к Брейкдауну. Тот поглядывал то на вспыхивающую в такт скачкам диаграммы на мониторе искру, то на искаженный болью фейсплейт, и будто не сразу заметил, что Нокаут внимательно на него смотрит. – Ну, вообще, я основные данные снял, – наконец негромко сказал медик. – Хочешь убить его? – Э… я убиваю не так, Нокаут, – Брейкдаун не удивился предложению. – Я предпочитаю старые добрые драки. – Я… понимаю. Но за шумиху, как ты понял, легко попасть в тюрьму, а… – Я могу сам заставлять их отвечать за слова, – перебил Брейкдаун, постаравшись не ухмыльнуться. – Да при чем здесь это? – скривился Нокаут, отворачиваясь, и преувеличенно едко продолжил: – Мне нужен был мех в онлайне, и я выбрал его, потому что он мне не понравился! Брейкдаун пожал плечами. Нет, все-таки не засмеяться сложно, даже несмотря на удручающий звуковой фон: стоны и хрипы пусть и не близкого, но все же знакомого болта. Нокаут, значит, его защищает? В своем духе – совмещая это с экспериментом, по аморальности приближающимся к тому, что приходилось переживать Вайлдрайдеру. Всем ведь лить, что происходит со стантиконами, да? – Прости, если… я перегнул палку, – Нокаут втянул голову в плечи до легкого скрипа шейных креплений. – Да нет. Убей его сам, если хочешь. – …он ведь задел и меня тоже, – негромко и неохотно озвучил Нокаут то, до чего, впрочем, Брейкдаун и так додумался. Было достаточно мехов, которые задевали Нокаута… иначе. От профессоров, презрительно косившихся на перестраивающего альтмод студента, до Селект Райза. Его старые «приятели»-клиенты… Теперь все «равны». Каждый может стать тем, кем хочет. Нокаут с наглой усмешкой ступал в Родий, и больше не брал с собой Брейкдауна в оперу только потому, что тот оказался несовместим с театральным искусством. Но и без того вся бывшая «элита» смотрела на него, как на кого-то хуже дрона. Шаниксы он терял, это верно. Если случится какой-нибудь досадный инцидент, отстегивать Кэрриеру будет нечего. Война рушила частный бизнес не хуже прежних устоев. Раньше было не принято иметь собственное дело, если ты не важная шишка, а сегодня – практически невозможно. Мир изменился, а вот мехи в нем остались прежними. Бедняга Гроссофтер. Он тоже мыслил старыми категориями. Те, кто носит инсигнии – хозяева. Остальные – слуги. Но инсигния у всех одна, так что Нокаут убивал меха, абсолютно равного себе, обладающего теми же правами и свободами… и не испытывал и толики мук совести. – Помочь с чем-нибудь? – перебил Брейкдаун его мысли. – А? Да. Последи за шкалой. Пусть уровень кислоты в энергоне не превышает 13%. – Ты проверяешь, что быстрее случится, ему разъест провода или искра дернет? – А я должен знать ответ на этот вопрос? – фыркнул Нокаут. – Эксперимент – это творчество, Брейкдаун. Ария исследователя. – Ария? Может, еще тогу из брезента на тебя наденем?.. Да ты больше на доктора Джиаксуса похож. – Фу! – содрогнулся Нокаут, презрительно помахав кистями рук, словно испачкался в чем-то. Впрочем, он и правда не успел оттереть чужой энергон с когтей. – Да он же… он же поперек себя шире! – И делает с мехами всякие жуткие штуки, – закивал Брейкдаун охотно. Гроссофтер завыл и зашумел кулерами их последних сил, впустую перегоняя раскаленный воздух. Словно намекал, насколько абсурдно обсуждать малобюджетные хорроры в такой обстановке. Нокаут нашел происходящее скорее ироничным. – Просто делай, что я говорю, – распорядился он. – Как скажешь, доктор Джи. – Пошел ты, – Нокаут улыбнулся, косясь на истерично мерцающую оптику своей жертвы. Он позаботился, чтобы к мозговому модулю энергия поступала исправно. Там даже охладители работали. Гроссофтер до последнего будет знать, что с ним делают и за что. – Не скучай, Гросси. Сейчас мы тобой займемся.