Однажды в Париже

В данный момент, мои чувства как — мотылёк за стеклом. Пытаются найти выход, видя за стеклом то, что кажется не досягаемым. Мотыльку хочется верить, что если биться головой о стекло, или метаться по стеклянной поверхности — то ты обязательно найдёшь выход. Мы хотим верить, что наша прямота это самый лучший выход из положения —, но это не так. Для выхода, нужно найти лазейку в старой оконной раме, через неё, обязательно будет виден лучик света, летя на который, ты обязательно найдёшь выход. Тёплой волной лучезарное солнце постепенно накрывало столицу. Открывая свободному взору то, что было скрыто под тёмным покрывалом ночи. Утро встретило Эрена, не лучшим образом. Открыв глаза, юноша заметил, что лежит не просто на белоснежных простынях, от которых привычно веяло лавандой, а на коленях своего обожаемого автора — Леви Аккермана. Увидев перед собой умиротворенное лицо Леви, парню удалось облегченно вздохнуть — он смог выполнить условия договора. Внезапно, Эрен почувствовал, как в правом кармане брюк завибрировал телефон. Достав аппарат из кармана, он увидел святящейся дисплей — пришло уведомление о входящем сообщении. В сообщении Ханжи Зоэ сообщала, что хочет видеть Эрена в издательстве через полтора часа, с проверенными черновыми вариантами рукописей. Эрен аккуратно сполз с кровати, подхватывая поднос со вчерашней посудой, и на цыпочках двинулся на кухню. Приведя посуду в надлежащий вид, Эрен тихонько выбрался из квартиры, прихватив с собой запасные ключи, которые висели на одном из крючков в прихожей. * * * — Добрый день, Ханжи, я принес проверенные рукописи, — постучавшись, произнес Эрен. — О, Эрен. Доброе утро! Что как не родной? Мог бы и без стука войти! — восторженно вещала Зоэ. Войдя в кабинет, Эрен подошел к рабочему столу Зоэ. Он был, мягко говоря, необычен. Для женщины тридцати пяти лет. Мраморный стол украшали различные фигурки разных тварей, которые обитали в мифах древней Греции, и сказаниях хорошо знакомого нам Парижа. На столе, не было не единой фотографии, что наталкивало на мысль о том, что Ханжи до сих пор не обзавелась семьей. — Я так рада, что в издательстве работает мой земляк! — взвизгнула Зоэ, — Калифорния, ох Калифорния… — мечтательно протянула женщина. — Простите, но я немец, — смутился Эрен, — даже не знаю, кто вам сказал, что я из Калифорнии. — Ох, правда? — расстроилась Ханжи, — но я слышала от девушек с ресепшена. Ладно, — взбодрилась Зоэ, - Ну, дорогой, давай посмотрим, что у вас вышло, — с усмешкой протянула Зоэ, выхватывая рукописи из рук Эрена. — Ну, вообще-то… — Надо же! — радостно воскликнула Ханжи, — не думала, что кто-то заставит Леви переписать характер и биографию персонажей! С твоим вмешательством, в истории так и чувствуется романтический исток, — глаза женщины блеснули из-под очков. — Сам удивляюсь, — засмеялся юноша. — Совет на будущее, будь аккуратнее с Леви, выбирая темы для разговора… Леви, конечно, мастер избегать неприятные вопросы, но лучше, вообще, не поднимать их. — И что это за темы? И вопросы? — заинтересовался Эрен. — Не похвалит меня за это Леви, но я думаю, что тебе лучше знать об этом, дабы избежать ссор и недомолвок. Это тема его прошлого, на самом деле, Леви не так прост, как тебе кажется… Он социофоб. — Надо же… А я то думал, что ему просто порядком надоело моё присутствие… — с неким облегчением произнес Эрен, —, а что стало причиной социофобии? — Юношество, — кратко ответила Ханжи, — Леви родом из Анье́р-сюр-Сен — недалекий пригород Парижа, показывающий, типичную французскую жизнь, —, но это, только для туристов. Увы, реальная жизнь в этом пригороде на много страшнее, чем яркие цветные вывески этого маленького государства. Именно государство, пристанище для низких воров и убийц. Если пройтись по кварталам города, то можно увидеть россыпь маленьких социальных домиков, в которых обитают безработные и иммигранты, — выговорив это, Ханжи тяжело вздохнула, поправляя очки, — именно в этой среде, и рос будущий писатель — Леви Аккерман. От рождения, Леви не отличался особыми физическими умениями, за что был затравлен сверстниками. Тогда, ему безумно повезло. В один из подобных дней, когда Леви вновь использовали как боксерскую грушу, за него заступилась пара ребят — Фарлан и Изабель. Именно они стали первыми и последними друзьями Леви… — Почему? — удивился Эрен. — Я не знаю, мне известно лишь то, что они погибли по вине Леви. Больше, он мне ничего не рассказывал, — сняв очки, произнесла Ханжи, — знаешь, Эрен, я, конечно, не имею права от тебя это требовать, но Леви, действительно, не плохой человек, просто грубый и не тактичный. Пожалуйста, помоги ему вновь поверить в людей и выйти в свет. Тогда, как будто током, в голову Эрена ударило желание, нет, потребность помочь этому человеку. Юноша решился, во что бы то ни было, он обязан вернуть краски в жизнь этого человека и подарить новую надежду. Вина — то чувство, которое не дает двигаться дальше. Тяготит и тянет вниз. Чаще всего, люди не могут самостоятельно оправиться от этого чувства, не получив прощения. А что, если излить душу просто некому? И просить прощения уже не у кого…