Платок

— Кто я?! — мир Эрена перекрутился несколько раз, оставив одну лишь неразбериху. Парень был уже готов проснуться, но сон все не проходил, назло оказываясь реальностью.  — Да тише ты! — шикнув, Ханджи своими огрубевшими ладонями принялась закрывать рот неугомонному. — Титан ты, титан. Нет, это определенно был страшный сон, который вот-вот пройдет из-за лучей палящего солнца, готового залезть ему прямо под веки. Йегер определенно не мог быть своим заклятым врагом, ведь… Такого просто не может быть! Тот человек, которого он знал, которого помнил, и которым являлся был обычным мальчишкой, желающим помочь этому миру, а теперь что? Он сам его и разрушает? — Боюсь, Вы ошиблись. — Надеюсь, я хотел сказать — надеюсь. А сказано это было так жалко, будто Эрен разревется прямо на месте. — И что вообще происходит? Где отряд?  — Послушай меня, — Ханджи взяла парня под локоть, грозя ему пальцем. — Перед моими глазами титан метров под 12 весь искалеченный просто исчез, испаряясь. Понимаешь, исчез? Зои была готова поклясться, что она свихнулась, да и любой бы человек так сказал, но она же видела! Ее глаза не обманут, в то время как рассудок был готов покинуть ее, при этом она разрывалась между чувствами: Ликовать, как настоящий безумец или же с криками убегать от этого чертового места. — Когда я подошла, на траве лежал ты, — Ханджи немного помедлила, будто вновь сверяясь с мыслями. — Весь целехонький и без сознания. Титан, возвышавшийся над тобой и топчущейся на этом месте не раздавил тебя, а что из этого следует?  — Мне повезло? — такая горькая доля надежды проскользнула в голосе, что Эрен и сам себе не поверил.  — В 5 метров от нас лежит другой мертвый титан, а в 15 ни одного следа от гиганта. Эрен, ты — моя находка. Ханджи похлопала парня по плечу, а тот лишь отмахнулся. Он не желал верить и продолжал отрицать, ведь это все определенно отвратительные совпадения, действующие против него.  — А где Микаса? — Йегер оглянулся, встревоженным взглядом ища подругу.  — Она… — восторг в лице Зои вмиг погас, заставляя ее виновато опустить глаза. — Была тяжелая битва и было приказано разделиться, так как шансов у нас не было. Там… Там так много тел. Прикрыв лицо руками, майор почувствовала такую невыносимую боль внутри себя, что готова была закричать.  — Я не знаю, где она. Не знаю, где остальные члены команды и живы ли они, мне попался лишь ты.

***

— Мы будем его пытать? — жажда мести моментами так сильно одолевала Микасу, что той приходилось впиваться ногтями в ладони, причиняя себе боль, лишь бы устоять на месте, но сейчас ее переполняло липкое отвращение. Она не готова была причинить намеренно массу страдания человеку, состоящего из такой же крови и плоти, даже тому, кто посмел напасть на нее.  — Уверяю, я ему быстро язык развяжу, — натирая клинок, Ривай с усмешкой посмотрел на отвернувшеюся подчиненную. — Боишься запачкать свои невинные ладошки? Ему хотелось ее задеть, лишь бы показать, во что она вляпалась, что она совершила ошибку, ведь так будет правильно — учить по его способу. А главное, он хотел заглушить в себе тот голос, который посмел волноваться за нее, возможно, презрение ему поможет.  — Просто сделайте это. Аккерман вышла в соседнюю комнату, прикрыв уши руками, ведь поток криков буквально окружил ее, проникая под кожу. Мелкие и противные мурашки пробежали по телу, оставляя неприятный холодок. И хотя прошло несколько минут, девушке казалось, что идут часы, уж слишком мучительно это было; пытка коснулась и ее. Ривай вышел с окровавленными по локоть руками, пытаясь белым платков оттереть грязь, которая вот-вот впитается в кожу, оставляя бесконечный след. Отвращение новой волной накрыло Микасу, которая, хотя и ждала возмездия, невольно пожелала убежать от всего этого.  — Он отключился, — пояснил Капрал, видя взволнованный взгляд подчиненной. Бывший азарт исчез из глаз, оставляя там лишь презрение, и, возможно, еле заметную жалость, чего Микаса и вовсе не заметила. — Сэр, — прошептав, Аккерман несмело взглянула на Ривая, из- за чего будто ветер охватил ее и так замерзшее тело. — Вы убьете его? — Ты сама- то как думаешь? — наивная Микаса с ее наивным вопрос заставили взбодриться Капрала от непонятного и весьма раздражающего чувства. — Хоть иногда, но пораскинь мозгами. Лишь промолчав, Аккерман почувствовала такую глубокую и всепоглощающую грусть, что нарываться на очередной недовольный комментарий ей вовсе не хотелось, а голова все кружилась и кружилась. Вернувшись в кровать в ужасном самочувствии, Микаса и не заметила, как тьма поглотила собой комнату, вынуждая ее невольно засыпать, что и случилось. Первый день в отряде для Микасы был ужасным: вокруг незнакомые печальные лица, мир, черт возьми, рушится, а за ней, такой еще наивной, целый багаж страданий. И все это, казалось, поглощало ее, лишало жизни, если бы не один человек, помогавший ей в течение долгих лет. Эрен был ее опорой, а его объятия заставляли Аккерман чувствовать себя живой. Как и всегда, после очередного несчастья, девушка бережно обняла друга, положив голову тому на плечо, и это действительно приятно согревало ее. В такой немыслимый день она чувствовала его объятия, его ободряющую ладонь на своей шее, его поддержу. Воздуха категорически не хватало, и Микаса, распахнув глаза после столь короткого сна, оцепенела от ужаса: ее шею обхватывали грубые руки, пытаясь задушить. Ее блестящие, но, казалось, уже мертвые глаза, как у куклы, медленно пронзали глаза врага, из- за чего тот просто оцепенел, а хватка и вовсе ослабилась. Это было подобно гипнозу, где Аккерман взяла на себя роль кобры. Воспользовавшись слабиной, девушка достала из-под подушки клинок и, не раздумывая ни секунды, вонзила его в шею оппонента. Алая теплая кровь полилась по бледной руки, а стон ужаса застыл в горле, лишь глухое сипение вырывалось. Мужчина, издав свои последние стоны, быстро рухнул на колени Аккерман, пачкая ее сильнее. Клинок с грохотом упал на пол, заставив Микасу вздрогнуть от столь резкого звука. До конца осознать все у нее не получалось, надеясь на сон, вот только уже обжигающая кровь на ней реальна, от нее не избавиться. Ужас стал реальностью. Разглядывая свои алые трясущиеся ладони, девушка наконец издала отчаянный вопль, который и разбудил Капрала.  — Какого… — застыв на пороге, Ривай, протирая глаза, с ужасом не мог осознать происходящее, в то время как Микаса забилась к спинке кровати, а ее белоснежные руки, столь ярко контрастирующие с кровью бешено тряслись, трогая шею. Подбежав к трупу, командующий прощупал пульс и вздохнул, размышляя, что делать.  — Микаса! Никакого ответа, чего и следовало ожидать. Ривай аккуратно подошел к девушке, пытаясь осмотреть шею, успевшую принять фиолетовый оттенок.  — Ты в порядке? Не ранена? — продолжая изучать Микасу, Капрал бережно начал оттирать ей руки платком, одновременно пальцем убирая слезинку, медленно катившуюся по щеке. — Опять, меня опять пытались убить, — еле заметно прошептала Аккерман, продолжая находиться в шоковом состоянии. — Да и я стала убийцей.  — Моя вина, что он сумел выбраться, — Капрал обхватил девушку за плечи, желая посмотреть ей прямо в глаза и внушить свою мысль. — Ты слышишь? Это я виноват. Микаса смотрела сквозь мужчину, разглядывая только лишь ей видную деталь. Осознание все никак не могло посетить ее.  — Ты поняла? — вновь попытавшись, но видя, что все безуспешно, Ривай уже испачкавшимися пальцами в крови поддел подбородок подчиненной, притягивая к себе. Аккуратно, даже почти невесомо он поцеловал ее в уголок губ, из-за чего та очнулась и даже покраснела, не в силах шевельнуться. Затем Капрал прошелся губами по когда-то влажной дорожке не щеке, а затем коснулся и пухлых губ девушки, заставляя ее сильнее краснеть. — Ты меня поняла? Его лицо всего лишь в нескольких сантиметрах от ее, и этого достаточно, чтобы чувствовать себя крайне неловко, из-за чего Микаса еле-еле кивнула.  — Отлично, а теперь пора убраться.