My mistress

Иссушив желтизной газоны; выпарив из водоемов, растений и людей всю влагу; расплавив раскаленный асфальт, природа, наконец, наигралась в горячую девочку и решила сжалиться. Мало-помалу небо заволокли тяжёлые грозовые тучи. Низкие, кучевые, они придавливали небесный свод к земле, предостерегающе клокотали назревающими раскатами грома. Сверкнули вдалеке первые золотистые росчерки молнии, но дождь не спешил обрушиваться на многострадальную жаждущую обетованную. Прохожие с долей волнения вскидывали головы вверх, мысленно прикидывая — успею добраться домой, не промочив ноги? Другие же, наоборот, улыбались и разворачивали руки ладошками вверх, надеясь, что первая капля угодит именно туда. Уличные продавцы мороженого и хот-догов торопливо сворачивали лавки, радуясь возможности посидеть в кофе напротив с чашкой горячего напитка. Со стороны побережья подул свежий, солоноватый на вкус океанский бриз. Кучерявыми барашками взметнулись над водной гладью волны. Кавалеристскими наскоками наседали на пляж, быстро слизывали с белого песка людские следы и, перешептываясь, отступали назад, чтобы минуту спустя вернуться с новыми силами. С цветными бордами наперевес, в ожидании большой волны, потянулись к океану разрозненные группки сёрфингистов. Зашелестели в предвкушении чешуйчатые пальмы. В глубине города тоже царило томительное предвкушение. Бросив машину у кованых, в два человеческих роста, ворот, Шеннон нетерпеливо подергал их, желая попасть внутрь двора. Металл отозвался обиженным гулом, но остался непоколебим, не желая пропускать нежданного гостя. Рокер пошарил взглядом в поисках видеосвязи с хозяйкой или хотя бы кнопки звонка, но ни того, ни другого обнаружено не было. Зато заметил, что воротами пользуются редко. Коррозийные прутья выглядели как иссохшиеся руки старухи, а из-под чёрной краски выглядывали местами рыжие пятна ржавчины. Вздохнул и, чертыхаясь, взял преграду на абордаж, ловко перемахнув через калитку. Немалых размеров двор выглядел неухоженным и будто вовсе нежилым. С трёх сторон его обступал непроглядный лес, заменивший живую изгородь. Могучие, в три обхвата, лиственные деревья надежно прятали периметр от посторонних. Ветер кружил вокруг ног неубранную прошлогоднюю листву. Ше даже усомнился — не разыграла ли его новая знакомая? Вперил взгляд в особняк, прицениваясь. В витражных стёклах первого этажа мелькнули силуэты, убедив, что адрес всё же тот. Серая черепица, словно чешуя покрывала треугольную крышу жилища. Вьющиеся лианы жимолости вторым каркасом опоясывали стены, вплетались в решетки окон второго этажа. Пышные кусты пионов, увенчанные крупными бутонами, источали сладковато-тягучий аромат. Французские окна украшали красивые витражные стёкла, которые ловили в своих отражениях редкие лучи выглядывающего из-за туч солнца. Дом совсем не походил на типичный американский. Скорее уж родовое гнёздышко стареющего английского лорда. Потоптавшись на месте, уверенно двинулся по садовой дорожке, твёрдым шагом сминая под своей подошвой зеленеющую растительность. Мимо спрятавшейся в тени кипарисов беседки. Мимо бассейна, у которого стояли в ожидании плетеные из ротанга стулья и стол. Поверхность водоема, видимо, в силу отсутствия желающих искупаться, была усыпана желтовато-красной листвой, над которой порхали в брачном танце пучеглазые стрекозы. Барабанщик потянулся было к ручке входной двери, но, увидев сквозь витраж нечто, замер, так и оставив вытянутую ладонь подрагивать от нерешительности в воздухе. Зрелище и правда было занятное. Витая лестница просторного холла тугим завитком устремлялась на второй этаж. На первой её ступени стояла Лилит. У ног её, на мраморных плитах пола, на четвереньках стоял мужчина. Лица видно не было — его скрывала кожаная маска, а отверстие для рта заменяла молния, которая сейчас была застёгнута. Жирное, дряблое тельце было обнажено и даже отсюда можно было рассмотреть яркие кровоподтёки на спине от каблуков и то, как подрагивает от возбуждения его короткий, необрезанный член, практически незаметный в густой заросли лобковых волос. Ше передёрнуло от отвращения. В этот же миг десятисантиметровая шпилька подобно стреле вонзилась в ладонь, которой человек в маске упирался в пол. Брызнула гранатовыми каплями кровь. Мужчина взвизгнул, тонко, по-женски и, припав лбом к мыску туфли блаженно зашептал: "О, госпожа! Спасибо! Спасибо!". Лето испытал странные чувства. Он чувствовал себя лишним, чувствовал себя вуайеристом, наблюдающим за любовными играми, но не мог оторвать взгляда от лица женщины. Она была так холодна, так спокойна и сдержана, словно и не происходило сейчас ничего из ряда вон выходящего. Затянутая в тугой латекс платья грудь вздымалась размеренно, а на аристократично-бледной коже не было и намёка на пот, которым обливался раб у её прекрасных ног. Со взвешенной снисходительностью госпожа позволяла ему скулить и тереться о щиколотку, как позволяет добрый хозяин делать это разыгравшемуся псу. Провернула каблук на сто восемьдесят градусов и мужик снова взвыл от желанной боли. Она же лишь чуть вздёрнула брови на мгновенье и, словно почуяв что-то, обернулась в сторону двери. Встретилась взглядом с Шенноном. Долго, пронзительно. Рокер ощутил себя мышью, которую, прежде чем сожрать, гипнотизирует змея. Чёрные, бездонные глаза госпожи вскользь пробежались по его лицу. Бросило в жар. Лилит раздражённо махнула ладонью от себя, как отгоняют насекомых, заставляя старшего Лето уйти. Смутившись, стушевавшись, Ше сделал шаг назад начисто забыв о крыльце и едва удержав равновесие. Резко отвернулся, тяжело дыша. Кровь прилила к щекам. Дыхание сбилось. Он не понимал, почему так возбуждён и что в этой женщине заставляет его чувствовать себя нашкодившим школьником. Над головой, приводя в чувства, раскатисто полыхнула молния, а собственноручно отвешенная оплеуха лишь усилила эффект. Как в тумане добравшись до беседки, дрожащими руками нашарил пачку сигарет и глубоко, жадно затянулся, одной затяжкой испепелив сигарету почти на треть. Горький смог заполнил лёгкие, разлился теплотой, успокаивая натянутые тетивой нервы. Воздух вокруг в ожидании дождя был горячо-обжигающий, плотный и тягучий, как раскалённая лава. Дышалось тяжело. Кислород с усилием проникал в ноздри и тут же со свистом вырывался оттуда. Исчезла ориентация во времени. Спустя полчаса, а может и час, слух уловил шуршание колес по гальке и прощальный гудок. Обернувшись, Шеннон понял, почему внешние ворота выглядят ненужными — клиенты уезжали через задний двор. На пороге появилась Лилит. В руках небольшой поднос с фарфоровым сервизом. Осмотрелась и, заприметив в глубине двора гостя, всё так же, взглядом, пригласила его к бассейну. Сердце встрепенулось где-то в районе горла и упало. Разозлившись на себя за такую бесхребетность, рокер быстро, слишком быстро вскочил на ноги. Голова закружилась от количества выкуренного. Широким пружинящим шагом пересёк поляну и невозмутимо уселся на свободный стул. Заскрипело древесное переплетение. — Чаю? — немного оттаял, увидев вполне доброжелательную полуулыбку. — Ага, — потянулся было за чашкой, но короткий взмах стека, который не заметил раньше, больно обжёг тыльную сторону ладони. — Сбрендила?! — едва сдержался, чтобы не выматериться, отдёрнув конечность. — Чаю? — Лилит повторила, испытующе глядя на мужчина. Она ждала другого ответа. — Да... пожалуйста? — осторожно нашарил слова и по утвердительному кивку понял, что угадал. Рядом с расписным чайником стояла початая бутылка коньяка, но его, почему-то, никто не предлагал. Пришлось ограничиться карамельного цвета напитком, который так любил Джаред и так ненавидел его брат. Зачем вообще согласился? Какое-то время эти двое прихлёбывали чай, с молчаливым интересом рассматривая друг друга. Несмотря на вызывающий наряд, девушка источала спокойную уверенность. Эбонитового цвета локоны затянуты в тугой пучок. Прямая спина, ровный разворот узких плеч. Выправка балерин или института благородных девиц. Склонив голову набок, Лилит внимательно, без толики смущения рассматривала барабанщика, словно прицениваясь. От каждого её движения латекс натянуто скрипел из-за соприкосновения с ротангом. Шеннон же, напротив, был сбит с толку, потерян в собственных внутренних эмоциях. Понимая, что его сейчас оценивают, нервно вертел в руках чашку. Чай не шёл. Бросив строить из себя примерного парня, уронил блюдце на стол, расплескав остатки напитка. Без спроса откупорил бутылку алкоголя и сделал три больших глотка. Первый снял напряжение. Второй и третий — вернули уверенность и развязали язык. Загадочная дама лишь цокнула языком, но к стеку не притронулась, заинтересованно поведя плечом. — Сколько ты стоишь? — А сколько ты готов дать? — небрежно протянула, проигнорировав явный укол. Рокер честно задумался. — Много. Явно больше, чем он, — неопределённо дёрнул подбородком в сторону, вспоминая предыдущего клиента. Приложился ещё раз к горлышку бутылки и озвучил, наконец, главную мысль: — Ему что, правда нравится что ты с ним делаешь? — в голове до сих пор звучал восторженный скулёж мужика. — Тебе же понравилось, — Лето недоуменно поперхнулся и коньяк едва не полился носом. Как она догадалась? Неужели так очевидно? Тем временем, собеседница продолжала: — Я не обсуждаю предпочтения клиентов. Не мне судить о правильности их желаний. Они — сильные люди. Я всего лишь проводник на этом пути. — Сильные? — громко хмыкнул, едва сдержав смех. Хмель ударил в голову. — В чём их сила? В том, что они дрочат на твои ступни и кончают от боли? — Их сила в том, что они смогли найти себя, — и снова невозмутимое спокойствие. Шеннону даже стало интересно, что может вывести её из себя. — Я не из "этих". — Не из тех, кто честен с собой и знает, чего хочет? Я это уже поняла, — грозовые тучи стали чернильно-чёрными, и первая капля дождя наконец окропила землю. Простая, казалось бы, фраза, взбередила в мужчине поутихшие эмоции. Вскочив на ноги, едва не опрокинув стол, он злобно прорычал: — Я знаю, чего хочу, ясно?! Я богат, успешен и знаменит! У меня есть деньги! Много денег! Я могу купить сотню таких, как ты! — злой, хмельной и взъерошенный, Ше походил сейчас на драчливого воробья. Крупные капли начинающегося ливня не могли остудить его гнев. — ...Тогда что ты делаешь здесь? Глубоко внутри рокер знал ответ. Но боялся признаться себе. — Да пошла ты! — взревев, взмахнул наотмашь рукой, сметя со стола круглобокий сервиз. Он брызнул десятками осколков, а Лилит даже бровью не повела, с таинственной улыбкой наблюдая за тем, как стремительно уходит Ше. Допила чай и, не заботясь о бардаке, неспешно проследовала в дом. ***

The Neighbourhood – A Little Death

Усилившийся дождь барабанил по лобовому стеклу. Вода причудливыми реками-ручейками стекала к дождевикам, которые так и остались выключенными, равно как и мотор. Сквозь пелену ливня особняк казался размытых пятном акварели, но свет в окнах первого этажа действовал на Ше как красная тряпка на быка. — Сука! — во всей дури ударил кулаком в центр руля и машина отозвалась обиженной трелью клаксона, не понимая, чем провинилась перед хозяином. Неприятно заныли фаланговые кости. Что эта шлюха о себе возомнила? Думает, что знает меня? Как бы не так! Да ей платят за перепихон! И после этого она ещё будет говорит о том, что он, Шеннон, не знает, чего хочет?! Праведный гнев клокотал внутри мужчины подобно раскатам грома. Не отдавая себе отчёта, действуя скорее по наитию, он выскочил из машины, почти бегом пробираясь сквозь льющуюся с неба воду к дому. Непонятно зачем, но ему нужно было доказать этой ненормальной, убедить её в том, что он не такой, как её клиенты. Что ему не нужно всё это. Немало "лестных" слов было припасено в его внутреннем диалоге. Рывком дёрнул на себя входную дверь, ворвавшись в помещение. Открыл было рот, для гневной тирады, но взглянув на Лилит, передумал. Она стояла у камина: хрупкая, тонкая, невысокая. Задумчиво всматривалась в языки пламени. Оранжевые тени плясали на её бледной коже, отражались танцующими дьяволами в глубине зрачков. Казалось, что ни одна сила в мире не способна нарушить её покой. Ни одна, кроме Шеннона Лето. Одним стремительным шагом-прыжком пересёк комнату. Эхо ещё долго гулко перекликалось в полупустом пространстве. Схватил за плечи и приподнял девушку легко, будто пушинку, пригвоздив спиной к белоснежной стене. Не стала сопротивляться. Лишь приоткрыла рот, пытаясь что-то сказать, но барабанщик не дал этого сделать. Грубым прикосновением сорвал с волос резинку, заставив поморщиться. Лоснящиеся блеском локоны мягкими волнами упали на плечи, оттенили аристократический цвет выпирающих ключиц. Запустил в них пятерню и, оттянув на затылке назад, требовательно, зло накрыл рот госпожи своими губами. И Лилит в очередной раз его удивила. Вместо сопротивления, ожидаемого сопротивления, старшего Лето встретил мягкий, почти нежный поцелуй. Она позволяла терзать, кусать свои уста. Позволяла влажному языку задевать полоску зубов и скользить по нёбу, словно понимая, что Ше это нужно, жизненно необходимо. Спустя пару минут он оторвался от поцелуя. Заглянул в черноту глаз и, как то странно поникнув, слабо всхлипнул и рухнул на колени, вжавшись мокрым лбом в её живот. Дождевые капли бежали за шиворот, по вискам и губам. И имели, почему-то солёный привкус. — Мне страшно... — Чего ты боишься? — негромко и вкрадчиво, осознавая интимность и важность признания. — Я... — голос просел, потерялся в горле. — Я боюсь остаться один... проснуться однажды и понять, что никому не нужен. Даже себе. Помоги мне... пожалуйста... Зашелестел латекс перчатки. Она упала на пол у ног, как сброшенная старая змеиная кожа. Неожиданно тёплые пальцы мягко коснулись щеки, пробежались по скуле, зарылись на влажной макушке, перебирая пряди. Присев на корточки, поравнявшись с мужчиной ростом, Лилит силой приподняла его подбородок, заставив взглянуть в глаза. Большим пальцем стёрла слезу и уверенно выдохнула: — Хороший мальчик. Посмотрим, что с этим можно сделать.