***
После недолгих поисков визитка нашлась в заднем кармане заброшенных за диван брюк. Край белоснежного кусочка картона заломался и последняя цифра номера видна неотчетливо. Лишь с пятого раза попадаю к нужному абоненту. — Слушаю, — голос на том конце провода негромкий, размеренно-спокойный. — Привет! Это Шеннон Лето. Вчера на вечеринке ты... — но закончить мне не дают. — Да, я помню. Что-то хотели, мистер Лето? — нарочито вежливо, но что-то подсказывает что такая почтительность скорее скрытый сарказм, чем реальное уважение. Тушуюсь, замолкнув. А зачем я вообще звоню? Чего хочу от ненормальной бабы, дрессирующей мужиков? — Хотел. Встретиться. Желательно сегодня, — беру себя в руки, почти приказным тоном озвучивая желаемое. Подношу визитку к ноздрям, чувствуя как бумага источает тонкий, дразнящий аромат владелицы. Что за духи? Никогда не слышал раньше. — Вчера, мистер Лето, Вы ясно дали понять, что мой вид деятельности Вам не интересен, — беззвучно хмыкаю. "Вид деятельности"? С каких пор проститутки у нас такие "деятельные"? — Всегда так ломаешься? Я хорошо заплачу. — Нисколько в Вас не сомневаюсь. Но, боюсь, Вы не совсем понимаете, чем на самом деле я занимаюсь. Эта пигалица начинает меня бесить. Что за игры в недотрогу? — Слушай, Лилит, давай мы обсудим, кто что понимает, при личной встрече? Я знаю, кто ты. Знаю, чем занимаешься. Я не поболтать позвонил. Просто назови время и место, — Шеннон Лето практически умоляет девицу легкого поведения о рандеву. Отличный заголовок для желтой прессы вышел бы. По напряжённому молчанию понимаю, что ей совсем не нравится мой тон. Тишина затягивается и я интуитивно ощущаю, что будущее решение тщательно взвешивается на чаше весов сомнения. И интерес перевешивает. — Хорошо, Шеннон. Адрес пришлю в сообщении. До встречи. Первая кладёт трубку, а я с удивлением замечаю, что край визитки обмусолен и изгрызен в нервном ожидании ответа.Ирландская кровь, горячая кровь.
6 июля 2015 г. в 19:26
Иногда бывают дни, что как зубы, которые легче выбить, чем исправлять. Вселенная ведёт себя, как тупой ненавистный увалень из выпускного класса, ставя подножки и опуская головой в унитаз. А ты только и можешь, что отплёвываться, да строить планы отмщения. Либо поступить, как поступают взрослые состоявшиеся мужи этого сурового мира — напиться вдребезги.
Когда Шеннону было плохо, он пил. Пил он, впрочем, и в моменты радости, уныния и даже по случаю рождения очередного наследника Британской монархии, не желая привязывать пагубную привычку к какому-то определённому состоянию своей широкой души. К англичанам особой любви он не испытывал, зато смутно подозревал, что в роду был кто-то из ирландцев. Другими причинами лёгкую рыжину, пробивавшуюся в бороде, и совсем не лёгкую любовь к ядрёному бурбону барабанщик объяснить не мог. Напевая себе под нос мотив ирландского гимна и строчки "Soldiers are we...", Ше зарулил на парковку у невзрачного с виду алко-маркета, владельцем которого являлся старый итальянец, славившийся на всю округу качеством продаваемого товара и кубинскими сигарами.
Съемки пролетели незаметно и никто, кажется, не заметил взвинченного состояния старшего из клана Лето. Что-что, а скрывать свои внутренние конфликты рокер умел всегда. Джаредовской подстилке хватило ума не приезжать на студию, и Шеннон, воспользовавшись сумбурной суматохой по поводу раздачи автографов, быстро свинтил, в желании разбавить пресный вечер внеочередным загулом. Душное пекло Калифорнии варило мозги вкрутую и мужчина блаженно застонал от удовольствия, очутившись в кондиционируемой прохладе магазина.
Сходу двинулся прямо к стеллажу, стоящему у кассы, не размениваясь на пестрящие разнообразием товаров витрины. Хотя, пожалуй, вот эти журналы с азиатскими сиськами нуждаются в тщательном исследовании. Прихватив парочку шуршащих целлофаном глянцевых изданий, обложки которых целомудренно заклеены предупреждающей надписью "18+", небрежно бросил их на стойку кассира, поприветствовав Марко, того самого владельца, крепким рукопожатием. Влажно хлопнули в тишине две мужские ладони. Пожилой мужчина радушно улыбнулся и по загорелому лицу быстро, точно паучки, разбежались десятки глубоких морщин.
— Здравствуй, дорогой, здравствуй! Тебе как обычно?
— Да, шеф. И две пачки "Treasurer".
Если и убивать себя смогом и никотином, то убивать дорого и со вкусом. Пятьдесят баксов за пачку сигарет, пара сотен за бутылку виски. Будни не властелина, но победителя по жизни. К хорошему привыкаешь быстро. Времена, когда единственная возможность покурить отличного табака заключалась в том, чтобы этот табак украсть практически забыты и кажутся чем-то нереальным, больше смахивающим на дурной сон.
Расплатился, перекинувшись парой ничего не значащих фраз с Марко. Мне несложно, а старику приятно. Он горд, что знаком со знаменитостью, а я невольно ловлю себя на мысли, что залипаю на его лице, думая о том, что мог бы вот так же трепаться с собственным отцом. Откуда такие размышления, чувак? Ты же едва его помнишь. Стёртая временем, злостью, обидой, неузнаваемая физиономия, которая доводила Констанс до слёз, едва переступала порог их дома.
Прочь гнать ненужные мысли, они не сделают счастливее. Уже на парковке заливистый свист заставляет повернуть голову. Глаза тут же слепит знойное солнце, будто пытаясь их выжечь. Чёртово пекло, будь оно неладно!
— Какая встреча, дружище! Я как раз тебя искал! — Ричи Вудсток спешит в мою сторону с противоположной стороны стоянки, крутя что-то в руке. Солнечные блики семафорами перемигиваются на его лоснящейся лысине.
— Зачем? — сжимаю в вспотевшей ладони связку ключей, так, на всякий случай. Тяжело сглатываю. Если он узнал, что я делал с его женой — я не то чтобы труп, но минимум кастрат.
Но, рисковым вроде меня везет. Мужик приветливо хлопает по предплечью, отпечатав на нем след мокрой пятерни, и сует в руку потерянную зажигалку, на которой на манер арабской вязи причудливо серебрятся выгравированные инициалы S.L.
— Не теряй больше свои игрушки, друг!
Кастрация переносится на неопределенный срок.
Самоуверенность возвращается со скоростью лыжника, несущегося к финишной прямой по отлично обкатанной трассе.
Выдохнув, мысленно прокручиваю в голове события того вечера. Неожиданная мысль озаряет пока еще трезвую голову.
— Спасибо, Рич. Слушай, не уверен, что ты знаешь лично всех, кто был на вечеринке, но... Кто такая Лилит?
Улыбка незамедлительно сползла с круглощекого лица. Он как-то странно дернулся, натянулся струной, как ищейка, напавшая на след, и на мгновенье в маслянистых, маленьких глазах проскользнуло напряженное недоверие и страх. Страх быть рассекреченным.
— Только не слова Амине, понял? Госпожа появилась в моей жизни намного раньше девчонки, — опачки, а это уже интересно. Сам того не осознавая, старый кобель только что разболтал свой грязный секрет. Я не мог не заметить, с каким уважением он произносил "госпожа" и как подобострастное обожание водной рябью пробежало по толстой физиономии.
Заядлый бабник, балагур и кутила, этот великовозрастный повеса — любитель унижений и ошейников? Да что за хрень с этой сумасшедшей?
— Она действительно так хороша, как говорят? — как бы невзначай, внимательно наблюдая за реакцией.
— Кто говорит? — ревниво, с истеричными нотками в голосе, сделав шаг в мою сторону. Но тут же отступает, смущенно кашлянув, словно и сам смутился своего дребезжащего фальцета.
Негромко добавляет, нервным жестом растирая шею:
— Госпожа лучшая. Обещай, что никому не скажешь. Она не терпит разглашения условий договора. Я не могу её потерять, — а вот теперь во взгляде страх вполне реальный, почти осязаемый. Кажется, его даже можно потрогать, если хорошо постараться.
"Разглашение договора"? "Не могу потерять"? Мужик похож на подбитую дворнягу, шарящуюся у помойки ресторана в надежде перехватить кусок лакомства. Мне определенно не нравится такое преображение Вудстока, но безграничное любопытство уже тянет навстречу головоломке, которую я просто обязан разгадать. Напустив на себя как можно более скучающий вид, отрешенно киваю, мол "хорошо" и, без особого желания пожав ладонь на прощание, спешу в сторону дома.