Mad Dog

http://static.diary.ru/userdir/2/9/0/7/2907092/83618525.jpg Темп Ифаня, как небо и земля, отличается от темпа самого охотника, когда он выезжает в леса скилосов по долгу службы, но Исин не думает жаловаться. Таблетки позволяют ему не отставать от ловко перемещающегося в густой ночной темноте пса, и первые три часа пути Син даже получает от этого удовольствие. Если забыть, почему они здесь, подобное можно счесть неплохой прогулкой: ароматный лесной воздух, стрекот сверчков и шорох ветра в верхушках деревьев, проглядывающее сквозь ветви звездное небо... Романтика, одним словом, вот только в конце никакого пикничка не предвидится. Однако после пика химически стимулированной активности организм охотника неизбежно начинает переживать спад сил, пока еще еле заметный, но все равно ощутимый. Син честно пытается как можно незаметней хмуриться из-за царапающих лицо веток и попадающихся под ноги корней, которые ему без острого зрения Фаня в темноте заметить просто невозможно, но на их скорости все эти раздражающие мелочи все равно сказались. Ифань никак не стал это комментировать, честь ему и хвала, однако охотник не раз и не два вспомнил об аптечке в собственном рюкзаке, пытаясь подсчитать, насколько сильным будет ущерб, если он решит принять следующую дозу существенно раньше срока. Болтаться в хвосте не хочется совершенно - скилос не должен пожалеть, что связал себя с таким бесполезным существом. Жаль только, что за стенами города Исин становится в разы бесполезней... От очередного хруста где-то справа теос вздрагивает и принимается усиленно вглядываться в чернильный мрак укрытого ночью леса. Еще одно ужасно раздражающее обстоятельство - собственная нервозность. Слух позволяет Ифаню без труда фильтровать звуки дикой природы, но Сину каждая мелочь кажется намеком на смертельную опасность, отчего он то и дело хватается за пистолет, небрежно засунутый за пояс джинсов. Удобная вещица нашлась в машине, правда, патронов к ней оказалось немного, так что попусту палить в темноту Сину не следует, вот только когда нервы шалят, на такие практичные мысли внимания особо не обращаешь. - Проклятье, - бормочет теос под нос, стараясь удерживать прежний темп и не думать о том, насколько еще его хватит. Пес внимательно прислушивался к окружающим его звукам, довольно узнавая голос леса и его ночных обитателей. Большинство зверей не опасны, если их не провоцировать напрямую, в отличии от скилосов, которые со своим кочевым образом жизни могут оказаться где-угодно. Поэтому Ифань довольно расслаблен, чувствуя рядом с собой присутствие только охотника. Ночь выдалась отличная для подобного путешествия. Свежо и прохладно, нет ни удушающей влажности ни обжигающего холода. Отчасти, им повезло, ведь если бы их застал дождь, то не двигаться им с такой скоростью. Скилос отчетливо улавливает, как сбивается чужое дыхание и шаг срывается с намеченного ритма, хотя первое время Исин не отставал, поддерживая темп. Фань молчит и лишь продолжает идти вперед, внимательно высматривая подходящее место для привала. Но как назло, ничего подходящего не попадается: только открытые полянки да широкие овраги в редкой чаще деревьев. Когда, наконец, в низине Ифань видит небольшое углубление рядом с массивным корневищем дерева, то, не говоря ни слова, направляется прямо туда. Необходимо проверить, не занята ли эта ночная стоянка уже кем-то из животных. Углубление оказывается небольшим, но достаточным, чтобы уместить их обоих и не привлечь внимания к огню. Там оказывается пусто, только прошлогодние почерневшие листья да пышный мох. - Сделаем привал. Иди сюда, - пес не спрашивает, а извещает об этом, как о неизбежной перспективе. Он достает из рюкзака одеяло и кладет его на землю, - подожди меня здесь, посторожи вещи, а я сейчас вернусь. Привал оказывается кстати, хотя Исину и стыдно за собственную отвратительную выносливость. Хочется извиниться и, может, даже попытаться оправдаться, но Ифаню это, кажется, не нужно. Что ж, скилос с самого начала не особо обольщался насчет способностей мудрецов. Найти пару веток для костра не так уж и сложно среди леса, и вскоре Ифань возвращается, удовлетворенно наблюдая, дыхание теоса выравнивается. Пока пес разводит огонь, Син хмурится и снова вспоминает о таблетках. Они не планировали делать остановки. Значит, этот привал выбьет их из графика. Впервые за долгое время Исин чувствует себя ребенком, беспомощным и неуклюжим. Ему не нравится это чувство. - Знаешь, - тихо начинает охотник, - у меня есть одна отличная штуковина, которая может помочь с моей черепашьей скоростью... Только тебе надо точно сказать мне, сколько времени осталось до точки назначения. После нее меня вырубит всерьез и надолго, так что лучше оказаться в это время уже в убежище. В ответ на услышанное Ифань только молчит, пытаясь собраться с мыслями и сказать что-то внятное, как-то смягчить свое недовольство, но он сам не может полностью понять, что же ему не нравится. - Нет, - резко отсекает все свои мысли пес, только потом понимая, что сказал это вслух, причем довольно резко, - то есть, нам некуда спешить и мы двигаемся в нормальном темпе, - получается как-то скомкано и не совсем объясняет его резкий отказ, но забирать слова обратно бессмысленно, да и незачем, ведь ему действительно не нравится, что Исин принимает что-то только ради улучшения физических показателей. Ифань не произносит больше ни слова, только шуршит пакетом с едой и достает оттуда пару брикетов. Он помнит, что охотнику необходимо поесть, да и сам он сейчас не откажется от легкого перекуса. С общением у пса всегда были проблемы, поэтому он решает не усугублять ситуацию и продолжает молча подкладывать сухие ветки в костер. Ифань довольно груб в своем несогласии, что только подтверждает опасения Сина - пса, очевидно, порядком раздражает его присутствие. Проклятье. - Я не хочу тебе мешать, ты же это понимаешь, правда? - Исин принимает протянутую скилосом пищу и сосредотачивает свое внимание на упаковке, чтобы избавить себя от необходимости смотреть на собеседника. - Ты можешь идти быстрее, я знаю, и тебя наверняка бесит необходимость следить за моим состоянием, так позволь же мне убрать собственную слабость из уравнения! Не волнуйся, этот препарат не влияет на мое сознание, я не стану чудить. Ты только выиграешь от этого, обещаю. Глупо спорить, помощь Ифаня совершенно бесценна в том деле, что задумал охотник. Лишиться его сейчас, разочаровав, - это слишком серьезная потеря. Не дождавшись реакции пса, Син вздыхает и притягивает свой рюкзак ближе. Одна инъекция - и он сможет снова стать равным Ифаню, оставив сомнения в самом себе позади. Очередной шорох где-то в стороне привлекает его внимание, но за долгую дорогу по лесу Син научился на них не реагировать вовсе. Если вздрагивать каждый раз, когда какой-нибудь некрупный зверек наступает на сухую ветку, можно заполучить себе нервный тик к концу пути. Ифаню не нравится, что теос, несмотря на его неодобрение, все же решает поступить по-своему. Это его выбор, но все же пес предпочел бы иметь дело с последствиями такого знакомого ему переутомления, нежели с действием неизвестного вещества. Он верит Исину, но не может сказать того же про препараты, которые изготавливались мудрецами неизвестно для чего. - Я же сказал нет, - повторяет скилос, но вдруг замолкает, прислушиваясь к подозрительному шороху, что раздается в десятке метров от них. Шаги тихие, но размеры ночного гостя определенно больше заячьих и уж точно не волчьи, ведь те не ходят на двух. Ифань уверенным движением достает нож и прижимает ладонь ко рту теоса. - Оставайся здесь, - одними губами произносит он и покидает временное убежище, направляясь к источнику шума. Это наверняка скилос, видимо патрульный, а значит, неподалеку расположена стая. В такое время никто не бродит по лесу просто так. Необходимо устранить угрозу бесшумно и быстро. Ифань видит мелькающую за деревом тень и осторожно подбирается ближе. Неожиданно позади слышится хруст ветки, и он оборачивается, готовый нанести удар ножом, как понимает, что это Исин. В этот раз шорох оказывается не просто шорохом - это становится ясно по поведению мгновенно напрягшегося Ифаня. Пес реагирует быстро и четко, Исин отдает ему должное, вот только безмолвный приказ оставаться на месте отравляет его восхищение. Син не думает спорить, но и слушаться не собирается - они партнеры, а значит, равноправны. Кидая взгляд обратно на тень, Ифань уже не видит врага, а это означает, что их заметили. Быстрое движение всего в метре от них, и едва получается уклонится от чужого удара. Будь у него меньше опыта, он бы поплатился за свою растерянность, но, к счастью, подобные переделки случались довольно часто. Самое главное сейчас - убедиться, что теос окажется вне зоны поражения, поэтому он бесцеремонно и довольно сильно толкает Исина назад. Он слышит, как тот падает и скатывается чуть вниз по склону, обратно к временному убежищу. Охотник и сам удивляется тому, как тихо ему удается проследовать за Ифанем, если брать в расчет его незавидное состояние. Стимуляторы все еще гуляют в крови, обостряя чувства, так что Син все-таки способен отслеживать перемещения их незваного гостя даже в темноте. Рука сама тянется к рукоятке пистолета под курткой, но достать оружие Исин не успевает - его довольно бесцеремонно заставляют покинуть поле боя, не оставив и единого шанса на участие. Теперь можно сосредоточиться на противнике. Ифань двигается быстрее и без труда улавливает и предугадывает удары. Парировать выпады этого скилоса довольно просто, блокируя и нанося ответные. Он чувствует, как лезвие ножа разрезает мягкую кожу, как струйки крови пачкают рукоять. Четкие и размеренные порезы максимально близко от жизненно важных органов. Бой длится недолго, заканчиваясь на сильном и метком порезе в основании шеи незнакомого пса. Переводя дух после недолгого падения в кучу прелой листвы, охотник с растущей досадой думает, что отношения с его псом неизбежно катятся в тартарары. Шум недолгой стремительной драки доносится до его слуха, но уже совершенно не беспокоит. Оценить противника Ифаня он успел перед своим бесславным падением, и бояться там действительно нечего. Вот только реакция скилоса все равно не радует. Фань предпочел устранить охотника, как помеху, едва ли допустив даже тень мысли, что тот может оказаться полезным. Обидно до чертиков, если честно. Звуки борьбы стихают, и после этого высокая тень пса бесшумно появляется в поле его зрения. Син поднимается с земли, с трудом сдерживая закипающий гнев, надеясь, что Ифань хотя бы попытается объясниться. Меньше всего им сейчас нужна ссора, вот только оставлять произошедшее просто так охотник не намерен. Пес быстро заканчивает с незваным гостем, сбрасывая тело в небольшую яму и прикрывая его близлежащими ветками. Через пару дней звери вытащат его оттуда, и в стае скоро обнаружат пропажу патрульного, так что это не выиграет им много времени, но хотя бы есть шанс, что его не найдут завтра. Ифань возвращается. Необходимо проверить, все ли в порядке с охотником. Видимых повреждений нет, поэтому скилос направляется обратно к костру, чтобы закончить с трапезой. - Кто я для тебя? - все же вырывается у Исина, когда становится ясно, что скилос не намерен оправдываться. - Кем ты меня видишь, Фань? Я не женщина. И не ребенок. Почему ты сделал это? Слова летят псу в спину, он буквально чувствует сквозящие в них обиду и раздражение. Он понимает причину, видит ее на самой поверхности, но инстинкты подсказывают, что так было правильно. Чувства вины нет вовсе, да и откуда ему взяться? Объяснять пес умеет не слишком хорошо, поэтому выдает только несколько скупых слов: - Не было необходимости для твоего вмешательства, я справился сам, - Ифань не продолжает, лишь ждет, как теос отреагирует на его слова. Он молчит о том, что "не было необходимости для того, чтобы тебя ранили", но это и так витает между ними, словно едкий туман. Пес знает, что его поступок понятный, и самое простое объяснение является правильным, он не видит в этом ничего противоестественного. - Я знаю, что ты не ребенок и тем более не женщина. Ты мой партнер, и для меня это важно, - скилос говорит то, о чем думает на самом деле, надеясь, что Исин сам сможет понять. Раздражение и не думает утихать - Исин стискивает зубы, боясь наговорить лишнего. Возможно, сейчас не лучшее время для разговора об их так называемом партнерстве, но позже ситуация может повториться вновь - и закончиться куда хуже. - Я твой партнер, а не твоя подстилка, помнишь?! - Син оскорблен как мужчина, как охотник и как теос. Слишком много подтекста в поступке пса, он не может это так оставить. - Мы установили это с самого начала. Я не подчиняюсь тебе, я не прячусь за твоей спиной и я не устраиваюсь на твоей шее. Мы просто трахаемся, Ифань, а еще делим общую цель, не больше, так что не вздумай снова принимать решение за меня. Да, я слабее, чем ты, физически, и лес - не моя территория. Но я выживал за стеной до сих пор, вполне успешно, надо сказать. А еще я знаю твой народ - и знаю, как с ними справляться. Не то чтобы мотив пса был ему непонятен, вовсе нет. Исин отреагировал бы так же, если бы рядом был Чен, или Лу, или Лин - хоть кто-нибудь из его людей, теосов, что от него зависят. Но если Ифань сейчас не уяснит, что охотник может сам о себе позаботиться, в дальнейшем это обернется против них. - Ты унизил меня только что, пес. Ты усомнился в моем статусе. Я думал, мы давно разобрались, как много я могу, - Исин вздыхает, досадуя и на себя, и на своего собеседника. - Я считал, ты считаешь меня достойным себя. Равные - это для теоса условие партнерства. Равные, но не зависимые. Они уникальны каждый сам по себе - вот почему их союз может так много дать. Мягкое равнодушие сменяется раздражением после услышанных слов. Ифань не заслужил этого ни своим поступком, ни своим отношением к охотнику. Желание защитить абсолютно нормально в отношении человека, который не безразличен. И не означают ли слова Исина, что он считает самого пса слабым, неспособным справиться и здраво оценить ситуацию? - Подстилка? Просто трахаемся? - Ифань угрожающе рычит, недовольный таким обращением. - Кажется, ты забываешься. Здесь нет камеры и всяких "статусов". Я поступил так, как подсказывали мне инстинкты, и не намерен сожалеть об этом. Пес выразил свою симпатию, привязанность и уважение так, как умел, и сейчас он недоумевает, почему Исин отказался принимать его чувства всерьез. Подобное огорчает, и скилос не имеет даже малейшего понятия, как это можно исправить. Все, что он понял, - это что поступил не так, как хотел охотник, и поэтому вынужден выслушивать подобное. - Ты помнишь, что я не животное в твоем подвале и что у меня есть право принимать решения? Я знал, что справлюсь сам, и не нуждался в помощи. Командный боец из меня не очень, а учиться этому сейчас, рискуя твоей и своей безопасностью, было бы не слишком удачной идеей, - Ифань не замечает, что до боли сжал кулаки и перешел на более громкое и угрожающее рычание. Непонимание теоса хлестнуло его раскаленной плетью, добавляя раздражения и злости. Он не может объяснить, старается, но видит, что получается так себе. К тому же, достаточно сложно выловить самое важное. Остается забыть про объяснения и проявить агрессию в ответ. Если Исин обвиняет его в подобном, то значит, и сам не слишком доверяет. После слов пса раздражение Исина выходит на новый уровень. Да уж, он действительно рано поспешил забыть об их прежних отношениях "хозяин - пленник". - Ты отшвырнул меня за шкирку, как слепого котенка, который полез не в свое дело, - уже почти шипит рассерженный охотник, задетый не на шутку. - Тебе не приходило в голову, что я тоже могу принимать решения?! Это так называемое партнерство не может работать лишь для одной стороны, Ифань, и либо мы оба равны, либо нам не стоит играть "в команде", раз ты настолько в этом плох! - резкие слова срываются с губ почти против воли, но остановиться Исин не может. Им нужно это решить. Здесь и сейчас. - Я не собирался закрывать тебя собой, когда пошел следом, - продолжает он после глубокого вдоха, - и мне уж точно хватило бы мозгов не мешать тебе в драке. Твои инстинкты изумляют, ну а я отлично дружу с головой, если ты не забыл. Только ведь тебе даже в голову не пришло, что я могу думать самостоятельно, так ведь? Ты просто увидел во мне помеху своим намерениям и немедля от меня избавился. И этот твой поступок приводит меня к следующей мысли, - Син громко сглатывает, испуганный тем, куда поворачивает их разговор. - Что, если в следующий раз мое присутствие действительно будет угрожать твоей жизни? Ты... - он медлит, но все же заканчивает. - ...снова от меня избавишься? Тяжело понять, что же творится в голове чертового пса. Мотив его поступка как будто бы очевиден, но слова все только запутывают. Так о чьей же безопасности думал Ифань, когда толкал его в эту чертову яму?! Син знает, почему предпочел нарушить приказ скилоса и последовал за ним. Это не так уж сложно признать. Он не мог просто послать Ифаня разбираться с проблемой и спокойно дожидаться его возвращения в безопасности. Он должен был убедиться, что его пес будет в порядке. Но черта с два Син озвучит это вслух. Только не в контексте их разговора. Вся эта ситуация кажется Ифаню безумно нелепой, но от этого он злится не меньше. Злость и раздражение перетекают в тихий гнев. Рычание прекращается, и голос становится ровным и угрожающе спокойным. - Ты уверен в том, что говоришь? - пес не может принять, что охотник пренебрегает его расположением настолько откровенно, чтобы задавать подобные вопросы. Конечно, скилосы не так цивилизованы, чтобы огораживать свои поселения толстыми стенами, но это не значит, что они относятся к своей паре, как животные. Черт, да даже звери так не поступают. - Подумай еще раз и скажи, что именно тебя так разозлило. Ты же не женщина, поэтому веди себя соответствующе, - Ифань чувствует, как внутри будто натягиваются струны, готовые в любой момент порваться. Связь не должна быть только партнерством, деловыми отношениями, ведь для "просто потрахаться" можно найти кого попроще и не задумываться над тем, чтобы защитить его во время опасной ситуации или позаботиться о его здоровье. - Если ты действительно не намерен больше находиться со мной рядом и считаешь, что я способен на подобное в твоем отношении, то тебе придется ответить за свои слова, - псу не нравится, как все обернулось. Он хотел лишь оградить Исина от опасности, ведь тот итак устал, он сказал ему остаться, но тот не послушался. Дело приняло довольно скверный оборот, но остановиться скилос уже не в силах. Исин хмурится, чувствуя, как от гнева и утомления в затылке селится острая боль. Они расходуют драгоценное время зря - еще немного, и действие его допинга закончится, а после еще час охотник будет скорее овощем, чем человеком. - Я просто хочу понять, - выдыхает он шумно, растирая виски, - почему ты сделал то, что сделал. Я знаю, ты сказал, что это твои инстинкты, и все равно мне непонятно, кем ты видишь меня Ифань. Это... сбивает с толку... - прикрыв веки, Син осторожно опускается на одеяло, расстеленное для него псом, и дрожащей рукой тянется к бутылке воды. Не стоит расходовать силы на крик. Тем более в ситуации, в которой они не способны понять друг друга. В который раз уже Исин изумляется той огромной разнице, которая лежит между их народами. То, насколько охотник выглядит вымотанным, отрезвляет пса. Обвинения и отвратительные слова оседают где-то глубоко, но сейчас перекрываются тихим голосом и тем, что действительно беспокоит Исина. - Ты устал, - пес опускается рядом и бросает пару сухих веток в костер, - если твое состояние влияло на скорость ходьбы, то на бой со скилосом повлияло бы тем более. Я сказал оставаться на месте на случай, если противников будет несколько - ты бы прикрыл меня, - пес не говорит о том, что справился бы минимум с дюжиной, прежде чем просить о помощи, - мои навыки владения ножом не гарантируют безопасность окружающим. Не то чтобы враг мог навредить, но я и сам мог ненароком поранить тебя, достаточно было просто находиться рядом. Так было правильно. Понимаешь? - Ифань достает нож и начинает слишком сосредоточенно вытирать его о почерневшие листья. Исин выслушивает его объяснения внимательно, укладывая каждый довод в собственную логику. Странно, но противоречия и правда не возникает, даже удивительно. Поведение пса идеально отвечает принципам теосов, расчет и хладнокровие поистине достойны похвалы. Вот только обида от этого не уменьшается, и легче дышать Сину не становится. Это... странно... - То, что ты сказал раньше, - сухо произносит пес, не глядя на него, - это правда? Ты действительно так считаешь? - кажется, для теосов и вправду физический контакт ничего не значит, хотя для Ифаня этого вполне достаточно. Допуск к телу, море возможностей прекратить жизнь партнера, одно на двоих удовольствие и опасность тоже, ведь в моменты наибольшего наслаждения они слишком уязвимы. Сложно поверить, что для горожан это не значит ровным счетом ничего, а слова, которые могут оказаться ложью, решают все. Вопрос застает Исина врасплох, посреди собственных мыслей и сомнений, так что он долго обдумывает ответ, прежде чем снова открыть рот. Говорить теперь уже не так легко, как прежде, нужно экономить силы, а не просто криком доказывать свою правоту, вот только честно ответить оказывается сложнее, чем ему показалось на первый взгляд. - Теосы так считают, - все-таки объясняет охотник, старательно выстраивая в голове логическую цепочку. Любезность в ответ на любезность. - Ты предложил партнерство - в этом оно и заключается для нас. Ты хотел того же, что было у меня с Луханом, ведь так? Мы делим постель, снимаем напряжение, стремимся к общей цели и с уважением относимся друг к другу. И в рамках этих отношений Лу не стал бы меня отталкивать в подобной ситуации - он бы воспользовался мной для более эффективной защиты. И я бы сделал то же самое... - Син краем сознания думает, что пес плохо вписывается в подобные отношения, но ничего не добавляет, не желая раздувать конфликт. - А что ты думаешь? - это кажется очень важным для понимания, ведь если их определения разнятся, подобное партнерство стоит пересмотреть. Вполне возможно, что Ифань не знал, на какую сделку шел, когда предлагал ему связь. - Думаю, тебе не стоит сравнивать меня с Луханом, - раздраженно выплевывает пес, разозленный таким ответом. Упоминание бывшего партнера Исина не добавляет пунктов по шкале спокойствия. Почему-то казалось, что они понимают друг друга, но это было до того, как они решили покинуть постель. С теосами сложно и непонятно. Все эти деловые отношения попахивают плохо скрываемым лицемерием. Видимо, ему стоит прислушаться к словам Исина. Рассматривать привязанность со стороны выгоды и удобства - от этого пса начинает мутить. Он уверен, что не сможет поступить иначе, случись подобное снова. У скилосов всегда простые и понятные отношения, и сейчас Ифань рад, что он не теос. Спина пса напряжена, и он все так же упорно продолжает отчищать нож от чужой крови. Смотреть на Исина тяжело, от всего разговора не по себе, будто они говорят на разных языках. Слова не хотят складываться в осмысленные предложения, поэтому следующее, что произносит скилос, уже никак не относится к заданным вопросам и повиснувшей между ними неловкости. - Нам пора, - Ифань тушит костер и начинает собирать рюкзак, все еще не глядя на Исина. Из его слов Ифань цепляется за самое неважное - имя Лу - и дальнейший диалог не имеет смысла. Син с трудом сдерживает досаду, наблюдая за тем, как мрачный пес пакует вещи. В темноте плохо видно выражение его красивого лица, но отчего-то охотник точно знает, что до спокойствия и понимания ему далеко. Замечательно, черт бы все побрал. Так держать, Исин. - Прости, я... - теос вздыхает, поднимаясь на ноги и подхватывая собственный рюкзак. - Я очень хочу понять, но моих знаний о вас недостаточно. Должно быть, мы и правда слишком разные, - что стало до боли очевидно, лишь только они оба вылезли из койки. - Если ты... больше не хочешь быть со мной... я пойму. Ты больше не пленник и ничего мне не должен. В твоей власти устанавливать границы наших отношений, и ты имеешь право отказаться, если чувствуешь, что я тебе не подхожу. Пожалуйста, подумай об этом, пока мы в дороге, ладно? Клянусь, я закончу то, что начал, даже если ты решишь не помогать мне больше. Исин не дожидается ответа, принимаясь медленно и неловко карабкаться по склону наверх. Дрожь в руках и коленях весьма неоднозначно намекает на то, что действие препаратов вот-вот закончится, но черта с два он скажет об этом Ифаню. Хватит с него унижения на сегодня. - И еще одно... - вдруг догоняет охотника случайная мысль - одно из звеньев той цепочки, что он пытался выстроить для ответа скилосу. - У моих людей есть и другие виды взаимоотношений, не только те, что строятся на расчете и удобстве. Это сложные узы, очень крепкие, влекущие за собой множество эмоций, подразумевающие обязательства. Подобного рода связь не слишком популярна у теосов в наше время, но это не значит, что о ней забыли. Исин оборачивается к псу, даже не надеясь встретиться с ним взглядом в такой темноте. - Но ты меня о ней не просил, - хмыкает тихо, поправляя лямки рюкзака, и снова возвращается к своему пути. После услышанного у пса в голове окончательно все перемешивается и смазывается в непонятный мутный рисунок, в котором сложно определить даже собственное положение. - Какого черта? - вырывается у него, и хорошо, что Исин уже отошел чуть подальше. Чем дальше - тем хуже представляет скилос, с чем он столкнулся, вступив в отношения с охотником. Пока ясно лишь то, что в постели у них отличная совместимость, но что касается всего остального... Раньше для Ифаня представление "все остальное" занимало лишь небольшой и не слишком важный отрезок, но сейчас все иначе. Если бы теос таки захотел прервать их отношения сейчас, то пес не смог бы остаться спокойным и рассудительным. Скорее всего, это вылилось бы в довольно опасную ситуацию для них обоих, и неизвестно, кто бы пострадал сильнее - и от чего именно. Обгонять охотника не хочется, гораздо комфортные отставать немного и сверлить взглядом чужой рюкзак. Вопросы вертятся на кончике языка, но задавать хотя бы один из них Ифань не осмеливается, по крайней мере, не сейчас. Следует остыть и поразмыслить. Чего хочет он сам? И на самом ли деле эти отношения теосов так паршивы, как кажется на первый взгляд? Все стало только запутаннее. Слова Исина о расставании и что пес должен об этом думать, не имеют смысла, ведь это последнее, что он хотел бы сделать. С подобными мыслями и продолжился их путь. *** Исин истратил последние крохи сил на то, чтобы двигаться максимально быстро для своего состояния, и даже смог продержаться первую четверть того отвратительного часа, который отделял один прием таблеток от другого. Но в конце концов, действие препаратов все-таки закончилось. Самым бесславным образом. Исин вздрагивает от острой боли в пояснице, смущающе знакомой, и едва сдерживает стон, когда возвращается еще и дрожь в коленях. Теперь телу ничего уже не мешает как следует прочувствовать последствия недавнего бурного секса, да и усталость свое берет. Усиливающаяся мигрень лишает его последних крох зрения в темноте, головокружение нарушает координацию. И охотник уже почти оказывается на земле, когда его подхватывает внимательный скилос. Ифань, который всю дорогу шел следом и время от времени корректировал путь, бросая скупое "правее" или "поверни", оказывается рядом в ту же секунду, как Син начал крениться на бок. От него не укрылась легкая дрожь охотника и его шумное дыхание, но раз Исин упрямо продолжал идти вперед, пес не посмел останавливать его, опасаясь снова обидеть. Но сейчас, даже несмотря на твердое решение не делать больше ничего, что могло бы трактоваться как жалость, он все-таки поддерживает ослабевшего теоса, предотвращая падение. - Эй, с тобой все нормально? Давай я понесу рюкзак. Может, сделаем привал? - слова вырываются раньше, чем он успевает их обдумать. Болезненная бледность и холодный пот на лице охотника - едва ли признаки нормального состояния. Сейчас уже не до обид. Сначала они должны добраться до нужного места, а обсудить отношения смогут позже. По крайней мере, скилос на это надеется. В голосе Ифаня слышна неприкрытая тревога, искренняя, теплая, да и огрызаться сил уже нет, так что Син позволяет себе чуть расслабиться и всерьез рассмотреть предложение пса. Никому не будет легче, если он сейчас снова ухватится за свое неимоверное упрямство. - Нет, привал у нас уже был, - бормочет охотник тихо, с трудом скидывая рюкзак с плеч и медленно разминая плечи. - Но от помощи с вещами не откажусь. Спасибо... Скилос подхватывает чужой рюкзак, без труда закидывая его на плечо. Облегченный вздох срывается с губ, когда он наблюдает, как Исин поднимает на ноги - кажется, что это не он только что валился от усталости. Пес понимает, что в подобном больше упрямства и гордости, чем физической силы, но больше не произносит не слова. Вместо того, чтобы дожидаться, пока охотник придет в себя, Ифань обходит его и спокойно продолжает путь, прекрасно слыша тихие шаги позади. Сейчас самое главное - это добраться до нужного места, а потом уже все остальное. Там можно будет отдохнуть и позволить себе бессмысленные споры и горечь смутных размышлений. Осталось не так много, большая часть пути уже пройдена, но пока они не окажутся в конечном пункте назначения, расслабляться рано. Задержка не слишком длительная, и когда сквозь ветки деревьев начинает проглядывать зарево рассвета, пес решает, что можно сделать еще один привал и наконец-то отдохнуть. Либо же совершить последний рывок и добраться в скором времени. - Сделаем привал или будем идти дальше? - скилос знает, что для Исина отдых сейчас будет не лишним, но тот ясно дал понять, что сам способен оценить собственные силы. Поэтому пес интересуется, немного участливо и осторожно. Без тяжелой ноши отключить ту часть сознания, которая отвечает за физический дискомфорт, оказывается довольно просто, так что Син с новым приливом целеустремленности следует за псом. Он старательно перебирает в уме тонны и тонны теоретических сведений, которые пришлось запомнить за свою недолгую жизнь, лишь бы не думать о том, что сейчас происходит, и не зацикливаться на болезненных ощущениях, так что приближение рассвета остается без его внимания. Однако Ифань все же вырывает охотника из спасающей задумчивости. По-хорошему останавливаться все еще не следует, но лишь только Син останавливается, утомление захлестывает его с новыми силами. Вместо ответа охотник тихо опускается на землю, пытаясь сохранить хоть каплю достоинства, чтобы не рухнуть бесформенным кулем. Сидеть прямо не получается, спина слишком уж ноет, так что он упирается ладонями в траву и максимально расслабляет мышцы, чтобы использовать отдых с пользой. - Сейчас мне уже можно принять новую дозу, - лопочет тихо, не в силах даже голову поднять на скилоса. Не то чтобы спрашивает разрешения, скорее уж ставит в известность. Ифань вполне способен рассчитать, сколько им осталось идти и какой сложности будет этот путь. - Но если честно... - Син медлит, прежде чем сознаться в столь позорном чувстве. - Я бы не хотел этого делать... - за подобные слова его отец не поскупился бы на наказание, но сейчас Исину плевать. Он все равно отличный охотник, даже без всей этой химической дряни, разрушающей его тело. Возможно, теосу Син никогда бы не смог признаться в том, что ненавидит пичкать себя стимуляторами. Но теосов здесь нет, ведь так?.. Место не слишком удачное для привала, следовало поискать что-то более укромное, но здесь тоже сойдет. Так пес решает про себя и сбрасывает рюкзаки на землю, доставая два пледа. Один стелит, предлагая Исину пересесть уже на него, а второй так и держит в руках. - Может, вздремнешь немного? - от того, что охотник сам не слишком хочет принимать паршивые медикаменты, становится почему-то легче, но смотреть на истощенного теоса тоже сложно. Поэтому Ифань предлагает самый лучший и действенный способ восстановить силы. На то, чтобы перебраться на плед, у Сина уходят последние силы - даже ответить псу он уже не в состоянии. Глупо было надеяться, что он сможет вынести подобное. Самонадеянность - это самый настоящий изъян для его народа. - Сейчас вернусь, - Фань бросает скупо и отправляется собирать сухие ветки, оставив Исина одного. Почему-то сейчас находиться рядом с ним немного неловко, и каждое слово дается с трудом. Костер удается разжечь быстро. Скилос надеется, что тот патрульный находился довольно далеко от поселения стаи и они вне опасности, но все же опасливо озирается время от времени, прислушиваясь к каждому шороху. Син не особо отражает, чем занят ловко передвигающийся в темноте Ифань, сосредоточенный скорее на том, чтобы устроиться с максимальным в его положении комфортом. Плед, конечно же, лучше голой земли, но лежать все еще жестко, так что приходится повозиться. И когда теос наконец-то находит необходимое положение, его заботливо укрывают сверху - и только тогда охотник включает в свое восприятие окружающего мира еще и Ифаня. - Поспишь? - спрашивает тот снова, поправив край плотной ткани на чужих опущенных плечах, и устраивается поудобнее на траве. Син с удивлением понимает, что пес успел развести костер, пока он ворочался на своем пледе, и теперь устроился рядом. Молчаливый, сосредоточенный и предусмотрительный. Идеальный партнер. Лучший из тех, что были у Исина прежде... - Я не смогу уснуть, - со вздохом признается охотник, изучая серьезное лицо скилоса в отблесках огня. - Но передышка и правда не помешает. Спасибо... - еще не лишним было бы добавить "извини", но если честно, Син не понимает, за что именно хочет извиниться. За недопонимание? За свою реакцию? Или за те сложности, которыми обрастают их отношения? Кажется, нужно попросить прощения за все сразу. Он и правда выбрал отвратительное время, чтобы поговорить начистоту. - Я пошел за тобой тогда, - все-таки решает объяснить Син, морщась от того, что снова приходится возвращаться к больной теме, - потому что волновался. Не в моих правилах отсиживаться за спинами других, и я привык нести ответственность за своих людей... - охотник вздыхает, прикрывая глаза. - А ты - мой, Ифань. Ну или по крайней мере был им до этого идиотского спора, - фыркает с притворной насмешкой, хотя в голосе его звучит горечь. Пес слушает внимательно, чувствуя, как со словами Исина уходит часть напряжения. Кто бы мог подумать, что такие вещи для него тоже станут необходимыми, чтобы оставаться спокойным. Он благодарен и тоже хотел бы выразить свою привязанность, но тянущее чувство обиды все еще гложет его, и нужно немного больше времени, чтобы принять услышанное и уложить его в те рамки, которые свойственны скилосам. Сформировать свои чувства в что-то понятное довольно сложно, а показать физическим контактом будет недостаточно, теосам нужны слова, а это пока не по силам псу. - Я понял, - всё что отвечает Ифань. Он подвигается ближе и настойчиво укладывает голову охотника на свои колени. Пальцы перебирают вьющиеся прядки, пытаясь успокоить и навеять необходимый сейчас сон. Хочется уже наконец добраться до места, хотя не факт, что даже там они будут в безопасности. К подобному скилос привык, но не тогда, когда хочется побыть с партнером, расслабиться и насладиться обществом друг друга. Между ними осталась недосказанность, и, рано или поздно, придется ее преодолеть. Главное - чтобы было время и место для подобного. Ифань, как и всегда, скуп на эмоции, но щедр на ласку - длинные ловкие пальцы помогают расслабиться, и Исин со вздохом облегчения все-таки закрывает глаза. Начинающийся день не способствует легкому засыпанию, тело все еще ноет от боли и усталости, путь пройден не до конца - но прямо сейчас охотник очень хочет позволить себе небольшую передышку. В звонком, полном умиротворяющих лесных звуков покое он дышит полной грудью и старается не думать о будущем. Солнце поднимается все выше, окрашивая верхушки деревьев в светлые нежны тона. Лес начинает просыпаться и наполняться жизнью, скоро можно будет поохотиться, но не нужно забывать, что в такое время охотятся не только они, а еще и стая, которая, возможно, была неподалеку. Для того чтобы прийти в себя, Исину хватает 20 минут - за это недолгое время мозг избавляется от разъедающего напряжения и руки наконец-то перестают дрожать. Это максимум, на что способен охотник в подобном состоянии, так что тянуть смысла больше нет. Неохотно отстраняясь от скользящей по его волосам ладони, Син медленно садится и оборачивается к псу. - В следующий раз отдохнем уже на месте, - заявляет преувеличенно бодро, но к рюкзаку даже не тянется - Ифань был очень добр, предложив свою помощь, глупо это игнорировать из гордости. *** Узнавание приходит к теосу не сразу, ведь прежде он был в этих краях довольно давно, но постепенно он начинает ориентироваться в изменчивом лесном антураже. Ифань и правда умудрился провести их самой короткой дорогой, отлично запутав следы. Журчание близкого ручья звучит настоящей музыкой для измученного Исина, едва заметные, уже успевшие зарасти отметки на окруживших хорошо запрятанное убежище деревьях радуют глаз. Когда они выходят на крохотную поляну к тщательно замаскированному аккуратному домику, охотник едва не лишается чувств от счастья. - Ну наконец-то... - стонет он негромко, поймав взгляд пса. - Если честно, я терпеть не могу пешие прогулки!.. - тон его преувеличенно бодр, удается даже выдавить слабую улыбку, хотя все, о чем Син сейчас способен думать, так это узкая чистая койка в глубине врезанного в скалу убежища и несколько кружек свежей родниковой воды. А еще сон. Много сна. - Чувствуй себя как дома, - бормочет охотник, направляясь прямо к укрытому плющом входу. - Здесь системы оповещения нет, так что нам придется быть в разы осторожней, особенно если будем разводить огонь, но зато никто не подберется к нам с тыла. Будь добр, разбери вещи, ладно? А я пока... - но договорить он не успевает - навалившаяся на плечи усталость буквально валит его с ног. Секунда свободного падения - и вот блаженно улыбающийся Исин уже растягивается на густой упругой траве, подставляя бледное лицо поднявшемуся в чистом голубом небе солнцу. А после мгновенно вырубается. Ифань и сам рад, что они наконец достигли пункта назначения. Усталость ударила по нему не так сильно, как по охотнику, но тем не менее в теле чувствовуется легкое напряжение от отсутствия отдыха. Ему самому необходим был сон, хотя бы несколько часов, чтобы восстановить силы. Это место выглядит довольно уединенным, но если здесь нет никакой системы оповещения, то проверить дом не будет лишним. Пес хотел было сказать об этом теосу, но заметил, что тот уже сладко посапывает на траве. Охотник действительно вымотался. Осмотрев дом, скилос без труда подхватывает на руки сонное тело. Аккуратно уложив Исина на кровать, он разбирает малочисленные пожитки и отправляется на исследование территории. Необходимо удостовериться, что они находятся на достаточном расстоянии от стаи псов и что никто не следит за этим местом. Сначала Ифань обходит всю прилегающую местность. Скала - надежный охранник от нежеланных гостей, но только с одной стороны. В округе все спокойно, поэтому скилос углубляется в лес, по дороге успев поймать будущий ужин и собрать в футболку горсть ягод. Сухой паек, конечно, неплох, но свежее мясо гораздо лучше. Возвращается он уже спустя пару часов, убедившись, что место довольно безопасное. Плечи слегка ноют от усталости, а голова гудит, предвещая смену погоды. Исин приходит в себя уже в постели. В убежище царит прохладный полумрак, в зеленом от скрывшей окна листвы свете танцуют мириады пылинок. Син хмурится сквозь развеянную дрему и внимательно оглядывает небольшое помещение. Ифаня нигде не видно, хотя вещи их уже разложены. Скорее всего пес ушел на охоту или на разведку, ничего необычного, но Син все равно предпочел бы обнаружить его рядом при пробуждении. - Привереда, - ворчит он на самого себя, ероша и без того растрепанные волосы. Горло неприятно пересохло от жажды, пустой желудок громко урчит, в отдохнувшем теле все еще плещется томная сонная слабость - одни проблемы, если подумать, которые раньше он решал для себя сам. Но не теперь. Теперь он может позволить себе продрыхнуть без задних ног почти половину дня, пока кто-то другой добывает еду и беспокоится о безопасности. Приятно, конечно, до чертиков, но... расслабляться все же не стоит. Они ведь так и не договорили, верно? Син заметно мрачнеет и все-таки выбирается из постели. В доме прохладно, чувствуется, что здесь давно никто не жил. И хотя сейчас, в джинсах и футболке охотник дискомфорт не ощущает, ночью наверняка станет еще холоднее, так что далеко одежду лучше не убирать. Остатки принятых лекарств еще бродят в крови, нарушая координацию, и по-хорошему нужно бы этим всерьез заняться, но вместо поиска аптечки Исин все-таки решает отправиться на поиски пса. Он даже дотягивается до своих ботинок, сброшенных на пол у кровати, когда дверь открывается, и в потоке яркого солнечного света появляется высокая фигура Ифаня. - Ты вернулся... - выдыхает успокоенно Син, вставая ему навстречу. В голосе его слышно куда больше облегчения, чем следовало бы показать, да и слова отдают излишней драматичностью, но охотник даже самому себе не признается в том, что часть его всерьез сомневалась в возвращении скилоса. Псы ведь не слишком жалуют сложности. Ифань кивает в ответ на приветствие и выкладывает добытое на небольшой столик у окна. Сейчас бы приготовить поесть, поэтому он собирается обратно в лес: принести веток для костра и еще что-нибудь для вечерней трапезы. Немного клонит в сон от солнечного тепла и ноющего напряжения в теле. Пес проводит ладонью по шее, пытаясь смазать усталость одним движением. Отдых не обязателен, сил пока достаточно, но все же неплохо было бы немного расслабиться. - Ты в порядке? Может, поспишь еще немного? - интересуется скилос, поднимая внимательный взгляд на Исина. Тот выглядит лучше, но пока есть возможность, лучше воспользоваться мягкой кроватью и покоем. - Или сначала поешь? Скоро будет готово, только огонь разведу. А пока есть ягоды, - он кивает на горсть красных бусин. Этого мало, но все же лучше, чем безвкусный сухой паек. Пес ведет плечом, пытаясь отогнать усталость, словно надоедливое насекомое. Ифань устал - это читается по его движениям, но он все равно больше озабочен комфортом теоса, чем своим состоянием. Недобрый знак. - Знаешь, я тоже умею разводить огонь... - осторожно начинает Исин, хмурясь. Здесь они вступают на тонкий лед, в прошлый раз подобное привело к полному непониманию, но сейчас охотник твердо намерен донести свою мысль до скилоса. - А еще я успел неплохо отдохнуть... Может... Ты позволишь мне заняться ужином, м? Ему не хочется оскорбить пса сомнением в его силах или способностях, он просто желает помочь, тем более что сам Ифань все это время выкладывался на полную, чтобы решить его проблемы. Дело теперь уже даже не в доверии или сомнении - Син банально хочет его отблагодарить. - Уверен, у тебя вышло бы лучше, - торопливо объясняет охотник, подходя ближе к столу с добычей и быстро воскрешая в памяти азы полевой кухни, - но я тоже кое-что умею. Ты можешь доверить мне хотя бы это, - он усердно растягивает губы в широкой улыбке, стараясь произвести самое лучшее впечатление, вот только пес все также молчит в ответ, и молчание это становится тяжелее с каждой секундой. Вздохнув, Исин тянется к горсти собранных Ифанем ягод и подхватывает несколько штук, самых аппетитных на вид. Атмосферу нужно разрядить, хоть чем-нибудь, и плевать, насколько глупо он будет выглядеть. Так что Син ловко высыпает ягоды в рот и одним скользящим движением преодолевает расстояние до молча наблюдающего за ним скилоса, после чего ухватывает его за шею и заставляет наклониться, чтобы получить доступ к чужим приоткрытым губам. Выдыхает, решаясь, а потом мягко целует, язычком проталкивая сладкое угощение в его горячий рот - ты мне, я тебе, принцип древний, как сам мир. Последняя ягода не выдерживает давления и лопается в поцелуе. Ее терпкий сок пачкает их губы алым - Исин облизывается, отстраняясь, и улыбается теперь куда искренней. - Позволь и мне позаботиться о тебе. Скилос не имеет ничего против того, чтобы Исин готовил ужин. Пес с удовольствием предоставит эту возможность в обмен на отдых. А вот ощущение чужих губ на своих и сладкий сок ягод на кончике языка становятся неожиданностью, но весьма приятной. Как же хорошо вот так чувствовать рядом чужое тепло. - Ладно, - кивает пес. Ладонь ложится на талию, чтобы притянуть ближе. В пару шагов они оказываются у кровати, скилос тянет Исина за собой, усаживая того на колени, и осторожно поглаживает сквозь ткань футболки. - Я подумал над тем, что ты сказал мне там, в лесу, - он делает паузу, подбирая слова и стараясь выразить свои ощущения словами, - не хочу расставаться и не собираюсь совершать все те странные вещи, о которых ты говорил, - на этом запал заканчивается, и воцаряется напряженное молчание, хотя охотник терпеливо ждет, пока пес скажет то, что хотел. Согласие все-таки получено, от поцелуя Ифань не отказался, ссоры не случилось - в общем и целом, все прекрасно, да и горячие ладони пса на его талии настроение быстро улучшают. И в принципе Исин уже совсем доволен, но когда пес все же решает высказаться насчет их недавнего спора, внутри все испуганно замирает. - Ты не должен был об этом спрашивать, не должен был сомневаться и упоминать Лухана. Не делай так больше. Ты слишком жадный, а я умею выражать свою привязанность только одним способом, - сумбурные слова срываются с губ, хрипло и довольно тихо, но в уютной прохладе комнаты их отчетливо слышно. Ифань не знает, что еще должен сказать и должен ли вообще. Он просто прижимает к себе Исина ближе и крепко обнимает. Объяснение дается скилосу нелегко, однако охотник понимает суть: Ифань не хочет прекращать их связь, и ему не нравится, что на него пытаются навесить ярлыки другого народа. Справедливо и честно, поспорить не с чем, да и не особенно хочется, когда пес обнимает вот так, тесно и тепло, отчаянно пытаясь быть искренним. Син тихонько выдыхает, расслабляясь, и обнимает его в ответ. - Прости... - шепчет виновато, целуя в висок, преисполненный искреннего раскаяния. В тот момент, когда они оба покинули стены города, нормы и правила перестали для них работать. Сейчас Исин - едва ли теос, так что навязывать Ифаню свое понятие о правильном и неправильном - чистой воды лицемерие. Ладони привычно скользят по широкой спине затихшего пса, оглаживая твердые мышцы, охотник без всякого подтекста зарывается носом в густые темные волосы и прикрывает глаза. Жар чужого тела, ставший таким знакомым запах кожи, чувство полной защищенности и легкий намек на ни на секунду не угасающее желание... Когда они оба молчат, их союз кажется практически идеальным. Одного единственного слова хватает, чтобы успокоить мечущиеся в голове мысли. Ифань устал думать и гадать, что и как нужно сделать. То, что охотник понял его, на самом деле важно, ведь тогда, в лесу, казалось, что они не смогут найти общий язык вовсе. До сих пор скилос не слишком хорошо понимал значение вот таких разговоров, предпочитая показывать все в горизонтальной плоскости, а не разбираться в том, что и так понятно. Теперь же появилась необходимость помимо физического контакта настраивать еще и дополнительный, состоящий их полупрозрачных нитей недосказанностей и условностей. Это сложно для Ифаня. - Ужин, - мягко напоминает скилос, слегка отстраняясь. Близость Исина вызывает у него явную и весьма однозначную реакцию, но он помнит, что после прошлого захода охотник был вынужден пичкать себя таблетками. Повторения не хочется. Вернее хочется, но не с такими последствиями уж точно. Поэтому он ссаживает теоса на кровать, решая воспользоваться одним из уроков, усвоенных еще в камере. Так он не побеспокоит Исина и утихомирит разбушевавшееся желание. - Ванна? - он вопросительно смотрит на охотника, а после направляется туда, куда ему указали. Довольно уединенное место, и к тому же можно через дверь услышать, как возится с ужином теос, и вспомнить запах его тела. То, что надо. Все это кажется псу слишком странным, хотя в их отношениях с Исином вообще сложно найти что-либо, вписывающееся в рамки нормального. Абсолютно дикий скилос, почти вожак стаи, но вся суть в этом жалком "почти". Теперь он слишком далеко от этой цели, и виной всему - юный охотник. Сложно сказать, будут ли стоить будущие победы тех возможностей, что были утеряны, но Ифань не склонен размышлять над такими вещами. Сейчас его мир значительно расширился, впуская туда не только новые переменные, но и человека, который может повлиять на конечный результат. Пес вздыхает, стягивая с себя футболку, закапанную ягодным соком. Ладони ложатся на прохладную поверхность раковины, и собственное отражение пристально глядит на него из зеркала: приоткрытые от участившегося дыхания губы и жадный взгляд. Это тоже довольно необычно: то, что имея рядом постоянного партнера, он решает не беспокоить его из-за легкого недомогания. Но вместо анализа прошлых поступков, скилос предпочитает совершать новые, те, что диктуются желанием, инстинктами и гордостью. Футболка осталась валяться где-то у порога, да и джинсам лежать бы там. Плотная ткань кажется лишней, раздражающей. Ифань подцепляет металлическую пуговицу и вжикает молнией. Остатки одежды клубком сворачиваются у ванной, и небольшое помещение наполняется шумом воды и паром. Заботиться о температуре воды не хочется, да и разница для скилоса невелика, поэтому он просто становится под упругие струи, смывая с себя часть усталости и наконец-то расслабляясь. После разговора, короткого, но чертовски продуктивного, дышать становится в разы легче. Исин провожает чуть менее напряженного пса взглядом до ванной и полностью сосредотачивается на готовке, собираясь должным образом продемонстрировать свою признательность. К счастью, навыков и теории хватает для того, чтобы разделать принесенную Ифанем добычу, а в шкафчиках убежища удается обнаружить все необходимые приправы и специи, чтобы как следует обработать мясо. Справившись с подготовкой, Син довольно кивает и обращает свое внимание на очаг. В подобном тщательно замаскированном месте ни о каком костре не может быть и речи - ветер разнесет запах дыма на километры вокруг, что привлечет незваных гостей. Здесь подогрев и приготовление пищи осуществляются на электричестве, чтобы можно было максимально полно контролировать даже количество вырабатываемого тепла, а соблазнительные ароматы от будущего ужина мгновенно затягиваются в вытяжку, где воздух проходит несколько ступеней фильтрации. Комфорт с минимальным риском - вот чем может похвастаться убежище теосов. Оставив мясо шкворчать в очаге, Исин отвлекается на дополнительные меры безопасности. Лес совсем скоро снова утонет в сумерках, а значит, нужно заняться освещением. Плотные непроницаемые шторы позволяют скрыть их присутствие здесь, вот только нужно занавесить окна как можно тщательней, потому что даже маленькая толика света способна подвергнуть их опасности. Справившись со шторами, охотник включает в комнате мягкий рассеянный свет, сосредоточенный в основном внизу, чтобы ни на что не натыкаться в полумраке, тогда как остальная часть небольшого пространства остается в тени. Атмосфера в убежище сразу меняется - кажется, будто на полу расставлены маленькие аккуратные свечи, и эта иллюзия настраивает Сина на романтический лад. Что само по себе смущает. Прислушиваясь к всплескам воды в ванной, Син достает пару тарелок и расстилает у очага один из пледов. Тепло распространяется по дому медленно, слишком уж увлекаться обогревом нельзя в целях маскировки, да и горячая вода требует серьезных энергозатрат, так что имеет смысл устроиться поближе к источнику тепла. Закончив с приготовлениями, охотник пересыпает оставшиеся на столе ягоды в крошечную миску и с улыбкой ставит скромное угощение в середине расстеленного пледа. Он все еще может чувствовать сладость сока - и недавнего поцелуя - на кончике языка. Ифань прикрывает глаза, подставляя лицо горячим струям и пытаясь сосредоточиться на образах в своей голове. За дверью чем-то уютно грохочет Исин, и это заставляет вспомнить, как он совсем недавно сидел на коленях у пса и тесно прижимался, ища ласки и поддержки. Воспоминание помогает - в мыслях появляются картинки того самого урока, который Син преподал ему в последний их день в подвале. Струи воды превращаются в жаркие прикосновения, мерещится горячее дыхание на губах. Шорох капель становится тихим шепотом и еле сдерживаемыми стонами. Ифань чувствует, как под кожей растекается томное желание, и тело выгибается, пытаясь сделать контакт теснее. Но все, что получается, - это выпить пару глотков горячей воды в попытке найти губами чужие. Глаза распахиваются, и вместо красивого и ладного тела рядом взгляд упирается в однообразную плитку. Жгучее разочарование хлещет по живому, но скилос упрямо опускает ладонь, сжимая возбужденный член. Чуть расставить ноги и попытаться коснуться себя так, как это делал Исин, тягуче и сладко. Но настрой не желает возвращаться без самой главной составляющей. Реальность грубо врезается в желанную фантазию, принося с собой только раздражение и глухое неудовлетворение. Движения не дают нужной разрядки, распаляя, но не принося того же чувства, что и прямой контакт. Пес недовольно рычит сквозь зубы. Мясо уже почти готово, а Ифань все не выходит, по-видимому, войдя во вкус цивилизованного купания. Исин вытаскивает из шкафа большое полотенце и с сомнением оглядывается на неплотно прикрытую дверь ванной. Наверное, невежливо торопить того, кто в кои-то веки решил отдохнуть, но если честно, он уже просто умирает от голода. Вздохнув, Син крепче сжимает в руке махровую ткань полотенца и решительно тянет дверь на себя. - Фань, ты забыл... - начинает он с нарочитой уверенностью, но тут взгляд натыкается на влажное обнаженное тело пса, почти не скрытое прозрачной водой, и вся уверенность куда-то испаряется. - Оу. Кажется... я помешал... - может, сказывается утомление, но даже несмотря на стремительно нарастающее смущение Исин не может перестать откровенно пялиться на замершего в весьма компрометирующей позе пса. Все же стоило постучать. Кожу лижет прохладный воздух, и Ифань поворачивается в сторону источника. Теос стоит на пороге с легким недоумение на лице и лопочет что-то, не разобрать из-за шума воды. Пес слизывает горячие капли с губ и обвиняюще рычит: - Это ты виноват, - в голосе раздражение вперемешку с желанием. Слова не имеют смысла, ведь он сам все это затеял, но скилосу сейчас не до размышлений, он хочет. Хочет сильно и немедленно. Син вздрагивает, встречая обжигающий острый взгляд пса, и медленно заливается румянцем. Понять, в чем его обвиняют, сложно, и возможно, самое правильное сейчас - просто выйти и закрыть за собой дверь. Но пульс уже успел превысить норму, а тело бросило в жар от влажного пара, забившего ванную, и чужого нескрываемого возбуждения. - Ээм, - рассеянно улыбается охотник, переступая с ноги на ногу в нерешительности, - я сделал что-то не так? - голос почти против воли понижается до почти мурлыкающих интонаций, хотя заигрывания в план Исина не входили. - Кхм, в смысле... Мне уйти? Ситуация довольно пикантна, тут уж не поспоришь, и спрашивать, в принципе, было совершенно необязательно, но Исина, как магнитом, тянет подойти поближе к стоящему под горячими струями воды псу - и вовсе не для того, чтобы болтать было удобней. - А я думал, - вдруг срывается с губ неосторожная насмешка, - что ты ничего не знаешь о самоудовлетворении... - охотник с удовольствием окидывает красивое тело пса взглядом, торопливо облизывая вмиг пересохшие губы. Смеяться ему хочется в последнюю очередь - просто за весельем куда проще скрыть на глазах тающую самоуверенность. Ночка выдалась та еще, с прошлого раза, когда они были вместе, все заметно осложнилось, так что теперь Син опасается без оглядки поддаваться своим желаниям. Желание пульсирует на кончиках пальцев, хочется, чтобы вместо капель воды на коже оседали поцелуи пухлых губ. Исин так близко, остается только протянуть руку и заставить его участвовать в своем маленьком мероприятии. Ифань не уверен до конца, это плод его воображения или нет. Но фантазии чаще занимаются делом, чем болтают. На насмешливую фразу скилос отвечает не сразу, стараясь сфокусироваться на том, почему вообще собирался не беспокоить охотника. Сквозь пелену возбуждения причина еле проглядывает, она размывается паром и близостью. Сейчас Исин не выглядит уставшим или вымотанным, и это заставляет бросить в него еще одним обвинением: - У меня не выходит. Это ты виноват, - судорожно вздыхает Ифань, проводя по всей длине, откровенно и нагло, - без тебя не получается, - уточняет пес, признавая свое поражение. Но гордость глубоко спит, заглушенная возбуждением, и скилос протягивает руку, приглашая охотника присоединиться. От откровенного ответа и совершенно беззастенчивых действий Ифаня охотник даже на секунду теряется. Черт, и как же он умудряется каждый раз позабыть, насколько далек его пес от всех этих бессмысленных словесных перепалок?! - Ох, - вырывается у него, и Син сразу же прикусывает губу, чтобы больше ничем не выдать свое удивление. - Ну... Раз без меня никак... - он роняет полотенце, которое до этого момента судорожно мял дрожащими пальцами, и делает пару шагов к наблюдающему скилосу, по дороге рывком стаскивая с себя футболку. - Я, пожалуй, тоже не откажусь от душа... С джинсами приходится повозиться, но в итоге Исин все-таки цепляется за протянутую ладонь и позволяет утянуть себя под обжигающие упругие струи. Вода оказывается слишком горячей, от неожиданности он шипит и пытается отстраниться, однако чувствительная кожа успевает покраснеть. - Больно, - хмурится охотник, оглаживая пострадавшее плечо и правую сторону груди, пока Ифань регулирует температуру. - И как ты еще не сварился тут?! - настроение чуть портится от этой глупой неприятности, и Син даже всерьез думает снова покинуть ванную, но по темному взгляду повернувшегося к нему пса становится ясно, что так просто ему не уйти. Скилосу нравится светлая нежная кожа, ее чувствительность и то, как она краснеет от слишком горячей воды. Очаровательное сочетание - отрегулировав температуру, он не сдерживается и мажет губами по плечу, а после проходится языком по влажной коже, пытаясь унять неприятные ощущения. Он по-хозяйски притягивает Исина за талию ближе и участливо интересуется: - Болит? - пес смотрит в глаза напротив, пытаясь прочитать в них ответ. Дыхание сбивается от ощущения гибкого тела в руках. И да, так гораздо лучше. Опираясь о холодную стену, Ифань наклоняется, но не касается губ, а скользит дыханием по нежной шее. Оставляет укус, довольно ощутимый, еще один в россыпи следов на нежной коже. Пальцы щекочут бока, дразня и нетерпеливо касаясь чувствительных мест. Пес постепенно перетекает на дно ванной, опускаясь на колени. Он смотрит на Исина, облизываясь - собираясь полакомиться им сполна. Син не отвечает на тихий вопрос, только цепляется за чужие скользкие от воды плечи. Неприятное ощущение испарилось с первым скользящим прикосновением языка, а уж когда острые зубы сжались на чувствительной шее, все мысли окончательно выветрились из головы. Оказывается, он успел не на шутку пристраститься к этим собственническим укусам, болезненным, но таким сладким в сочетании с ласкающими руками. Однако когда Ифань опускается на колени, охотник снова теряется. Предположение, вполне обоснованное, в общем-то, не кажется правдоподобным - только не с упрямым характером и крутым нравом пса. Син даже всерьез намеревается спросить, что он собрался делать, но необходимость в этом отпадает сама собой, когда жаркое дыхание скилоса касается чувствительной кожи внизу живота. От удивления глаза охотника комично расширяются, судорожный вдох застревает в горле. Он едва успевает упереться в скользкий влажный кафель, все еще не в силах оторвать ошарашенный взгляд от довольно облизывающегося пса. - Ты же не собираешься... - шепчет недоверчиво, опуская дрожащую ладонь на чужую макушку, зарываясь пальцами в мокрые волосы. Он сам еще не знает, зачем делает это - чтобы подтолкнуть или чтобы отстраниться. Ифань не видит смысла отвечать или как-либо комментировать то, что он собирается делать. Чужие пальцы в коротких волосах поощряют, псу нравится тяжесть ладони и то, как она несмело направляет его. По крайней мере, так кажется самому скилосу, поэтому он не медля касается губами влажной головки. Язык проходится по всей длине, вырывая у Исина несдержанный вздох. Ифань чувствует терпкий запах смазки и берет глубже, не спеша погружая чужой член во влажный рот. Он хочет, чтобы теосу было хорошо, хочет слушать мелодичные стоны и наполняться чужим удовольствием до самых краев. Вода заливается в нос, и пес слегка отстраняется, недовольно фыркая. Не позволяет охотнику сдвинуться с места, все так же удерживая его за бедра. Большим пальцем оглаживает выступающую косточку и целует это местечко, чтобы затем вернуться к прерванному занятию. От ощущения веса чужого члена на языке хочется стонать. Ифань не сдерживается, но вместо хриплого "ах" получается невнятное мычание, которое отдается вибрацией. Ифань, как и всегда, чертовски искусен в ласках - охотник едва умудряется оставаться на ослабевших ногах, обкусывая до крови губы, чтобы сдержать рвущиеся наружу стоны. Неторопливо, основательно, тягуче и невероятно сладко пес доводит его до полубессознательного состояния, заставляя полностью сосредоточиться на движениях своего ловкого языка и влажной тесноте рта. Старательно вбирая до основания, пес соскальзывает рукой ниже и касается пальцами между крепких ягодиц. Ощущение тесноты и того, как Исин вздыхает, заставляет собственное возбуждение возрасти до отметки "невыносимо". Скилос не обращает внимания на неудобную позу и легкую боль в мышцах, вылизывает и позволяет теосу толкаться в его рот. Ладони мнут упругую попку, пальцы то и дело проскальзывают внутрь, чтобы двигаться в одном ритме, усиливая удовольствие. - Ммм, Фань... - Син запрокидывает голову, подставляя пылающее лицо под струи воды, сильнее вцепляясь в чужие волосы. Ему кажется, что лучше стать уже не может, но тут скилос пускает в ход свои длинные пальцы - и желание захлестывает его с новой силой. Охотник судорожно ловит губами воздух, едва удерживаясь от того, чтобы не дать себе волю и не воспользоваться щедрым умелым ртом Ифаня самым грубым образом. С другой стороны, жаль будет все так быстро закончить... - П-подожди, - собравшись с силами, жарко шепчет Исин - вырваться из настойчивого, до боли сладкого плена пса оказывается невероятно сложно, но ему все-таки удается. - Я хочу вместе... - бормочет бессвязно, цепляясь за широкие плечи Ифаня и заставляя его подняться. Мысли путаются, неудовлетворенное желание заставляет кожу зудеть, и ему сейчас по-настоящему тяжело управляться с собственным разморенным телом, но Син все же умудряется вжать своего пса в холодный кафель стены. Дотянуться до чуть припухших губ, увлечь Ифаня в поцелуй, жадно огладить скульптурный рельеф его твердых мышц и снова зарыться непослушными пальцами в чужие волосы, чтобы привлечь его внимание. - Как ты хочешь сделать это? - от судорожного дыхания голос то и дело срывается, но Исина совершенно не заботит то, как он сейчас звучит. - Только думай, пожалуйста, быстрее! - ему хочется требовать, умолять и действовать одновременно, разум мечется между десятком самых разных вариантов дальнейшего развития событий. И все же пес - и его чертовски умелый язык - заслужил благодарность, пусть хотя бы такую. Сейчас Син согласен на все, чего бы он только ни пожелал. - Хочу... - хрипло стонет скилос, не улавливая сути вопроса. Он бы с удовольствием развернул Исина, заставив того распластаться по покрытой каплями от пара стене, и вбивался бы грубо и глубоко в податливое тело, оставляя новые яркие метки на светлой коже. Но на задворках сознания бьется мысль, что нельзя, что нужно осторожно и бережно. Ифань обхватывает чужое запястье и просит прикоснуться к нему так, как того захочется самому теосу. Пес несдержанно двигает бедрами, показывая, что тоже не намерен ждать. Пальцы дотрагиваются до чужих сочных губ, раздвигая их и погружаясь в мягкий рот. Горячий язык и острые зубки доводят до исступления. Скилос довольно жмурится от того, как Исин ласкает его рукой и как возбуждающе посасывает кончики пальцев. - Исин, - срывается с губ. Струйки воды вплетаются между их телами, заполняя пространство жидким жаром. Пес аккуратно касается перепачканными слюной пальцами чужого возбуждения, отстраняет чужую ладонь и показывает, что тоже хочет вместе, вот так, сначала медленно, а потом чуть быстрее - и по нарастающей, ловя общий ритм. Довольно подмечает, как охотник подмахивает бедрами и кусает губы. Ифань целует развязно и пошло, врываясь языком и не давая даже вздохнуть. Глаза застилает вода, а все ощущения будто превратились в пар, наполнивший небольшое пространство. Он чувствует, что растекается и единственным ориентиром, чтобы не сойти с ума является Исин, такой отзывчивый и красивый. От звука своего имени Син едва не кончает, движения широкой ладони наполняют тело терпкой жаркой негой нарастающего удовольствия, поцелуй, глубокий и чувственный, заставляет колени дрожать, а его - из последних сил цепляться за пса, чтобы не упасть. В голове вертится идиотская мысль, что ученик превзошел своего учителя с блеском, но он не собирается ее озвучивать, слишком сосредоточенный на соприкосновении их обнаженных тел и собственных ощущениях. Они. Всего лишь. Мастурбируют друг другу. И целуются. Развлечение для зеленых подростков, охотник такое не практиковал уже лет пять (до встречи с псом, по крайней мере), предпочитая более зрелые способы удовлетворения. Но с Ифанем все шалости, даже самые детские и невинные, оказываются совершенно крышесносными - этому чертовски ловкому скилосу достаточно всего лишь его коснуться, чтобы в крови подскочил уровень эндорфинов. Нет, Син и раньше был ненормально увлечен собственной сексуальной удовлетворенностью, но сейчас это уже стало походить на наркозависимость. Охотник с трудом приоткрывает глаза и до крови прокусывает пухлую влажную губу увлеченного процессом пса. Ему нравится абсолютно все - смотреть, трогать, впиваться ногтями, пробовать язычком, тереться, вжиматься, целоваться... Неважно, будет Ифань груб или нежен, поторопится или же решить помучить. Лишь бы иметь доступ к этому роскошному телу, чувствовать жар и гладкость чужой кожи, вдыхать одуряюще мужественный запах, сходить с ума от с трудом сдерживаемой мощи... Ох черт, а он и вправду подсел! - Хватит игр, - выдыхает Исин, отстраняясь от ласкающей ладони, слизывает с приглашающе приоткрытых губ капельку соленой крови и в одно стремительное движение меняется с псом местами. Влажная стена уже успела нагреться от широкой спины Ифаня, так что он не чувствует ни малейшего дискомфорта, поворачиваясь к ней лицом и прижимаясь для упора. - Незачем подменять имитацией то, к чему у тебя есть полный доступ. Провокационная поза и откровенное приглашение рвут к чертям самоконтроль. Скилос жадно проводит широкими ладонями по спине, заставляя Исина выгнуться. Хочется взять то, что предлагают так соблазнительно. Вот только дело в том, что пес не играл с ним и сам балансировал на грани. Он прижимается к узким бедрам, наклоняясь и соприкасаясь со спиной охотника крепкой грудью. - Нет, - хрипло выдыхает на ушко, чуть прикусывая мочку и тут же зализывая. Нужно, чтобы они оба оставались в форме, и выматывать Исина - просто непозволительная роскошь, поэтому Ифань ладонями сдвигает длинные ноги. Попка выглядит невероятно сладко, и пес не сдерживается, проникая внутрь сразу двумя пальцами. Насладившись тугим жаром и получив парочку развратных стонов, он с сожалением останавливается. Руки придерживают бедра, а влажный от смазки член скользит между плотно сжатых ног. Разочарованный вздох скилос слышит даже сквозь шум воды. Опомниться и возмутиться он не позволяет, обхватывая чужое возбуждение ладонью и двигая по всей длине. Кажется, что пар пропитал тело изнутри, так жарко и легко одновременно. Ифань закусывает губу и неотрывно следит за каждым движением охотника. Как он опускает голову, показывая выпуклые позвонки... Пес облизывается - так и хочется укусить, оставить там яркий и сочный след. Как через плечо бросает на него томные взгляды... Дрожь тела передается и скилосу, хриплые стоны становятся все чаще, а ритм сбивается. В ладони пульсирует, и вода тут же смывает часть вязкой спермы. Исин стонет протяжно и громко, выгибаясь до предела, от чего сам пес не выдерживает. Шлепки влажной кожи мешаются со звуком падения упругих струй о поверхность ванны. Ифань слышит, как кровь пульсирует в висках, и кончает с утробным рычанием. Белесые потеки на стройных ногах смотрятся превосходно. Скилос ведет пальцем, смазывая сперму, и думает, что сейчас теос особенно красив: с подкашивающимися ногами и затуманенным взглядом через плечо. Произошедшее только подтверждает поставленный самим собой диагноз - Ифань так и не взял его, но даже уверенной руки и вплотную прижимающегося тела хватило для потрясающего оргазма. Исин лишается последних сил, когда нега от пережитого удовольствия окутывает его вместе с белым влажным паром, и с трудом остается на ногах. Пес за его спиной дышит шумно и часто, его прикосновения, теперь уже неторопливые, скорее заботливые, чем ласкающие, успокаивают учащенный пульс и выводят достигнутое удовлетворение на качественно новый уровень. Син оглядывается, пытаясь прочесть по красивому лицу, было ли Ифаню так же хорошо, как ему, и через мгновение сам подается назад, прижимаясь к нему своим почти безвольным телом, позволяя воде смыть с кожи последние следы их развлечений. - В следующий раз зови меня сразу, ладно? - бормочет он с усталой улыбкой, чувствуя обвивающие талию сильные руки. - Мы бы сэкономили кучу времени, если бы пришли сюда вместе... - тут Исин наконец-то вспоминает об оставленном без присмотра мясе. - Вот черт! Наш ужин! Он выскакивает из ванной, не дожидаясь скилоса, на ходу кутаясь в полотенце, и сразу же мчится к очагу. К счастью, мясо оказывается вполне пригодным для еды, только чуть суховатым, но это вполне терпимо. Скилос любуется, как Исин резво выскакивает из ванной, сверкая аппетитной попкой. Полотенце, принесенное с собой, он тоже забирает, вытираясь на ходу. Пес не слишком переживает по этому поводу. Через минуту кожа уже почти сухая, и джинсы натягиваются без труда, только волосы слегка влажные. Шлепая босыми ногами по полу, он покидает ванную комнату. Убедившись в том, что ужин у них все-таки будет, Син шумно выдыхает и поворачивается к вошедшему Ифаню с самым своим укоряющим видом. - А вот это уже была бы твоя вина, - фыркает громко, припоминая слова, которыми пес заманил его в душ. - Лишись мы главного блюда, я бы снова отправил тебя охотиться, ты же это понимаешь? Показная серьезность довольно забавна и даже мила. На сердце становится легче. Кажется, неловкость и отвратительное тянущее чувство после спора в лесу отступили окончательно. Ифань думает, что не такие уж они и разные, он твердо уверен, что выразил свою симпатию достаточно ясно всего несколько минут назад, и именно поэтому теос тоже заметно расслабился. Остаются еще вопросы о том, что именно имел ввиду Исин, когда говорил о других отношениях, и почему он решил, что пес бросит его в опасной ситуации, но о них благополучно удается забыть, отметая как что-то неважное. Сейчас охотник настроен вполне благосклонно и этого достаточно. - Я не затаскивал тебя силой, - скилос принимает правила игры и подцепляет кусочек мяса. Тон небрежный, он нарочно не смотрит на Исина, - так что и в этом нет моей вины, - Ифань пожимает плечами и тянется за еще одним кусочком. Взгляд скользит по обнаженной фигуре, завернутой лишь в одно полотенце, и пес вспоминает, как замерз охотник в прошлый раз после ванной. - Оденься или иди сюда, - он разводит руки в стороны, предлагая согреться. Ифань поддерживает его притворно суровый тон, и Син едва сдерживается, чтобы не показать ему язык - настолько дерзкий у него сейчас вид. Придумать остроумный ответ охотник не успевает - пес подмечает его слишком уж легкомысленный вид и приглашающе раскрывает объятия. На долю секунды Исин теряется, удивленный естественностью этого жеста и собственным почти бессознательным желанием немедленно податься вперед. Он никогда не думал о себе как о человеке, обожающем обнимашки после бурного секса, но сейчас подобное кажется совершенно уместным и чертовски заманчивым. Забавно будет попробовать... - Мне лень одеваться, - охотник неосторожно отбрасывает влажное полотенце на пол и без толики стыда подползает поближе к Ифаню, устроившемуся на краю расстеленного пледа. - Так что позаботься обо мне, - улыбается хитро, усаживаясь между длинных, затянутых в джинсу ног пса и откидываясь спиной на его голую рельефную грудь. Контраст их температур в который раз уже поражает, Син вздрагивает, только теперь чувствуя, насколько успел продрогнуть. Он осторожно подтягивает к своим ногам свободный уголок пледа, стараясь не потревожить расставленные на нем тарелки с ужином. От соприкосновения их тел становится теплее, но укрыться все равно не помешает. Недолго провозившись с мягкой тканью, Исин наконец-то затихает и снова возвращается мыслями к еде. Подхватывает свою порцию мяса и с довольной улыбкой отправляет очередной кусочек в рот. - Ммм, хорошо... - выдыхает удовлетворенно, чувствуя внутри непривычно полный покой. - В следующий раз надо будет прихватить немного вина. Чтобы стало уж совсем идеально... - в какой-такой "следующий раз", думать не хочется. Но мысль о том, что они когда-нибудь повторят это, Исину очень даже по душе. Ощущать рядом чужое тепло невероятно приятно, пусть и не такое обжигающее, как его собственное. Теос - словно глоток свежего воздуха, рядом с ним легко , хочется вот так лениво валяться, не заботясь ни о чем. Сейчас кажется, что даже с наступлением следующего дня все останется прежним. Все разногласия остались в глухом лесу, среди листвы, рядом с остывшим трупом разведчика. Ифань замечает, как Исин пытается подлезть под плед, и обхватывает теоса за талию, прижимая к себе теснее. Видимо, тому все еще холодно. Пес не жадный и с удовольствием поделится. Руки заняты, так что в сторону тарелок с едой он только хищно поглядывает, продолжая согревать: скользит широкими ладонями под плед, проводя по нежной коже, и горячо выдыхает в ушко. Желание проглотить пару кусочков мяса борется с ленивым стремлением остаться так подольше. Он устал и с удовольствием улегся бы прямо здесь, желательно с теосом под боком. Так спокойней. С Исином так хорошо в тишине, ведь как только они начинают разговаривать, всплывает слишком много различий и появляются странные, дополнительные условия отношений. Это слишком сложно для времени, когда нужно только наслаждаться обществом друг друга. Охота, борьба за власть и выживание должны оставаться за дверью. - Тепло? - выдыхает Ифань, удобно устраивая подбородок на чужом плече. Исин едва не мурчит, тая от ласковых прикосновений и жара чужого тела. - Очень... - жмурится довольно, чувствуя, как унимается дрожь. Осторожно поворачивает голову и легко скользит губами по щеке Ифаня. - Спасибо... Ощущение абсолютного покоя почти перекрывает голод и легкую усталость. Шевелиться не хочется, но приспособить пса под свою подушку на всю ночь - это слишком эгоистично. - Если ты не будешь кусаться, я тебя покормлю, - улыбается Син хитро, дотягиваясь до аппетитно пахнущего мяса и подхватывая с тарелки сразу два кусочка - для себя и для Ифаня. - Услуга за услугу, так сказать. - Ладно, - пес охотно соглашается и подхватывает губами предложенный кусочек сочного мяса. Вкусная еда и отдых - то, что так необходимо сейчас. В теплом доме гораздо уютней, чем ночью в лесу, и скилос отстранено думает, что стал мягче рядом с Исином. Цивилизация, плен и чужое внимание странно повлияли на него. Сказать, хорошо это или плохо, невозможно. Это просто произошло, и последствия уже проскальзывают в поведении. Кто знает, стал бы Ифань защищать даже собственного партнера еще месяц назад, полезь тот на рожон, как это сделал охотник совсем недавно. Скилос не способен зацикливаться и переживать по поводу возможных вариантов развития того, что уже не изменить. Это бессмысленно. Он знает, что сейчас ему хорошо, и благодарно прикрывает глаза, принимая из рук теоса еще кусочек мяса. Он облизывается и довольно вздыхает. Клонит в сон, но решить, что приятней - поспать или еще посидеть вот так, Ифань не может. - Оденься или ложись со мной, - снова предлагает скилос, чуть кренясь вбок и не выпуская Исина из объятий. Его не слишком волнует, что выбраться из его хватки не получится даже при желании. Что бы ни выбрал теос, отпускать сейчас его никто не намерен. Исин весело ойкает, когда Ифань со всей своей немаленькой силой укладывает его рядышком с собой. - Полагаю, мой выбор очевиден, - хихикает он тихо, отставляя тарелки с остатками еды как можно дальше и принимаясь возиться в чужих руках, чтобы повернуться к уже прикрывшему глаза псу лицом. Спать обнаженным на полу - чертовски глупая затея, но Исину действительно уютно и тепло сейчас, так что о смене места не может быть и речи. Он прижимается теснее, обвивая талию Ифаня и устраивая голову на его плече. - Ты так устал... Тебе следовало сказать мне раньше - я бы не стал досаждать тебе в душе и куда быстрее бы разделался с едой... Син извиняется искренне, но сожаления все равно не чувствует. Все, что случилось, доставило ему удовольствие. - Спасибо... - выдыхает охотник еле слышно, касаясь губами горячей гладкой кожи. Ему кажется, уснуть получится еще нескоро, но Син вырубается практически мгновенно. - Странные у теосов понятия об отдыхе, - Ифань укладывается поудобнее, тяжело вздыхая. Он расслаблен, доволен и сыт. Сложно вспомнить, когда у него были подобные моменты спокойствия. Несмотря на тепло рядом и усталость, пес окидывает взглядом временное жилище, прикидывая, откуда может появиться враг. Нож в пределах досягаемости, так что он позволяет себе зарыться лицом в копну каштановых волос и вдохнуть чужой запах. - Без душа и вот такого ужина было бы совсем иначе, - сонно бормочет скилос, не замечая, что Исин уже сладко посапывает и никак не реагирует на его слова. Подтягивая плед повыше и слыша звон тарелок, Ифань накрывает им теоса. Тот жмется ближе, и от этого становится слишком хорошо, мирно и сладко. Чуткий сон подкрадывается быстро, и пес проваливается в темноту, крепко обнимая парня рядом.