Mad Dog

Исин просыпается великолепно отдохнувшим - впервые, наверное, за последний месяц - и пару минут просто наслаждается чудесным утром, чувствуя уют, тепло и абсолютную защищенность. А потом он вспоминает, где находится, и едва не подскакивает от осознания, что источником этих самых тепла и защищенности для него всю ночь работал Ифань, тот самый Ифань, который в последний их раз вместе едва не сломал его. - Проклятье... - сдавленно стонет Син, поднимая растрепанную голову с чужого голого плеча и с досадой разглядывая их тесно переплетенные тела. Наверное, ночью ему стало зябко, вот он и обвился вокруг горячего пса, как виноградная лоза. Впрочем, Ифань его отталкивать не стал - скорее уж наоборот, притянул еще ближе, почти целиком спрятав в своих руках. Все еще сонный мозг с дельными предложениями по выходу из столь щекотливой ситуации не особо торопится, так что Син продолжает смущенно краснеть, ощущая под своими ладонями твердый рельеф мышц, вдыхая запах гладкой чистой кожи и пытаясь как можно незаметней убрать свою ногу, бесцеремонно закинутую на чужое бедро. Единственное, о чем он может думать сейчас, - так это о том, чтобы Ифань не проснулся. А Ифань вот уже добрые десять минут притворяется, что спит: лежит неподвижно и старается дышать ровно, хотя это весьма сложно сделать, когда Исин ворочается под боком. Он знает, что охотник уже не спит, и ждет, когда тот отстранится, но этого не происходит. Внутри расползается тепло, хочется подольше продлить это чувство, однако все прерывается, когда в дверь стучат. Предотвращая попытку к бегству, скилос тесно прижимает к себе Исина, чувствуя, как тот шумно вздыхает. Необходимо, чтобы их увидели вот так, сонными и лежащими в объятьях друг друга. Все происходит так, как и должно: дверь открывается, и сначала только тишина, а затем слышится сбивчивый шепот. Не открывая глаз, Ифань произносит на ушко охотнику: - Побудь так еще немного, - затем приподнимается слегка, он выглядит сонным и недовольным. Женщины прекращают разговоры и проходят внутрь, занося травы, чистую воду и повязки, чтобы обработать раны, но Ифань их останавливает, веля оставить все и уходить. Визитеры в такую рань - и в такой ужасно смущающий момент - крайне нежелательны, но Исин им даже рад. Появление нескольких женщин, рослых, загорелых, даже красивых в общем-то, немного отвлекает его от интимной близости Ифаня, позволяя перевести дух и взять себя в руки. Конечно, до конца вернуться к норме не удается, ведь пес все еще прижимается к нему вплотную, да еще и дышит жарко прямо в шею, отчего вдоль позвоночника проносится толпа возбужденных мурашек. Син даже зажмуривается покрепче, чтобы не выдать предательскую реакцию организма внимательному партнеру, но кажется, незамеченной она все равно не осталась. Когда они остаются только вдвоем, пес легонько касается плеча Исина. - Все, можешь вставать. Охотник тут же торопливо садится и принимается приглаживать спутанные волосы. - Они... привлекательны... - высказывает он единственную адекватную мысль, засевшую в голове, пялясь пустым взглядом в противоположную стену - глубоко дыша, чтобы свести с щек яркий румянец. Странно, зачем с такими женщинами скилосам вступать в связь со своим полом?.. Может, самок меньше, чем самцов?.. - Ты отпустил их. Хочешь, чтобы я тебя перевязал? Замечание Исина на счет женщин раздражает, но на высказывание своего недовольства у Ифаня больше нет права, не наедине, когда они оба знают, что их связь - только для вида. Все верно, охотник, возможно, тоже захочет найти кого-нибудь. Хотя представить его с женщиной сложно, единственный, кого легко представить рядом с теосом, - это сам Фань. - Нравятся? - небрежно бросает пес, поднимаясь следом. - Я отпустил их, потому что ты должен привыкнуть к чужому присутствию. Здесь постоянно кто-то находится, кроме ночи, - нехотя объясняет он. У вожака много обязанностей, и большинство вопросов он вынужден решать с участием посторонних. Необходимо выслушивать доклады, решать, где поместить запасы на зиму и стоит ли увеличивать охотничьи угодья, присутствовать на боях и еще много всяких дел, требующих его одобрения. - С перевязкой справлюсь сам, сегодня мне гораздо лучше, - Ифань потягивается, чувствуя, что боль уменьшилась. Активно двигаться все еще сложно, но с перевязкой он справится. Наверное, в его голосе слишком много раздражения, но он ничего не может с ним поделать. Он попросит этих женщин больше не приходить. Исин всерьез раздумывает над первым вопросом, пока пес садится тоже и поближе пододвигает поднос, принесенный женщинами. - Нравятся?.. - хмурится охотник задумчиво, невольно сравнивая увиденное с сидящим рядом скилосом. Пожалуй, нет, Исин не находит их привлекательными. Он за всю свою жизнь ни разу не замечал за собой интереса к женщинам, и самки псов не смогли это изменить. - Я не смотрел на них подобным образом... Но мне всегда казалось, что скилосы предпочитают женское тело мужскому, и если честно, я до сих пор не до конца в этом разуверился... - голос звучит с сомнением - представить Ифаня в окружении девушек оказывается даже слишком просто, ведь он мало того что в отличной физической форме, так еще и вожак. - Женщины мягкие, округлые, нежные, вкусно пахнут... Могут дарить жизнь, а значит, позволяют тебе продолжить свое существование в потомках... Большая часть всего этого известна Сину из книг и занятий по биологии еще со школы. Сам он ни разу никого на мягкость и нежность не проверял - не возникало желания. Но дети - это очень веский аргумент за гетеросексуальную связь. Ифань все еще раздражен, но слова охотника его немного смягчают. Отношение к женщинам даже среди псов было гораздо более мягким: они не выходили на бой против мужчин, если сами того не желали, свои внутренние распри могли решать самостоятельно, и вмешиваться в них было позволено только в крайнем случае. Среди них были и охотники и воины, но отношение к ним иное. Наверное, это и имел ввиду Исин. - Мы не делаем особых различий по предпочтениям. С женщинами нельзя почувствовать... напряжения, - скилос пытается подобрать подходящее определение собственным ощущениям, - они слишком мягкие, а с мужчиной это всегда борьба. Сила и твердость более привлекательны для некоторых, - Ифань заканчивает разматывать бинт и расслабленно вздыхает. - Наверное, здорово иметь своего собственного ребенка... - мечтательно выдыхает охотник, рассеянно разглядывая скилоса. Существо, объединяющее в себе черты тебя и дорогого тебе человека... Теосы довольно жестко воспитывают своих детей. Как и псы, насколько Син понял из рассказов Фаня. Но ему отчего-то всегда казалось, что в этом есть нечто... неправильное. - Кто в твоей стае занимается детьми? Их у вас много? Меня пустят на них посмотреть? - В стае дети считаются общими. За ними присматривают по очереди ответственные за это скилосы. Тебе туда нельзя, - пес не понимает такой интерес к следующему поколению. Конечно, это важно для будущего стаи, но пока рождаемость на высоком уровне, нет нужды и ему заводить потомство. Исина к ним не пустят, в ближайшее время точно, ему вообще нежелательно гулять по территории. Разве что можно будет взять его при следующем обходе, но Ифань об этом молчит. Вспыхнув неподдельным интересом к теме потомства, Син почти забывает о своих настоящих целях, но вид раненного в недавнем бою пса его отрезвляет. - Ничего себе "гораздо лучше", - хмурится охотник, отметая лишние мысли, и тут же тянется к аптечке. - Убери эти дурацкие травы и ложись обратно. Мои лекарства будут эффективней вашей псевдомедицины. - Но мне действительно лучше, - пес бормочет себе под нос, но послушно опускается на шкуры. - И все-таки жаль, что не пустят... - вздыхает охотник, мимолетно расстраиваясь. Логично, что чужака не допустят до детенышей, но все равно ведь любопытно. Знакомый уже тюбик он выдавливает на ладонь почти до конца, слишком глубоко погруженный в свои мысли, так что когда Ифань вытягивается перед ним, на его голую грудь наносится щедрый густой слой лечебной мази. - Дети тоже мягкие, наверное... - ему уже давно не доводилось видеть или трогать малышей - область его обучения и работы была слишком далека от вопросов демографии, да и в семье он был самым младшим. - Кхм, прости. Дурацкая тема для разговора. Однако же мысли о детях скилосов хоть немного отвлекали от собственных действий, на которых теперь пришлось сосредоточиться полностью. - Если больно, не молчи, - чуть замешкавшись, просит Син и принимается втирать нагревшуюся от жара чужого тела субстанцию чуть интенсивней. Литые мышцы под его руками постепенно расслабляются, мазь понемногу впитывается, оставляя на гладкой, чуть покрасневшей коже легкий мятный аромат. Охотник оглаживает широкую грудную клетку снова и снова, очень стараясь совершенно ни о чем не думать. Особенно о том, как легко скользят по телу хорошо смазанные пальцы. Приятно, что Исин интересуется жизнью стаи, но ведь это не удивительно. Он здесь именно для того, чтобы изучать и налаживать контакт между теосами и скилосами, а не жить вместе с Ифанем. И уж точно он не обязан так бережно наносить мазь на поврежденные участки кожи. Пес неотрывно следит за чужими движениями, стараясь даже не дышать. - Не больно, - тихо произносит и хмурится, - достаточно, - он отстраняется и тянется за свежими бинтами. Необходимо сделать перевязку, и охотнику удастся это гораздо лучше, поэтому Ифань терпеливо ждет, пока тугая ткань обхватит торс. Каждое прикосновение обжигает и дразнит, будто нарочно слишком нежные и бережные, они вызывают определенные непозволительные желания. - Возьми таз с чистой водой, - скилос указывает на принесенную женщинами емкость, - там отхожее место, - кивает на неприметную дверь в самом углу комнаты. Не сравнится с комфортом городских домов, но Ифаня все устраивает. Совсем скоро придется сообщить всем о их связи, и необходимо быть готовым к любому повороту событий. Пес достает из-под шкур нож и прячет его за пояс брюк. Натянув майку, он ждет, пока Исин выйдет, чтобы отправиться на завтрак. Ифань не на шутку напряжен - это легко читается по его серьезному лицу, так что охотник тоже отбрасывает все лишние мысли и сосредотачивается на своих целях. Сейчас главное - остаться в живых и не стать мальчиком для битья. Пес дал ему понять, как следует себя вести, но от более подробных инструкций Исин бы все равно не отказался. Чувствуя, как внутри все сводит от волнения, теос дрожащими руками достает из вещей свой пистолет, снимает блокировку и привычно проверяет обойму. Отработанные действия привносят в сумбурные эмоции, кипящие под кожей, немного стабильности, но нервы все равно шалят слишком сильно, чтобы можно было вот так легко с ними справиться. Исин поднимает на застывшего у двери пса чуть напуганный взгляд, сжимая рукоятку пистолета. Ему очень нужно переключиться с неутешительных картин возможного недалекого будущего (массовые недовольства, всеобщее презрение, летящие в лицо камни, грязная мучительная смерть...) на что-то более приятное, знакомое и успокаивающее. Правду говорят - дома и стены помогают. Здесь же, в этом совершенно чуждом ему месте, где все выглядит странно и пахнет незнакомо, опереться практически не на что - и это заставляет сходить с ума еще сильнее. Черт, надо было продолжить разговор о детях! Тогда он, наверное, все-таки смог бы предстать перед стаей не трясущимся от страха зайчонком, а хотя бы любопытным исследователем, если уж не невозмутимым самцом... Правда, есть еще кое-что, что может помочь сменить настрой... Довольно радикальное, но очень действенное средство... - М-мне нужна небольшая помощь, - выдыхает Исин тихо, окончательно решаясь воплотить очередную свою сумасбродную и потенциально опасную идею в жизнь. - Заранее извини! - взвизгивает почти на грани истерики и в пару шагов преодолевает разделяющее их расстояние, с разбегу вешаясь на шею Ифаня и с силой впиваясь в его приоткрытые губы. Помогает практически моментально, как и ожидалось: лишь только ловкий язычок охотника проскальзывает в чужой рот, Сина прошибает предвкушением, глаза сами собой закрываются, а из груди рвется короткий жадный стон. Голова становится пустой в рекордные сроки, и хотя пульс все еще частит, теперь у сбитого сердцебиения совсем другая причина. Исин говорит что-то про помощь, и только пес собирается спросить, в чем именно, как расстояние между ними сокращается и губ касаются чужие. Поцелуй жадный и жаркий. Несколько секунд Ифань не двигается, пытаясь прийти в себя и понять, что происходит. Охотнику удалось застать его врасплох. Тихий стон служит спусковым крючком для того, чтобы начать отвечать, удобно устраивая ладони на бедрах теоса. Непонятно, о чем думал Исин, но это определенно нравится псу. Тело охотно принимает ласку, отвечая и вспоминая каждый изгиб и вздох. Горячий и гибкий, все такой же желанный. Язык скользит в чужой рот, вырывая еще один стон. В штанах становится тесно, и скилос подается вперед, давая почувствовать возбуждение. Было бы неплохо сейчас переместиться на мягкие шкуры и продолжить уже там. Дыхание срывается, а на краю сознания появляется вопрос, который никак не желает оставлять его в покое. Ифань разрывает поцелуй, но не отстраняется. - Что ты делаешь? - хрипло произносит пес. - Я ведь тебя предупреждал, - ладони скользят выше на талию и проскальзывают под футболку. Идиотизм подобного способа расслабиться доходит до Исина очень быстро - примерно в тот же момент, когда руки пса начинают скользить по его телу, а чужие бедра весьма однозначно подаются вперед, вжимаясь теснее. Плохая была идея, очень плохая... И не только потому, что Ифань завелся за секунды, но и из-за собственного вполне понятного желания послать все их дурацкие планы к черту и закрыться внутри на сутки или, может, даже больше. Оторваться от всего, что так щедро предлагает пес, прижимая его еще ближе, совершенно невозможно, еще не успевший забыться вкус чужих губ заставляет кровь охотника вскипать, и теперь уже Сину чертовски сложно вспомнить, отчего же это он, такой ужасно глупый и недальновидный, отказывался от подобного прежде. Пистолет, все еще оттягивающий руку, остается последней ниточкой, связывающей увлекшегося теоса с реальностью, но и она вот-вот оборвется - рукоятка уже почти выскользнула из ослабевшей ладони. Чужой низкий голос, буквально пропитанный похотью, почти не доходит до откровенно поплывшего Сина, хотя сказанное и похоже на вопрос. Догадаться, что же сейчас интересует Ифаня, не так уж сложно. - Ммм, не обращай внимания - это скоро пройдет, - бормочет охотник бессвязно, все-таки позволяя пистолету упасть и обеими руками вцепляясь в темные волосы пса. Он не то чтобы так и планировал, просто черная, густая тень липкого страха (совершенно иного рода, нежели тот, от которого требовалось избавиться прежде) уже появилась где-то на самом краю сознания - и с каждым новым ласкающим прикосновением Фаня она становится все больше и значительней. Осознавая неизбежное приближение панической атаки, Син торопится получить как можно больше от их неожиданной близости - чтобы переживаний хватило на ближайшие несколько часов точно. Да, секс с Ифанем все еще приводит его в ужас, высвобождая самые болезненные, самые унизительные воспоминания о случившемся в лаборатории. Но это не значит, что охотник стал меньше его хотеть. Когда пальцы вдруг холодеют, а горло сжимает от поднимающегося изнутри страха, Исин в последний раз прижимается припухшими губами к чужим - а потом с силой отталкивает пса от себя. Разумеется, подобное не способно всерьез остановить скилоса, если уж он что-то для себя решил, но охотнику уже как-то на это плевать - от невозможности сделать вдох темнеет перед глазами, ноги становятся ватными, а лицо заливает нездоровой бледностью. Вот и расплата травмированного сознания. Поведение Исина абсолютно иррационально. Вот он доверчиво прижимается, целует и наслаждает лаской, а сейчас уже грубо отпихивает от себя. У пса перед глазами темнеет. Невозможно понять, что творится в голове у теоса, особенно когда жидкое желание растекается по крови. Тепло все еще тает на губах, а руки чувствуют гладкость кожи. Ифань не двигается, пытаясь осознать происходящее. Исин целует его сам, несмотря на все предупреждения, а затем отталкивает и после выглядит так, будто его собираются вести на смертную казнь. Такие игры скилосу не по душе. Охотник знал, что предстоит серьезный шаг в достижении его целей, но все равно не стал вести себя хорошо, а вывел из себя пса. - Ты понимаешь, что делаешь? - скилос злится всерьез: Исин говорит, что не собирается быть его партнером, а на следующий же день вытворяет подобное. Удержаться от прямого приглашения сложно, и еще немного, не было бы этого разговора. - Определись с желаниями и будь готов ответить за свои поступки. Ты не дома, здесь стая и моя территория. Такое поведение - это открытая провокация. Ты этого хочешь? - Ифань повышает голос и хмурится. Исину всегда на удивление легко удавалось провоцировать его. Вот и сейчас пес завелся не на шутку. и не ясно, чего больше - желания или злости. Син с трудом делает вдох, пытаясь как можно быстрее очистить свой разум от провоцирующих панику мыслей. Помогает из рук вон плохо, но все-таки помогает, и постепенно страх выпускает его истерично трепыхающееся сердце из железных когтей. Оставшись совсем без сил, охотник соскальзывает на пол и утыкается влажным от холодного пота лбом в колени. Он не думал, что будет так тяжело. - П-прости... - вырывается вместе с сиплым выдохом - горло все еще будто сковано чем-то. Гнев Ифаня вполне понятен и ожидаем, по-хорошему Сину следовало бы от души врезать за подобное, но в тот момент идея казалась довольно неплохой - да и собственные границы очень уж тянуло проверить. - Прости, Фань... Я клянусь... больше не повторится... - переживать подобное каждый раз, как их близость зайдет слишком далеко, не хочется, хотя игра определенно стоит свеч, ведь окутавший охотника запах и вкус жаркого поцелуя на кончике языка вернули ему былую уверенность. "Приятное, знакомое, успокаивающее," - хмыкает Син мысленно, едва сдерживая дрожь. Приятно, конечно, до чертиков, но вот о спокойствии речи не идет совершенно. Подобного извинения явно не достаточно для взбешенного пса - даже в своем состоянии Исин способен это понять. Поэтому он делает еще несколько глубоких вдохов, стараясь насытить мозг кислородом, а потом осторожно поднимается на ноги. - Мне следовало предупредить тебя или даже спросить разрешение, - в горле все еще сухо, пальцы ледяные, и в ушах шумит, но охотник сохраняет равновесие. - Ты прав, я не должен был тебя провоцировать. Мне очень жаль. Ифань по-прежнему мрачен, так что Син позволяет себе еще немного откровенности. - Не то чтобы я не хотел быть с тобой! - эмоции против воли просачиваются в голос, звеня отчаянием. - Просто... я не могу... Я попытался, но... не смог... Секс - это доверие. Близость подразумевает, что он без страха может повернуться к партнеру спиной и не получить предательского удара. В постели можно быть грубым, нетерпеливым, жестким - но только если это происходит по обоюдному согласию, а не просто по прихоти того, кто сильнее. - Ты... испугал меня тогда... - Исина ощутимо передергивает от воспоминаний. - Возможно, это ничего для тебя не значило, но... Я все еще страдаю от последствий, - тяжело признаваться самому себе в том, что ты способен получить удовольствие от унижения, от боли и жестокости. Еще тяжелее снова отдать свое тело тому, кто однажды злоупотребил оказанным доверием. Пес слушает сбивчивую речь и понемногу успокаивается. В ушах все еще шумит от разбушевавшихся чувств, но слова достигают сознания. Исин говорит такие вещи впервые, поэтому скилос задумывается. Тогда, в бункере он действительно был чересчур несдержан, хотя это было не проявление его чувств, а только желание ощутить собственную силу, но охотник мог не знать об этом. Подобная мысль вертится в голове, и раз уж теос откровенно выразил чувства, то Ифаню тоже стоит. Они должны разобраться в происходящем, иначе ни о каком притворстве не может быть и речи, ведь они оба на взводе. - Это было не желание близости, - тихо начинает скилос - ему неприятно говорить о собственной слабости, - ты привел меня в место, где держали псов. Там было тесно и душно. Я говорил, что мне там не нравится, но ты продолжал спокойно заниматься своими делами, - он тяжело вздыхает и опускает голову. - Показалось, что мы специально прибыли туда, а ты все не хотел уходить. Необходимо было выбраться, но я не мог, поэтому нуждался в чувстве безопасности, - Ифань замолкает, надеясь, что Исин поймет и что такого объяснения будет достаточно. - Я не хотел, чтобы так получилось, - он действительно не думал, что все так обернется. Последнее, чего добивался скилос, - это страх охотника. Слишком много недосказанностей между ними, и наверное, сейчас самое время все прояснить. Опять начать отношения или просто забыть обо всем и держать дистанцию. И то и другое довольно смутно представляется Ифаню. Если становиться партнерами взаправду, то все будет гораздо опасней, а находиться на расстоянии, когда они живут и спят вместе, довольно проблематично. Подобного объяснения Исин не ожидал услышать - довольно характерная логика скилосов в очередной раз сбивает его с толку. - Б-безопасности?.. - повторяет он неуверенно, подозревая, что, возможно, ослышался. - Мое унижение подарило тебе ощущение безопасности?.. - как ни странно, злости охотник не чувствует - скорее уж безнадежную тоску. Возможно, к своим женщинам скилосы и относятся бережно, но вот глупенькие чужаки подобного отношения не достойны. Они слишком разные - это всегда будет стоять между ними. - Раз причиной было твое непонимание ситуации, я виноват не меньше, - все-таки признает Исин, в глубине души не чувствуя за собой никакой вины. - Мне следовало объяснить подробней, что и зачем я там пытался сделать, - хотя ему и в голову не приходило, что его поведение можно было истолковать столь превратно. - Думаю, будет лучше, если мы забудем о том, что произошло... - что, в общем-то, куда проще сказать, чем сделать, ведь пять минут назад Син уже убедился в том, насколько глубоко засело внутри него случившееся в лаборатории. Ифань не хотел, и это радует. Но не слишком помогает. Если честно, Син совершенно не представляет, как избавиться от своего страха. - Кхм, - встряхнув головой, он все-таки выдавливает из себя улыбку, - хорошо, что мы прояснили это. А теперь, если все в порядке, может, пойдем? - общение вышло довольно насыщенным, так что теперь о мандраже охотник уже и не помнит. Стоит воспользоваться этим, чтобы поскорее покончить со следующим этапом плана. Ифань хотел бы разобраться в ситуации, чтобы напряжение между ними стало не таким ощутимым. Но все становится только хуже. Исин вроде бы понимает, но холодность опять появляется в его взгляде. Поза, каждое движение свидетельствуют о неприязни. Видимо, пес опять сделал что-то не так и даже не понял. Он ерошит короткие волосы и думает, что действительно стоит забыть. Все слишком запутанно, чтобы был хоть один шанс отследить цепочку недомолвок между ними. Ифань не видит нужды говорить очевидные вещи, а охотник, видимо, не хочет. - Да, уже пора, - мрачно отвечает скилос, открывая дверь. Он спешно выходит, вдыхая утренний прохладный воздух. Сейчас он с куда большим удовольствием отвлечется на предстоящее действо, чем будет думать об их с Исином отношениях. Это утомительно и бесполезно. Несмотря на то что только начало дня, пес чувствует себя уставшим. - Пойдем, - он оборачивается, вскользь оглядывая теоса, и направляется к трапезной. Немногие будут сидеть с ними за одним столом, но от этого мероприятие не становится менее опасным. Опытные старцы, сильнейшие охотники и лучшие строители. Именно те, кто может быть не согласен с решением вожака привести в стаю экзотического партнера, будут присутствовать за завтраком. Даже интересно, решится ли кто-то спорить. Снаружи Исин наконец-то позволяет себе вдохнуть полной грудью, оставив неприятный осадок от разговора без внимания. В солнечном свете поляна, занятая стаей, производит совершенно иное впечатление, так что он с удовольствием отвлекается на разглядывание обстановки, подставляя лицо мягкому ветру. До нужного дома они доходят очень быстро - пес несется впереди, едва ли оглядываясь, но сейчас Сина это даже устраивает. Недавнего телесного контакта с лихвой хватило, чтобы стереть все его переживания по поводу грядущей встречи, ведь один раз охотник уже перенес унижение от скилоса - и остался в живых. - Мы на месте, - бросает Ифань, подходя к одноэтажной постройке, вымазанной глиной поверх дерева. У двери стоит охранник, кивком приветствуя вождя и с любопытством оглядывая его спутника. Видимо, слухи уже разнеслись. - О, как удобно, - нейтрально бормочет Син, краешком губ улыбаясь пялящемуся на него парню. - Надеюсь, я прилично одет... - язвительность сейчас, пожалуй, неуместна, но легкое возбуждение от адреналина тяжело сдерживать молча. Ифань, разумеется, не отвечает, проходя внутрь первым. Син же позволяет себе еще один глубокий вдох и, смакуя вкусный утренний воздух, следует за ним. Они немного припозднились, поэтому за длинным столом с лавками по краям уже удобно устроились скилосы. Делит утреннюю трапезу только малая часть стаи - на слишком большое расстояние растянулась стоянка, часть псов на охоте, в патруле и занимаются положенной им работой. В основном за завтраком старые псы и те, кто не работает руками. Ифань проходит к столу, даже не оглядываясь проверить, следует ли за ним Исин. Он держится властно и твердо перед своими людьми, помня, что всегда может выхватить нож и убить парочку из них за неверное движение. Его место во главе, но скилос пока не садится, а просит жестом принести стул. В полном молчании он берет и ставит его рядом со своим. Исин старается сдерживать свой непростой характер, следуя за Ифанем, неуловимо переменившимся, к, очевидно, их месту за столом. Ему немного не по себе от подозрительных взглядов и шепотков, но ничего такого, с чем Син бы не смог справиться. Подобным и теосы иногда отличались. Вопреки собственным опасениям, нервничать охотник так и не начинает. Даже наоборот. Подчиняясь уверенности, исходящей от Ифаня, Исин даже позволяет себе легкую улыбку, когда встречается взглядами с теми, кто сидит за столом. На первый взгляд все эти люди, весьма солидные псы, в возрасте, кажутся ему одинаковыми, растрепанными и дикими, но Син достаточно хорошо знает скилосов, чтобы в первые же минуты начать их различать. Правда вот, пока что никто не привлекает его внимания. Должно быть, Ифань и правда отлично справляется с новой стаей. Пес довольно подмечает, что все взгляды присутствующих прикованы к нему. Он глубоко вздыхает и берется за пояс брюк, нащупывая рукоятку ножа. - Это мой партнер, - Ифань указывает на охотника, - теперь он будет жить в стае, - возмущенный шепот проносится и тут же замолкает, словно легкий ветерок. - Доклады патруля жду по окончании завтрака, планировку для сортировки запасов на зиму - чуть позже, - вожак усаживается, и все принимаются за еду. Недовольные взгляды и перешептывания не портят аппетит, поэтому скилос с удовольствием втягивает аромат горячей еды и готовится приступить. - Постарайся есть с блюда, с которого уже взяли часть, - тихо произносит Ифань, слегка наклоняясь к теосу. Травить при всех никто не посмеет, ведь это риск и для собственного здоровья. Все, кто способен на подобное, находятся сейчас здесь. Пес доволен сложившейся атмосферой. За довольно короткий срок удалось добиться неплохой дисциплины, немалой кровью, зато эффективно. Как-то за завтраком, почти таким же как сегодня, главный охотник начал за столом обсуждать дела и довольно живо доказывал, что нет нужды расширять охотничьи угодья. То ли в порыве что-то доказать, то ли планируя напасть, он достал нож. Ифань тоже достал свой. В итоге все теперь за столом ведут себя спокойно и ножами только режут мясо. Замечание о еде теос принимает кивком, но брать с блюда не торопится. Во-первых, он не совсем уверен, что на этом самом блюде лежит. Во-вторых, он не так уж и голоден - принятые ночью таблетки все еще поддерживают организм в тонусе. Куда безопаснее будет перекусить по возвращении в жилище вожака. Но вскоре Исин понимает, что простым молчаливым присутствием за завтраком он не отделается - слишком уж недовольные лица у псов, сидящих к нему ближе всего. Возможно, они решили, что чужак брезгует есть с ними, а может, он ненароком нарушил какое-то важное для этой стаи правило, но постепенно скилосы вокруг становятся все мрачнее и недружелюбнее, хотя никто пока не решается возмутиться вслух. - Эм... Ифань?.. - осторожно зовет Син, подаваясь к уху своего как бы партнера. - Что-то не так? - он старается говорить как можно тише, не желая привлекать еще больше внимания, но в компании столь совершенных существ это дело гиблое - слух у псов просто отменный. Трапеза проходит в обычной напряженно-молчаливой манере. Подобное гораздо привычней для Ифаня, чем бессмысленные и раздражающие обеды теосов. Он до сих пор отчетливо помнит, насколько неприятным был его опыт в так называемом "культурном обществе". Болтовня, за которой кроется только презрение, настолько осязаемое, что больше походит на откровенное оскорбление. Скилосы же могут сколько угодно скалиться, но пока не дойдет до рычания, это хороший знак. Тонкая грань между страхом и решительным отчаяньем легко рушится. Каждый здесь знает, чем чревато подобное, и никогда не пересечет черту, если не желает рискнуть собственной жизнью. Опасения Исина вполне понятны, ведь сложно не почувствовать настолько очевидную неприязнь. Но успокаивать его у Ифаня нет ни возможности, ни желания. Тем более, легкое раздражение после недавнего инцидента все еще мутным осадком плещется внутри. Теос сам решил прийти сюда и рисковать собственной жизнью ради неизвестно чего. Пусть это высшее благо, но для пса это не больше чем просто слова. - Ешь, - пес отрицательно мотает головой, все же давая понять, что все так и должно быть. Исин должен разделить трапезу со стаей. Любое действие со стороны новоприбывшего может быть воспринято как оскорбление. И не для отдельного скилоса, а для всех. Не успев еще принять скупой приказ Ифаня во внимание, краем глаза Исин ловит резкое движение в другом конце стола. Он чуть поворачивает голову, чтобы увеличить угол обзора. Нападение может последовать в любой момент. Но оказывается, что это один из скилосов помоложе, высокий и загорелый, чересчур порывисто дернул патлатой головой, а потом и вовсе вскочил, бросил скомканное "Наелся" и пулей вылетел наружу. "Эмоциональный щенок", - фыркает Син про себя, на всякий случай запоминая внешность несдержанного пса и обводя внимательным взглядом остальных. Но никто вроде не торопится повторить демонстративный жест оскорбившегося собрата. Первый пес покидает зал, но остальные остаются на своих местах. Видимо, ожидают последующих объяснений по поводу новичка, его места в стае, работы, которую он будет выполнять, и самое главное - хотят услышать причину. И все это не ради интереса, а только для того, чтобы найти уязвимое место. Ифань это прекрасно знает, поэтому молча продолжает есть. Краем глаза он подмечает, кто все еще на месте и вместо поглощения пищи продолжает уничтожать взглядом его или теоса. Видимо, у них недостаточно много работы, раз они решили прохлаждаться за подобным занятием. Вожак обязательно исправит подобную несправедливость. Ифань все так же помогать не торопится, и Син невольно перестает улыбаться, напрягаясь. Одно дело - уверенность в себе, когда спину прикрывает, вроде как, верный партнер, но совсем другое - глупая самоуверенность, когда ты остаешься с враждебной средой один на один. "Ну ладно", - обиженно думает Исин, опуская раздраженный взгляд к тарелке. Он чувствует себя почти что преданным, хотя паниковать или злиться всерьез не начинает все равно - Ифань в общем то ничего смертельного не сделал. Посидев в тишине еще минуту, Исин все-таки тянется к блюду и подцепляет из груды мясных кусков нечто, отдаленно напоминающее куриную ногу. Задумчиво ее разглядывает, пытаясь вспомнить, нет ли в этом районе каких-нибудь потенциально опасных растений, которые скилосы могли бы использовать в качестве приправ. Но потом одергивает себя - остальные же едят, и ничего. Исин аккуратно откусывает от поджаренного бока немного мяса и неторопливо жует. Оказывается вполне неплохо, хотя и пресновато, как на его вкус. Едва слышно хмыкнув, Син кусает снова и только после этого поднимает взгляд на своих сотрапезников. Прямо на него никто не смотрит, но заметить чужое настороженное внимание охотник все равно способен. Что ж, по крайней мере никто не бросился на него или Ифаня сразу же после объявления неожиданной новости про партнерство. После нескольких укусов Исин решает, что с ножкой - и завтраком - он закончил, и небрежно откидывается на спинку стула, ожидая, пока поест Фань. Он понятия не имеет, что будет дальше. Пес быстро расправляется с едой, внимательно следя за тем, с какого блюда берет. Несколько скилосов поднимаются со своих мест и покидают зал, в то время как большинство все еще сидят. У Ифаня, в отличие от большинства присутствующих, много дел. День предстоит напряженный и насыщенный событиями. К тому же если никто не высказался против в начале трапезы, то сейчас уж точно все будут молчать. Подавать виду вожак не собирается, но все же мимолетно оглядывает присутствующих, подмечая недовольных. Если сейчас они ведут себя тихо, это не означает, что так будет и завтра. Превентивные меры довольно эффективны, и стоит дать Ифаню только повод, он обязательно им воспользуется, чтобы в очередной раз доказать свою силу. С препаратами Исина это стало гораздо проще, ведь сегодня он чувствует себя действительно лучше. - Доклады патруля, - пес поднимается с места, напоминая, что ему должны предоставить в первую очередь. Рука уверено ложится на пояс, касаясь рукоятки ножа, заметно и предупреждающе. На самом деле слишком уж спокойно прошел завтрак. Он ожидал более бурной реакции, а накаливание обстановки означает лишь то, что взрыва стоит ожидать, но позже, и он будет мощнее. Хотя возможно, присутствующие опасаются не только его. Взявшийся буквально из ниоткуда скилос стал вожаком, так что неизвестно, чего можно ожидать от его партнера. Подобная мысль забавляет, и Ифань хмыкает, слыша, как и стул рядом отодвигается. Наверное, все проходит по плану. По крайней мере Ифань все так же невозмутим, когда встает и направляется к выходу. Исин послушно плетется следом, стараясь выглядеть как можно беззаботнее, будто каждый день садится за один стол со скилосами. Это дается ему легко - нервничать и правда пока не из-за чего. Сказанное Ифанем напоследок привлекает его внимание - Исину интересно, можно ли присутствовать при докладах, или же придется поискать себе другое занятие. Они покидают зал, слыша за спинами нарастающий гул. Конечно, это будет обсуждаться, но наказывать сейчас не имеет смысла. Скилос будет делать это постепенно, определяя главного среди недовольных и устраняя помеху. Налаженная действенная схема никогда не подводит. - Запоминай дорогу, - бросает Ифань через плечо Исину. Он должен научиться ориентироваться, если хочет стать частью стаи. Подобное знание может в один день стать для него спасительным, ведь пес не всегда сможет быть рядом. - Что теперь? - спрашивает охотник, когда они оказываются на улице, мимолетно касаясь чужой ладони, чтобы привлечь внимание. - Мы вернемся к тебе? Ему бы хотелось немного прогуляться, конечно же, чтобы все тут осмотреть и проверить теории предков на соответствие реальности, но вряд ли его отпустят разгуливать повсюду свободно так скоро. А Ифань наверняка слишком занят для подобной экскурсии. Надо бы с кем-нибудь подружиться... Ожидая ответа, Исин оглядывается по сторонам, чтобы найти среди построек ту, из которой они пришли. И снова, как тогда, за завтраком, краем глаза он улавливает движение в тени. "Опять ты?" - в мелькнувшем за кустом силуэте Син узнает того самого бунтаря, который не сумел сохранить выдержку чуть раньше, за столом. Забавно. Зачем так явно выражать свою неприязнь, а потом дожидаться их на улице? Любопытство взыграло? "Наверное, он совсем молодой..." - решает Син, вновь возвращая свое внимание Ифаню. - Да, там сейчас безопасней всего, - отвечает пес, не глядя на Исина. Если за столом при всех против них никто не решился пойти, то сейчас самое время устроить небольшую западню. Большинство скилосов разбрелись по своим делам, так что свидетелей будет не так уж и много. На самом деле теоса могут считать как опасным противником, так и слабостью вожака. Задай кто-нибудь подобный вопрос Ифаню, он бы не смог твердо дать ответ. Напрягаясь всем телом, скилос останавливается и в следующий миг из-за угла ближайшего дома выходит пес. Тело срабатывает быстро - и рукоять ножа уже удобно устроилась в ладони. - Доклад, - произносит пес, бросая беглый взгляд на оружие в руках вожака. Ифань не собирается прятать его, так и продолжая сжимать в руке. Нельзя быть слишком осторожным. - Сейчас, - он поворачивается к Исину и на этот раз смотрит прямо в глаза, произнося тихо, но достаточно четко, - жди здесь, никуда не уходи. Это не займет много времени, - лучше было бы принимать отчет у себя, но он не может прятаться, будто крыса, от этого станет только хуже, и лучше не показывать даже намека на волнение или страх. Одно дело - жестокость, совсем другое - слабость. Место неподходящее, частично открытое, а в остальном - сплошные укрытия, где вполне может засесть недоброжелатель. Но приходится отойти вместе с патрульным, чтобы выслушать отчет. Посторонним не положено знать о перемещениях охраны. Ведь это не только защита от внешних врагов, но и контроль за теми, кто находится внутри. Таковы правила. Исин чуть удивляется, но покорно кивает, принимая указание, слишком сильно смахивающее на еще один приказ. Тон Ифаня ему не шибко-то нравится, но возмущаться он и не думает - не время и не место. Наблюдая за тем, как его партнер отходит в сторону с ужасно серьезным подчиненным, охотник только обреченно вздыхает и с тоской оглядывается по сторонам. По-видимому, придется довольствоваться вот таким вот поверхностным осмотром, раз более подробной экскурсии не предвидится. Щурясь от поднимающегося над поляной солнца, Исин скользит внимательным взглядом по ближайшим строениям и вежливо улыбается проходящим мимо скилосам, стараясь ничем не выдать собственного напряжения. Остаться вот так, на виду у всех, без возможности скорого отхода и с единственным пистолетом за поясом - это довольно серьезное испытание для его сдержанности. Но раз Ифань велел оставаться тут, он, так и быть, никуда не уйдет. Интерес стаи оказывается не таким агрессивным и уничижительным, как представлялось Сину прежде. Да, на него пялятся, порой довольно бесцеремонно, но камнями швыряться никто не спешит, да и охрану к нему даже не подумали приставить. Может, доверяют выбору вожака, но скорее всего просто не воспринимают всерьез. Что не слишком-то удивительно, если вспомнить, как снисходителен насчет его навыков тот же Ифань, например. Большая часть скилосов, решивших полюбопытствовать насчет новенького, оказались довольно юными, и половину из них составили женщины. Наверное, развлечений у них тут не так много - вот и не упускают свой шанс. Тех, кто сидел с ними за столом во время завтрака, Исин среди них не видит и предполагает, что те были слишком важными или слишком основательными персонами в племени, чтобы тратить свое время на подобную ерунду. Мудро с их стороны. - Зачем ты здесь? - раздается вдруг откуда-то сзади напряженный, с нотками звериного рыка, голос, от которого Исин не вздрагивает только потому, что секундой ранее вновь заметил осторожно двигающуюся фигуру за своим плечом. - Тебе тут не место. Исин бросает вопросительный взгляд в ту сторону, куда удалился Ифань, но помощи ждать не приходится - как и подсказки, что следует отвечать или делать в подобной ситуации. Придется выкручиваться самому. - Почему ты так думаешь? - с улыбкой выдыхает Син, медленно оборачиваясь к тому самому скилосу, который демонстративно покинул стол утром. - Ты ведь меня совсем не знаешь... - Да по тебе и так все видно! - юный пес, патлатый, чумазый и хмурый, возвышается над ним на пол-головы, но все равно кажется младше Ифаня, хотя самого Исина по возрасту явно превосходит. По горящим злостью карим глазам и проступившим под загорелой кожей рельефным мышцам рук Син легко читает "Опасность" и снова вздыхает, нащупывая сунутый за пояс джинсов пистолет. - Такие, как ты, должны держаться подальше! Лес - это наша территория! И нечего тут вынюхивать! Охотник мягко пожимает плечами, не особо понимая, в чем же его все-таки обвиняют. Кажется, молодой скилос тоже не до конца понимает, но присутствие чужака на своей территории он не потерпит тоже - вон как морщится, даже осмеливается демонстрировать клыки. Интересно, кто он такой, раз вот так смело пристает к партнеру их вожака? Неужели в стае осталась лишь столь юная оппозиция? - Я здесь, потому что Ифань разрешил мне, - задумчиво отвечает Исин, не уверенный, насколько правдивым можно быть с этим вспыльчивым щенком. В принципе ему скрывать нечего - он здесь, чтобы помочь, чтобы наладить контакт и облегчить дальнейшее сотрудничество. Но вот что-то не верится Сину в то, что юный скилос его поймет или хотя бы услышит. - Ты считаешь, я не достоин занимать отведенное мне место? Вопрос с подвохом, если ему не изменяет память. Теперь наглецу остается либо признать его достойным, либо оспорить это в битве. И раз уж за Исина поручился сам вожак, какой-то там молоденький пес уж точно не станет... - Именно так я и считаю, - раздраженно выпаливает юнец, делая шаг вперед и оказываясь к нему почти вплотную. Явный вызов. Как вовремя, надо же. - Ну вот, - вздыхает Исин в который уже раз, убирая руку с пистолета и с хрустом потягиваясь. - Теперь придется доказывать тебе, что ты не прав... - его голос звучит скучающе, но на деле он более чем рад чуток размяться и заодно проверить собственные силы в настоящей схватке. Конечно, Да Вей потрудился на славу, подготавливая охотника к этой вылазке, однако лишь бой с настоящим скилосом покажет, не прошли ли тренировки зря. - Надеюсь, ты не только в разговорах хорош, - улыбается Син еще сильнее нахмурившемуся псу, обводя цепким взглядом собирающуюся вокруг них толпу и вставая в боевую стойку. Меньше всего ему хочется оказаться в кольце недоброжелательных скилосов, но кажется, никто не собирается вмешиваться. И лучше бы так было до самого конца... Ифань нетерпеливо перекидывает нож с одной руки в другую. Слушает доклад в пол уха, недовольно морщится, но продолжает стоять на месте, зная, что должен. Сейчас очень важно не показывать уязвимости, и если волнение можно прикрыть раздражением, то с порывами сорваться с места и вернуться к Исину бороться гораздо сложнее. Увеличивая расстояние между ними на еще один шаг, Ифань прокручивает в голове возможные сценарии развития событий. Бесконечное море "если", которые в большинстве случаев имеют летальный исход. А стоя сейчас и выслушивая ничем не примечательный ежедневный отчет, скилос и вовсе начинает злиться. На себя, Исина, патрульного и чертовых стариков за завтраком. - Это все? - буквально рявкает Ифань, когда пес наконец заканчивает говорить. Тот поспешно кивает, и его отпускают небрежным "свободен". Тревожное чувство расползается внутри темным пятном, и резко разворачиваясь, вожак поспешно направляется обратно. До места, где он оставил Исина, пара минут. Кто знает, как удается сдержаться и не сорваться на бег. Заворачивая за угол, он видит, что псы собрались в круг. Этого следовало ожидать, скилос знал, что случится подобное, но все равно оказался не готов. Теос может за себя постоять, конечно, но а вдруг в этот раз не получится, что, если противник не один, и все вокруг не простые зрители, а участники расправы.В груди все болезненно сжимается, Ифань дышит резко, рывками выталкивая воздух и заставляя себя идти быстрее. Пальцы до боли сжимают рукоять ножа, а в голове пусто. Оказываясь рядом со столпившимися псами, он грубо отталкивает всех, кто попадается на пути. Из груди вырывается тихое рычание. Глаза ищут Исина, кровь, тело. За такой короткий срок с ним не могло случится ничего настолько ужасного, но эту мысль перебивает сама возможность угрозы его жизни. Заметив присутствие вожака, большинство начало отступать, освобождая путь к середине. Еще несколько шагов, и наконец скилос оказывается в середине круга. Несколько секунд он просто стоит, не двигаясь и тихо рыча, пытается понять, что происходит, и вернуть контроль. Ведь вот же теос, стоит целый и невредимый, а напротив него молодой пес. Оба напряжены и, судя по позам, готовы броситься на друг друга в любой миг. - Это что такое? - угрожающе тихо произносит Ифань, все еще чувствуя, как внутри все клокочет от волнения. Глупо было с его стороны надеяться, что никто не станет нападать на его партнера, когда тот один. Но бои в самой стае запрещены, по крайней мере они должны проходить либо на специально отведенном поле в условленное время, либо не должно быть свидетелей. Несмотря на жестокость, псам необходимо выживать, охотиться, работать, поэтому подобный контроль вполне обоснован. Исин уже успевает завестись в предвкушении хорошей драки, профессионально оценивая весьма и весьма неплохую форму своего соперника, но тут появляется Ифань - и все неуловимо напрягаются, будто то, что прежде было всего лишь развлечением, стало вдруг чем-то очень серьезным. Но если спросить самого охотника, драка все равно останется дракой, хоть в присутствии вожака, хоть без него. Исин должен доказать, что хоть чего-то стоит. Ради безопасности их обоих. - Это? - переспрашивает Син весело, откидывая челку со лба и бросая на Фаня предупреждающий взгляд. - Это вот-вот станет моей успешной попыткой защитить свое достоинство. Если, конечно, ты не против, - на последней фразе он становится серьезным, по-настоящему спрашивая разрешения. Все-таки полный свод правил Исину неизвестен, мало ли, может, он что-то в этот самый момент нарушает своим импульсивным поведением. Юный пес напротив мнется в нетерпении, ему явно хочется задать чужаку нехилую трепку. А подставлять этого забавного щенка и сдавать его на милость явно разозленного вожака Исину не хочется - его вина в этом тоже есть. - Ты ведь разрешишь? - тихо уточняет охотник, опуская руки и поворачиваясь к хмурому Ифаню лицом. Пса такой ответ не удовлетворяет. Он зло косится в сторону молодого скилоса, но больше вопросов не задает. Возможно, Исин не знает, каковы обычаи стаи, но определенно в курсе, что ему придется драться. И то, что это его ни капли не расстраивает и не пугает, очень скверно. Казалось, Ифань объяснил ему, что не стоит ввязываться в неприятности и в случае прямого вызова он ничего не сможет поделать. Защита вожака ничего не значит на поле боя, там каждый сам за себя. Таким образом удалось убить предыдущего главу стаи и таким же образом молодой пес, возможно, решил бросить тень на нового вожака. - Не здесь. Не сейчас, - отрезает скилос, оборачиваясь на все еще глазеющих псов. Его взгляд явно говорит, что смотреть больше не на что. Те понемногу начинают расходиться, но вызов брошен, при свидетелях, и придется завершить начатое. - Тебе сообщат время, - бросает псу и, не заботясь о том, чтобы разъяснить все Исину, шагает прочь. Водить его за руку при всех, таскать за собой неприемлемо. Хватает даже самого факта того, что он теос, чтобы его ненавидели. Никто не произносил вслух происхождения Сина, но все и так понятно, стоит только присмотреться. Исин недоуменно моргает, когда оказывается, что прямо сейчас разобраться с вызовом не получится. Щенок кажется таким же оторопевшим, но явно довольным, будто бы только что все стало еще проще для него. Самоуверенный молокосос. Выдохнув, Син ведет плечом под его яростным взглядом и поворачивается к юному скилосу спиной, направляясь следом за Ифанем. Жалко, что выехать на всплеске адреналина и импровизации теперь не получится. К бою теперь придется готовиться эмоционально и физически, а это отнимет то драгоценное время, которое охотник собирался потратить на изучение стаи. Проклятье. Ифаню хочется хорошенько встряхнуть охотника, чтобы избавить его от легкомыслия. Они не в игры играют, ситуация весьма непростая. На арене, перед стаей, он не сможет защитить, не сможет занять его место. И тогда статус вожака не будет иметь никакого значения, все только в руках теоса. Пес злится, но неизвестно, на кого больше: на Исина, который ввязался в бой, или на себя за то, что не смог его от этого уберечь. Фань шагает широко, от него волнами расходится холодная злость. Пожалуй, пока Исину стоит волноваться вовсе не о бое - сейчас у него имеется более насущная проблема. - Ну прости... - Син догоняет его почти бегом, пытается заглянуть в лицо, но тот и не думает обращать на него внимание. - Эй, ты слышишь меня? - но поймать взгляд пса удается только, когда они оказываются в стенах того самого строения, в котором провели прошлую ночь. - Да что случилось-то?! Нет, Исин осознает, что грядущий бой может обернуться для него весьма и весьма плачевно, но состояния Ифаня он все равно не понимает. Разве это не к лучшему для них? Все равно ведь подобное случилось бы, рано или поздно! Хорошо хоть, в этот раз противником Сина будет эмоционально неустойчивый и явно не слишком опытный боец, а не кто-то из взрослых воинов. Как ни крути, Исину все еще нет даже 18, и даже самая эффективная физическая подготовка не поможет ему и его 170 сантиметрам роста против двухметрового 30-летнего громилы, да еще и скилоса к тому же. - Разве тебе не было бы хуже, если бы я избежал вызова?! - непонимающе хмурится Син, складывая руки на груди и встречая чужой колючий взгляд. Ифань пытается успокоиться, дышать ровно и не срываться только от одних вопросов, которыми так и сыплет теос. Он действительно не понимает, чем чревато его такое поведение, и от этого только хуже. Ведь сам пес прекрасно осведомлен об обычаях, но вместо того чтобы позаботиться о безопасности Исина хотя бы в первый день пребывания в стае, решил, что выслушать отчет по всем правилам будет важнее. Скилос знает, что не может мыслить здраво, когда дело касается охотника. Он злится, расстраивается и чувствует странное тепло внутри. Эмоции сменяются слишком часто, разгораясь, словно кипа сухих листьев, и затухая так же быстро. Если бы на его месте был кто-то другой, подобного удалось бы избежать, хотя для кого-то другого Ифань не стал бы ничего делать. Он пытается успокоиться, понять, в чем дело, но только вязнет сильнее. - Если ты мог его избежать - следовало так и сделать, - скилос смотрит прямо в глаза, прекрасно осознавая, что нет смысла сожалеть. Нужно думать что делать дальше. - Тебе придется драться на арене, при всех, - пес все же решает разъяснить хоть что-нибудь, - с противником, который бросил вызов. Это не смертельный бой, но все может выйти из-под контроля. Никто не может вмешиваться и... - Ифань замолкает и хмурится, поджимая губы. - ...И нет никаких гарантий, что ты выйдешь оттуда живым. Конечно, смертью бои заканчиваются не так уж часто, но и редкостью подобное нельзя назвать. Обычно это случайность, реже - смертельная схватка, как та, в которую вступил он сам с предыдущим вожаком. - Я не смогу ничего сделать, мне не позволят, - одно дело - драться один на один, а совсем другое - противостоять толпе. Конечно, Исин может участвовать в боях, но лучше бы его противником стал кто-то, кого они выбрали бы заранее, чтобы получить гарантированную победу. А все произошло совсем иначе. Небрежно, безрассудно и слишком опасно. Исин внимательно выслушивает чужие слова, пытаясь зацепиться за причину столь мрачного настроения Ифаня. Удается ему не слишком хорошо. Арена так арена, ничего слишком страшного. Неприятно, конечно, будет развлекать толпу ненавидящих его скилосов, но лучше уж так, по правилам, чем быть подкарауленным в каком-нибудь закутке лагеря целой толпой. Но по всему выходит, что его партнер разозлился именно из-за угрожающей Сину опасности, его неосмотрительности и потенциальной гибели, а вовсе не из-за нарушения их плана. И если все так и обстоит, Исин даже рад подобной реакции. - Погоди, не хорони меня раньше времени, - облегченно смеется охотник, подходя ближе и укладывая аккуратную ладонь на широкое плечо Фаня. - Поверь, я бы не был так спокоен, если бы всерьез опасался проиграть. Тот паренек, который бросил мне вызов... Его будет не так уж сложно одолеть. Он чересчур эмоционален и порывист, плохо просчитывает дальнейшие свои шаги и едва ли может называться опытным воином, согласись. Идеальный вариант для меня! - Син улыбается ободряюще, всем видом пытаясь убедить его в сказанном. - Кстати кто это? Такой молодой, а уже сидел с нами за одним столом... Да еще и оспорил мое право быть твоим партнером без всякого страха... Смелый... - Син мысленно добавляет "безрассудно смелый", но вслух этого не говорит. Не лишним будет узнать побольше о будущем противнике. Да и Ифаня разговор должен успокоить. Исин дожидается ответа, продолжая поглаживать пса по плечу, касаясь обнаженной кожи, почти не скрытой майкой. Действие почти интуитивное, ему хочется верить в то, что они с Фанем действуют друг на друга одинаково в подобных ситуациях. Контраст от ощущений на мгновенье выбивает пса из колеи. Он зол и разочарован, но вместе с тем легкие касания Исина странным образом успокаивают. Скилос встряхивает головой и отступает на шаг, прерывая контакт. Так не кстати в голове всплывает утренняя картинка, от которой становится жарко, но тут же она сменяется совсем другой. Говорить еще раз о том, чтобы теос был осторожен в своем фривольном поведении, когда они наедине, не время. Ифань предупреждал не просто так, и сейчас следовало бы показать, насколько он был серьезен, но у них сейчас гораздо более серьезные проблемы. - Вот именно. Ты не знаешь его, и это хуже, чем драться с противником, превосходящим тебя по силе, - пес хмурится сильнее, пытаясь вспомнить, чем же этот юнец заслужил право находиться в трапезной с вожаком. Если он молод, то точно не опытный воин и не обладает важными для стаи знаниями. Скорее всего умелый охотник, но вожак не уверен. Он еще не успел узнать всех в стае, только сильнейших, тех, кто представляет для него прямую угрозу. - Возможно, он охотник, хотя нельзя сказать точно, я его не знаю. Если ты хочешь здесь остаться, то должен будешь сразиться с ним и победить. Ты понимаешь, что в случае неудачи это может не только сорвать все планы, но и убить тебя? На арену ты не сможешь взять свое оружие, это рукопашный бой, - вожак замолкает, понимая, что болтает слишком много. Судя по настрою, Исин все равно его не послушает, так что все бессмысленно. Глупо было надеяться, что теос будет смирно следовать указаниям, это ведь не впервые. Бой будет завтра, откладывать на более длительный срок нельзя, но что можно сделать за такое короткое время? Исин слушает внимательно, но мрачным настроением Ифаня все равно не проникается - просто потому что трезво оценивает свои новые способности. Нельзя брать оружие - не проблема. Главное, чтобы накануне битвы выдалась минутка принять кое-какой допинг, чисто символический, на скорость реакции, чтобы хоть немного уровнять шансы. Но наверное Фаню об этом говорить не стоит, он ведь не одобрял раньше то, что Син принимает химию. То, как его партнер отстранился, также не остается незамеченным. И немного расстраивает. Однако прояснять это сейчас Исину не хочется, и без того все обстоит слишком сложно, не хватало еще возвращаться к теме их странных отношений. Поэтому Син покорно отступает на шаг назад, давая Ифаню больше личного пространства, и перестает улыбаться. - Рукопашный, я в курсе, - хотя это и досадно, ведь охотник действительно неплохо стреляет. Зато исключается использование холодного оружия, с которым Син так и не подружился до конца. - Слушай, если бы я не смог за себя постоять, я бы все равно здесь умер, сам ведь все понимаешь. Я рискнул своей жизнью, когда предложил тебе этот план, а все остальное - уже мелочи. Поверь, я не боюсь смерти на арене, - лучше уж погибнуть, сражаясь за то, во что веришь, чем сдаться и наблюдать, как наследие его семьи пятнают кровью скилосов. Хотя, конечно же, Исин предпочел бы пережить это свое увлекательное приключение - и вернуться домой с победой. И победа в данном случае - вовсе не молодой вспыльчивый щенок, вовсе нет. Победа - это огромная стая, согласная на сотрудничество с его народом. Ни больше, ни меньше. Охотник ерошит волосы на затылке и приглашающе разводит руками, решая прибегнуть к последнему способу успокоить Ифаня: - Ну давай, если все еще в меня не веришь, попробуй напасть. Небольшой тренировочный бой не повредит, - и да, Исин помнит, что у вожака целая куча дел и что они вроде как решили друг к другу без необходимости не приближаться, но не отпускать же Фаня в таком настроении, в самом деле! Пес ничего не имеет против небольшой тренировки. Проверить силы Исина, показать, как именно проходит все на арене. Но все это имело бы значение только в случае, если раны, которые он получит сейчас, могли бы зажить до боя. Любой ушиб, малейшая дезориентация - все может стать причиной поражения. Реакция у скилосов гораздо лучше, а уж что говорить про молодого пса-охотника. - Ты уверен, что действительно этого хочешь? - вместо того чтобы рассказывать, что теос не прав, Ифань решает удостовериться в его намерениях. Если ответ будет отрицательным, то только в таком случае имеет смысл думать над решением проблемы, если же он действительно хочет сразиться со скилосом, то пес ему даже не партнер, а так, инструмент для достижения желаемого. Он готов к любому ответу. В конце концов, вожаком он стал тоже для того, чтобы поддержать Исина. Эта цель - все, что у него оставалось в момент, когда они расстались, и сейчас, несмотря на власть, которой он так желал, ничего не изменилось. Интриги, травля, постоянное напряжение - все это было и в его обычной жизни. Быть главой стаи - это испытывать все то же самое, только еще и отвечать за благополучие остальных. Чувство превосходства, власть - они нравятся Ифаню, но теперь этого недостаточно, чтобы сделать его счастливым. Конечная цель достигнута, и даже так он не чувствует завершенности. Не хватает важной детали, хотя какой именно, пес не знает. За дверью раздаются тихие шаги. Пора заняться делами, а над боем придется подумать немного позже. Возможно, удастся выяснить, кто этот молодой скилос, и его род занятий даст некоторое представление о его способностях. Но сначала вожак должен услышать ответ Исина. Исин вздыхает, позволяя себе всерьез задуматься над заданным вопросом. Конечно же, он бы предпочел ни с кем не драться. Было бы здорово решить все проблемы беседой, мирной и содержательной, логичной и обоснованной. Но едва ли подобное возможно в стае скилосов. - У меня нет другого выбора, - пожимает он плечами в ответ на взгляд все еще мрачного Ифаня. - Я был бы счастлив иметь другие варианты для достижения своих целей. Но раз уж подобной роскоши у меня не имеется, приходится работать с тем, что есть. Так что да, если отбросить лишнее, я хочу этого. Что-то в лице Фаня меняется после его слов, однако уделить этому больше внимания Син не успевает - их, конечно же, прерывают. У вожака и правда совсем туго со свободным временем. Объяснение Исина ничуть не сглаживает его ответ. Но пес принимает его, хоть и недоволен безрассудностью, которую теос проявляет с тех пор, как прибыл в стаю. Здесь совсем другой мир, и лучше бы ему понять это поскорее, пока не стало слишком поздно. В дверь входят без стука и сразу же приступают к делу: - Насчет сортировки запасов. Возникли некоторые трудности... - скилос на пороге кидает на Исина подозрительный взгляд и замолкает, не решаясь продолжать. Не доверяет или боится, а может быть, и то и другое. Исин с любопытством осматривает вошедшего, пытаясь прикинуть его положение в стае, возраст и опыт, но Ифань почти сразу отсылает не пожелавшего отчитываться при чужаке подчиненного прочь. - Подожди снаружи, - бросает старший, точно зная, что его послушаются. Когда пес выходит за дверь, он опять поворачивается к Сину, - а ты будь здесь. Никуда не выходи, еду я принесу, от других ничего не принимай, - не просьба, скорее приказ. Хотя нет никакой разницы. Если охотник решит поступить иначе, он так и сделает. Скилос чувствует странную усталость. Борьба с врагами выматывает гораздо меньше, чем споры с Исином. Хочется остаться еще немного, возможно, действительно провести тренировку, чтобы показать теосу разницу в их силе, чтобы тот передумал, а потом... А что потом, он и сам не знает, просто хочет быть рядом и защищать от возможной опасности. Но теперь это будет сделать гораздо сложнее. - Как скажешь, - покорно соглашается со всеми указаниями Син, удивляясь самому себе. Наверное, он и правда наконец-то осознал, что находится на чужой территории, раз ему и в голову не приходит возмутиться тоном Фаня или его приказами. Надо же. - Слушай, может, пока я здесь торчу, я смогу сделать что-нибудь полезное? - полезное для стаи, разумеется, а не для его изысканий, ведь на данный момент охотник пытается играть роль послушного партнера при вожаке. - Ну в смысле... Чем у вас занимаются более слабые члены стаи, когда их партнеры уходят по своим делам? Он плохо представляет, что может входить в его круг обязанностей: приборка, приготовление пищи или, может, смешивание лекарств... На данном этапе Исин в стае так же беспомощен и бесправен, как маленький ребенок или даже хуже, коли уж дети служат хотя бы продолжению рода и ценятся за то, что они есть. А он... Мда, невеселая мысль. - В смысле я понимаю, что сейчас от меня толка мало, но и сидеть тут так просто... одному... - Син морщится от собственного тона и торопливо отворачивается от остановившегося на пороге Ифаня, стараясь скрыть румянец смущения. - Ладно, прости, я несу чушь. Потренируюсь пока и отпишусь Да Вею о текущем положении дел. Мне же можно использовать свои игрушки на вашей территории? Исин не противится, и это хорошо. Кто знает, возможно, еще немного времени - и он передумает вступать в бой. Но на это пес не рассчитывает, ведь получил четкий ответ о намерениях охотника. Насчет занятий можно было бы что-то и придумать, только позже. - Можешь подготовиться к тому, что предстоит тебе завтра. Стратегия, план - все сгодится. Не думай, что если скилос молод, то он слаб и глуп. Он не просто так сидел с нами за одним столом, - Ифаня настораживает подобная смелость со стороны пса, это либо очень глупо, либо очень умно. Открыто напасть на нового партнера вожака, еще и на теоса... Кто знает, что замышляет этот щенок. - Здесь нет сенсоров для обнаружения техники, так что можешь использовать все, что хочешь. Только не попадись, а то объяснить это будет сложно, - вожак бросает на Исина последний взгляд и решительно шагает в сторону дверей. В конце концов, все, что ему остается, - это доверять теосу. В его руках сейчас находится не только его жизнь, но и пса тоже. Раскройся то, что Ифань гостил в городе, и ему придется очень и очень туго. - Продумать стратегию, понял, - кивает Син, опускаясь на шкуры и притягивая поближе одну из своих сумок. - Буду ждать тебя вот прямо на этом месте, - улыбается он Ифаню напоследок и дожидается, пока за тем закроется дверь. - Так, а теперь свяжемся с домом и поинтересуемся у Да Вея, что за стратегия такая может быть у скилоса?.. - голос его звучит тихо. Охотник ловко роется в вещах и достает коммуникатор из-под стопки чистых футболок. В этом районе связь чертовски плохая, до ближайшей вышки теосов несколько километров, но у Исина техника совсем не простая, и сигнал удается поймать, пусть совсем слабый. На короткое сообщение с основной информацией о ситуации на данный момент уходит не больше 10 минут, потом еще столько же Син ждет ответа - а дальше время уже перестает иметь значение, потому что Да Вей оказывается - сюрприз-сюрприз - целиком на стороне Ифаня и самым своим строгим тоном отчитывает его за подобное безрассудство. Правда, "тон" оказывается чуток подпорчен ошибками в сообщениях, которые ассимилированный скилос даже после десятков лет в городе умудряется делать. Но это, если спросить мнения Сина, даже мило. Ифань нехотя оставляет теоса в одиночестве. Успокаивает только то, что до завтрашнего боя к нему никто не посмеет сунуться. Это будет не только оскорблением противников, но еще и неуважением к обычаям стаи. Так что Исин в относительной безопасности, хотя все равно неспокойно вот так уходить, зная, что может произойти непоправимое. - Что за проблемы? - нетерпеливо спрашивает вожак, раздраженно косясь на скилоса. За то недолгое время, пока он управляет стаей, он успел привыкнуть, что "проблемы" означают чаще всего "большие неприятности". Псы хоть и сильны, но в вопросах, которые касаются четкого исполнения заданий, они не так хороши. За время, которое он провел в принудительном обучении среди теосов, Ифань понял, что организованность и дисциплина не только важны в бою, но и в управлении повседневными делами имеют большое значение. Вожаком становится самый сильный, но это не всегда обеспечивает стае процветание и победы над другими псами. Несмотря на высокую численность, здесь царил хаос, и удивительно, как удавалось такому количеству псов держаться вместе. Поделив обязанности, назначив главных не только по вопросам безопасности и сделав отчеты ежедневной обязанностью, Ифань попытался упорядочить все в систему, ведь так гораздо легче контролировать то, что происходит. - У нас не хватает хранилищ, прошлогодние не все пригодны, а новых слишком мало, чтобы делить припасы так, как было приказано, - отвечает скилос. Вожак только хмурится и кивает, давая понять, что принял информацию к сведению. Отпустив пса, он направляется к этим самым хранилищам, чтобы увидеть все собственными глазами и решить, что же делать дальше. Это хорошо отвлекает от мыслей об Исине и о том, что ему предстоит сделать завтра. Отчет оказывается верным, и скилос напряженно думает, как бы обеспечить всю стаю припасами на зиму, учитывая, что их пока даже негде хранить. По пути обратно он заходит в трапезную и берет большую тарелку с едой, намереваясь разделить обед с теосом в спокойной обстановке, а не среди презрительных взглядов и едкого шепота. На сегодня хватит. Погрузившись в общение с домом, Исин не забывает прислушиваться к звукам, доносящимся снаружи, но возвращение Фаня все равно пропускает. Недаром все-таки его пес так быстро смог завоевать звание вожака - его навыкам можно только позавидовать. - О, уже время обеда? - радостно интересуется охотник, откладывая коммуникатор в сумку и с удовольствием растягиваясь на шкурах. От долгого сидения в одной позе тело слегка затекло. - Ну как все прошло? Тебя спрашивали обо мне? Ты выяснил, что это за щенок? На пороге Ифаня засыпают вопросами, и он только и успевает, что поставить блюдо на стол, прежде чем начать отвечать. - Да, это обед, - указывает он на стол. - Нормально прошло, - дела вожака стаи он будет решать самостоятельно, ведь это только его обязанности. - Еще не успел, позже, - пес коротко произносит и присаживается на шкуры рядом с Исином. Кажется, Ифань еще злится - по крайней мере говорить с Исином он не особо расположен. Охотник хмурится, реагируя на чужое настроение, и недовольно фыркает: - Ты все еще паришься о случившемся, да? - он невольно раздражается, думая о том, как мало Ифань верит в его силы. Ясно, что вдалеке от теосов Син может не так много, но настолько недооценивать его физические и - чего уж там - умственные способности по-настоящему оскорбительно. - Послушай, если это действительно тебя так бесит, прекрасно, я согласен не драться завтра! Что мне нужно сделать, чтобы этого избежать?! Сломать себе ногу? Поскорее смыться домой?! Найти в стае другого пса, помельче и понезначительней, и вызвать его на бой сегодняшним вечером?! Он и правда не понимает, чего теперь горевать о том, что не исправишь. Могло быть и хуже, намного хуже, но то, насколько уверен его партнер в провале, действительно выводит из себя. - Я совсем не такой кретин и слабак, как ты думаешь, - ворчит Исин, протягивая руку к принесенной еде. - А еще я теос, и это тоже кое-что значит. По крайней мере интеллектом я этого щенка точно превосхожу, просто по умолчанию! И вообще, не думай, что все понял обо мне, пока был моим пленником. Я обычно подобным образом не туплю и дело свое знаю! Это вообще твоя вина, что я сделал в обращении с тобой столько ошибок! Если бы ты не был таким... таким... - но тут запал Сина заканчивается - он вдруг осознает, что ведет себя ничуть не лучше Ифаня, позволяя эмоциям взять контроль над разумом. Снова. Проклятье, подобное постоянно случается, когда они вместе! Остается надеяться, что так на него влияет только Фань, а не каждый достигший зрелости и определенной привлекательности пес... Хотя, признаться, кое-что стало бы существенно легче, если бы дело было во всем виде в целом, а не конкретно в Ифане. Например, собственная неудовлетворенность перестала бы быть столь насущной проблемой... Но как назло, Исин все еще хочет только этого чертового пса! Вместо того чтобы разозлиться на подобное эмоциональное заявление, Ифань чувствует только все ту же усталость и глухую тоску внутри. Он не понимает, зачем теос вернулся, зачем пришел сам, а не послал кого-то другого, зачем рискует собой без весомой причины. Его выживанию ничего не угрожает, в городе безопасно, а здесь нет. Объективных причин не находится. Все, что делает Исин, - это заставляет его злиться и волноваться, а еще испытывать эту странную незнакомую смесь чувств, которая приводит скилоса в смятение. - Я думаю, что ты сможешь победить, дело не в этом, - глухо произносит пес, - просто... я не знаю, - закончить он не может, это слишком необычно, и характеризовать то, что происходит внутри, у Ифаня не получается. Выражать словами желаемое он всегда умел плохо, а прикосновениями нельзя, ведь они просто притворяются партнерами и на самом деле теос не желает делить с ним ложе и быть вместе. От этого горько, и скилос путается еще больше в себе и происходящем. Он закрывает лицо ладонями и пытается отогнать наваждение. Так не годится. - Я уже ничего не понимаю, - устало выдыхает Ифань, говоря это скорее себе, чем Исину. Ифань не поддается на провокацию - и вот тогда Син действительно начинает волноваться. Если дело не в том, что пес в него не верит, то в чем тогда?! По всем законам их непростых отношений в этот самый момент они оба уже должны вовсю ругаться, а через пять минут жарко трахаться, но по-видимому, если не доступна вторая часть этой формулы, не работает и первая. А вот это уже совсем не весело. Видеть подавленного и по-настоящему расстроенного Фаня Исину не нравится категорически. Он в стае меньше суток, а уже довел своего единственного союзника до столь неблаговидного состояния - тут впору устыдиться. Проблема в том, что Син не особо понимает, где ошибся, и поэтому исправить ничего не может. Но и оставлять вот так все нельзя, ведь в столь разобранном состоянии вожаку находиться попросту опасно - мало ли, кто удумает этим воспользоваться. Тяжелый вздох и еле слышное признание подталкивают охотника к более решительным действиям, и самое логичное сейчас - поговорить наконец-то по душам, однако Син до сих пор прекрасно помнит, насколько не жалует его пес разговоры. - Прости... - морщится он, забывая о еде и пододвигаясь ближе к Ифаню. - Правда, прости... Я не хотел делать твою жизнь такой сложной... - только насчет этого извиниться он и может, ведь по сути во всем произошедшем есть лишь его вина. Исин прикусывает губу, с тревогой изучая нездорово бледное, уставшее лицо Фаня, а потом все-таки решается. - Ну хочешь, я уйду? М? Хочешь, я сейчас встану, соберу свои вещички и вернусь в город? Скажу Совету, что ничего не вышло, постараюсь убедить их дать мне чуть больше времени, попробую отловить еще одного пса.... Это тоже вариант, Ифань, вполне жизнеспособный, просто чуть более сложный, но если ты хочешь, я оставлю тебя в покое. Хочешь? - он вопросительно заглядывает скилосу в глаза, пытаясь хотя бы по ним понять, правильно ли поступает, идя на такие крайности. В его словах нет лжи, он и правда готов уйти, если проблема Ифаня лишь в его присутствии. Пес заслужил, чтобы его оставили в покое. Он и без того сделал для теосов достаточно. Другой разговор, что сам Исин еще не готов расстаться с Фанем навсегда. - Ты ведь пришел сюда не для того, чтобы делать то, что я хочу, - отвечает пес. Он не понимает, зачем Исин спрашивает все это, зачем говорит так, будто ему не все равно. Произнести бы все вопросы вслух, и возможно, удастся получить на них ответы. Но у Ифаня осталась еще гордость. Если он в дурном настроении, то это только его проблема, его чувства тоже не касаются теоса, хотя и напрямую с ним связаны. Он справится сам, как делал это всю свою жизнь до встречи с охотником. Исин обозначил границы, а сегодня утром даже назвал причину разрыва. Незачем волноваться и переживать, скилос это понимает, но не может прекратить. Возможно, это последствия воспитания в городе, возможно, именно так псов заставляли оставаться в их чистеньком обществе. Тогда это значит, что методы воспитания и с другими скилосами были такими. Вдруг все, что было раньше, только часть процедуры? Исин предлагает поймать еще одного пса и с ним поступить так же: унизить, показать свое превосходство, а затем пустить в постель. Ифань отпускает эту мысль, позволяет ей оплести ядовитыми лозами все внутри и только шире разрастись, вместо того чтобы вырвать подобную глупость с корнем. Ведь теос доказывал свою искренность, но можно ли ей верить теперь? - Собираешься поступить так с еще одним псом? А что будет с ним потом? После того, как ты закончишь со своими планами? - он не хотел говорить этого вслух, но не сдержался. Скилос хотел спросить, что будет с ним, с ними обоими после того, как все закончится, если это вообще возможно. Лучше бы Исин этого не понял. Разговор не помогает, это очевидно. Ифань снова злится, и снова причина не ясна. Син хмурится от досады. Есть ли смысл говорить дальше? Или лучше оставить Фаня в покое, позволить перебеситься?.. Но вопросы пса его все-таки задевают, чуть сбивая благородный настрой. - Что такого ужасного я с тобой сделал? - Исин отодвигается и отводит взгляд, стараясь не поддаваться вспыхнувшей от чужих слов обиде. То, как Ифань спросил об этом, действительно его задело - будто он монстр какой-то, истязающий в своем подвале толпы бедных-несчастных скилосов. - Я же объяснял тебе, для чего отлавливаются псы. И ты к этому моменту уже должен был понять, что я бы никогда не позволил причинить кому-то из твоих сородичей вред. Но нынешняя ситуация не позволит теосам оставить вас в покое, они чересчур напуганы последствиями. Мне казалось, я понятно объяснил... Снова обсуждать недостатки своего народа охотник не хочет, не слишком-то это приятно. Да и Ифань, кажется, намекает на что-то иное, нежели дурное обращение в неволе. И что, будь оно все неладно, означает это его недовольство?! Будто кто-то заставлял его соглашаться на помощь Исину! "Закончишь с планами", надо же. Как будто Фань сам не понимает, что их затея совершенно бессрочна. - Ты должен прямо высказать мне свое недовольство, - Син неловко встает и делает несколько шагов подальше от скилоса, пытаясь оставить пространство для маневра. - Я уже не понимаю, чего ты от меня хочешь. Вчера ты куда спокойнее реагировал на мое присутствие здесь, но сегодня весь день дергаешься и злишься, а я отчаянно пытаюсь угадать, что же идет не так, - он поворачивается к Ифаню. - Перестань уже мучить нас обоих и выскажи то, что вертится в твоей голове. Поверь, станет намного легче. Пес знает, что не сделает того, о чем его просит Исин. Высказать все означает открыться, оказаться абсолютно беззащитным. И если с ранениями при неосторожности в бою он знает что делать, то с кровоточащими ранами внутри, которые могут остаться после реакции теоса на его слова, справиться будет гораздо сложней. - Мне нужно идти, - Ифань поднимается с места, понимая, что находиться с охотником в одном помещении становится практически болезненно. Неведение разъедает изнутри, но в то же время не хочется разочаровываться, услышав ответы на свои вопросы. Их много, и они слишком унизительные, чтобы произнести их вслух. - Поешь и отдохни, а потом реши что собираешься делать, - скилос не знает, как справляться с собственными перепадами настроения, а как вести себя с Исином, который то бросается на него с поцелуями, то шарахается в ужасе, затем ввязывается в драку, а после говорит, что не будет вступать бой, если Ифань так хочет... Ему необходимо проветриться и привести мысли в порядок. Они не в том положении, чтобы сомневаться в себе и друг в друге. - Ужин принесу, никуда не выходи, - бросает напоследок и, не дожидаясь ответа, покидает комнату, хлопая дверью. Что же, черт возьми, они делают?