Mad Dog

=Глава 3=

http://static.diary.ru/userdir/2/9/0/7/2907092/82768891.jpg Исин просыпается от ярких солнечных лучей, щекочущих сомкнутые веки, и первые несколько секунд не может сообразить, где находится. К счастью, мягкость подушек под головой и ласковый шелк одеяла под ладонями быстро дают ответ на этот вопрос - как и вплывающий в приоткрытую дверь спальни аромат только-только сваренного кофе. - Вставай, соня! - разносится по коридору громоподобный голос Да Вея, от звуков которого Син довольно жмурится и со стоном садится в постели. - У тебя сегодня важный день, помнишь? О да, Исин помнит. Сегодня ему предстоит наладить контакт со своим псом. - Я встал! - вопит он в ответ, потягиваясь всем телом и улыбаясь легкой боли в отлично отдохнувших мышцах. Вчера он почти час отмокал в восхитительно горячей ванне, смывая с себя усталость и грязь прошедших дней. В итоге до постели пришлось почти ползти, но оно того определенно стоило: он снова стал самим собой, достойным наследником семьи Чжан, лучшим учеником своего отца, уважаемым членом цивилизованного общества - и никто теперь не посмеет перепутать его с неотесанным скилосом. На этой приятной мысли Син решительно спускает ноги с постели. С таким настроем уже не стыдно появиться перед домашними и выпить, наконец-то, свою традиционную чашечку кофе. Его встречают, как героя, что, в общем-то, совсем не удивительно: ребята из команды отца (хотя теперь уже его команды) вскакивают из-за своих мест за длинным столом и рассыпаются в овациях, пока выпорхнувшая из кухни Лин, единственная женщина в этом доме, сжимает покрасневшего юношу в своих теплых объятиях. Да Вей с гордым видом наблюдает за ним с другого конца залитой солнцем столовой - он поздравил подопечного еще вчера вечером. Не хватает только Лу и Чена, но Син еще вчера узнал, что Лухана опять по уши нагрузил делами Совет, а Чен... Чен наверняка не в состоянии отойти от пленного пса, слишком поглощенный проверкой своих теорий насчет скилосов, чтобы поприветствовать любимого друга. Кстати о пленнике... - Прости, Лин, но завтракать я не буду, - мягко извиняется Син, выворачиваясь из ее тесных объятий. - Я бы выпил немного кофе, но не более. Если честно, мне не терпится поскорее пойти вниз, - он бросает вопросительный взгляд на Да Вея. - Никто же не против? Парни в ответ одобрительно гудят, наставник кивает, а Лин понимающе хихикает. - Пойду соберу еды для твоего зверя, - щебечет она, привычным жестом ероша легкие каштановые пряди юноши. - Уверена, он, в отличие от тебя, не окажется вот так запросто от моей стряпни! Син благодарно улыбается ей и снова перехватывает взгляд Да Вея. Внутри против воли все скручивается от нарастающего волнения - эта встреча с пойманным псом действительно очень важна. Отец много раз говорил ему, как следует заявить свое право на пленника, что нужно сказать, чтобы его усмирить. Если Син сейчас допустит ошибку, у него не получится перевоспитать зверя - и тогда охоту придется повторить. Но едва ли Совет вдруг решит дать ему еще одну попытку... - Ты готов? - спрашивает у вздрогнувшего охотника подошедший с чашкой кофе наставник. - Чен ждет тебя уже пару часов, умирая от нетерпения рассказать о своих успехах. Кажется, он действительно впечатлен тем самцом, которого тебе удалось отловить. Не расскажешь, как ты это сделал, кстати? Исин принимает ароматный напиток с благодарным кивком и невольно оглядывается на коридор, ведущий в другое крыло дома. Что ж, за те 10 минут, которые займет путь до камеры пса, он вполне успеет поведать Да Вею эту невероятную историю. *** Сон уходит вмиг. Окружающая обстановка абсолютно незнакома, отчего на короткий момент Ифаня затапливает паника, но воспоминание о недавних событиях объясняет, почему он опять находится в клетке, хоть и гораздо более просторной, чем предыдущая. Голые серые стены. Узкая дверь в самом углу. Светлый квадрат окна посередине потолка. Бледные солнечные лучи, скупо освещающие его совершенно пустую и отвратительно стерильную тюрьму. Осмотревшись, Ифань поднимается с пола. К своему удивлению он обнаруживает на запястьях бинты вместо наручников - отек почти спал, а вывих вправлен. Нога все еще побаливает, но общее состояние скилос характеризует как хорошее. Выяснив это, он решает получше изучить странное место, в которое ему не посчастливилось попасть. Вряд ли его оставили без присмотра надолго, так что лучше поторопиться. Внимательный взгляд скользит по углам и потолку, руки тщательно ощупывают шероховатые холодные стены - в надежде зацепиться хоть за что-нибудь. Плотный бетон проглатывает тихий стук, не оставляя и единого шанса на лазейку. Окно слишком высоко, так что единственным возможным выходом представляется дверь, на вид довольно хлипкая, но пес не торопится приближаться, зная, что самый очевидный вариант чаще всего оказывается ловушкой. В противоположном углу обнаруживается отверстие в полу. Видимо, отхожее место - к такому выводу приходит Ифань, не найдя больше никакого другого объяснения. После осмотра помещения пес сосредотачивает внимание на себе. Из одежды на нем все еще лишь пыльные кожаные штаны, но кое-что в его облике все же изменилось - шею сдавливает довольно тугая полоска из сплошного металла. Пес тратит несколько минут, царапая кожу, пытаясь стянуть непонятный предмет, но странная штука не поддается и на миллиметр. Все это более чем подозрительно. Если его хотели убить или собирались пытать, то не лечили бы раны. Но кроме этих двух вариантов Ифань больше не может придумать причину, по которой теосам стоило совершать подобное. Отсутствие внятных объяснений настораживает, но он не позволяет себе опустить руки. Если уж пока выхода из этой непростой ситуации не предвидится, стоит заняться чем-то полезным. После недолгих раздумий пес решает потратить это время на тренировку: ему давно известно, что ум отлично отдыхает, пока тело работает. От первых же разминочных движений мышцы наполняются силой, возвращая подвижность и гибкость. Но достаточно разогреться Ифань не успевает - отдаленным эхо доносятся чужие шаги, и пес замирает, а после бесшумно перетекает к двери, присаживаясь на корточки и вслушиваясь в поступь. Эти шаги он помнит: именно они раздавались за грудой камней на поляне в лесу, а после и у машины, когда охотник говорил с ним. Затаив дыхание, Ифань внимательно наблюдает за тем, как открывается дверь, впуская уже знакомый силуэт. Открывая дверь в камеру пса, Исин едва сдерживает свое нетерпение. Разговор с Да Веем и полный энтузиазма отчет Чена настроили его на идеальный лад - переживания вчерашнего дня развеялись, желание поскорее приступить к обучению возросло. "Все его раны заживут в течение суток. А в общем и целом этот самец обладает завидным здоровьем", - отрапортовал гордый собой Чен, ни на секунду не отвлекаясь от приборов, анализирующих взятые у пленника пробы. Должно быть, в тот раз, на поляне, скилос и правда просто вымотался, раз сдался без боя... Все-таки Исин невероятно везуч! Да Вей же легко успокоил его страх насчет зрелости подопечного. Оказалось, отцу несколько раз попадались довольно взрослые экземпляры, вполне сформированные личности, и с ними особых проблем не возникало. Тут логичным было бы возразить, что у отца Исина в принципе никогда сложностей при взаимодействии с псами не было, но юный охотник не стал портить себе настроение. Вместо этого он пару минут понаблюдал на мониторе за действиями разминающегося в камере пса и, набравшись решимости, направился внутрь. Бояться нечего - если что, Да Вей его прикроет. Как и ожидалось, пес нападает мгновенно, стоит ему только перешагнуть порог. Син даже не успевает понять, что произошло, как уже оказывается прижат к стене горячим грязным телом - без химического допинга в скорости реакции ему со скилосом не тягаться. Эффект неожиданности умножается на природную силу Ифаня, и в следующий миг он уже прижимает охотника к стене, стискивая пальцы на его горле. Второй раз промашки не будет. Однако даже поддавшись своим инстинктам, пес осознает, что сейчас ситуация изменилась: он на чужой территории, в неизвестном месте, полном теосов. Выбраться не составило бы труда, но для этого нужно иметь хоть какое-то представление о том, где его держат и как охраняют. Теосы трусливы, но уж точно не глупы - об этом Ифань помнит. Поэтому не сжимает пальцы сильнее, а наоборот, слегка ослабляет хватку, хрипло выдыхая: - Говори, как отсюда выбраться. С ответом охотник не торопится, на его лице нет и тени ожидаемого страха или испуга, поэтому Ифаню приходится подкрепить приказ легким ударом под ребра. - Если скажешь сейчас, то умрешь быстро, - скилос решает проявить милосердие, предлагая, по его мнению, отличный выбор. Голос пленного пса звучит сдавленно, так что Син мысленно делает себе заметку чуть ослабить обхвативший мощную шею обруч. Высказанное требование, в принципе, стандартное, да и тычку в солнечное сплетение он не удивляется. Это все просто пустяк - Да Вей перед монитором едва ли даже бровью повел. Видали они реакцию и похуже этой. - Прости, - осторожно улыбается Исин, глядя прямо в темные глаза скилоса. - Но ты пока не можешь уйти. Ни я, ни кто либо еще здесь не сможет вывести тебя отсюда беспрепятственно. Попав в стены города, ты не выберешься отсюда живым. Думаю, тебе и самому это прекрасно известно. Ифань внимательно слушает чужие слова, усваивая новую информацию, но ему все еще не ясно, по какой причине его притащили в подобное место и что от него хотят. Возможно, его выследили для наказания за все украденные им устройства теосов, но в этом городе пес раньше не бывал - на подобное память слишком хорошая. Мудрецы оставляют скилосов в живых только, если они им нужны - это единственное, что ему прекрасно известно. В остальном же приходится сомневаться. - Почему я не могу уйти? Я ничего не брал и не нападал на жителей этого города. Что вам от меня нужно? - Ифань задает вопросы, продолжая внимательно вглядываться в лицо напротив. Этот теос кажется ему странным. В глазах ни капли страха, только живое любопытство. Для подобной ситуации - когда пес может одним движением сломать шею - охотник слишком спокоен. Да и тело у него гораздо лучше, чем у всех мудрецов, с которыми Ифаню доводилось сталкиваться ранее. - Хотя может, мне стоит убить тебя, а говорить уже с вожаком? - жесткие удары и властный голос сохранились в памяти очень хорошо - тот, кто буквально вытащил его из машины, явно здесь самый сильный, а значит, и самый главный. Этот же малец не выглядит так, будто что-то значит в их иерархии. Хоть охотнику и удалось поймать его, сейчас силы Ифаня почти полностью восстановились, и так легко уйти из этой коробки чужаку не удастся. Скилос размышляет над возможными вариантами дальнейшего развития событий, пытаясь найти оптимальный, но ему не хватает информации о местности. Чтобы бежать, знаний об этой комнате недостаточно, поэтому он решается выбить хоть часть данных из своей жертвы. Угрозу можно воплотить в жизнь в любую секунду - чтобы охотник не забывал об этом, Ифань опускает пальцы чуть ниже, находя болевую точку в основании шеи. Легкий нажим должен повернуть беседу в нужное русло. Исин уже почти окончательно расслабляется, успокоенный предсказуемым течением этой беседы, как вдруг пес вспоминает о своей вчерашней встрече с Да Веем (вожак, надо же!) и переходит от угроз к делу. Сильная рука чуть скользит по его шее, и через мгновение тело Сина пронзает острой болью. Он очень старается сдержаться, но задавленный стон все же срывается с губ - и реакция на это следует незамедлительно. Да Вей явно не дремлет у монитора: пес еще даже не успевает насладиться чужими страданиями, как его самого прошивает болезненным разрядом прошедшего по ошейнику тока. Син чуть морщится, разочарованный подведшей его выдержкой, и торопливо поднимает ладонь, приказывая наставнику, все еще наказывающему скилоса, остановиться. Пес, невольно выпустивший его из рук, когда на металлический ободок подали разряд, вцепляется в приносящую боль вещицу с животной злостью, хотя снять ее все равно не удается. Ифань догадывался, что предмет на его шее имеет какое-то практическое значение, но не ожидал, что получится выяснить это так скоро. Разряд бьет болью, парализуя мышцы. От неожиданности пальцы на чужой шее разжимаются, и животные инстинкты кричат о том, что он должен избавиться от этой дряни немедленно. Ногти царапают кожу, но металл не поддается, сковывая мертвым кольцом. - Видишь ли... - выдыхает Син тихо, снова растягивая губы в самоуверенной улыбке. - К твоему понятию "вожак" в этом доме я подхожу больше всех остальных. Не обманывайся внешностью, пес. Я молод, но не беспомощен. И уж конечно я бы не сунулся к тебе без подстраховки - это ты должен был понять. Каждый раз, когда твои действия пойдут вразрез с моими желаниями, эта стильная вещица, - он медленно протягивает руку к шее замершего скилоса и осторожно поглаживает тонкую полоску металла кончиками пальцев, - будет тебя останавливать. В этот раз разряд был совсем крошечный - не более чем демонстрация. Но если ты еще хотя бы раз причинишь мне боль... - Син улыбается шире, обхватывая своей аккуратной ладошкой острый подбородок пса и заставляя его нагнуться ниже. - Я верну тебе ее стократно. Мы поняли друг друга? Скилос замирает, впитывая чужие слова. Он терпит прикосновения, сжимая губы в тонкую полоску. Гордость проедает кислотой горло, но получить еще один такой разряд не хочется, поэтому пес молчит, даже когда слышит тихий вопрос. Его чутье развито слишком хорошо, чтобы ошибиться в определении самого сильного самца в стае. Это всегда заметно: по движениям, тону и манерам. На услышанное замечание о здешних порядках пес лишь скептично приподнимает бровь, но не перечит. В следующий раз Ифань будет знать, что если захочется коснуться охотника, то необходимо убить его быстро, не церемонясь. Вопросы остались без ответов, но он получил кое-что взамен, не менее важное. Если сбежать сейчас невозможно, то лучшая стратегия - затаиться и выжидать. Терпение никогда не было его сильной стороной, псу больше нравилось решать подобные проблемы сразу. Но острая необходимость прививает нужные навыки. Пауза затягивается, однако с его губ не слетает и звука - скилос лишь зло скалится, не двигаясь с места. Правила объяснили более чем понятно, и он не попытается больше напасть, по крайней мере, не сейчас и не на этого чужака. Ответа не следует - как обычно - но Исин видит по чужим темным глазам, что его поняли. Отлично, может, теперь его начнут воспринимать серьезно. - Ну раз ты, вроде как, больше не собираешься меня убить, может, сосредоточимся на твоих нуждах? - ласково интересуется охотник, делая шаг к двери. Озвучивать просьбу вслух не приходится - Да Вей знает его слишком хорошо, чтобы растрачивать время попусту. Единственное, что сейчас необходимо Ифаню, - так это оказаться подальше отсюда, ну или хотя бы за пределами дома, а дальше он разобрался бы с дорогой. Но, видимо, прогулок не намечается и выпускать его никто не намерен, поэтому приходится следовать инструкциям и запоминать. Время даст ему шанс, он не сомневается. Едва Син поворачивается к псу спиной, дверь открывается, и на пороге возникает Чен с подносом, полным наготовленной Лин еды. В глазах друга застыл суеверный восторг - наверняка этот помешанный успел вдоволь полапать пленника, пока тот спал. Дверь открывается, и пес внимательно изучает посетителя, в котором узнает странного теоса из белой комнаты. Тот не смотрит в глаза, и скилос довольно щурится - значит, этот чужак признает его силу и превосходство. Оказывается, не все они настолько беспечны, чтобы думать о его заключении здесь как о постоянном обстоятельстве, ведь рано или поздно он выберется и разорвет им глотки. - В-вот, Исин... - запинаясь, бормочет Чен, протягивая старшему поднос. - Да Вей сказал, ванна будет готова через 8 минут. Парни придут за вами, когда... - Нет, - решительно обрывает его Син, глядя при этом в прицел спрятанной под потолком камеры. - Я сам его искупаю. Мне не нужна помощь. Чен вздрагивает и недоверчиво хмурится, явно собираясь возразить. Но охотник не собирается его слушать. Вместо этого он поворачивается к своему зверю и с очаровательной улыбкой протягивает ему еду. - Вот, перекуси немного. И да, я в курсе, что ты достаточно горд и вынослив, чтобы послать меня куда подальше, но давай эту нелепую часть мы все-таки опустим. Если ты не поешь сейчас, я заставлю своего доброго друга, который, к слову, позаботился о твоих ранах, вколоть тебе релаксант и накормлю тебя с ложечки. Принять еду от врага Ифань не считает зазорным - гораздо унизительней была вчерашняя демонстрация, когда его практически вырвали из клетки, ставшей уже его территорией. Еда поможет сохранить силы и накопить новые, а они ему точно пригодятся: когда пес выберется, то без труда сможет победить вожака не только своей стаи, он уверен. Если он останется в этой комнате, то сможет тренироваться в безопасности, сосредоточившись на движениях. Тишина сделает слух более восприимчивым, а ум - гибким. Скилос не протягивает рук, чтобы взять предложенное, лишь указывает взглядом на пол. Чтобы он принял еду из чьих-либо рук, нужно доверять, а даже если сейчас существует уверенность в собственной безопасности, то это чувство слишком хлипкое. Он ждет, пока еда окажется на полу, а затем уходит подальше, в угол. Вкус пищи не чувствуется - Ифань просто поглощает предложенное, чтобы сохранить свою жизнь, не более. Исин следит за зверем с улыбкой, радуясь хоть какому-то подобию контакта. С взрослым псом действительно легче: никаких истерик, никакой паники, быстрое понимание ситуации. То, что нужно для первого раза. Скилос ест торопливо, но без особого удовольствия, так что Сину немного жаль усилий Лин, но еду хотя бы не выбросили - и то хорошо. Следующей обязательной процедурой является чистка, капитальная дезинфекция неизвестно где таскавшегося зверя, и обычно это действо сложно назвать приятным, но в этот раз Исин сделает исключение. Его всегда смущали почти бесчеловечные манипуляции над пленником в его первые дни в доме, хоть отец и говорил, что на этом этапе грубость не вредит. Так что со своим собственным зверем юный охотник поступит иначе. - Прежде чем мы позаботимся о твоей гигиене, я тебе кое-что расскажу, - негромко начинает он, подходя ближе к сосредоточенно жующему скилосу. - Сейчас ты являешься моей собственностью, неважно, согласен ты с этим определением или нет. Обруч на твоей шее - доказательство твоей принадлежности, твое право на существование в стенах города, единственная причина, по которой ты еще жив. Помимо чисто воспитательной функции, он также предостерегает тебя от нарушения очень важных границ - как только ты приблизишься к ограде этого дома хотя бы на метр, по твоему телу автоматически будет пущен разряд, способный превратить тебя в пускающий слюни овощ. Не убьет, но покалечит настолько, что побег перестанет тебя интересовать вовсе. Это понятно? Пес бросает на него нечитаемый взгляд, снова отвечая надменной тишиной. Но Исин уверен, его услышали. - Я не хочу убивать тебя. Не за тем я вез тебя чертову тысячу километров, чтобы просто прикончить в своем подвале. Но ты должен понять, что в этом городе только я заинтересован в том, чтобы ты жил. Скилосы - нежеланные гости здесь, им не позволяют приблизиться к городским стенам и на пушечный выстрел, а уж впустить одного из вас внутрь - и вовсе преступление против нашего народа. Но у меня - и только у меня - есть такое право. Ты нужен мне, я отвечаю за тебя - я владею тобой. Всем остальным плевать, кто ты и каковы твои мотивы. Лишь только теос увидит пса на улицах Анатоли, он немедленно его ликвидирует. Таков наш закон, таковы наши обычаи. И нет ничего, что бы ты мог с этим поделать. На эту реплику скилос уже не оборачивается, даже плечом не ведет. Очевидно, ему не слишком-то верится в то, что кучка теосов может с ним управиться. Глупый пес. - Из-за моей особенности, из-за того, что мне позволено владеть зверем, за моим домом ведется постоянное наблюдение, - продолжает Исин, намеренный донести до пленника всю серьезность его положения. - Сейчас ты - брешь в защите города, его слабое место, поэтому взгляды всех, кто отвечает за безопасность этих стен, направлены сюда. И так будет до тех пор, пока я не сниму обруч с твоей шеи. А случиться это может лишь по двум причинам: либо ты перестанешь дышать, либо... - он слабо улыбается, воскрешая в голове коронную фразу отца. - Либо ты перестанешь быть псом. Ифань внимательно слушает правила игры, которые ему диктует охотник, ведь от этого будет зависеть его жизнь в ближайшее время. Большинство из сказанного он собирается проверить, чтобы выяснить, насколько откровенен с ним этот чужак, но только не те, от которых потенциально зависит его жизнь. Пока основной проблемой представляется аксессуар на его шее, ведь сказки об опасности теосов для него - ничто. Ужасная реакция, слабые инстинкты и зависимость от окружающих условий - такие индивиды не могут ему угрожать. Поднос постепенно пустеет, а чужак продолжает говорить о скилосе как о "собственности". Если охотнику нравится утешать себя этим, пусть, но Ифань никогда не будет подчиняться тому, кто обладает меньшей силой. Ни в своей собственной стае, ни в клетке, одетый в ошейник. Этот факт не изменится, что бы ни случилось. Следовать правилам, но не за человеком, бояться действия, а не пустых слов. Под конец пса начинает даже веселить то, что говорит странный малец. Умереть и перестать быть скилосом - это одно и то же. Гордость за собственное происхождение, сила и жажда возвыситься до небес смогут покинуть его тело только вместе с последним вздохом. Слова означают, что ему придется умереть, чтобы снять металлическую дрянь, и если не останется иных вариантов, он согласен и на это. Только не ясно, по какой причине тогда он все еще жив. Не легче ли убить его прямо сейчас? Или все-таки эксперименты? Узнать, что в головах у этих сумасшедших невозможно. - Что тебе нужно? - Ифань отодвигает поднос с едой и спрашивает еще раз, решая, что вполне переживет еще один разряд в случае чего. Син едва успевает подавить поднявшееся внутри торжество, когда слышит этот вопрос. Ну надо же. Вот и некое подобие спокойной цивилизованной беседы! - Именно это мне и нужно, - пожимает он плечами, принимая нарочито скучающий вид. - Чтобы ты избавился от своей звериной природы. И стал одним из нас. Но прямо сейчас... - Син морщит носик и с сомнением оглядывает грязного скилоса. - Мне нужно, чтобы ты как следует вымылся. О том, что теосы пытаются переделать псов, Ифань не знал, полагая, что все чудачества ограничиваются генетическими неудачами и бесполезными стенами вокруг городов. Но видимо, это их новая опасная и глупая забава, частью которой ему пришлось стать. Невозможно изменить сущность, переданную предками. Это словно заставить дождь превратиться в мед - так же наивно и бесполезно. Пес недоволен ответом, но переспрашивать не спешит, решая, что выяснит это, наблюдая за чужаками. Вымыться скилос и сам не прочь, собственный запах неприятно режет нюх. На вылазках оставлять свой след даже посредством запаха тела до крайности опрометчиво, поэтому отказываться от водных процедур он тоже не станет. Если доведется бежать, то так будет легче сбить погоню со следа. Кожа покрыта слоем пыли, засохшей крови и грязи, трескающимся и вызывающим неприятный зуд. Да Вей входит в камеру с наручниками и нечитаемым выражением лица. Исин знает, что наставнику не по душе это нововведение, но отказываться от плана не собирается. Его пленника никто не будет поливать из шланга и купать в щелочном растворе. Хватит и обычной пенной ванны. - Раздевайся, - улыбается Син, возвращая свое внимание сидящему на полу псу. - Здесь недалеко - не успеешь продрогнуть. Завидев вожака, пес скалится и напрягается в ожидании удара. Сейчас он сможет дать достойный отпор, даже несмотря на металлический обруч. Но тот ничего не предпринимает, лишь молча протягивает охотнику наручники, хотя Ифань продолжает чувствовать опасность, исходящую от него, - в любой момент тот готов накинуться. Не отрывая взгляда от противника, пес стягивает штаны. Воздух касается грязной кожи, принося облегчение. Он бросает испорченную вещь на пол, оставаясь полностью нагим. Отсутствие одежды не смущает, ведь это всего лишь для удобства и защиты, но комфортнее всего сражаться без нее, позволяя телу двигаться свободно. В этот раз охотник сам кладет наручники на пол, предлагая справиться без его помощи. Мысль о том, что опять придется чувствовать на запястьях тяжесть металла, раздражает. Но Ифань послушно поднимает браслеты и цепляет их поверх бинтов на запястьях. Щелкает первый замок, а затем он улавливает движение, обращая внимание на охотника. Тот слегка качает головой, и приходится завести руки за спину, защелкивая второй наручник сзади. Исин не сразу замечает напряжение, сковавшее пса при появлении Да Вея, но в итоге все же приходит к правильному выводу - у них с пленником не получится полноценного контакта до тех пор, пока рядом ошивается кто-то настолько грозный. Интересно, обидится ли наставник, если он попросит его не показываться зверю на глаза в ближайшее время?.. Наверное, ведь вина здесь целиком лежит на охотнике - стоило пересилить себя и самому достать пса из клетки, а не перекладывать свои обязанности на помощников. Теперь придется играть в "плохого-хорошего полицейского", что едва ли можно назвать достойным поведением. - Да Вей, - Син специально добавляет холодка в голос, обращаясь к наставнику, на что тот понимающе кивает, - попроси Чена подобрать псу одежду. Уверен, к этому моменту он уже смог высчитать его параметры, и проблем с этим не возникнет. Мужчина чуть сгибается в полупоклоне, наглядно демонстрируя свою покорность юному охотнику. - Что-нибудь еще, мастер Чжан? - урчит он услужливо, не поднимая взгляда. Син морщится едва заметно, недовольный этим цирком. Да Вей не должен ему прислуживать, никто не должен, они все равны, они партнеры с единой целью, но если сейчас не дать псу понять, кто здесь главный, о продуктивном воспитании можно забыть. Для Ифаня понять происходящее все сложнее и сложнее. Он не может вникнуть в принципы иерархии теосов. Правила, по которым более сильный выказывает уважение и покорность тому, кто слабее, остаются для него загадкой. Наверное, это одна из причин, по которой их народы так и не смогли найти общий язык: слишком глубокие различия на всех уровнях. Среди псов невиданная дикость - кланяться слабому, какими бы ни были обстоятельства. Для того чтобы заполучить себе в подчинение воина, ты должен победить его в бою. Это один из их законов, которым следуют из поколения в поколение. Скилос молча наблюдает за нелепой ситуацией, но на удивление, голос охотника звучит уверенно и твердо. Это означает, что ему невпервой отдавать приказы, и вожаку тем более - малец не робеет и не опускает глаз, держится так, как полагается главному. Но Ифань не чувствует в нем достаточной жестокости и твердости, поэтому пока лишь присматривается, запоминая поведение. - Пока нас не будет, принесите сюда матрас и подушку, - все так же строго продолжает юноша, поворачиваясь к закованному в наручники псу и протягивая открытую ладонь в приглашающем жесте. - Пойдем, я покажу тебе дорогу. Да Вей отступает, пропуская Исина и его пленника к двери. Проходя мимо, Син бросает на него извиняющийся взгляд, но старик этого не видит, все еще разглядывая пол. Покинув камеру, пес пристально осматривает пустой коридор. Ступни холодит голый бетон, в обе стороны ничего не разобрать - там слишком темно, и не ясно, то ли пространства слишком много, то ли вовсе голая стена. Скилос следует в указанном направлении, и совсем скоро они оказываются возле другой двери. Он в последний раз ведет носом, пытаясь уловить запах, но здесь слишком стерильно, а еще пахнет штукатуркой и влажностью. Как только открывается дверь, в лицо бьют клубы пара, и пес теряется, не в состоянии ничего разглядеть. Улавливаются лишь очертания предметов - все тонет в мутной горячей дымке. Исин с самого начала не собирался уступать псу свою собственную ванную - все-таки от цивилизации пленник еще бесконечно далек. Вместо этого он распорядился переоборудовать душевую в подвале: избавиться от шлангов и ремней и установить нормальную ванну, достаточно глубокую для полноценного купания. Его зверь будет первым, кто опробует эту перемену на себе. К сожалению, система вентиляции пока еще не отрегулирована до конца, и потому душевая встречает их жарким плотным паром. Футболка Сина мгновенно промокает, вьющиеся волосы липнут к вспотевшему лбу, а вдоль позвоночника сползает ленивая капля пота. Но даже не это самое неудобное. - Проклятье, - вздыхает охотник, пытаясь разглядеть во влажной завесе очертания ванны. - Кажется, с приготовлениями парни переборщили... - наверняка вода набрана просто обжигающе горячая, чтобы избежавший капитальной дезинфекции пес смог хотя бы "прокипятиться". Неудивительно, что здесь все паром заволокло. Исин оборачивается к проступающему силуэту обнаженного зверя и наугад протягивает руку, намереваясь коснуться чужого плеча и хотя бы так проводить его к ванне. В отличие от дезориентированного пленника он примерно представляет себе, где что тут находится. - Я постараюсь сделать что-нибудь с этим влажным ужасом, - бормочет он, почти что извиняясь. - А пока пойдем к воде - не хватало еще, чтобы ты простыл. Пар скрывает недовольство пса. Он не привык, чтобы к нему касались, если это не бой, и каждый контакт словно возвращает его жестокость и настороженность. Но даже с подобными чувствами приходится следовать за охотником. Влажный от конденсата пол заставляет ступать осторожно, чтобы не поскользнуться. Шаг, еще один, пока ноги не упираются в твердый бортик. Видимо, мыться ему придется здесь. Чужая рука тянет дальше, заводя в горячую, почти обжигающую воду. Ифань послушно переступает через край ванной и, ощущая давление на плечо, садится. Тело расслабляется под ласковыми касаниями потревоженной воды, на щеках появляется румянец от жара. Чужака скрывает густой пар, и остается только догадываться, где он сейчас находится, ведь раздражающих прикосновений больше нет. Ощущения уединенности достичь невозможно, если знаешь, что рядом есть кто-то посторонний, даже скрытый от взгляда. Исин усаживает на удивление покладистого пса в воду и отступает, чтобы стащить с ног кроссовки. Очевидно, без рук ему вымыться будет непросто, так что помочь в таком деле - вполне разумно и естественно. К тому же зверю стоит привыкнуть к их близости, чтобы в дальнейшем не шугался людей. Стоит с самого начала показать, что не все прикосновения ведут к боли или несут угрозу. Син торопливо закатывает джинсы, не особо, впрочем, стараясь, все равно ведь вымокнет, и на ощупь находит на полках жесткую мочалку с куском приятно пахнущего мыла. Путь до ванны занимает не так много времени - пар как будто бы немного рассеивается, чуть улучшая обзор. Скилос покорно замирает в воде, сжимая и разжимая пальцы. Руки немного затекли от неудобной позы, бинты промокли, и пораненную кожу слегка покалывает. Даже сквозь пар заметно, что вода мутнеет от крови и пыли с его кожи. Прием водных процедур оказывается на удивление приятным, в противовес тому, что ожидал Ифань после столь холодного приема. Спина начинает чесаться, но дотянуться нет ни малейшей возможности, остается терпеть, пока грязь сама отстанет, и надеяться, что кожа успеет хоть немного очиститься, прежде чем его заставят покинуть ванну. Но тут он чувствует, как вода колышется и как меняется ее уровень. Видимо, осуществлять водные процедуры он тоже будет не один. Едва Исин усаживается на бортик, опуская ноги в ванну, он с трудом сдерживает вскрик. Остается надеяться, что ожога не будет, и на будущее стоит обязательно сделать Да Вею замечание насчет температуры воды. - Прости, если тебе неудобно, - цедит охотник сквозь зубы, старательно намыливая мочалку. - Но пока придется потерпеть, - разумеется, спокойным купание в наручниках назвать нельзя, но лучше уж так, чем обычные способы, которыми его предки приводили зверей в приличный вид. - Ты не мог бы немного подвинуться? Я хочу помочь. Скилос не видит смысла в извинениях того, кто взял тебя в плен, тем более по такому пустяковому поводу. Он послушно выполняет просьбу, меняя положение. Позади слышатся звуки возни и всплески, а затем кожи касается что-то мягкое - оно скользит по плечам, ниже по спине и рукам, доходя до самой кромки воды. Подобное обращение удивляет и добавляет еще пару вопросов к длинному списку пса. Прикосновения нежные и неторопливые, они заставляют мышцы расслабиться под приятным нажимом и жаром горячей воды. Мягкое касается груди, затем пресса, смывая грязь с кожи. Ифань не знает, принято ли так у теосов, но у псов подобным образом могут выражать свою симпатию, намекая на телесную близость. Он понимает, что охотник не испытывает к нему подобного, да и сам он скорее свернул бы ему шею, но тело реагирует так, как привыкло. Тепло проникает в кровь, дыхание учащается, а зрачки увеличиваются. Скилосы в его возрасте и физической форме довольно активны в сексуальном плане, а учитывая внешнюю привлекательность и силу Ифаня, в желающих разделить ложе никогда не было недостатка. Реакция его тела вполне естественна и нормальна, поэтому когда пес слышит просьбу подняться из воды, он незамедлительно ее выполняет, невольно демонстрируя собственное возбуждение. Однако совсем равнодушным остаться не получается - он чувствует себя уязвимым и недовольным, ведь чужак для него - враг, а не объект симпатии. Син отвлекается, споласкивая мочалку в ставшей мутной воде, так что когда он все же поднимает взгляд на вставшего перед ним скилоса, увиденное повергает его в легкий шок. - Ох черт.... - вырывается судорожное из приоткрытых от удивления губ, пока охотник завороженно пялится на влажное крепкое тело, безнадежно застряв в районе ничем не прикрытого паха. Кажется, с помощью он немного перестарался. - Ээээм... Кхм... М-можешь... опуститься на колени?.. - просьба кажется вполне невинной, хотя голос и подрагивает от смущения. Пусть лучше чужое возбуждение будет скрыто водой - так все-таки немного поспокойней. На дрожащий голос и странный взгляд пес только хмыкает и выполняет то, что попросили. Он знает, что отлично сложен. Видимо, даже мудрецам не чуждо понимание естественной красоты. По меркам же женщин-скилосов, охотника можно счесть привлекательным, но не более. Ифаню подумалось, что со своими мягкими чертами лица и ладным телом тот имел бы гораздо больший успех среди мужчин. Пес опускается на колени, ожидая, что будет дальше. Поймав на себе еще один взгляд, он не выдерживает и хрипло произносит: - Что, нравится? - он помнит, что вопросы задавать можно. Видимо, наказание следует лишь за физическим контактом, поэтому пес не отказывает себе в довольствии понаблюдать за румянцем на чужих щеках. Скорее всего, это от пара, но вот сосредоточенно сдвинутые на переносице брови однозначно выдают чужую неловкость. От наглого тона пса Исин теряется еще сильнее, с досадой чувствуя собственный участившийся пульс. Очевидно, теперь у этого чертового зверя больше нет проблем с общением. Надо же, как вовремя. Охотник хмурится, обкусывая губы и судорожно придумывая остроумный ответ. Хочется поставить скилоса на место, смутить его в ответ, перестать чувствовать себя жертвой. Но ничего путного в голову, как назло, не идет. Син старательно мылит мочалку снова, стараясь потянуть время. И только когда густые хлопья пены начинают падать в воду, он все-таки находится с ответной репликой, столь же жестокой, сколь и безрассудной. Юноша подается вперед, прижимает мочалку к широкой рельефной груди пса и вцепляется другой рукой в его мокрые волосы, заставляя откинуть голову назад. - Еще бы не нравилось, - шепчет язвительно, заглядывая прямо в сузившиеся от недовольства глаза. - Не каждый день удается вот так запросто поставить скилоса на колени... Ифань признает, что попался довольно глупо, да и последовавшие за этим неудачное покушение и позорное перемещение в новую клетку повода для гордости не давали. Во всем этом была только его вина, и понимание этого его не радовало, но пес стоически держался, надеясь, что ему еще выпадет шанс воспользоваться усвоенными уроками. Однако сейчас осознание собственного положения вдруг стало полным и чертовски острым - на данный момент он действительно стоит на коленях перед охотником. И последней каплей становится тон, которым произнесены эти слова. Будто его хотели унизить еще больше, опустить ниже, чем он находился. Выработанная с годами выдержка позволила задавить всплеск ярости, словно потушив факел о живую кожу. Временами Ифаню приходилось выносить и не такое. Если ты не сильнейший, то будь готов выполнять чужие прихоти - и он выполнял, будучи совсем юным мальчишкой. Копил злобу и ненависть, создавая из тела мощное оружие день за днем, и в итоге стал способен свергнуть вожака. Пока не оказался в самой паршивой из всех возможных ситуаций. Скилос молчит и терпит болезненное прикосновение к волосам. Если не можешь подняться на уровень врага, то просто опусти его до своего - так, кажется, говорят, и к счастью, в этот раз Ифань может провернуть подобное буквально: он резко отклоняется назад, упираясь скованными руками о дно ванной, утягивая теоса за собой. Чужая ладонь скользит по коже, а глаза напротив расширяются от удивления. Охотник дергает за волосы сильнее, пытаясь удержать равновесие, но Ифань терпит, не поддаваясь, и через мгновение тот плюхается в воду рядом с ним. Син жалеет о сказанном сразу же, как невероятно надменные слова срываются с его губ, но сгладить эффект не успевает - пес чуть хмурится, едва заметно, а после откидывается назад, без особого труда оборачивая упрямство вцепившегося в его волосы охотника против него самого. Юноша летит в ванну как-то уж совсем нелепо, неловко и мучительно медленно. Погружается в мутную горячую воду с головой, едва успевая зажмуриться, торопливо выставляя вперед руки, чтобы не приложиться головой о противоположный бортик, а потом резко выныривает, отфыркиваясь и делая драгоценный вдох. Скилос с интересом наблюдает, как охотник погружается с головой в воду, но тут же быстро выныривает. Капли мутной воды стекают по лицу и волосам к вороту насквозь мокрой футболки. Без сомнения, он взбешен, но оно определенного того стоило. Никто не смеет говорить, что поставил пса на колени, когда тот жив и еще может сражаться. И раз уж теос диктует ему правила игры, то Ифань может попробовать навязать ему свои. Пока он здесь, даже под замком и с металлическим обручем на шее, скилос не собирается позволять подобное. Все, что у него есть, - сила и гордость, и ни с тем, ни с другим он не намерен расставаться. Гнев вскипает внутри мгновенно, застилая взгляд алым, и Син уже даже замахивается для пощечины, обернувшись к возвышающемуся над ним псу, с невозмутимым видом наблюдающему за его унижением, но в последний момент все-таки останавливается - идиотизм ситуации вырывает из груди сдавленный смешок, от скатывающихся с волос капель по телу пробегают мурашки, футболка неудобно сковывает движения. Не стоит недооценивать пса, даже если кажется, что он в полной твоей власти. - Ладно-ладно, я это заслужил, - хихикает Исин, отбрасывая мокрую челку со лба и одним плавным движением стягивая с себя облепившую тело футболку. - Прости, это было глупо. Но ты тоже немного виноват! Провокации никогда добром не заканчиваются, сам же должен это понимать... - болтая в таком духе, Син отшвыривает промокшую ткань на пол и снова ловит в воде мочалку. Не мешало бы еще и джинсы снять, но с этим мороки больше, проще остаться так. Когда чужак замахивается, в его глазах плещется обида и злость. Сейчас и не скажешь, что тот из мудрецов - он такой же, как и пес: вспыльчивый и жестокий. Но теос удивляет его вновь: вместо того, чтобы ударить, оскорбить еще раз, он начинает смеяться. Реакция более чем странная, и это настораживает гораздо больше, чем возможный хлесткий удар. Ифань наблюдает, как охотник стягивает мокрую ткань, и подмечает про себя еще раз, что с таким телом и гладкой кожей он бы точно имел успех среди самцов. Как ни в чем не бывало, охотник вновь берет в руки мягкое и продолжает смывать грязь нежными поглаживаниями. Прикосновения заставляют задышать тяжелее. Пес прикрывает глаза, убеждая тело в том, что это не заигрывания, но реакция на уровне инстинктов прорывается наружу с низким рычанием. Он дергает руками, проверяя прочность наручников. Самое время прекращать игры, иначе Ифань рискует получить еще один разряд за несанкционированный физический контакт. Син все еще улыбается собственной промашке, когда мощный торс под его руками снова дергается, а пес вдруг начинает рычать. Причина доходит до него не сразу, но долго гадать не приходится - они находятся теперь достаточно близко, чтобы все метаморфозы, происходящие с телом зверя, ощущались предельно отчетливо. На этот раз охотник не смущается. Любопытство плещется где-то в глубине сознания, закономерный вопрос едва не срывается с языка. Какого черта этот стопроцентный самец реагирует на его действия подобным образом?! Едва ли Исина можно вот так запросто принять за девчонку, да он, к тому же, и майку снял, окончательно обозначив свою половую принадлежность. Нет, разумеется, Син слышал о бисексуальных отношениях внутри стай скилосов, но прежде ему казалось, что только слабые особи вынуждены прибегать к подобной неразборчивости. Зачем взрослому половозрелому самцу тратить свое время на своего собрата, если в результате их связи потомства все равно не будет?! Теосы в этом плане куда более открыты. Пол и возраст не важны до тех пор, пока союз двух индивидов приносит им обоим удовлетворение. Но ведь псам подобное едва ли пришлось бы по душе, разве нет?.. Не разобравшись во всем этом толком, Син вздыхает и откладывает мочалку в сторону. Пожалуй, ответ на свои вопросы можно получить позднее. А сейчас следует поскорее разделаться с затянувшимся купанием и закончить неловкую ситуацию. - Вот и все, - бормочет Исин, поднимаясь из воды и перешагивая через бортик ванны. - Ты пока можешь сполоснуть волосы, а я схожу за твоей одеждой. Надеюсь, ты не утопишься, пока меня не будет. После слов охотника Ифань чувствует что-то сродни облегчению. Поглаживания прекращаются, и он восстанавливает сбитое дыхание. Когда прикосновения к телу приносят либо боль, либо удовольствие, при отсутствии одного ясно, что тело воспримет все как сигнал ко второму. Показывать проявление чего-либо, кроме неприязни и злости, по отношению к чужаку пес не собирался, но тот увидел гораздо больше, чем следовало. На скользком от натекшей воды и пены полу Син едва не падает, но путь до двери преодолевает без приключений. Выходя, он оглядывается на замершего в ванной пса с сомнением, но все же покидает душевую. Его отец никогда бы не оставил пленника в одиночестве в первый же день... Слишком уж безрассудно. Но Исин - во многих вещах - не его отец. Когда теос выходит за дверь, пес решает воспользоваться советом и смыть пыль и песок с коротких темных волос. Он опускается под воду, почти сразу же выныривая. Ему не нравится лишаться слуха и зрения даже на пару секунд, особенно в подобном месте. Пока охотника нет, Ифань внимательней осматривает ванную комнату, прослеживая очертания предметов. Здесь ничего нет, только голая плитка и слив в полу. Кажется, ванна - единственное, что здесь есть, да и она выглядит несколько неуместно. Грязь отмокает, и кожа начинает зудеть. Это раздражает, и пес решает помыться нормально. Он осторожно выбирается, перешагивая через край на холодную мокрую плитку. Удар наручников об острую нижнюю грань бортика отдается эхом с громким скрежетом. Трех сильных ударов хватает, чтобы погнуть цепь и разъединить звенья: потянуть, вжимая металл в бинты на поврежденной коже кистей, а затем подвигать в разные стороны, чтобы отцепить кольца друг от друга. Со свободными руками гораздо легче отскребать от головы застывшую корочку крови и оттирать пыль. Под пальцами в волосах чувствуется песок, и скилос с удовольствием вымывает его, ощущая, как чистая кожа скрипит. Железные браслеты не мешают, болтаясь на запястьях и тихо звеня при каждом движении.