Mad Dog

=Глава 4=

http://static.diary.ru/userdir/2/9/0/7/2907092/82771680.jpg Чена удается найти в камере пса, вместе с хмурым Да Веем: оба оборачиваются на вошедшего Исина с удивлением, и только тогда охотник вспоминает, что футболка его осталась отмокать в душевой. Прекрасно. - Ээээм... - невинно улыбается Син, забирая из рук застывшего с открытым ртом Чена одно из широких полотенец и набрасывая его на свои мокрые волосы. - Думаю, теперь пес достаточно чист. Я пришел за его одеждой. После ванны мы отправимся сразу в мой кабинет - пора бы уже прояснить некоторые факты, касающиеся нашего пленника. Почему подушку все еще не принесли? Наставник реагирует на его легкомысленный тон сурово нахмуренными бровями, но спор не начинает. Исин знает, что это затишье перед бурей, и все равно не может не радоваться отсрочке. - Ты что, оставил его там одного? - наконец-то приходит в себя Чен, протягивая охотнику стопку вещей. - А вдруг он... - Уверен, парни, следящие за мониторами, нам бы уже обо всем доложили, - отмахивается от его опасений Син, напрочь забывая о том, сколько пара скопилось в душевой. - Да и вообще, мне кажется, скилос уже понял всю серьезность своего положения. Вряд ли он станет делать что-нибудь глупое сейчас. Сначала ему потребуется как следует разведать обстановку. И пока он будет это делать, я соберу немного сведений о нем самом, - юноша поворачивается к хмурому Да Вею и широко ему улыбается. - Ну как? Пока что я не слишком сильно изменил план? Наставник в ответ только тяжело вздыхает и качает седой головой. Кажется, чтение нотаций сегодня вечером затянется на несколько часов. - Ну раз возражений не будет, - довольно кивает Исин, - я пошел обратно. Пошлите к нам пару ребят, чтобы путь в жилую часть дома прошел без происшествий. Я бы не хотел случайно напугать Лин. В душевую он входит боком, придерживая плечом тугую дверь. И первое, что бросается ему в глаза сквозь подтаявшую пелену пара, - это чужие длинные бледные пальцы в темных волосах. Заслышав шаги по мокрой плитке, Ифань разворачивается, наблюдая, как охотник входит в комнату. Скорее всего, тот пришел за ним, поэтому пес поднимается из ванны. Ощущение свежести и легкости окутывает тело. В плену оказывается безопаснее, чем среди собственной стаи. Там, даже совершая омовение, нельзя выпускать из виду свое оружие. Не раз случалось, что другие скилосы пользовались уязвимостью сильного воина и нападали на него со спины. Ифань делает пару осторожных шагов в сторону охотника. Он не понимает, почему тот так настороженно смотрит на него и не двигается с места. Прослеживая чужой взгляд до поломанных наручников, пес самодовольно усмехается. Почему-то чужак настороже, и еще никто не ворвался, чтобы усмирить его, заломав руки за спину и повалив на пол, а это может означать, что сейчас можно делать что вздумается. Еще пара шагов, и теос оказывается почти зажатым между сильным влажным телом и закрытой дверью. Но Ифань только изучает, наблюдая за выражением лица напротив: на нем недовольство, легкая озабоченность и все еще никакого страха, даже сейчас. Несмотря на мнимую вседозволенность, пес не спешит применять силу. Широкая грудь вздымается от дыхания, а глаза сужаются, наблюдая. Рискнуть и получить разряд - слишком опрометчиво, тем более, что он не знаком с территорией. Коридор, камера и ванная - вот и все. С такими знаниями точно не выбраться отсюда. Гораздо лучше подождать и разузнать побольше, увеличивая шансы на успех. Судя по реакции мужчины, которого он принял за вожака, если охотник умрет, то ему тоже не поздоровится. Сейчас Ифань не угрожает, а пытается узнать, втягивая аромат чужого тела и скользя взглядом по плавным изгибам мышц. Если чужак решит приблизиться незаметно, то его движения и запах выдадут личность. Исин мысленно отвешивает себе знатную затрещину за подобное легкомыслие, но внешне не показывает разочарования. Да, он снова прокололся. Надо же, какая неожиданность... Пес загоняет его в угол, но ничего предпринимать не спешит, будто выжидая. По-хорошему, сейчас уже должно бы ворваться подкрепление во главе с Да Веем, да вот только из зоны видимости камеры они уже вышли, так что едва ли кто-то кинется ему помогать. Разве что... потянуть время до прихода конвоя... - И что же дальше? - интересуется Исин насмешливо, встречая темный взгляд пса и растягивая губы в улыбке. - Снова попытаешься меня убить? Мы ведь это уже проходили... Ифань достаточно наделал ошибок за прошедшие пару дней, поэтому вместо того, чтобы парой ударов повредить жизненно важные органы охотника, он отступает на шаг. Когда придет время, убить мальца не составит труда, тот не равен ему по силе. Сейчас сдерживающими факторами служат металлический ошейник и недостаток информации о месте, где он находится. - Если я захочу, то не буду пытаться. Просто сделаю это, - во взгляде появляется легкая насмешка. Оказывается, разряд тока получить не так уж и просто. Он будет прощупывать почву и дальше, исследуя свои возможности здесь. Больше скилос не произносит ни слова, ожидая ответных действий чужака. Поведение пса удивляет уже всерьез - Син в некотором замешательстве следит за тем, как тот подается назад, возвращая ему свободу. Действительно, непростой субъект... - Ну раз с этим мы определились, - продолжает щебетать охотник, скрывая дрожь в голосе за насмешкой, - может, пойдем немного поболтаем? Ты расскажешь мне о себе, а я тебе - о наших правилах... - он обходит пса по широкой дуге, судорожно вспоминая, где можно быстро найти еще одни наручники, чтобы Да Вей не наказал пленника за самовольное высвобождение из оков. - А пока, если ты не против, давай спрячем твои шаловливые лапы за спину, идет? Ни к чему нервировать охрану. Помимо сломанных наручников, не мешало бы скрыть еще кое-что - Исин быстро вытаскивает из кучи выданного Ченом трепья новехонькие джинсы и швыряет ими в пса. - Но пока ты еще можешь управляться обеими руками, поспеши и оденься. В цивилизованном обществе не принято светить своим голым задом. Скилос вообще не видит смысла в наручниках, раз он может освободиться так легко. Но не спорить же теперь из-за этого. Он ловит предложенную одежду и с трудом натягивает штаны на мокрую кожу. Предпочтительней было бы одеть что-то более удобное, но выбирать не приходится. Для резких движений и решительных поступков еще не время, враг на чеку. Внимательность и послушание даются Ифаню с трудом, особенно второе. Собственный вспыльчивый характер и натура пса противятся подобному поведению, но желание выбраться и опыт подсказывают, что сейчас подобная линия поведения будет самой удачной. Замечание об охране заставляет задуматься. Когда они шли по коридору, там было пусто, не чувствовалось чьего-либо присутствия. Означает ли это, что есть какой-то другой способ, с помощью которого за ним могут следить? Об этом он непременно подумает, но позже, когда останется в одиночестве. Сейчас же пес покорно заводит руки за спину и ждет, пока охотник откроет дверь. Любопытство заставляет задать вопрос прямо на пороге: - А ты не нервничаешь, - пес констатирует факт, наблюдая за чужаком, - почему? - ему интересно, по какой причине охрану и любого другого свободные руки скилоса пугают, а этого наглого мальца - нет. Исин с улыбкой кивает ожидающему у душевой Ли, давая понять, что все в порядке, но сам не расслабляется. Охранник кивает в ответ и отступает глубже в коридор, опережая их на положенные два шага. Тут же обнаруживается второй парень - Фенг - с положенными по протоколу дубинкой, шокером и пристегнутыми к поясу наручниками. В отличие от Ли, большую часть времени проводящего за мониторами и контролирующего ошейник пленника, Фенг чаще вступает в непосредственный контакт и потому экипирован лучше. Этим Син и собирается воспользоваться. Вопрос пса застает его уже в коридоре, но Исин неторопливо оборачивается, чтобы увидеть чужое лицо. Занятный интерес... - Я не считаю смерть от рук скилоса позорной, - тихо отвечает охотник, глядя пленнику прямо в глаза. И это чистая правда. - Не то чтобы я искал смерти, - с нарочитым весельем продолжает он, повышая голос и улыбаясь одному из охранников. - Так что сделай милость, веди себя прилично. Он снова поворачивается к скилосу спиной и обращается к Фенгу с каким-то неважным вопросом, осторожно подходя ближе и незаметно снимая наручники с его пояса. Высокий теос, как и всегда, расплывается в широкой восхищенной улыбке - Исин нравится ему давно, с первых дней службы в этом доме, так что отвлечь его труда не составляет. Ифань же недолго обдумывает услышанное. Ответ на заданный вопрос слишком необычен для теоса, ведь те не слишком высокого мнения о псах, и за подобное отношение они не раз расплачивались собственными жизнями. Даже не все скилосы могут принять смерть от достойного противника с должным уважением. В самом лишении жизни нет ничего, это просто конец, но обряды считаются священными. Если сильный побеждает слабого, то имеет право убить его, дабы очистить род от недостойного. Ифань принимает ответ, зная, что слова без действий значат немного, но смотрит уже по-другому. Внимательно и будто пытаясь разглядеть чужие мысли. Если это истинные чувства охотника, то следует быть более осторожным в его присутствии. На обманный трюк с наручниками пес лишь фыркает. Теосы кажутся ему более дикими, чем его собратья. Зачем обманом брать, раз можно попросить напрямую? Не похоже, что чужаку отказали бы в такой мелочи. И эта скрытность... Не легче ли просто сказать правду, чтобы снять подозрения с себя и переложить все на скилоса. Мудрецы так поступали не единожды, рассказывая о здравом смысле и логике. О том, что охотник пытается избавить пса от наказания таким образом, он даже не думает. Сама мысль слишком абсурдна и не доступна для понимания. Когда они все же начинают свой путь по коридору, с идущими впереди и сзади охранниками, Син без особых проблем защелкивает новехонькую пару на скрещенных за спиной запястьях скилоса. От ошметков предыдущих оков можно будет избавиться в кабинете. По ходу Ифань настороженно осматривается, запоминая окружение, но пока впереди только бетонные стены и тьма. Обычно пленник покидает подвал только на третьем месяце своего пребывания в доме, однако Исин снова делает исключение. И вовсе даже не ради пса. Просто его самого серые стены и аскетичная обстановка камеры порядком раздражают, заставляя вспоминать ранние годы своего обучения, во многих аспектах не слишком радужные. Зато с кабинетом отца подобных негативных ассоциаций у него не возникало никогда. В жилую часть дома они попадают практически с разбегу, без какой-либо подготовки - просто открывается дверь, а за ней уже солнечный летний полдень и ароматы пекущегося на десерт яблочного пирога. Син заметно расслабляется, когда серая бетонная посредственность остается позади, сменяясь шелковыми пестрыми обоями и мягким бежевым ковром. Понятно, что идущий рядом пес едва ли ощутил дискомфорт, шлепая босиком по каменному полу, а вот Исин пару раз даже чихнул, пожалев об оставшихся в душевой кроссовках. К счастью, теперь проблем с теплом и уютом не возникает. Коридор резко обрывается, обрушивая на пса всевозможные запахи и цвета. Вокруг слишком ярко, солнце ослепляет ярким светом, а нос забивает дикой смесью из незнакомых ароматов. Привыкание занимает пару секунд, прежде чем пес начинает пристально скользить по всей видимой площади взглядом. Это место ему нравится еще меньше, чем серая коробка, в которой он очнулся. Открытое пространство дразнит, через широкое окно виднеется высокая ограда, через которую, тем не менее, можно легко перелезть за пару минут. Тело напрягается от желания сорваться с места и покинуть угнетающую обстановку. Слишком много возможностей - и ни одна не увенчается успехом, если история про обруч на шее - правда. Двое теосов не станут проблемой, как и юный охотник. Ифань полон сил и готов к бою, но разум останавливает жадные порывы. На всех плоскостях расставлены бесполезные предметы, отовсюду доносятся подозрительные звуки, природа которых скилосу неизвестна. Единственное чувство, которое вызывает новое окружение, - это желание разрушить, превратив все в однообразную и такую понятную груду хлама. Это похоже на насмешку - очередной способ поддразнить и показать, кто здесь хозяин положения. Сознание затапливают злость и раздражение. Незнакомая обстановка сбивает с толку, и от этого становится только хуже. Инстинкты воют о том, что нужно защищаться, и скилос подчиняется им, напрягаясь, словно тетива, готовый в любой миг накинуться. Ли с сомнением оглядывается на скованного пленника, но все же ведет их наверх по закручивающейся спиралью лестнице, мимо развешанных по стенам картин и ваз с изысканными цветами. Ему, как и ворчащему сзади Фенгу, явно не по душе присутствие здесь, среди их мирной жизни, пока еще дикого зверя, но ослушаться он не смеет. Ведь охотник тут Исин, ему виднее. На втором этаже они ни с кем не сталкиваются, проходя мимо распахнутых дверей нескольких комнат. Библиотека, лаборатория, зал для тренировок, спальня Да Вея... В этом доме, по крайней мере в жилой его части, замков нет, ведь жителям прятать нечего. К тому же практически невозможно предугадать, когда Лин будет в настроении для генеральной уборки, так что на всякий случай к этому все готовы постоянно. Син не смотрит на идущего рядом скилоса, зная, что никакой реакции ему увидеть не позволят. Псы презирают роскошь, считают комфорт уделом изнеженных теосов, так что едва ли его пес впечатлен увиденным. Этого и не требуется. Главное, что теперь они будут играть на территории Исина. - Пришли, - возвещает охотник, когда вся процессия останавливается у единственной закрытой двери. - Дальше я сам, парни, спасибо большое за помощь. Фенг, если не сложно, попроси Лин принести мне кофе, ладно? Охранник радостно кивает и поворачивается к лестнице, а Ли по струнке вытягивается напротив кабинета. Ясно, что его оттуда никакими силами не сдвинуть, так что Син даже и не пытается. Вместо этого он гостеприимно распахивает перед псом дверь и проходит следом. В кабинете отца охотник указывает псу на один из диванов у окна, а сам проходит до кресла за столом и подхватывает с его спинки строгий пиджак. Вид, конечно, небрежный, но уж лучше так, чем по пояс обнаженным, если спросить его мнение. Он оставил вещь здесь еще две недели назад, после возвращения из Совета, и от нее все еще приятно пахнет его любимым одеколоном, подаренным Лу на прошлый день рождения. Шелковая подкладка легко и приятно скользит по коже, полы надежно скрывают голый торс от чужих взглядов. Так-то лучше. Теперь можно и поговорить. Син недолго копается в столе, выискивая чистый блокнот, а потом еще столько же разыскивает ручку. Пес все это время неподвижно сидит на диване, не поднимая головы и, кажется, даже прикрыв глаза. Причина его явной отрешенности обходит Сина стороной, но он намерен ее выяснить. Пока охотник отвлекается, Ифань с трудом борется с закипающими внутри эмоциями. Замкнутое пространство невольно побуждает напрячь руки в попытке разорвать цепь. Псу не по душе обилие цветов - создается ощущение, что он не может дышать. Взгляд застилает алая пелена - злость разрастается жгучим комком в груди. Каждый шорох со стороны теоса заставляет еле-заметно вздрогнуть. Поле боя определено, но нападать нельзя, не сейчас. Пес раз за разом глубоко вдыхает, пытаясь сдержать рвущийся наружу гнев. Ему не нравится лавка, на которую пришлось сесть, не нравится ощущение джинсовой ткани, и охотник ему тоже не нравится. Хочется разорвать в клочья, показывая, кто здесь сильней, кто заслуженно может считаться главным без всех этих ухищрений и манипулирования. Ифань краем глаза следит за вольготными передвижениями чужака, настороженно напрягаясь каждый раз, как тот оказывается ближе. Он не оставил выбора псу, приводя его на свою территорию и показав собственное превосходство подобным образом. Скилос зол и чувствует потребность отвоевать право на собственную гордость. Закончив с поисками, Син пробует один из найденных карандашей на разлинованном листе и мимоходом интересуется: - Прежде чем мы начнем, может, определимся с твоим именем? Но Ифань сути заданного вопроса не улавливает, только слышит интонацию и угрожающе рычит, предупреждая. Он обнажает белые ровные зубы - признак открытой агрессии. Мышцы напряжены, и пес готов сорваться с места, чтобы отвоевать это самое место любой ценой. Таковы правила их стаи: если враг приводит пса в свой дом, демонстрирует власть и пренебрежение, то это прелюдия к бою. Скилосы не показывают слабостей, а жилище, где живешь и спишь, - самое надежное место. Ифань терпел прутья железной клетки и безликий бетон серой коробки, ведь те не были ничьим домом, лишь временным пристанищем. Но в данный момент все иначе. Как всегда, осознание собственной оплошности сильно запаздывает - Исин соображает, что что-то не так, только когда слышит звериный рык. Замирает, так и не выпрямившись, все еще растерянно разглядывая почеркушки в блокноте, и принимается судорожно анализировать все свои действия. И не находит ошибки. Проклятье. - Ты снова чем-то недоволен, - вздыхает он устало, чтобы потянуть время, и медленно поворачивается к напряженному, скалящемуся псу. - И если честно, в этот раз я понятия не имею, в чем дело. Может, тебе не нравятся наручники, или вид из окна, или... - взгляд невольно цепляется за распахнутые бархатные шторы, обрамляющие чудесный пейзаж - залитый солнцем сад и ясное голубое небо. На красивой ткани вышиты пестрые узоры из сказочных птиц и древних животных, танец цвета в них завораживает, поражает воображение... и немного раздражает, если честно. Чужие слова доносятся до сознания Ифаня, словно через толщу воды. Кровь стучит в висках, бурля от адреналина. Инстинкты приказывают подчинить, подмять под себя врага и уничтожить одним сильным движением. Он кожей чувствует, как струится жизнь в теле чужака, слышит дыхание и ловит каждое движение. Возможные варианты боя проматываются секундными кадрами перед глазами. Сейчас необходимо выбрать самый действенный и незамедлительно устранить угрозу. Син вспоминает давнюю беседу с отцом, в очередной раз отказывающимся от предложения любимого сына вывести одного из их новых питомцев на прогулку. "Воспитывая скилоса, ты не должен торопиться. Они живут той жизнью, которую выбрали для себя сами. Навязывая ему собственный взгляд на мир, ты оскорбляешь его", - сказал тогда старый охотник, и смысл этих слов остался за гранью понимания Сина. Но теперь... "Я демонстрирую ему свою власть, - судорожно думает Исин, откладывая карандаш и взглядом находя на столе узкий серебряный нож для бумаги. - Я подавляю его, лишаю собственной зоны комфорта... Я идиот!". Не следует забывать обычаев скилосов только потому, что теперь пес на его территории. Для адаптации к новым правилам нужно время. Не надо спешить. Разочарование Исина сильно, но к счастью, юноша знает, как исправить ситуацию. Зверь практически испепеляет его взглядом, на его напряженных руках бугрятся литые мышцы, и уже слышен звон натянутой цепи наручников. Охотник понимает, что времени остается не так уж много. - Прости, - говорит он тихо, подхватывая со стола нож и вытягивая левую руку вперед так, чтобы задрался темный рукав пиджака. - Прости, я не хотел тебя провоцировать. Мне не хватает опыта, ты и сам это уже осознал, так что дай мне небольшую поблажку, ладно? Мягкая речь охотника превращается для Ифаня в фоновый шум. От боя ничто не должно отвлекать, необходимо сосредоточиться лишь на цели. Контролировать свое тело, двигаясь плавно и быстро, контролировать разум, наблюдая за действиями противника, - и победить в схватке, чего бы это ни стоило. Металл наручников скрипит от еще одного резкого рывка, но не поддается. Лезвие ножа поблескивает в руках охотника, и напряжение достигает предела. Стук сердца сливается с окружающими звуками, диктуя правила. Сейчас самый удачный момент для нападения: выбить резким рывком оружие из рук врага и разделаться с ним в пару движений. Зрачки заполняют почти всю радужку, но вместо того, чтобы напасть, Ифань ведет носом, ощущая металлический запах. Кровь. Ее он всегда узнает. Сквозь грохот пульса в ушах до пса наконец-то доносятся чужие слова: - Я не хочу битвы с тобой. Ты слышишь? - негромко объясняет охотник, подходя ближе и демонстрируя напряженному скилосу неглубокий, но длинный порез, расчертивший алой полосой светлую кожу на его руке. Ифань ждет, не смея сдвинуться с места. Чужак приближается медленно и осторожно, игнорируя тихое рычание. Кровь медленно сочится из раны - пес завороженно наблюдает за яркими каплями. Когда порез оказывается у его лица, Ифань жадно втягивает запах, колеблется, но все-таки высовывает язык, чтобы лизнуть солоноватую рану. Нет причин, чтобы отказать в перемирии. Традиция через много поколений, независимо от стаи и их обычаев, - это означает мир. Рана, нанесенная самому себе в самом начале битвы, трактуется как предложение разойтись без кровопролития. Добровольная жертва - знак уважения и примирения. Способ разрядить обстановку между стаями, когда вожаки схватываются в битве за власть, вынужденно или по желанию. И кровь - единственное, что признает поле боя, прежде чем псы смогут его покинуть. Ифань принимает предложение, скользя языком по гладкой коже, удовлетворенный признанием его права на гордость и прекращением битвы. Он тяжело дышит, пытаясь сфокусировать взгляд, но адреналин все еще плещется в крови, гоняя сердце в бешеном ритме. Постепенно пес успокаивается, продолжая слизывать чужую кровь. Солоноватый привкус приятно оседает на нёбе, а разум проясняется. Когда из чужих глаз исчезает сумасшедший блеск, Исин невольно делает глубокий вдох и отпускает скопившееся под кожей напряжение. Еще чуть-чуть, и они закончили бы, не успев толком начать. Пора уже переставать так безнадежно тормозить, в самом деле, это уже не смешно. Промашка за промашкой, а ведь еще только полдень, и впереди у них много дел. Может, все-таки послать за Да Веем и попросить помощи?.. Очевидно, же что в одиночку Син справляется из рук вон плохо. Сколько еще он продержится, прежде чем все окончательно испортит?.. Син смотрит на чужую темную макушку с откровенной досадой. Не следовало забирать такого взрослого скилоса. Дело шло бы легче, если бы пленник был молодым и неопытным. Но теперь уже переиграть ничего нельзя. Придется работать с тем, что есть. - Меня зовут Исин. Чжан Исин, - хрипло, все еще справляясь с пережитым волнением, начинает охотник. - Что насчет твоего имени, пес? Ты назовешь его мне? Голос раздается прямо над Ифанем, заставляя его вздрогнуть от неожиданности. Кажется, скилос забыл, что перед ним не сородич, а теос, которому почему-то известны их традиции. Отступать поздно, ведь он принял охотника как равного, как противника, а не жертву, поэтому пес лишь недовольно кривится и отстраняется. - Только если ты снимешь наручники, - он смотрит открыто и упрямо, озвучивая условие, - Чжан Исин, - добавляет негромко, смакуя имя на кончике языка. Если другой боец просит назвать имя, то нельзя отказать. И теперь, когда скилос сам признал чужака таковым, выбора не остается. Условие пса может стать проблемой, в общем-то... Но только если Да Вей узнает. Так что Син шкодливо улыбается, подмигивая следящему за ним скилосу, и несется к столу, в одном из ящиков которого наверняка затерялись ключи. Поиск завершается довольно быстро - и успешно. Пес поднимается на ноги еще до того, как Син озвучивает эту просьбу, и вскоре обе пары наручников - сломанные и пока еще целые - оказываются на кофейном столике. Исин разглядывает их с легким любопытством, все еще недоумевая, как кто-то - пусть даже и пес - смог выбраться из подобных оков. Наверняка можно было бы спросить, но не на этот вопрос он ждет ответ. - Итак? Твое имя? - нетерпеливо повторяет охотник, возвращая свое внимание потирающему освобожденные запястья пленнику. Ифань довольно ведет плечами, разминая затекшие руки и разгоняя кровь. Охотник на удивление быстро принял его условия, и теперь очередь пса выполнить свою часть договора. Чужак выглядит крайне довольным, с блеском в глазах ожидая ответа на свой настойчивый вопрос. - Меня зовут Ифань, - произносит пес, гордо выпрямляясь. Среди скилосов довольно многим известно его имя, слава сильного и решительного воина распространилась даже до других стай. Заслужить уважение и страх среди псов сложно, но ему это удалось. Хотя Ифань очень сомневается, что охотник сможет это понять - как и значение того, что он открыто назвал себя постороннему. Скилос представляется с гордостью, даже вздергивает подбородок, и Исин едва сдерживает смешок. Все-таки определенные вещи в культуре скилосов он никогда не сможет понять. У него самого несколько имен, в зависимости от того, кто спрашивает, но главное, разумеется, - мастер Чжан. Имя пса же звучит основательно, будто определяет что-то важное, но к сожалению, оно слишком непохоже на имена теосов, так что для будущей жизни в цивилизации его нужно будет сменить. Хотя эту информацию, пожалуй, пока озвучивать не стоит. - Прекрасно, наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки, - радуется Син, устраиваясь на диване напротив и записывая в тот самый блокнот первую крупицу сведений о своем псе. - Что насчет возраста? Происхождения? Та стая, возле которой я тебя... кхм... мы встретились... Ты в ней родился? Вопросов у охотника множество, все довольно важные, ведь на полученных ответах будет строиться программа будущего воспитания. Разумеется, о чем-то скилос может солгать, но даже ложь порой подсказывает правильное направление. Поток слов засыпает пса, и он раздраженно мотает головой. Имя - это одно, а остальное к чему? - Ты разве не видишь сам? - Ифань недовольно хмурится. Неужели теосы не видят возраст? От этого ведь зависят сила, уровень развития и готовность к размножению. Каждый пес может с легкостью определить подобное с точностью до пары лет. А происхождение у него отменное: тело, черты лица и сообразительность. О подобном спрашивать глупо. Отличная генетика - это то, что возвышает скилосов, несет в себе отпечаток предков. - Я родился на востоке, - все, что он выдает, считая, что остальное охотник должен знать сам. О стае говорить не хочется - это место стало для него лучшим и самым жестоким полем боя. Одиночество гораздо больше ему нравилось, но развить способности можно только среди себе подобных, постоянно сражаясь. Еще одна крупица - единственное, что Син получает вместо развернутых ответов. Восток... Ну, можно считать это началом, разве нет?.. И что он там сказал? "Не видишь сам"?! Кажется, такую информацию придется потребовать у Чена, раз уж подобными сведениями пес не делится из принципа. - На самом деле... - Син тихонько усмехается, поднимая на пленника блестящий взгляд. - До тебя я видел не так уж много скилосов. Большую часть из них составляли совсем молодые особи, лет по 15, едва ли больше. Конечно, случались и исключения, но ты... Я спрашиваю, потому что не знаю ответа. Тебе придется смириться с тем, что вокруг тебя теперь другой народ, и естественно, между нами есть определенные различия. На услышанное Ифань хочет ответить колкостью, но предпочитает промолчать. Сама мысль о том, что он смирится с собственным положением, абсурдна и невероятна. Псы не созданы для жизни в клетке, среди слабых теосов. Никто добровольно не согласился бы на подобное. В своем уме ни один скилос не променяет свою сущность на высокие стены и холодный расчет. Так почему же он должен стать исключением? Пес молчит, и Исин снова возвращается к блокноту. Не только личные данные имеют значение. - Наш разговор там, внизу... Ты помнишь, что я сказал тебе? Почему я забрал тебя в город? Ты понял, в чем наша цель? На вопрос пленник лишь неопределенно мотает головой. У него есть несколько версий, но ни одна из них не кажется правдивой. Оправданием подобному поступку может быть только наказание за содеянное, но, как уже выяснилось, конкретно этим теосам Ифань не сделал ничего. Перестать быть псом невозможно, поэтому логично предположить, что охотник подразумевал смерть. - Если собираешься убить, то зачем привел сюда, накормил и показал свой дом, Чжан Исин? - скилос смотрит упрямо, выискивая правду на чужом лице. В голове возникают еще вопросы, но пес не озвучивает их, решая, что не слишком уж и важно знать, где чужак видел молодых самцов. Любопытство гложет, но собственная судьба беспокоит его куда больше. Син хмурится, недовольный ответом. Ну вот, снова о смерти. Какой-то замкнутый круг, ей-богу. - Никто в этом доме не собирается умирать в ближайшем будущем, - вздыхает охотник, чувствуя себя так, будто втолковывает прописные истины маленькому ребенку. - Ты важен, твое присутствие нам необходимо. Разве я недостаточно хорошо объяснил? Ты здесь, чтобы стать одним из нас! На загорелом лице пса не видно понимания, и Син предпринимает еще одну попытку. - Я знаю, как сильно скилосы презирают мудрецов. По силе с этим чувством сопоставима только брезгливость, с которой теосы смотрят на них в ответ. Так было и так будет, едва ли кто-то способен это изменить. Мы просто слишком разные, чтобы понять друг друга. Это данность, - он набирает воздуха в легкие и выпаливает на одном дыхании. - Но при всей нашей нетерпимости друг к другу мы все еще можем сосуществовать. Вы крадете наши технологии, пользуетесь, в меру своих возможностей, нашими изобретениями и тем самым улучшаете свою жизнь. Мы же... - охотник громко сглатывает и слегка краснеет. - Мы, в свою очередь, охотимся за тем, чего у нас нет, - за вашими генами. Взгляд скилоса темнеет, но Исин успевает продолжить раньше, чем тот что-то говорит. - Никаких экспериментов, даже не думай. Насильственные и бесчеловечные методы чужды нашей природе, мы никогда не пожертвуем своей гуманностью во имя науки. Но, как ты и сам успел заметить, мой народ немного уступает твоему в... силе... Поэтому нам приходится идти на компромисс. Пока еще подобная практика не достигла широкого распространения, но мои предки верили, что при определенных условиях теосам удастся наладить некий контакт с псами - и спасти наш народ от неизбежного вымирания. Жесткость, сильная воля, жажда жизни, обостренное чувство самосохранения - эти качества не заложены в нас изначально, но мы вынуждены взращивать их в себе, чтобы сохранить свои границы. Наши лидеры считают, что именно скилосы могут помочь нам с этим. Здесь охотник немного сбавляет тон - идеологическая сторона вопроса всегда его немного смущала, возможно, тем, что перевоспитанных скилосов старались изолировать от охотников, поймавших их, так что Син и сам не до конца уверен, что происходит с новыми членами их общества. Но общий принцип все же вполне ему ясен. Псы важны для теосов. Важны настолько, что для них даже готовы открыть городские ворота. Это серьезный шаг навстречу. - Как бы то ни было, - трясет он головой, избавляясь от сомнений, - моя цель здесь - сделать наше сотрудничество максимально комфортным. Твоя помощь может быть неоценима, ты осознаешь это со временем, а пока... Пока я попытаюсь научить тебя понимать мой народ. Ифань начинает понимать, когда речь заходит о генах. Конечно скилосы превосходят мудрецов в этом плане, но он никогда не слышал о том, чтобы теосы пытались наладить контакт или сотрудничать. Видимо, они такие же - крадут то, что им нужно. Только неизвестно, как они затем используют полезное приобретение. Это правда, что изначально не заложено вражды между ними, но обособленность псов и высокие стены городов сделали свое дело, превращая возможный диалог в сплошную ругань. Ифань никогда не задумывался над подобным, но зерно истины в услышанном имеется. Только вот то, каким образом его насильственное присутствие сможет послужить высокой цели, остается загадкой. - Если нуждаешься в помощи, то попроси и предложи что-то взамен, - скилосы никогда не отказывают, если разговор честен и может принести пользу. За оказанную помощь они хотят ответную услугу, следуя традициям и веря, что это способствует развитию стаи. Чаще всего это обмен технологиями - украденная информация служит самой ценной валютой среди псов. - Если ты слишком горд, то сражайся за желаемое, а если слишком слаб, освободи путь для сильного, - прописные истинны, что передаются от поколения к поколению. Ифань знает, что это лучшее решение, ведь так жили его предки. - Что ты готов предложить мне, Чжан Исин? Или хочешь сразиться? - пес усмехается и продолжает. - Ты говоришь о помощи и комфортном сотрудничестве, но я лишь пленник. Неужели для того, чтобы научиться, нужно это? - Ифань скребет пальцами по металлическому обручу на шее. Скилос не понимает многого, но единственное, что все-таки удается донести до него охотнику, так это то, что до него были еще такие псы, и как говорил старый пройдоха, никого из них больше не видели. Если не мучительная смерть, то что их настигло в стенах города? Услышанные слова он запомнит, только они почему-то не желают накладываться на реальность. Слишком красиво, идеально и наверняка далеко от правды. Не встречая волны неистового гнева в ответ на свои слова, Исин заметно расслабляется. Хороший пес. Умный пес. Быстро соображает. Ты - мне, я - тебе. Простейшее правило общения. И у Исина есть, что предложить ему взамен. - Ошейник, наручники и высокий забор - все это нужно только лишь для начала беседы, - спокойно улыбается он. - Будто бы ты стал меня слушать сейчас, если бы у тебя был шанс сделать ноги! Но я согласен убрать все это, если ты согласишься на сотрудничество. Даже более того. Я могу поклясться тебе здесь и сейчас, что в тот миг, когда ты сможешь сойти среди теосов за одного из них, я отпущу тебя на волю. Только представь! Ты будешь учиться здесь, сможешь понять наши технологии, освоишь азы нашей науки, приобретешь нашу "мудрость"... А потом вернешься в свой мир... Разве не стоит эта сделка твоего согласия?.. Сомнение в ответе пса все еще щекочет нервы охотника, но все же не слишком. Этот зверь, Ифань, не настолько горд, чтобы отказаться от столь соблазнительной помощи. Скилос, обладающий знанием теоса... Никто ни разу еще не сказал "нет". И ни один из них по завершении обучения не вернулся в свое племя. Потому что, однажды потеряв, вернуть ту слепую, животную страсть, с которой псы создают и разрушают свои жизни, невозможно. - Ты можешь решить, что мое слово немногого стоит здесь, - пожимает плечами Исин под чужим испытующим взглядом. - Но таков наш закон. Теосы не имеют права удерживать разумное, цивилизованное существо против его воли. Едва ты станешь одним из нас, ты перестанешь быть пленником. И все двери между тобой и твоей свободой мгновенно будут открыты. В этом я не лгу. Последние слова не нравятся Ифаню. Они о том, что он не больше, чем обычное животное, просто дикарь без права на должное обращение. Но он не таит обиды, ведь так принято считать у теосов и он прекрасно осведомлен об этом. И все-таки молодой чужак заинтересовал его своими словами, подкупая частичным пониманием природы псов и предполагаемой откровенностью. Соглашаться опрометчиво пес не будет, но прислушается непременно. Предложение соблазнительное и заманчивое настолько, что отказаться слишком трудно. Обладание знанием теосов в сочетании с силой и жестокостью пса откроет путь к невиданным высотам. Власть, признание и безграничные возможности. Скачок резкий и стремительный, о котором не мечтал ни один скилос. Вот только подобное звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Чаще всего самую вкусную приманку кладут возле капкана, поэтому пес подозрительно щурится, задавая вопрос: - Что будет, если я откажусь? Вдруг мне не нужно все это? - Ифань пытается разнюхать, насколько опасны зубья капкана, в который ведет его еда. Он довольно молод, но не все доживают до его возраста. Виной этому слепая жажда признания и поиски силы. Юность следует рука об руку с наивностью, а он слишком зрел, чтобы подпадать под эту категорию. - И что именно за помощь требуется теосам? Что, если мне не по силам будет выполнить просьбу? - Если ты откажешься, - Син тяжело вздыхает, но все же говорит правду, - ты умрешь. Прости, но мы не можем тратить драгоценное время на заключение сделок. Да и скилос, побывавший за стенами города, слишком опасен для нас. Так что это не обсуждается. А что касается помощи... - он пожимает плечами. - Ты сможешь выполнить свою цель, не сомневайся. Не было еще случая, чтобы пес не оправдал возложенное на него доверие. "Будь честен со своим псом" - всегда твердил отец, и Син собирается следовать этому правилу. Да, договор едва ли можно назвать справедливым. Но уж лучше это, чем бездушные научные опыты и жестокие пытки. По крайней мере они дают скилосам шанс, разве нет?.. Пес не слишком удивлен услышанному. По крайней мере, это уже больше похоже на правду, чем все то, что он услышал ранее. Он благодарен за искренность, которая так не характерна для теосов. - Ну так как, Ифань? - осторожно уточняет охотник, поднимая на зверя нечитаемый взгляд. - Ты согласен сотрудничать? - У меня нет выбора, так к чему этот вопрос? - любой скилос, независимо от ситуации, никогда не выберет смерть добровольно. Если есть хоть малейший шанс выжить, он будет бороться за него до последнего вздоха. Ифань - не исключение, поэтому ответ очевиден. Только неясно, по какой причине охотник честен с ним и разъясняет каждую деталь, будто это важно. Без разницы, каковы условия, пес всегда выберет жизнь. Скилосу не нравится находиться в этом доме, полном безделушек и ярких тканей, рядом с высокомерными теосами и странным чужаком. Его рвет на части от невозможности свободно двигаться и быть вынужденным слушать чужие приказы. Но все лучше, чем смерть, ведь в ней нет ничего достойного. Погибший воин уже не сможет прославиться и победить врага, он станет коротким воспоминанием жалких единиц. Внутри все ноет от жестких противоречий. Хотя, раз уж сейчас нет возможности выбрать другой путь, он возьмет то, что предлагают. Исин только пожимает плечами - ему важно было спросить. Есть выбор или нет, варианты должны быть озвучены. Если условия сделки не объяснить всем участвующим сторонам, от нее нет прока. - Раз ты согласен, позволь мне определиться с направлением нашего обучения, - вежливо предлагает Исин, удобней устраиваясь на диване и пристраивая на бедре новехонький блокнот. Ему все равно, в каком порядке учить скилоса правилам их народа. Неважно, этикет или физика, главное - ответный энтузиазм. Но продолжить опрос пленника не дает появление в кабинете хмурого Да Вея. - Мастер Чжан, - голос старика звучит напряженно, против воли вселяя в охотника тревогу. - Пожалуйста, вернитесь в подвал. Чен хочет кое-что обсудить. Син подскакивает на месте в ту же секунду, обеспокоенный. Он с сомнением оглядывается на своего пса, гадая, нужно ли снова нацепить на него наручники, но наставник не оставляет ему подобного выбора. - Я присмотрю за гостем в ваше отсутствие. При появлении вожака пес напрягается. Его приход заставляет быть настороже, тот излучает опасность. Тонкая грань между спокойствием и тщательно сдерживаемой яростью хорошо известна Ифаню. Предчувствие никогда его не обманывало в подобных вещах. Псы охотно прислушиваются к чутью, когда добывают пищу, общаются с собратьями и выбирают партнера. Воздух будто становится плотнее с его приходом. То, как он смотрит, говорит и двигается, - все кричит о том, что он здесь сильнейший. Но тем не менее этот странный вожак склоняет голову перед охотником, подчиняясь. В этот момент скилосу кажется, что даже если у него появится желание изучить теосов, то он никогда не сможет понять и объяснить себе подобную иерархию. Она бессистемна, а значит, не эффективна. Взгляд Ифаня тяжелеет, а мышцы напрягаются, предчувствуя недоброе. Хлопает дверь, и они остаются наедине. Молчание угрожающе повисает между ними, вожак выглядит злым - полная противоположность тому, каким он был пару минут назад, в присутствии охотника. Вежливость слетает с теоса мелким песком, обнажая жесткую броню. Пес слышал, что мужчину зовут Да Вей. Так к нему обращались подчиненные и сам Чжан Исин. Именно он был главным в ту ночь, когда скилоса сюда только привезли, руководил и усмирял жесткими ударами гонор пленника. Как и в первую встречу, сейчас он выглядит угрожающе и опасно. Любой пес примет его за вожака, без сомнений. Все в нем кричит о силе и превосходстве: движения, взгляд и голос. Вожак твердой поступью приближается, останавливаясь прямо напротив дивана, и заставляет поднять взгляд. Он источает злость и недовольство, но не нападает. Ифань готов в любой момент наброситься при неверном движении противника, но тот не дает повода, замирая на достаточном расстоянии. - Ты запомнишь все, что я скажу сейчас, шавка, - оскорбительное обращение заставляет пса обнажить зубы. Так смеет называть бойца только тот, кто уверен в своей победе над ним. Скилос видит тонкую грань между спокойствием и тщательно сдерживаемой яростью и не знает, сможет ли одержать верх над вожаком. Поэтому молчит и лишь продолжает скалиться. - Мастер Чжан теперь - твой хозяин. Ты беспрекословно выполняешь его приказы, не дерзишь и благодаришь за оказанное внимание. Если причинишь ему вред, то я лично позабочусь о твоей долгой и мучительной кончине, - в голосе колющий холод, тон не дает повода сомневаться в правдивости предупреждения. Да Вей смотрит с нескрываемой ненавистью, пытаясь заставить скилоса отвести взгляд, на что Ифань только хмурится и тихо рычит. Сдаться он не может, как не мог смириться с вожаком своей стаи, тренируясь из дня в день ради победы. С приближением шагов за дверью в комнате становится легче дышать. Опасный противник превращается в послушного помощника, склоняя голову в жесте покорности при появлении на пороге охотника. Син выскакивает из кабинета в легкой панике - мрачный вид Да Вея и нетерпеливое желание Чена что-то обсудить подозрительны, они сулят большие проблемы. Странно только, что Чен послал за ним наставника, а не явился сам, ведь обычно другу сложно усидеть на месте. Подтверждение тому - чужая каштановая макушка, виднеющаяся у основания лестницы, по которой Син мчится, перепрыгивая через ступеньки. - Чен? Что-то случилось? - кричит он нервно, пытаясь разглядеть лицо друга. Но необходимость гадать отпадает сразу же, как охотник замечает рядом с ним еще кое-кого. - Лухан! Ты наконец-то пришел! Чен уже рассказал тебе, что я... - Исин, - обрывает его Лу строгим тоном, не позволяя заключить себя в объятия. - Сейчас не время для твоих эмоций. Меня направил сюда Совет - старейшинам доложили о появлении в городе пса, и им не терпится на него взглянуть. Ты понимаешь, что это значит? Син растерянно моргает и переводит взгляд на мрачного Чена. Пожимает плечами, но все-таки кивает. - Это значит, что времени на то, чтобы хотя бы привести его в божеский вид, остается чрезвычайно мало, - сурово продолжает Лухан, хмурясь. - Визит назначен на начало следующего месяца, то есть тебе предоставили всего 3 недели, чтобы научить зверя ходить прямо и держать в руках вилку... - Лу, - фыркает Син недовольно, - ты и сам прекрасно знаешь, что они не настолько дикие! Лухан презрительно морщится, но поправку принимает. - Я имел в виду, что тебе стоит ускорить начальный этап обучения, - продолжает он с усилием, глядя другу прямо в глаза. - Совет хочет видеть результат, хоть какое-то его подобие. Да, все прекрасно понимают, что в такой спешке ничего толкового выйти не может, но им и не нужен твой успех. Ты ведь и сам это понимаешь... Син подавленно молчит. В прежние времена семейство Чжан всегда пользовалось доверием и уважением у городского Совета, никто не смел ставить под вопрос их квалификацию, никто не вмешивался в их дела... Но прежние времена прошли. - Значит, будет прием, - пытается перевести тему дипломатичный Чен. - Что ж, Исин, все не так уж плохо! Твой пес в отличной форме, уверен, один его вид произведет достойное впечатление на старейшин, и они оставят тебя в покое. Осталось только научить его некоторым азам... - Никто не требует, чтобы пес сумел поддержать светскую беседу, разумеется, - кивает Лухан в ответ на вопросительный взгляд друзей. - Все, что нужно, - это сдержанное адекватное поведение и демонстрация ключевых возможностей. Они лишь хотят убедиться, что ты не тратишь время, Син. Вот и все. - Прекрасно, - вздыхает охотник устало, мысленно перекраивая план ближайших занятий. - Тогда я возвращаюсь к своему псу. Чен, сообщи, когда его камера будет готова. А мы пока немного побеседуем... Друзья смотрят ему вслед с сочувствием, но остановить не пытаются. Нет смысла в утешении - Син с самого начала осознавал риск. Но даже наказание Совета предпочтительней бесчестья. Никто не имеет права сомневаться в семье Чжан. Путь наверх занимает куда больше времени. Юноша погружен в раздумья, так что напряжение, витающее в кабинете, когда он входит, остается без внимания. Да Вей пристально смотрит в лицо своего подопечного, явно пытаясь понять его настроение, но отвлечь не пытается. Син рассеянно улыбается ему, благодаря за помощь, и снова усаживается на диван напротив своего пса. В ушах все еще звучит угрожающий голос вожака, когда охотник садится напротив. Ифань всматривается в мягкие черты лица, пытаясь понять, что же такого в нем, чтобы заставить подчиняться столь беспрекословно, заботиться так отчаянно и стремиться защитить от любой опасности. Псы так охраняют подобным образом только собственную свободу, ну еще самки - потомство, но Да Вей - не женщина и выглядит так, будто может покинуть это место в любой момент. - Кажется, от обычной программы обучения придется отказаться, - медленно начинает охотник, ни на кого не глядя. - Мне сообщили, что мы в страшном цейтноте, так что времени на раскачку у нас нет, - он поднимает взгляд на скилоса. - Оставим прелюдии. Обучение начнется завтра же. Надеюсь, ты успеешь к этому подготовиться психологически, потому что если ты провалишься, тебя ждет смерть. Скилос слушает слова Чжан Исина, не понимая разницы между этим и тем, что было сказано ранее. Он должен учиться, чтобы жить. Это не слишком-то и сложно, учитывая, что в родной стае для такого ему требовалось бороться каждый день с собратьями, с врагами и со всем миром. Сомнительно, что методы охотника окажутся жестче, чем все, что он пережил. Ифань коротко кивает в ответ, недовольно поглядывая в сторону вожака, похожего сейчас больше на смиренную овечку, чем на озлобленного волка. Охотник кажется ему интересным: слишком много противоречий в одном Чжан Исине. Хочется узнать, в чем его сила, в чем опасность. Для победы потребуется все, что он собирается узнать, но сдаваться намерений нет. Во что бы то ни стало пес выберется из этой клетки и обретет желанную свободу, став сильнее, чем кто-либо.