Mad Dog

=Глава 5=

Исин просыпается на рассвете и не тратит время даже на чашку кофе. Сменив пижаму на майку и спортивные штаны, он торопливо приглаживает растрепанные кудри и тут же покидает свою комнату. Дом спит - для всех еще слишком рано, и бодрствует только пара ребят у мониторов в подвале, да еще несколько - в сторожке у ворот поместья. Исин спускается в подвал бесшумно, не слышно даже шороха его кроссовок. Путь до камеры пса он преодолевает за минуту, но прежде чем разбудить своего питомца, приходится предупредить дежурящих Ли и Шана об этом незапланированном визите. Меньше всего Исин хочет, чтобы потревоженные странной активностью в такое время парни разбудили Да Вея. Прошла уже неделя с того дня, как он привез домой своего великолепного, но чертовски упрямого зверя. Неделя - за которую они едва ли продвинулись вперед хоть в чем-то: на важные вопросы ("Где ты рос?", "Кто тебя воспитывал?", "Учили ли тебя чему-то в стае?", "Что ты умеешь?") Ифань отвечать не торопился, теорию усваивал как-то неохотно, едва ли вообще до конца понимая, что ему талдычат, а при попытке объяснить работу какого-либо устройства и вовсе откровенно скучал. Неволя давалась псу нелегко - треннированное тело просило действия, как он скупо объяснил. Так что вчера Исин предложил Да Вею разрешить пленнику наряду с умственными занятиями еще и физические. Идея оказалась на удивление удачной. Проблема была не только с усваиванием нового, но и с чисто социальными навыками скилоса: едва кто-то из обитателей дома нарушал его личное пространство или по незнанию делал что-то оскорбительное для него, Ифань мгновенно срывался и терял человеческий облик. Это следовало исправить в самом начале, но будучи в панике из-за слишком тесных временных рамок, Син про подобное просто позабыл. Хорошо хоть, вовремя спохватились - не хватало еще, чтобы кто-нибудь из любопытных членов Совета решился потрогать притягательно-опасного зверя и остался после этого без руки. Простейший способ научить пса терпеливо сносить чужую близость (а заодно и позволить ему немного размяться) - контактная тренировка. Так делал его отец, Син видел подобное много раз: не бой, но подобие боя, с единственной целью - показать псу, что в нынешнем положении он должен усмирить свой дикий нрав. Скилосы не привыкли сражаться понарошку, так что если доходит до прямой стычки, они не размениваются на пустые предупреждения. Если Ифань научится сдерживать свои навыки убийцы - и свое непомерное эго - в тренировочном бое, его можно будет подпустить к теосам. И чтобы достичь этого, Исин готов пойти на жертвы. Ифань спит чутко, улавливая каждый шорох и малейшее движение. Псам необходимо защищать себя даже во время отдыха, ожидая удара, когда они наиболее уязвимы. Внимательность и осторожность служат залогом долгой жизни, поэтому вместо предложенного матраса с подушкой и одеялом скилос которую ночь уже без сожалений выбирает холодный твердый пол - так можно услышать отзвуки шагов и быстро принять защитную позицию, не путаясь в предметах комфорта. Он открывает глаза мгновенно, чувствуя, как кто-то тихой поступью приближается к двери. На то, чтобы оказаться прямо у входа и принять боевую стойку, уходит всего пара секунд. Ифань терпеливо ждет, вслушиваясь и пытаясь определить, кто его ранний гость. Когда дверь открывается, пес знает, что за ней окажется охотник, - запах и темп шагов подсказали. Скилос гадает, что еще понадобилось этому странному Чжан Исину. За прошедшую неделю Ифань успел порядком устать от потока почти не усваемой информации, дурацких вопросов и постоянных попыток подойти к нему ближе, чем то было необходимо. Сегодня псу обещали выходной, и компании он предпочел бы одиночество, но охотник, по-видимому, передумал давать передышку. На спальном месте вошедший Исин пса не находит - зато чужое присутствие ощущается совсем рядом, по правую сторону от двери. Как и всегда, зверь исключительно бдителен. - Доброе утро, - улыбается Син ему, пытаясь как можно мягче разведать чужое настроение. - Я смотрю, подушка и матрас все еще не заслужили твою симпатию. Дело в цвете? - Может, из вредности, а возможно, и просто по невнимательности, но в первый день Да Вей выделил пленнику нежно-голубое постельное белье, такое приятное и уютное, что стены камеры в сравнении с ним казались форменным издевательством. Вопрос, разумеется, остается без ответа. Пес только смотрит на него хмуро, явно раздраженный ранним визитом, хотя, если честно, сонным он нисколько не выглядит. - Ты, наверное, гадаешь, зачем я здесь... - медленно продолжает Син, поворачиваясь к нему спиной и собираясь с мужеством озвучить свою сегодняшнюю цель. - Просто наши последние беседы с тобой навели меня на кое-какие мысли относительно твоей раздражительности, неусидчивости и твоих... рефлексов... Я решил, что... на них мы с тобой и должны сосредоточиться в первую очередь. Нет легкого способа сказать этому надменному, отвечающему рыком и презрительным взглядом на каждое слово зверю о его главном недостатке. Пожалуй, следовало дать ему выспаться. Или хотя бы накормить сначала. Но теперь поворачивать назад уже поздно. - Ты уже успел заметить, насколько близко общаются между собой теосы. Мы не враждуем и не подозреваем окружающих в скрытых намерениях, скорее уж наоборот. Мир и процветание - вот столпы нашего общества, то, что заложено в нашей сути. Поэтому твое поведение... - Син вздыхает. - Поэтому тебе придется научиться держать свою чрезмерную паранойю в узде. Единственное, что пес смог усвоить нового за время своего пребывания в этом месте, - так это то, что теосы любят много говорить. При этом не всегда ясно, чего они хотят и хотят ли вообще. Скилосы выражают свои мысли лаконично и четко, озвучивая основное, у мудрецов же все гораздо сложнее. Ифань хмурится, пытаясь вникнуть в то, что хочет сказать ему охотник. - Мир и процветание, как же, - бормочет себе под нос скилос, вспоминая свой приезд в это чудное место и вечно злые взгляды Да Вея. - Опять будешь надоедать с разговорами, Чжан Исин? - уже в полный голос выдает пес, потирая голое плечо - кажется, он немного отлежал его во время сладкого сна на полу. Ворчливого ответа Ифаня Син не разбирает, но зато следующий за этим вопрос проигнорировать уже не возможно. Надо же, придирчивый пес устал от него всего за неделю знакомства. Это, пожалуй, рекорд. - Не буду, - невольно серьезнеет охотник, складывая руки на груди и снова поворачиваясь лицом к пленнику. - Сегодня займемся делом. Пойдем, на пару часов зал для тренировок только наш. И за эти два часа ты должен будешь научиться не дергаться от человеческой близости. Надеюсь, небольшая разминка сможет отвлечь тебя от моих поднадоевших вопросов... - с этими словами Син покидает камеру, оставляя дверь открытой. Скилос следует за Исином, шлепая голыми ступнями по полу. Удивительно, но за дверью не оказывается вожака или охранников, только охотник, шагающий куда-то вглубь коридора. За неделю, что он провел здесь, подобное случается впервые. Пес колеблется, останавливаясь на секунду, но затем идет в предложенном направлении. Скилос сказал, что не будет задавать вопросов, но Ифань не уверен, понравится ли ему то, чем они собираются заняться. Тренировка в понимании теосов может означать совсем иное, нежели принято считать у псов. Поэтому особо энтузиазма он не испытывает. Вообще, пес и без всяких там тренировок делает определенные успехи - хотя бы даже в том, что не сворачивает шеи окружающим, которые ограничивают его свободу. До зала они добираются быстро, никого, разумеется, не встретив. Внутри все еще немного прохладно - на ночь здесь открывают окна, чтобы жаркий спертый воздух не задерживался до следующей тренировки. Син ежится и неторопливо обходит помещение по периметру, закрывая ставни. Снаружи уже зреет нежное летнее утро, по наливающемуся синим небу видно, что день сегодня будет чудесный. Кто знает, возможно, если тренировка пройдет хорошо, он даже выгуляет пса в саду... - Итак, - вздыхает Исин, возвращаясь к центру зала и с улыбкой встречая настороженный взгляд застывшего у дверей Ифаня. - Давай я объясню тебе нашу сегодняшнюю цель. Как я уже говорил, главная твоя проблема - излишняя подозрительность. Ты позволяешь инстинктам зверя вести тебя, не оглядываясь на здравый смысл, что наверняка выручало тебя в лесу, среди соплеменников, но здесь это делу только повредит. Мы существа социальные, разумные, поэтому общение для нас - это единственный возможный способ взаимодействия. Никаких драк, никаких убийств, никакой опасности для окружающих. Нам не нужно подавлять, чтобы доказывать свое превосходство. И в отстаивании своего права на жизнь тоже нет никакой необходимости. Син чуть хмурится, вспоминая, что теория многого не даст. Едва ли пес вообще понимает, что он ему тут пытается втолковать. Следует показать на примере, но если не подготовить зверя к тренировке, толку от нее будет мало. Поэтому он легко встряхивает головой и начинает неторопливо разминаться. - Ты уже понял, что я не хочу твоей смерти. А еще ты наверняка успел заметить, что я заметно уступаю тебе в силе. Я моложе, меньше, невнимательней и легкомысленней, чем ты. С этим мы оба согласны. Но сейчас ты в моей власти. Ты не можешь причинить мне вред, ты не смеешь сделать мне больно, и боже тебя упаси вывести меня из себя, - Син потягивается всем телом, чувствуя, как разогреваются мышцы после продолжительного отдыха. Следовало бы пораньше наведаться сюда. - Зная все это, ты должен со мной сразиться. Прямо здесь, прямо сейчас. Это не будет боем за твою свободу. И доказывать тебе свое превосходство я тоже не хочу. Моя цель - приучить тебя к своему присутствию, дать тебе понять, что я не причиню тебе зла, когда окажусь рядом. Во-первых, потому что это не входит в мои планы. А во-вторых, потому что я просто не смогу, - он улыбается и подмигивает все еще не двигающемуся скилосу. - Ведь ты такой крутой, пес... Что может сделать тебе такая мелочь, как я? Верно? Ифань не видит смысла во всем услышанном. Доказывать свою силу, право на гордость и жизнь необходимо, ведь иначе найдутся те, кто не будет столь лоялен и заставит подчиниться своей воле, не дожидаясь объяснений. Природе плевать на мир, ей нужны те, кто достойно продолжит род и сможет защитить себя. Тренировка, чтобы привыкнуть, чтобы стать более терпеливым... Псу плевать, он умеет сражаться лишь одним способом и не собирается менять привычный уклад. Ему и раньше доводилось вступать в бой, где смерть - не конечная цель, но победа обязательна. Подобное времяпровождение начинает казаться забавным, ведь скилос наконец получит возможность восстановить свою силу и выплеснуть часть раздражения на охотника. Рассчитывать силу он умеет с поразительной точностью, поэтому все с самочувствием Чжан Исина будет в порядке - и Ифань не получит разряд тока. В то, что охотник не причинит ему вреда, верится с трудом. С самой первой встречи их отношения сложно назвать теплыми. До сих пор пес помнит каждую мелочь и остерегается. Черты, присущие теосу, слишком несовместимы между собой. Без сомнений, он опасен, и понять, насколько, довольно сложно, ведь физического превосходства тот не имеет, а Ифань привык оценивать врага именно так. В конце нудной речи Исина Ифань фыркает, чуть вздергивая подбородок. И правда, такая мелочь в бою не сможет ничего ему сделать. Гордость медленно наполняет его: хорошо, что Чжан Исин понимает свое положение и осознает его превосходство. Скилос не разочарует его в этой тренировке, какую бы цель она не имела, ведь он "крутой пес". - Нападай первым, - великодушно позволяет Ифань, принимая боевую стойку. Син тонко улыбается и послушно делает шаг навстречу, зеркально повторяя позу пса. Он и не надеется выиграть, конечно, да это и не является его намерением. Главное сейчас - приучить дикого зверя к своей близости. Он бросается вперед со всей возможной скоростью и подныривает под правую руку противника, надеясь оказаться сзади, но разумеется, внимательный Ифань замечает этот маневр - и Сина перехватывают на полпути. Вырваться из стального захвата пса получается не сразу, зато Син по-полной пользуется возможностью и прижимается к своему высокому пленнику всем телом, потираясь спиной о широкую грудь. Пес недоуменно фыркает, хмурясь и пытаясь отстраниться, что играет Исину на руку и позволяет освободиться одним неуловимым движением. Он отступает на полшага назад, оценивая возможные пути, и снова устремляется вперед, даже не думая замахиваться для удара и не применяя ни единого приема. Ему не хочется драться. Мнение пса о том, что тренировка должна получиться забавной, меняется довольно скоро. В его понимании тренировка не предусматривает игру, это бой, даже пусть с некоторыми условиями, но точно не бесполезное дурачество. Движения охотника оказываются быстрыми, и сам он ловко уворачивается от выпадов в его сторону, на что Ифань сначала смотрит с некой толикой уважения, а затем начинает раздражаться. Чжан Исин даже не собирается быть серьезным, проскальзывая под рукой и легко касаясь чужого тела. Он провоцирует и дразнит, но не дерется. Ближние блоки оказываются бесполезными против юркого и гибкого тела, которое так и норовит прижаться поплотнее. Пес не может навредить, но должен одержать победу. Сложно играть, когда привык бить на поражение, поэтому он решает свести до минимума силу ударов, но вот загвоздка: они еще должны попасть в цель. Движения охотника слишком странные и непредсказуемые, чтобы проследовать за линией его поведения и узнать, где он окажется в следующий миг. Син ловко уходит от летящего в его корпус кулака и возникает вдруг прямо перед псом, после чего растягивает губы в шкодливой улыбке и прижимает ладони к обнаженной коже плеч. Скользящее прикосновение выбивает из скилоса неодобрительный рык, и он почти успевает схватить наглеца за плечи, но Исин снова оказывается чуть-чуть быстрее, ныряет вниз и опять отстраняется. Едва ли ему удался бы этот фокус, если бы пленник был чуть более собран - и намеревался бы всерьез его покалечить. Скилос раздражается сильнее, ощущая чужие ладони на обнаженной коже. Такими темпами чужак мог бы нанести удар вместо легкого поглаживания. Ифань решает не сдерживаться и ставить в полную силу хотя бы защиту, блокируя чужие движения. Ему не хочется ощущать тепло ладоней, ведь это слишком сильно сбивает с толку, превращая бой в заигрывания. - Я уже выражал восхищение твоей потрясающей физической формой? - лукаво интересуется Син, потирая ладошки и скользя сияющим взглядом по мощному торсу пса. - Прежде такую красоту я видел лишь однажды, очень-очень давно. Но сейчас я стал старше и могу по достоинству оценить подобную роскошь, - он вытягивает руку вперед и широко улыбается в ответ на разъяренный взгляд. - Не возражаешь, если я еще потрогаю? Тихое рычание невольно вырывается, когда Ифань получает очередное нежное прикосновение. Он не собирается Исину спускать с рук такие вольности - скилос нагибается, уходя от очередного выпада, и перетекает вниз, делая подсечку. Как и ожидалось, охотник уходит от нее, подпрыгивая - и попадая прямо в лапы пса. Ифань цепко хватает его за ворот майки, сжимая в кулаке ткань. Словно шкодливого котенка, он держит чужака на расстоянии вытянутой руки. Так теос ничего не сможет сделать, конечно, если только он не решит... Охотник ловко выскальзывает из одежды, оставляя бесполезную ткань в крепко стиснутых пальцах пса, и, пользуясь чужой растерянностью, проводит кончиками пальцев по его твердой груди. Прикосновение заставляет вздрогнуть и поймать чужое запястье в руке. Развернуть и завести руку за спину, делая захват. Оставленная противником майка приходится очень кстати, когда широкая ладонь ловит вторую кисть. Ифань держит крепко, связывая чужие руки. - Нечестно! - возмущенно пищит Исин, пытаясь вырваться. От напряженной игры он успел немного вспотеть, и теперь прохладный воздух зала посылает по коже толпы противных мурашек. - Немедленно отпусти меня! Возмущенные возгласы несколько веселят пса. Будет знать, как провоцировать и раздражать. Со связанными руками не так уж и просто дурачиться - Ифань с удовольствием посмотрит, как охотник будет пытаться. Так что он только фыркает в ответ. "Ах ты так..." - досада вспыхивает в охотнике, как пожар, уничтожая остатки здравого смысла. Син бросает через плечо внимательный взгляд и, обнаружив в позе сосредоточенного на его руках пса слабое место, с силой подается назад. Скилос автоматически сильнее сжимает связанные кисти, пытаясь не дать ему прикоснуться, но у Исина уже созрел куда более коварный план. В конце концов, не один только Ифань умеет сбивать с толку. Выгнувшись всем телом, Син изящно наклоняется, практически сгибаясь пополам, вынуждая удерживающего его пса также податься вперед - и вплотную прижаться к демонстративно выставленной заднице. От подобного маневра скилос пораженно ахает, и Исин уже расплывается в торжествующей улыбке, счастливый от еще одного удачного контакта с его телом. Но тут на него ведром ледяной воды опрокидывается осознание этой двусмысленной ситуации. - Ччерт, - выдыхает охотник потрясенно, пытаясь отстраниться, но в его положении сделать это не так уж просто. На подобное тело взрослого самца реагирует быстро и однозначно. Крепкие бедра, обтянутые тканью, изящная талия, мышцы напряжены, а руки связаны - картина подчинения и покорности перед партнером провоцируют Ифаня на вполне предсказуемый ответ: он вжимается собственным возбуждением в так любезно предоставленное тело и тянет за связанные майкой руки, заставляя охотника выпрямиться. Прикосновение к обнаженной груди раззадоривает сильнее. Поддаваясь чужой воле, Син выпрямляется, все еще не уверенный, чем это для него закончится. Пес возбужден - он чувствует это чертовски остро, почти захлебываясь в ощущении сильного тела, прижавшегося к нему. Как и в прошлый раз, тогда в душевой, подобная однозначная реакция на провокацию выбивает охотника из колеи: теосы куда сдержанней в выражении своих желаний, да и едва ли хоть один из его знакомых позволил бы себе подобную вольность без предварительного устного разрешения. Вот только скилосу плевать на их порядки. Ифань дышит порывисто и шумно, склоняясь над аппетитно подставленным плечом и медленно проводя языком, затем еще раз, прежде чем легонько сжать зубы на нежной коже. Недавние игривые прикосновения охотника и их довольно интенсивная "тренировка" выливаются в острую вспышку желания - и он не видит ни одной причины, по которой стоило бы отказаться от предложенного. Чужой горячий язык касается кожи Исина осторожно и чувственно, заставляя его дрожать и покрываться мурашками. А уж когда пес легко прикусывает его плечо, он и вовсе давится стоном. Происходящее странным образом завораживает, выжигает из головы все здравые мысли, оставляя лишь инстинкты - и сумасшедшее желание посмотреть, куда это все приведет. У Исина прежде были партнеры-мужчины, в свои 17 он успел добиться успеха у обоих полов, и на бедность сексуальной жизни ему жаловаться еще не приходилось, но весь предыдущий опыт неумолимо меркнет в сравнении с тем, что вспыхивает в нем от этой неожиданной близости. А ведь чертов пес еще даже ничего не сделал. "Все дело в силе", - торопливо решает для себя охотник, чувствуя всем телом жар и мощь прижимающегося к нему зверя. Прежде ему не доводилось испытывать подобного рода близость с кем-то, настолько превосходящим его физически. Оказывается, сдаваться на волю победителя бывает весьма... приятно... Согласие срывается тихим стоном с губ охотника, и Ифань довольно рычит, оставляя еще один укус, теперь уже на нежной шее. Видимо, в этом аспекте они с теосами весьма схожи и он правильно понял откровенные заигрывания. Нежные прикосновения и призывные изгибы тела в ответ на ласку кружат голову. Ифань разжимает пальцы на чужих запястьях - сейчас их сдерживает только неплотно связанная ткань, но он уверен, что охотник не станет сопротивляться, ведь прерывистое дыхание на его действия - определенно не знак протеста. Длинные пальцы очерчивают мышцы на подтянутом животе, скользя ниже, к кромке свободных штанов. Вторая рука придерживает за бедра, не мешая легко подаваться вперед и, почти не отстраняясь, повторять движения еще и еще. Плотная джинсовая ткань болезненно сжимает, и получить облегчение удается лишь в моменты тесного соприкосновения с упругой попкой. Пес тянет ткань чужих штанов вниз, обнажая мягкую кожу бедер. Ладонь не позволяет прохладе коснуться чувствительных мест, накрывая и нежно поглаживая. Пес жадно втягивает запах тела рядом, ощущая, как Исин подается назад в ответном движении бедер - жадно и сладко. Язык касается укуса на шее, зализывая легкую боль. Он должен пометить везде: сначала бережно и осторожно, а затем со всем желанием и до металлического привкуса крови во рту. Довольное урчание звучит прямо на ухо охотнику. Чужие губы прихватывают нежную мочку, втягивая и влажно лаская языком. Движения бедер пса становятся более настойчивыми, а пальцы уверенно сжимают его нарастающее возбуждение. Бескомпромиссные ласки кружат голову, и Исин окончательно теряет связь с реальностью. От чужих прикосновений кожа будто плавится, а внутри поднимается волна всепоглощающего желания. Син бессознательно пытается выпутать руки, но едва ли чтобы оттолкнуть разошедшегося пса. Острые укусы вдоль чувствительной шеи и собственная беспомощность заставляют его сдавленно стонать, от орудующих в штанах длинных пальцев подгибаются колени. Исин напрочь забывает, кому позволяет делать с собой все это. Происхождение, статус, отведенные роли... Ярлыки становятся лишними, когда взгляд затуманивает алая дымка похоти. В памяти остается только имя, все еще непривычное, чужеродное, но уже до дрожи знакомое. - Ифань... - выдыхает Син жарко, запрокидывая голову на его плечо и связанными руками цепляя кромку туго натянутых джинсов. Пальцы дрожат, с трудом расстегивая железную пуговицу, ногти нервно царапают молнию ширинки. Он жмурится от глухого голодного рыка, вырывающегося из чужой широкой груди, и больно прикусывает губу, изнывая от невозможности почувствовать больше обнаженного тела. Кажется, он не был ни с кем так близок целую вечность - от бесконтрольного возбуждения буквально вскипает кровь. Кожа охотника под ладонями Ифаня нежная и горячая, к ней хочется прикасаться еще и еще: руками, языком и сбитым дыханием. Настойчивые пальчики расстегивают тугую пуговицу, вызывая довольное рычание. Жаркие ответные ласки всегда нравились псу. Недостатка в партнерах не было, но он всегда предпочитал гибких и сильных - тех, с кем придется побороться за власть. Прелюдия как соревнование только распаляет сильнее - так можно вдоволь насладиться взаимным желанием и получить наиболее яркие ощущения. И все же даже острое желание не заставляет Ифаня потерять бдительность, так что появление вожака на пороге зала он замечает сразу. Однако это ни на что особо не влияет - если у них такие же порядки, то чужак должен будет удалиться, уступая партнера, ведь тот сделал свой выбор. Но Да Вей не уходит, оставаясь молчаливо наблюдать за происходящим. Останавливаться пес не собирается - он покажет, кому теперь принадлежит охотник. И если такой демонстрации недостаточно для теосов, то он зайдет гораздо дальше. Терпение вожака лопается в тот момент, когда скилос в очередной раз смыкает зубы на чужой нежной шее, оставляя новую метку. - Что здесь происходит? - слышит Син вдруг сквозь оглушительную пульсацию собственного пульса и чужое шумное дыхание. Узнавание наступает не сразу, позволяя еще пару драгоценных секунд тонуть в обжигающем терпком удовольствии. - Исин! - но едва охотник слышит свое имя, ураган чувств и эмоций мгновенно сходит на нет. Он крупно вздрагивает и широко распахивает глаза, с трудом, но все же воспринимая происходящее. Залитый солнцем зал, стоящий на его пороге Да Вей с недобро сверкающим взглядом, тишина все еще спящего дома... и тесно обнимающий его пес, весьма бесцеремонно распустивший свои загребущие лапы. - Ч-что? - хмурится Исин, чувствуя связанные за спиной руки. И только тогда вся картинка становится целой: они тренировались, пес разозлился, Исин сглупил, а после... После они увлеклись. - Ох черт, - цедит он сквозь зубы, пытаясь по окаменевшему лицу наставника понять, что им за это грозит. Да Вей зол, это видно невооруженным глазом, вот только вряд ли он злится на Исина. Следует как можно скорее вывести его отсюда, чтобы это мирное (богатое на события, но все-таки мирное) утро не закончилось кровопролитием. - Мы тут... кхм... - судорожно принимается болтать Син, высвобождая руки и как можно незаметней растирая запястья с алыми следами от майки. Он делает пару шагов по направлению к наставнику, настойчиво перехватывая его взгляд. - Мы тренировались, и... чуток заигрались.... Ничего смертельного, Да Вей! Он не навредил мне! Все было под контролем! - Что, в общем-то, правдой не является, потому что контроль Исин явно утратил, пусть даже и над собой. Как, черт побери, до такого дошло?!.. Когда охотник выпутывает руки из ткани и начинает его отталкивать, Ифань чувствует себя оскорбленным. Он не понимает, в чем дело, и лишь зло смотрит на вожака, посмевшего прервать их уединение. Даже если Да Вею не нравится то, что он видит, то разве не следует ему смириться с поступками главного, коим он признает Исина? Псу не нравится такое отношение и вся ситуация в целом. Оказывается, мудрецы гораздо более бесцеремонны, чем ненавистные им скилосы. Ворваться и нагло наблюдать без приглашения, оставить партнера и уйти желать доброго утра постороннему - вот вся их хваленая "культура". Ифань сжимает кулаки и хмурится, неодобрительно наблюдая за разговором. Если бы подобное произошло в его стае, то Да Вею бы не поздоровилось за нарушение границ, а Исин потом даже не подумал бы любезничать с другим самцом. Ему вообще мало что было бы доступно, учитывая, что ходить он не смог бы ближайшие пару дней и сорванный голос не дал бы никого позвать. Какой-то разговор оказывается важнее, чем взаимное согласие на то, чтобы стать партнерами. Принято закреплять подобный союз сразу же и расставаться так же, оставляя друг другу несколько болезненных царапин и синяков. Скилоса душит раздражение с львиной долей обиды. - А ты... - охотник, совершенно не чувствуя его настроения, лишь шире улыбается Да Вею, одновременно стараясь привести дыхание в норму и поскорее унять чрезмерное оживление в брюках. - Ты чего так рано встал? Или что-то стряслось? - старик отвлекается на него неохотно, но все же смотрит уже не так напряженно. Да, ситуация довольно... необычна, но все-таки жертв и правда нет. Наказывать пса не за что, разве только за слишком смелые планы на его, Исина, задницу. Но тут виноваты оба, так что наставника нужно поскорее успокоить и выпроводить от греха. А потом, пожалуй, принять холодный душ. - Все в порядке, я просто хотел кое-что проверить в библиотеке твоего отца, - буркает в ответ Да Вей, складывая руки на груди. - Тренировались, говоришь... Пытался приучить его к прикосновениям? В низком голосе наставника нет ничего такого, но Син все равно краснеет, как школьница, когда слышит этот вопрос. О да, пытался. И кажется, дело сдвинулось с мертвой точки. Лишь бы пес не решил теперь, что вместо сломанной руки на каждую попытку коснуться его нужно расценивать как приглашение к немедленному соитию. - Я подумал, что Ифаню не помешает небольшая... кхм... практика, - неуверенно пожимает плечами охотник, виновато опуская взгляд в пол. - А что, думаешь, я поторопился? - Да Вей явно знает лучше, ведь они с отцом перевоспитали целую кучу скилосов, в отличие от неумехи Исина. Разумеется, только охотник может определять программу обучения, но совета спросить не помешает. - Ифаню? - выгибает черную бровь наставник, неодобрительно поглядывая на пса за его спиной. - Это его имя? Но Син не успевает ответить. Собственное имя из уст охотника звучит мелодично и приятно, так же, как несколько минут назад, когда он стонал его, запрокидывая голову на плечо пса. Ифань сказал его лично, а значит, позволил называть себя так. Но когда вожак повторяет его, скилос зло ощетинивается, подбираясь ближе. - Не смей, - яростное рычание мешается со словами, - закрой свой рот. Ты не имеешь права, - Ифань принимает стойку, мышцы напрягаются, и он готовится нападать. Из уст Да Вея это звучит как оскорбление. Если ты не назвался противнику в бою, не считая его достойным, то имя может произноситься лишь в восхвалениях силы бойца, как дань уважению. Когда же кто-то пренебрежительно отзывается, обращаясь лично, то это вызов. Пес закипает мгновенно, готовый сию минуту броситься на защиту собственной чести, на которую вроде никто и не посягал. Син чуть хмурится, расстроенный. Сегодняшнее утро прошло впустую. Нужно придумать что-то еще, чтобы усмирить раздражительность его зверя. И черт, как же он мог забыть о том, что значат истинные имена для скилосов!.. Очередная промашка юнца, ничто иное. Это уже начинает бесить. Разве что... Охотник перехватывает довольный взгляд Да Вея и в замешательстве наблюдает за тем, как его наставник начинает расстегивать свой пиджак. Старик знал, что реакция пса будет именно такой. Он надеялся на нее. В конце концов, Да Вей знает порядки скилосов лучше прочих, он бы никогда не допустил такую оплошность. Да что за утро такое сегодня?! - Да Вей, - жестко одергивает наставника Исин, сурово хмурясь. Тот против воли замирает, так и не скинув пиджак на пол. - Оставь нас. Прямо сейчас. Старший недовольно ведет плечом, собираясь возразить, но Син не собирается оставлять ему шанса. - Я сказал, оставь нас, - от голоса Сина веет арктическим холодом, он действительно зол. Не хватало еще, чтобы кто-то вмешивался в его отношения с псом. Ведь он здесь охотник. - Мы скоро спустимся, так что позаботься о завтраке, - Син запинается, но все же добавляет. - Пожалуйста. От предвкушения боя с сильным противником у Ифаня закипает кровь. Скилос неотрывно следит за каждым движением вожака, готовясь отразить любой удар. Кажется, тот тоже выглядит довольным возможностью сразиться, но его останавливает охотник, слишком жесткий и резкий. От подобной перемены подбирается даже Ифань, поглядывая на юного теоса. Да Вей отвечает Исину мрачным взглядом, далекий от своего обычного спокойствия. И все-таки склоняет голову. Он уходит быстро и бесшумно, не оборачиваясь, и только после того, как за ним закрывается дверь, охотник переводит дух. - Да уж, выбились мы из графика... - бормочет он утомленно, оборачиваясь к Ифаню и одаривая его извиняющейся улыбкой. - Прости за... это, - неопределенный взмах ладонью. - Кажется, проблемы с самоконтролем в этом доме не только у тебя, - и извиняется Син не за поведение Да Вея. - Все-таки надо что-то придумать с твоим именем, - продолжает болтать охотник, подхватывая с пола растянутую помятую майку и одним движением надевая ее снова. - Я с самого начала хотел предложить тебе что-то другое вместо твоего имени, чтобы не усложнять общение с теосами и не создавать вот такие вот ситуации. Но... забыл... Ну что, есть какие-нибудь псевдонимы на примете? Тон Исина, когда он обращается к псу, кардинально меняется - в нем вновь появляются мягкость и какая-то беззаботность. Зачем тот одевается, Ифань не понимает, ведь он выгнал вожака, а значит, можно продолжить прерванное и закрепить договоренность о союзе. Он не сомневается, что вернуть жар между ними удастся довольно быстро. Скилос слушает чужую речь и в это же время подходит ближе, притягивая охотника за бедра к себе вплотную. На заданный вопрос отвечает коротко, выдыхая куда-то в шею: - Ты можешь называть меня Ифань, - он планирует продолжить, но ладони, упирающиеся ему в грудь, означают, что это только его желание. Пес нехотя отстраняется, напоследок лизнув нежную кожу. Такое поведение раздражает, но делать что-то против воли он не намерен, поэтому ограничивается лаконичным вопросом. - Почему? От собственнического поведения пса Син одновременно раздражается - и заводится снова. Оказалось, Да Вею не удалось спугнуть охватившее его сумасшедшее слишком далеко, так что охотник едва успевает взять себя в руки, когда снова оказывается притиснут к крепкому горячему телу. Разрешение называть его по имени и скользящее по шее дыхание смешиваются в сознании Исина воедино - он вздрагивает от пробежавшей вдоль позвоночника предвкушающей дрожи. Возможно, утро было не таким уж пустым... Ведь определенная степень доверия между ними уже достигнута. Одного легкого толчка в мощную грудь хватает, чтобы Ифань отступил, и это радует. Ему нужно согласие, а значит, это была не попытка подавить охотника, доказать ему свою власть. Одна хорошая новость за другой. Так что Исин мягко улыбается хмурому псу и решает ответить на вопрос честно: - Потому что у нас с тобой не такие отношения. Да, я восхищаюсь тобой, и да, ты меня интригуешь. Но между охотником и его псом не может быть столь интимной близости. Прости за... то, что я позволил себе увлечься, - он слегка краснеет, в который раз уже за утро, и отводит взгляд. - Должно быть, дело в моей неудовлетворенности. Не волнуйся, я решу эту проблему и впредь не стану тебя провоцировать. Мы достигли понимания в этом вопросе? И не то чтобы в его голове все это выглядело так же красиво и стройно, как на словах. На самом деле Исин едва ли отдает отчет своим недавним действиям, ошеломленный собственной реакцией не меньше застукавшего их Да Вея. Отец не позволял отношений между псом и жителями этого дома до тех пор, пока с пленника не снимали ошейник. Считалось, что причина подобной связи - злоупотребление властью охотника или же хитрая уловка скилоса - слишком низменна и дискредитирует особый статус их семьи. Прежде Исину и в голову не приходило нарушить это правило. До этого самого дня. Ответ, достойный теоса, вот уж точно. Пес знал, что многого от них ждать не стоит, но поддался инстинктам и решил, что они похожи хотя бы в выражении симпатии и вопросах физической близости. Видимо, он ошибся. Все-таки не ясно, чем же лучше цивилизация и здравый смысл, раз все происходит подобным образом. Исин оказался прав в том, что открытое выражение инстинктов не всегда имеет положительный эффект. Например, в подобной ситуации он вынужден чувствовать себя униженно, и даже нет возможности расплатиться за обиду силой. - Если не собираешься быть моим, то не веди себя столь вызывающе, - Ифань произносит раздраженно. Ощущение, что он облажался, не желает отпускать. Не стоит в дальнейшем поддаваться желаниям так легко - сейчас необходимо больше думать о сохранении собственной жизни, чем об удовлетворении потребностей тела. - Я запомню твои слова, Чжан Исин, - пес так и сделает, ведь это звучит как еще одно правило. Разочарование в слишком быстром решении этого вопроса легонько колет внутри, но Исин его игнорирует. - Отлично, что мы с этим разобрались, - кивает он удовлетворенно, продолжая улыбаться. - Я больше не провоцирую тебя, а ты смиряешься с моим присутствием, идет? А теперь давай вернемся к вопросу о твоем новом имени. Как насчет чего-нибудь западного? На теосов производит впечатление имя с другого континента, ты будешь получать внимание, только лишь представившись. И если в дальнейшем тебе придет в голову переехать, ты сможешь пользоваться им и не бросаться в глаза. У Исина есть несколько имен на примете, в основном тех, которые давали питомцам в его семье. Разумеется, чаще всего псов называли именами теосов, характерными для Анатоли, но были и исключения: если отец думал, что скилос далеко пойдет, он подходил к делу намного серьезней и учитывал все варианты развития событий. - Может быть, Себастьян? Или Кристиан? - задумчиво предлагает Син. - Или что-то покороче? Сэм? Крис? Отчасти Ифань благодарен за подобную заботу, ведь раскрывать свое настоящее имя в подобном ключе не хочется. Достаточно того, что Да Вай знает и пользуется им столь неуважительно, что при одном воспоминании костяшки пальцев начинают зудеть от желания нанести удар. С другой стороны, охотник мог просто не упоминать его имени, а делиться им с кем-то еще в подобном месте пес не намерен. Когда удастся покинуть город, скилос не собирается пользоваться другим именем, поэтому довольно странно, что Исин упомянул переезд. Пес вернется к той жизни, к которой приспособлен, где он силен и отважен, а не просто выполняет роль диковатого эксперимента теосов. - Последнее подойдет, - Ифань безразлично машет рукой, не выражая особой заинтересованности. Он не настроен на разговоры, особенно после случившегося. Обида все еще гложет его, делая раздражительным и неспособным мыслить здраво. Позднее утро и небольшая физическая нагрузка дают о себе знать громким урчанием живота. Раз уж, сотрудничество должно быть комфортным, то скилос собирается получить хотя бы завтрак. Исин, наконец-то получив ответ, удовлетворенно кивает. Значит, будет Крис. Неплохо, ему даже идет. Едва охотник открывает рот, чтобы предложить Ифаню продолжить тренировку, до него доносится утробное урчание чужого желудка. Да, точно, он же вспоминал о завтраке... - Что ж, - кивает Син довольно, удовлетворенный прогрессом этого утра, - пойдем вниз, раз этот вопрос решен. Уверен, Да Вей уже сообразил нам небольшой перекус, - он широким приглашающим жестом пропускает пса вперед и выходит из зала за ним следом. Внимательность охотника приятна, теперь благодаря Ифань не останется голоден, ведь просить, особенно сейчас, пес не стал бы. Все эти традиции и привычки теосов оседают неприятной коркой на коже, от которой все чешется, и хочется содрать ее вместе с мясом. Здесь опасно, и даже среди своих жестоких сородичей Ифань чувствовал себя на порядок комфортней. В коридоре Исину становится ясно, что многие уже проснулись и дом зажил своей обычной жизнью. Радуясь, что теперь вкус и качество их завтрака зависят не от наставника, весьма непривередливого в еде, а от наверняка поднявшейся Лин, охотник заметно воодушевляется. Правда, остается весьма актуальный вопрос - стоит ли пригласить пса за общий стол или пока еще лучше ограничить его общение с остальными. Исин с сомнением вспоминает все еще хмурое лицо скилоса и делает выбор в пользу второго варианта. Торопиться не нужно. Сегодня и так уже случилось несколько важных вещей. - После завтрака ты можешь сходить в душ, - вздыхает охотник, разглядывая голую мускулистую спину шагающего впереди Ифаня. - А потом... Если хочешь, мы можем выйти на прогулку. Не в город, в сад, но... Там ты сможешь спокойно размяться, а я пока составлю для тебя новую теоретическую программу. Общение - не единственная наша проблема, тебе важно усвоить хотя бы азы нашей культуры, вроде политического строя и религиозной доктрины. Вероятность не так велика, но беседа со старейшинами может пойти даже в этом направлении... Перестрахуемся. Исин, который совсем недавно играл с ним, касался едва уловимо и дразнил, - сейчас просто теос. Уверенность в себе тает, и прогулки на улице, душ - все кажется несущественным. Стремление покинуть это место, крепкое и жесткое, вновь становится главным. Свобода и сила - это то, что делает его псом, достойным жизни и гордости. Во что бы то ни стало он должен вернуть свободу и сохранить силу, чтобы остаться собой и добраться до вершины. Подобный настрой наводит Ифаня на кое-какие мысли, и он останавливается посреди коридора, после чего резко разворачивается к охотнику. - Пообещай мне еще раз, Чжан Исин, - пес смотрит прямо в глаза, пытаясь найти в них ложь, ведь человек перед ним - теос, - что если я выполню условие, то ты снимешь ошейник и я смогу уйти. Я хочу услышать это снова, - голос отскакивает от холодных бетонных плит, разносясь эхом по всему коридору. Единственное, во что хочется верить в этом месте, - это слова охотника, достойного называть его по имени, сумевшего поймать его и посадить в клетку. Только у Исина может хватить честности, чтобы выполнить свое обещание. Син с удивлением встречает прямой строгий взгляд. Вопрос вызывает недоумение - казалось, они давно все решили. Неужели что-то из произошедшего заставило Ифаня сомневаться в нем? - Я обещаю тебе, - покорно повторяет за ним теос, вкладывая в сказанное всю свою серьезность, - что если ты сможешь вписаться в наше общество, я сниму с тебя ошейник и отпущу тебя. Без условий. Без требований, - он чуть колеблется, но все же протягивает псу свою ладонь - для скрепления договора. Да, этот жест не типичен для скилосов и, возможно, ничего для них не значит, но Син решил не бороться с первым порывом. - Не знаю, что еще мне сделать, чтобы ты перестал сомневаться. Я сделал что-то не так? Пес принимает предложенную руку, не зная, что делать дальше, но жест кажется ему доверительным. Он верит услышанным словам. Сейчас, когда вокруг них ни души, а они выглядят, будто равные, Ифань не думает, что охотник лжет. Конечно, время покажет, но Исин честен с ним в этом темном коридоре, здесь и сейчас. Так что на чужой вопрос пес отвечает так же честно: - Да, сделал, - он медлит, делая вдох, - запомни, что скилосы всегда следуют за принятым решением, чего бы это ни касалось. Мы не отступаем в бою и проявляем наши предпочтения открыто. Теосы же склонны менять свое мнение. Это неприятно, даже если имеет оправдание, - решив, что сказал достаточно, и не дожидаясь ответа, Ифань разворачивается и продолжает путь к своей коробке. Обида становится не такой острой, но осадок раздражает до сих пор. Он понимает, почему у горожан проблемы с генетикой, ведь те не могут даже нормально объясниться в проявлении симпатии, что уж говорить о продолжении рода. Син растерянно хлопает ресницами, глядя ему вслед. Да уж, очередной промах можно добавить в список. А он-то думал, это их недавнее дурачество можно просто спустить на тормозах... Глупый-глупый Исин... Шумно выдохнув, охотник разворачивается в противоположную сторону. Надо бы найти Да Вея и попробовать оправдаться... А еще нужно не забыть заглянуть к ребятам у мониторов и попросить их принести Ифаню завтрак... И определенно следует назначить встречу Лухану - сегодняшнее утро наглядно показало его сексуальную неудовлетворенность, так что стоит поспешить и избавиться хотя бы от этой проблемы. Шагая по пустому коридору и все глубже погружаясь в свои мысли, Син неосознанно касается все еще покрасневших запястий и краем сознания гадает, согласится ли Лу его связать.