Mad Dog

Утро пятницы начинается для Ифаня с гулких шагов за дверью. Когда она открывается, скилос уже выжидает за ней, наблюдая за тем, как сначала появляется поднос с едой, а затем пакет с какой-то тканью, которая оказывается его новым колючим костюмом. Вот уже второй день никаких контактов, только простые необходимые действия. Нужно сказать, что Ифаня это устраивает: без нравоучений, заумных лекций и чужих прикосновений жить гораздо проще, да и проводить время в одиночестве привычней. Завтрак съеден, костюм надет, но, видимо, это все распоряжения, которые он получит перед долгожданным мероприятием. Охотник не собирается наведываться к нему, хотя и сам скилос не слишком хочет его видеть, учитывая последний их разговор. Он все еще раздражен тем, что Исин отказался извиняться. Но об этом он подумает позже, а сейчас стоит повторить основные правила этикета, чтобы достойно победить сегодняшним вечером. На удивление легко удается вытащить из памяти необходимую информацию, и все начинает казаться не настолько отвратительным. Возможно, из-за репетиции, а возможно, из-за четкой цели. В обед дверь открывается снова, чтобы еще один поднос появился на пороге. Видимо, решили как следует покормить перед приемом, куда все придут уже сытыми. От еды Ифань не отказывается, поглощая предложенное. Исин просыпается в отвратном настроении, все еще под большим впечатлением от разочаровывающего окончания репетиции. Но пара чашек сваренного Лин кофе и полноценный вкусный завтрак чуть скрадывают его раздражительность. Весь следующий за этим день Син тратит на подготовку к встрече старейшин, раздавая распоряжения и инструкции на случай, если что-то пойдет не так. К полудню в гости заходит чрезвычайно довольный чем-то Лу, и они обедают вместе, обговаривая последние нюансы и обсуждая принесенные Луханом сплетни. Да Вей, тонко чувствующий настроение своего подопечного, с самого утра ходит за ним хвостом, но ничего не говорит, конечно же, ожидая, что Син сам захочет поделиться. Этого не происходит, ведь гордиться нечем, а плохие новости Исин никогда не любил сообщать. Жаль, что его первый отловленный зверь стал полным провалом... Но слишком опасных последствий не будет, если они оба - и охотник, и пес - смогут сохранить лицо сегодня. К Ифаню Син не спускается из принципа. Они все решили, расставили последние точки над "и". Теперь в общении смысла нет. Скилос не хочет ничему учиться, так что Исин не будет тратить свое время впустую. Основы уже заложены, этого с лихвой хватит для встречи с Советом, а после он просто сосредоточится на подготовке к следующей вылазке в лес, не отвлекаясь больше на упрямого зверя. Осталось продержаться только этот день... Время до вечера для Ифаня тянется долго. С наступлением сумерек его выводят из камеры и провожают до ярко освещенной гостиной. Комнаты, через которые его ведут, наполнены разными запахами и звуками. В этой какофонии пес легко различает присутствие незнакомых ему теосов, но без колебаний переступает порог, вежливо склоняя голову и улыбаясь уголками губ. Скилос ведет себя примерно: терпит зуд от костюма и уверенно представляется, пожимая руки незнакомцам. Чужие взгляды хочется стряхнуть с себя, словно надоедливых насекомых, но осанка остается прежней, и он лишь учтиво кивает в ответ на любопытство на одних лицах и презрение на других. Исин с Лу и Да Веем встречают последнего прибывшего из старейшин на пороге и только после этого проходят в гостиную. Пес уже там - его присутствие чувствуется даже по лицам окружающих. Разумеется, многим покажется странным тот факт, что охотник держится в стороне от своего пленника, но им это на руку - отстраненность Сина, его расслабленность покажут Совету, что зверь контролирует свою природу сам, и необходимости в тотальной слежке нет. Лухан, без комментариев наблюдающий за своим другом, эту тактику явно одобряет - он, в общем-то, и рассказал Сину, чего именно ожидать от сегодняшней встречи. Послушный скилос, великолепный укрощенный самец, наглядный результат в кратчайшие сроки - все это докажет право Исина на его статус, его должность, и развяжет руки в дальнейшем. К этому они все и стремятся. Круг светских бесед замыкается довольно быстро, ведь никто из пришедших не интересуется всерьез деталями последней вылазки охотника. Всем им, шести чопорным стариканам и четырем их помощникам, любопытно посмотреть на Ифаня, высокого, статного, потрясающе красивого в этом явно раздражающем его костюме. Пес ведет себя сдержанно, не огрызаясь и не рыча в ответ на все это надоедливое внимание. Син наблюдает за ним украдкой с другого конца комнаты, краем уха вслушиваясь в успокаивающую болтовню Лухана, и с удивлением понимает, что поведение его непокорного пленника практически идеально. Значит, кое-что этот упрямец все-таки усвоил. Чудесно. - Ты сегодня отлично выглядишь, - вдруг склоняется к его уху Лу, дразняще касаясь прохладной руки кончиками пальцев. - Не возражаешь, если сегодня я останусь на ночь? Умираю как хочу вытряхнуть тебя из этого пиджака... Син расплывается в игривой улыбке, мгновенно переключая свое внимание на друга. Лухан точно знает, как заставить его расслабиться и отвлечься. - Я надеялся на это, когда готовился к сегодняшнему вечеру, - мурчит он в ответ, одаривая старшего красноречивым взглядом. - У меня припрятана бутылка отличного красного вина - мы можем распить ее позже, у меня в спальне... Чтобы отметить удачное завершение этой встречи... - Соблазнительно, - кивает Лу с довольным видом и быстро склоняется к его губам, оставляя легкий поцелуй. Это тоже часть их тактики. Флиртующий, совершенно спокойный охотник - и столь же спокойный пес. - Тогда я пойду попрошу Лин принести пару бокалов в твою комнату. Исин широко улыбается ему, безмолвно благодаря за помощь. Охотника Ифань замечает сразу, как тот появляется в гостиной, и продолжает отслеживать его перемещение взглядом до самого дальнего угла комнаты. Исин не один, а в сопровождении смазливого теоса, он без остановки улыбается и кивает, а еще касается чужой руки время от времени. Вроде ничего особенного, но обида с новой силой удушливо сжимает горло Ифаня и вызывает раздражение. Пес уже решает, что спокойней будет не приближаться к Исину, но тут он улавливает запах сопровождающего охотника теоса: довольно знакомый, тот самый, что остался на простынях в спальне Исина и чувствовался на нем самом. Недовольство на секунду искажает лицо Ифаня, а с губ едва не срывается тихое рычание. От вспыхнувших внутри эмоций его, к счастью, отвлекает вопрос какого-то старика, и пес вежливо переспрашивает, ведь не слышал ни одного слова из-за раздражения, пульсирующего в висках. Да Вей в другом конце зала, безмятежно общающийся с парочкой секретарей, кивает Исину едва заметно, подавая знак, что все готово, и Син облегченно выдыхает, прежде чем привлечь всеобщее внимание: - Господа, прошу всех пройти к столу, - возвещает он звонко, приглашающим жестом указывая на распахнутые двери столовой. Кажется, все пройдет легче, чем ему казалось сначала. Ифань рад приглашению за стол, ведь там он сможет хотя бы ненадолго отделаться от надоедливых вопросов, но скользких взглядов избежать не так просто. В дополнение ко всему, Исин выглядит раздражающе довольным, а теос рядом с ним не отлипает от него ни на минуту. Кажется, только Ифаню не по душе подобное времяпровождение, остальные же наслаждаются вечером, наблюдая за ним, как за экзотической зверушкой. Еще на репетиции было определено место, где ему следует сесть во время приема. К неудовольствию пса, оно довольно близко к Исину, которого он предпочел бы не видеть, дабы не вспоминать об их последнем разговоре и не распалять свою злость. Стискивая зубы, он направляется к нужному стулу, остро ощущая запах того теоса, который провел ночь в комнате охотника. Этот тип оказывается прямо перед ним, и тело действует раньше, чем пес успевает подумать. Ощутимый тычок под ребра, быстрый и вроде как случайный, но слишком сильный для обычного столкновения. Ифань бормочет "Простите", но на его лице нет ни капли раскаяния, лишь презрение. Кажется, понять вкусы жителей города он тоже никогда не сможет. Этот теос уступает ему во всем, и Ифань высокомерно фыркает, усаживаясь на стул и тут же переключая внимание на маятник. На репетиции это помогало, остается надеяться, что сегодня все будут спокойно отщипывать еду в своих тарелках и не станут его провоцировать. Если Исин не решит опять его унизить, то все будет в порядке. Вопросы и шепот, что слышатся отовсюду, очень похожи на то, что происходило в прошлый раз. Прикусывая губу до крови, пес улыбается и таращится на часы, желая, чтобы этот паршивый вечер поскорее закончился. Охотника он не удостаивает даже взглядом. Кажется, тот задает вопрос, но за общим гулом Ифань не может сказать точно, продолжая игнорировать его присутствие. Если тот решит опять отчитывать его при всех, то скилос не уверен, что сможет сдержаться. Еще и этот отвратительно пахнущий теос как-то странно на него поглядывает. Чтобы отвлечься, пес заводит разговор с очередным стариком, что сидит рядом. За столом царит оживление, вечер идет своим чередом, и все приглашенные чувствуют себя в своей тарелке. Син вежливо улыбается и подробно отвечает на немногочисленные вопросы об охоте и о методах воспитания, особо подчеркивая, что его скилос, именно этот скилос, оказался довольно сообразительным, так что проблем не было и не ожидается в дальнейшем. - Мне просто повезло, - легко смеется он, всем своим видом показывая, что нет, не просто, это действительно труд, его собственная заслуга, и никому из присутствующих не стоит эту заслугу недооценивать. Лухан улыбается ему с другого конца стола и обращается к сидящему рядом Да Вею, спрашивая что-то насчет библиотеки отца. Старейшины охотно подключаются к разговору - по-видимому, эта тема вызвала их интерес некоторое время назад, и теперь выдалась удачная возможность ее обсудить. Исин не вслушивается в эту беседу, краем глаза наблюдая за притихшим псом, даже не притронувшимся к своей тарелке. Пустой взгляд и равнодушное лицо весьма красноречиво напоминают вечер среды, но Син не позволяет этому себя побеспокоить. Однако кое-что его все-таки тревожит. Нелепое нападение скилоса на Лу не осталось для него незамеченным - в конце концов, охотник и правда несет ответственность за своего зверя, так что слишком сильно расслабляться он и не собирался. Поступок был глупый и откровенно детский, но причина его осталась для Исина загадкой. Насколько он помнил, у Лухана и Ифаня не было до этого вечера точек соприкосновения, да и сегодня они едва ли приблизились друг к другу на метр. Непредсказуемая выходка пса раздражает, заставляет снова начать о нем думать, что будит в Сине бессильную злость. Лучше бы псу не повторять ничего подобного снова. Слишком многое сейчас на кону. Когда меняют блюда и приносят десерт, Ифань начинает откровенно скучать. Кажется, ему удалось развлечь стариков и не оторвать им их седые, лысеющие головы. Он не понимает, зачем столько раз повторять одно и то же, только другими словами. И все эти распросы: каждый считает, что должен лично услышать историю, хотя пес готов поспорить, что сам слышал ее этим вечером раза три точно. Ифань тянется за бокалом, решая немного промочить горло, когда какой-то особенно остроумный старик через весь стол задает вопрос, от которого рука вздрагивает, и бокал, покачнувшись, опрокидывается прямо на белоснежную рубашку. Присутствующих это не слишком смущает, их скорее волнует ответ. - Крис, может быть ты захочешь сам рассказать о том, как оказался здесь? - несколько пустых бутылок рядом со стариком выдают его состояние и причину насмешливого тона. Псу неудобно и мокро, но он вежливо улыбается, ставя бокал на место. - Давайте спишем все на досадную случайность, - пес делает паузу, и кажется, что все за столом замолкают, - иначе мне будет неловко от собственной неуклюжести, - он улыбается шире и поправляет пиджак, акцентируя внимание на огромном красном пятне. - Это был один из тех моментов в жизни, когда ты настолько не в себе, что даже ребенок способен с тобой справиться. Ну, думаю, вы понимаете, о чем я. Исин ушам своим не верит, когда недавняя идиотская ситуация снова повторяется прямо у него на глазах. Снова. Чертов пес сделал это снова. Только теперь он действительно унизил именно его, Чжан Исина. Это даже не намек, а скорее откровенная насмешка, остроумная и оттого еще более болезненная. После слов Ифаня некоторые секретари позволяют себе негромкие смешки, тогда как старейшины начинают хмуриться. То, что посмел сказать пес, не может не наводить на определенные мысли. Едва ли прирученный зверь смог бы позволить себе подобную вольность. А это значит, что дела в доме Чжан не так гладки, как им стараются показать. Проклятье. - Прошу прощения, но, кажется, мне стоит сменить наряд, - Ифань вежливо склоняет голову и, наблюдая за одобрением в глазах присутствующих, улыбается вновь. Он покидает обеденный зал неторопливо, с чувством собственного достоинства и только за дверью переводих дух. В коридоре тихо и безлюдно, но он уверен, охрана уже мчится его перехватывать. Исин поднимается следом за псом, одаривая всех смущенной улыбкой: - Я помогу ему. Должно быть, этот негодник умудрился выпить чуть больше положенной ему по статусу нормы. Прошу нас извинить, - он посылает Лухану красноречивый взгляд, и тот тут же начинает очередную легкомысленную светскую беседу, отвлекая всеобщее внимание от торопливо покидающего комнату охотника. Син обязательно должен поблагодарить его после. Далеко уйти пес не успел - они едва не сталкиваются в коридоре, и Исин с огромным трудом сдерживается, чтобы не сорваться на крик прямо там. Это был последний раз, когда он доверился скилосу. - За мной, - бросает охотник через плечо, устремляясь по коридору в другое крыло дома. Возле кухни он замедляется и сворачивает в крохотный неприметный тупичок с узкой деревянной дверью, скрывающей лестницу в винный погреб. Сейчас в этом доме нет других безопасных мест для разговора. Они спускаются туда друг за другом в полном молчании, и только оказавшись в пыльном прохладном полумраке, Исин позволяет себе взглянуть на пса и повысить голос: - Какого черта ты там только что нес?! Совсем умом тронулся?! Строгий тон выдает возмущение и недовольство охотника. Кажется, тот не оценил потуги пса освоить остроумные шутки. Ифань безразлично разглядывает стены и принюхивается - в маленьком подвале ему еще бывать не доводилось. Несмотря на явный гнев Исина, отвечать он не торопится. Не то чтобы скилос не осознавал полностью, в чем оплошал, но особой трагедии в этом он не видит. Лучше было бы, если бы Исин и дальше продолжал заигрывать с тем парнем, а его оставил в покое. В конце концов, Ифань способен выполнить обещание и без его нотаций. Однако напряженная пауза затягивается, и пес все же открывает рот: - А что такого? Если тебе жаль рубашку, то можешь приказать Да Вею постирать ее, - едкого раздражения в голосе больше, чем нужно, но пес не останавливается, - хотя тебе будет не до того. Довольно сложно отдавать указания, находясь под кем-то вроде того теоса, - он неопределенно ведет рукой, уверенный, что Исин поймет, о ком идет речь. Они сейчас не на приеме, рядом никого нет, поэтому скилос может позволить себе говорить все, что захочется. От чужой наглости Исин буквально теряет дар речи. Пес окончательно сошел с рельс, наплевав даже на иллюзию прежнего уважения. Гнев накрывает охотника с головой, стремительно погребая под собой остатки здравого смысла. Перед глазами темнеет от злости, услышанное возмутительно на нескольких разных уровнях - каждое слово оскорбляет по-своему. Никто не смеет говорить подобное последнему сыну семьи Чжан. - Сейчас сам увидишь, хорошо ли у меня выходит раздавать указания, - цедит он сквозь зубы, доставая из кармана уже знакомую Ифаню безделушку. Только теперь об освобождении речи не идет - пришло время для кнута. - Раздевайся, пес. Сейчас же. В голосе Сина звенит лед, взгляд обжигает с трудом сдерживаемым бешенством. Проклятый пес принял его уважение как должное. Что ж, Исин готов показать ему, к чему приводит потеря этого самого уважения. От тона теоса становится немного не по себе, но Ифань не слишком переживает по этому поводу, ведь приказ раздеться его мало пугает. Скорее уж наоборот, так будет даже удобнее. Ифань скидывает на пол пиджак, сдирает рубашку, не заботясь о целостности пуговиц, и с облегчением выдыхает, оказываясь босиком. Эти туфли больше похожи на извращенную пытку, чем на парадную обувь. Штаны и белье отправляются к куче другой одежды, и пес спокойно почесывает руку, оставаясь абсолютно голым. - Тебе необязательно доставать эту штуку, чтобы я разделся, - он указывает на предмет в руках охотника. Видимо, тот может не только отключить ошейник, но и пустить по его телу разряд. Судя по гневному выражению на лице Исина, он собирается выбрать второе действие. Ифань не собирается уступать в чем бы то ни было, поэтому лишь нагло ухмыляется. Он сказал только то, что думает, и раз нельзя ломать кости, то он воспользуется тем, что так хорошо понимают теосы. - Но ведь здесь нет твоего партнера. Собираешься продемонстрировать свои умения, оказавшись подо мной? - Ифань смотрит в упор, наблюдая за реакцией. Бешенство, что разгорается в глазах напротив, очень похоже на его собственное. Легкое удовлетворение от подобной картины сладко расползается под кожей. Невозмутимость скилоса становится последней каплей - Исин опасно сужает глаза и растягивает губы в недоброй улыбке. - О нет, боюсь, тебе не выпадет подобной чести, - мурлычет он, подходя ближе и протягивая свободную руку к чужим волосам. Резкий рывок - и вот уже скилос смотрит на него снизу вверх, неудобно сгибаясь. - В этот раз все будет иначе - ты окажешься подо мной... - он небрежно треплет пса по щеке, а потом с силой давит на его широкое голое плечо. - На колени. Не позволим разнице в росте испортить нам весь кайф. Ифань от неожиданности поддается и действительно опускается на колени. Тот, кто сейчас перед ним, мало похож на знакомого ему Исина: жесткий тон, взгляд, полный ярости, и сказанные колкие слова. Холодный пол создает контраст разгоряченной коже, но это ничуть не приводит пса в чувство. Он непонимающе наблюдает за охотником, пытаясь осознать услышанное. - Ты не посмеешь, - скилос произносит быстро и решительно, будто убеждая себя. Он даже пытается подняться, но его все еще жестко удерживают. Силы вдруг покидают его, а следом за ними исчезают и последние крупицы воли. Догадка слишком ужасна, чтобы быть правдой, но такой Исин кажется способным выполнить самые страшные опасения пса. Подчинение без его согласия означает, что его пытаются унизить даже не как воина, а как животное, не имеющее права на выбор партнера. Ифаня пробирает дрожь, он пытается подняться еще раз, но тщетно. Тело не слушается, а ужас расползается по сознанию вместе с фактом того, что если охотник вознамерился совершить подобное, то ему легко это удастся с опасной игрушкой в руках. - Ты не можешь, - псу с трудом удается сбросить руку со своего плеча - слишком велик поднимающийся внутри страх. Исин едва сдерживает дрожь от колотящего его гнева. Чертов пес еще умудряется спорить, и это в столь невыгодном для спора положении! Возмутительно. Скилос оказывается настолько самоуверен, что не допускает даже возможности своего поражения. Как он там сказал? "Досадная случайность"? Что ж, пожалуй, стоит закрепить свою победу более весомыми действиями. Если нет возможности справиться с оппонентом логичными аргументами, придется опуститься до его уровня - и доказать правоту силой. - Еще как могу, - ухмыляется Син, снова впиваясь в чужие темные волосы и притягивая его ближе. - Ты даже не представляешь, как много я сейчас могу. А все ты и твой чертов длинный язык... - охотник сжимает кулак сильнее, причиняя боль, отчего улыбка его становится еще шире. - Хм, наверное, стоит проверить, так же ли он проворен в действии, как в болтовне, - вторая рука, та, что удерживает пульт от ошейника, ловко расправляется с пряжкой ремня и пуговицей на брюках Исина. - Давай же, пес, прояви немного инициативы. Я обещаю, тебе понравится. Ифань не хочет, ему не нравится уже сейчас. Паника расползается липкой паутиной по телу, парализуя и убивая последние потуги вырваться. Голова будто наливается свинцом, а глаза застилает мутная пелена. Ярость и ужас заполняют сознание. После подобного унижения ни один скилос не сможет вернуть былую силу и оправдать собственную слабость. Ифань видел такое ранее, но ему никогда не доводилось быть на месте униженного. - Нет, - он хрипит, пытаясь заставить охотника остановиться, но Исин тянет за волосы сильнее, а слова хлесткими пощечинами оседают на сознании. Пес пытается спорить, но все превращается в тихий надрывный скулеж, внутри сплавяются воедино страх и отчаянье. Не в силах пошевелить и пальцем, Ифань понимает, что избежать унижения не сможет. Болезненная хватка не сравнится с ядом, что расползается внутри. Все холодеет, и скулеж становится громче, выдавая животный ужас. Мысль о том, что лучше бы он попытался тогда сбежать и поджариться у высокого забора, последняя, что четко отпечатывается в подкорке мозга, прежде чем замазать все грязно-красным. Исин все еще упоенно наслаждается написанным на красивом лице ужасом, когда его ушей все-таки достигает высокий беспомощный звук, вырывающийся из горла пса. Далеко не сразу Сину удается сопоставить в своей голове этот жалкий ной и образ сильного, надменного, совершенно несгибаемого скилоса. На долю секунды он теряется настолько, что даже принимается шарить взглядом по погребу, пытаясь найти истинный, более правдоподобный источник пропитанного животным страхом звука, но потом осознание все же продирается сквозь застилающий разум гнев. Это Ифань. Его Ифань! Исин вздрагивает от обрушившейся на него реальности и в замешательстве разжимает хватку на чужих волосах. Он ведь не пытался только что всерьез... Нет, это просто далеко зашедшая месть, вот и все! Всего лишь имитация, он бы ни за что не стал доходить до конца! Только припугнул бы чуть-чуть, но не причинил вреда. Ни за что. Он бы не смог. Не так его воспитали. Вот только Ифань, кажется, впервые за время их знакомства, воспринял охотника всерьез. - Проклятье, - растерянно бормочет Исин себе под нос, с тревогой вглядываясь в бледное лицо и пустые глаза пса. - И-ифань? Ифань, ты как? П-пожалуйста, посмотри на меня... Ифань, я... я не хотел... - но его дрожащий голос не вызывает никакой ответной реакции. Шумно выдохнув, Син осторожно кладет ладонь на чужую макушку, отчего зверь крупно вздрагивает, но остается неподвижным. Весь его вид выражает такой неприкрытый ужас, что даже охотнику становится не по себе. Безмолвно костеря себя на все лады, Исин в волнении обкусывает губы и осторожно гладит Ифаня по темным шелковистым волосам. Он никогда не оказывался в такой ситуации прежде. И у отца ни о чем подобном не читал. Не стоило заходить так далеко. Не нужно было позволять себе настолько сходить с ума. Есть граница, которую лучше не пересекать - чтобы не сталкиваться с той своей стороной, о которой прежде не доводилось узнать. Но теперь уже поздно. Ифань знает, что боль будет непременно, он даже ждет ее как последнюю нить, за которую можно будет ухватиться, чтобы не опуститься на самое дно. Она свяжет его с реальностью и выдернет на поверхность, позволив жить ему как слабому: без гордости и уважения к себе. Внутри все разрывается на части в ожидания, но ничего не происходит, нет унижения и отвращения к собственному телу. Все, что чувствует пес, - это неловкие прикосновения. Исин порывисто вздыхает и опускается перед псом на колени. Видеть Ифаня таким невыносимо, физически больно, и еще хуже становится от мысли, что виноват в этом именно он. Син торопливо сует чертов пульт от ошейника в карман и мягко привлекает своего зверя в неловкие объятия, пытаясь не то успокоить, не то хоть немного согреть пугающе холодную кожу. - Прости меня, - шепчет виновато, касаясь обкусанными до крови губами шеи, с трудом обхватывая широкие плечи, - прости, Ифань, я сглупил... Клянусь, я никогда не смог бы сотворить с тобой подобного... Никогда... Пожалуйста, поговори со мной... Сквозь мутную пелену прорывается знакомый голос, голос Исина, а не того, кто только что приказывал и насмехался. Страх велит не поддаваться, чтобы не получить еще один болезненный удар, еще более жестокий. Стоит просто смириться и принять унижение как должное, ведь насколько же он должен быть отвратителен и ничтожен, раз с ним решили поступить именно так, решил более сильный, тот, кто должен понимать все последствия и суть кары. Поглаживания ощущаются через мутную дымку, и вместо боли скилос получает объятья. Теплые и надежные, в которых хочется укрыться от того, что должно случиться, и от того, что уже произошло: с самого рождения и до сих пор. Ифань не разбирает слов, только слышит голос, который успокаивает и умиротворяет. Утешение, мягкое и ласковое, заставляет доверчиво прижаться в ответ. Благодарность затапливает сознание, а с губ срывается тихий скулеж вперемешку с шумным сбитым дыханием. Ифань утыкается в изгиб чужой шеи и проводит языком по коже, затем еще раз и еще. Он вылизывает каждый доступный участок, прерываясь на то, чтобы вдохнуть запах кожи и произнести что-то непонятное, совсем смазанное, но отчаянное. Сердце успокаивается, и он наконец-то может внятно говорить: - Не делай так больше. Никогда, ладно? - в голосе нет приказа, только отчаянная мольба. Исин чуть расслабляется только тогда, когда чувствует, что пес начал отходить. Мгновение промедления - и вдруг чужие сильные руки обнимают его в ответ. От облегчения охотник едва не заходится истеричным смехом, но все-таки справляется с нахлынувшими эмоциями. Если еще и он поддастся чувствам, потом им обоим станет очень стыдно. Ифань ластится и жмется ближе, неожиданно трогательный, невероятно нежный. Он сейчас действительно походит на пса, скорее даже щенка, напуганный и потерянный, и Син снова досадует на собственную несдержанность. Нельзя было доводить до такого. Это слишком жестокий метод. Ифань не заслужил. Он не сделал ничего настолько непоправимого. - Не буду, обещаю, - отвечает на его умоляющую просьбу Исин, обнимая еще крепче, довольно жмурясь от щекотных ласк горячего языка и шумного дыхания. В какой-то момент ему показалось, что подобной близости между ними уже не будет никогда. Пес окончательно успокаивается, слыша такое необходимое обещание. Ни за что он не допустит, чтобы подобное повторилось. От рук охотника скилос не сможет вынести такого, не насильно и унизительно, только не так. - Прости меня, ладно? - Син осторожно обхватывает все еще бледное лицо Ифаня ладонями и отстраняется чуть-чуть, чтобы заглянуть ему в глаза. - Я... идиот, настоящий идиот. Можешь ударить меня, если хочешь. Клянусь, я вынесу все, что ты со мной сделаешь. Без последствий. Исин извиняется искренне, в его глазах отражаются сожаление и печаль. Разрешение на месть, своеобразный карт-бланш, пес впитывает, но даже не думает о том, чтобы воспользоваться предложением. Он не злится, а лишь благодарен за то, что охотник не воспользовался своим положением и не причинил вреда. Есть вещи, которые даже скилосы считают ужасными, и переживать их Ифань не хочет. Вместо этого он трется щекой о чужую ладонь и просит тепла, которое ему сейчас так необходимо, чтобы почувствовать себя в безопасности: - Обними меня еще, - пес ластится и жмется ближе, не желая отпускать. Только чувство защищенности сможет убрать страх и восстановить гордость скилоса. Чужая ласка покажет, что он заслуживает доброты. Исин с удовольствием выполняет трогательную просьбу, не успевая в полной мере осознать ту грандиозную перемену, которая произошла с Ифанем. Он притягивает скилоса снова, позволяя ему уткнуться в изгиб шеи и улыбаясь от тесно сжавших его талию рук. Да, так и правда намного лучше. Куда лучше идиотских препирательств и застилающей разум злости. Почаще бы так. Мирно и спокойно... Но тут пришедшие в порядок мысли Исина возвращаются к делам насущным, и он вспоминает об оставленном без внятных объяснений приеме, неизбежной беседе с дотошными старейшинами и очередном тяжелом взгляде все замечающего Да Вея. Еще никогда охотнику так сильно не хотелось послать все это к черту. "Может, так и стоит сделать в этот раз?.." - посещает его вдруг соблазнительная идея, и Исин отчего-то решает ей не сопротивляться. Лу и Да Вей справятся, он уверен. Ему сейчас следует позаботиться о своем звере и только потом уже думать о чем-то еще. Успокоить Совет можно будет завтра, когда Ифань окончательно придет в себя и перестанет так очевидно и отчаянно нуждаться в близости. Пес для охотника должен стоять в приоритете, разве нет? Успокоив себя этими рассуждениями, Син ласково зарывается в темные волосы пса пальцами и осторожно тянет, стараясь не потревожить воспоминания о совсем недавно пережитой боли. - Пойдем, я уложу тебя спать, - улыбается он мягко, отвечая на вопросительный взгляд Ифаня. - Ты сегодня отлично поработал и заслужил отдых. Эти стариканы перебьются и без идиотских церемоний прощания на крыльце, - болтая, Исин медленно поднимается на ноги и помогает подняться псу следом. Оглядывается по сторонам, выискивая чужую одежду, небрежно раскиданную по полу погреба, после чего выпутывается из сильных рук, чтобы дотянуться до штанов. Вероятно, Ифаня не смутила бы и прогулка по дому голышом, но Сину отчего-то не по нраву пришлась идея демонстрировать всем и каждому его без сомнения великолепное тело. Слишком много чести. Только после услышанной фразы пес понимает, что действительно очень устал, так, как никогда после тренировок. Моральное насилие выматывает гораздо больше. Полдня, проведенных в коробке в напряжении, затем прием и куча вопросов вперемешку с любезностями. Хочется провалиться в сон и не просыпаться вовсе. Скилос вздрагивает, когда Исин отстраняется. Он пристально следит за его движениями и успокаивается, только когда убеждается, что тот никуда не уходит, а лишь поднимает с пола одежду. Без нее пес чувствует себя довольно комфортно, но послушно принимает штаны, натягивая их дрожащими руками. Тело плохо слушается, и хочется получить еще тепла. Забраться в уютные объятья, чтобы вернуть себя и доверить кому-то свой покой хотя бы ненадолго. На остальной одежде Исин не настаивает, позволяя ей так и валяться кучей тряпок на полу. Прикосновение пальцев к собственной ладони успокаивает, и пес охотно сжимает руку в ответ. Они покидают подвал, выходя в светлую кухню. От ярких ламп пес щурится и доверчиво следует за теосом. Глаза привыкают быстро, но открывать их оказывается не слишком приятно. Тот самый парень, который трогал весь вечер Исина, сейчас стоит и смотрит на них. Наверное, он ждет объяснений, хотя скилосу все равно. Тихое рычание предупреждает, а ладонь сжимается крепче. Отпускать охотника сейчас он не намерен. Придумать достойную причину для своих действий Син не успевает - в кухне их появления дожидается Лухан. Что ж, старый друг все-таки лучше Да Вея. - Лу, я сейчас не могу... - начинает Исин, чувствуя, как Ифань вцепляется в его руку. Поскорее разделаться с объяснениями и уйти - вот приоритетная цель. - Все уже закончилось, - улыбается Лухан, делая шаг навстречу. - Не волнуйся, никто не в обиде. Выглядело ваше поведение, конечно, чертовски подозрительно, но они спустили все на тормозах. Велели тебе явиться в Совет послезавтра - приедет какой-то там крутой босс из Кентрикоса, им важно, чтобы ты был. - Замечательно... - с облегчением выдыхает Син, неосознанно приникая к плечу стоящего рядом Ифаня и утомленно прикрывая глаза. Последствий не будет, ура. Они все-таки пережили этот вечер. - Спасибо тебе, Лу. Без тебя... - Не стоит, ты же знаешь, я всегда на твоей стороне, - прерывает его старший, скользя внимательным взглядом по их переплетенным пальцам. - Кажется... сейчас не лучшее время, но я все-таки хотел узнать, в силе ли твое недавнее разрешение. Лин уже позаботилась о бокалах, так что... Теперь уже Исин торопливо вмешивается в чужую речь. - О, нет, Лу, прости. Сегодня не получится. Я... я занят, так что лучше поезжай домой, ладно? Я... свяжусь с тобой завтра... - охотник сопровождает довольно грубые слова извиняющейся улыбкой, надеясь, что старый друг, как и всегда, легко его прочтет. И Лухан действительно понимающе кивает. - Ну тогда до завтра, - он на автомате делает шаг к Исину, собираясь традиционно поцеловать на прощание, но громкое рычание Ифаня заставляет его изменить планы. - Кхм... Я пойду... Спокойной ночи, вам обоим... - Лу все-таки касается свободной руки Исина самыми кончиками пальцев, после чего торопливо удаляется вглубь дома, по-видимому, собираясь попрощаться еще и с Да Веем. Разговор затягивается и пес не понимает, с чего нужно так любезничать с этим "Лу". Он бы не любезничал, а сразу сломал бы пару ребер для профилактики. Парень ему не нравится: ни его запах, ни взгляды, которыми он одаривает Исина. Тот кажется достаточно наглым, чтобы при прощании подойти слишком близко. Ифань помнит, что он партнер охотника, но это не останавливает его от того, чтобы угрожающе зарычать на теоса. Син переводит дух, не переставая удивляться, как гладко все сегодня прошло. Но напряженное сопение стоящего рядом пса выводит его из раздумий. - Да, прости за задержку, - улыбается ему охотник, снова утягивая за собой, теперь уже к лестнице в подвал. - Может, ты голоден? Я могу отыскать Лин и попросить ее разогреть тебе что-нибудь... Этот "Лу" оказывается понятливым настолько, что вскоре уходит, к странному облегчению пса. Парень вызывает подозрительное раздражение одним своим присутствием, хотя скилос не помнит, чтобы пересекался с ним раньше. Теос ничем не отличается от остальных, но пробуждает противоречивые чувства, с которыми пес или разберется позже, или забудет вовсе. Сейчас его больше волнуют теплая ладонь и маршрут, которым они следуют. На вопрос Ифань отрицательно качает головой, прислушиваясь к окружающим звукам. В коридоре никого нет, все так же темно и уже немного привычно. Дверь открывается, впуская их в темную коробку, а скилос ждет, что сейчас его оставят в одиночестве. Сознание проясняется достаточно, чтобы понимать положение вещей. Просить Исина побыть с ним - неловко, он и так уже достаточно сделал, но отпускать тоже не хочется. Рука все еще сжимает чужую ладонь. Пес ждет и довольно вздыхает, понимая, что пережил этот богатый на события день. Завершение вечера было пугающим, но он постарается справиться со своим страхом, не позволяя себе больше доходить до подобного. Вместо слов и выражения собственных желаний Ифань поднимает сцепленные руки и трется щекой о чужое запястье. Это все, на что он способен сейчас, чтобы попросить Исина остаться. Вообще Исин и не собирался уходить, по крайней мере, без требования Ифаня оставить его наедине. Но то, как трогательно пес выражает свое желание, заставляет его улыбнуться. Оказывается, даже Ифань умеет быть... милым. - Знаешь, - осторожно начинает Син, перешагивая порог камеры и медленно направляясь к брошенному в углу матрасу, застеленному так и не тронутой простыней, - если ты позволишь, я бы хотел остаться сегодня рядом... Столько всего произошло, что я... Я не хотел бы оставлять тебя одного... Его взгляд рассеянно скользит по серым стенам комнаты, не в силах за что-нибудь зацепиться, а скулы медленно покрываются румянцем. Это весьма и весьма нескромное предложение, на которое Ифань, будь он сейчас в нормальном своем состоянии, едва ли ответил бы согласием. Но к сожалению, пока до нормы скилосу все еще далеко. Не дожидаясь ответа, Исин приглашает себя сам - практически падает на довольно жесткий матрас, выпуская руку Ифаня из своей, и принимается развязывать свой галстук. Если уж решил ночевать в камере, надо хотя бы избавиться от особо официальной одежды. Иначе парни у мониторов найдут себе несколько забавных поводов для шуток. Син оставляет лишь рубашку и брюки, отбрасывая ботинки, носки и пиджак с галстуком в угол. А потом опрокидывается на подушку и поднимает вопросительный взгляд на замершего над ним Ифаня. - Умоляю, скажи, что ты не будешь спать на голом полу, - улыбается он мягко, отодвигаясь на противоположный край и приглашающе похлопывая по месту рядом с собой. - Я точно заболею, если проведу целую ночь в подвале без одеяла. Придется мне сегодня воспользоваться твоей добротой и чрезвычайно высокой температурой тела. Не возражаешь? Ифань доволен, что его действие восприняли верно. Внутри становится теплее от того, что он сможет провести время спокойно, не срываясь от малейшего шороха. Как же он устал, просто немыслимо, что удалось дойти до комнаты. За Исином он наблюдает с любопытством, разрешая остаться утвердительным кивком головы. Охотник на его территории не вызывает опасений, наоборот, становится даже немного уютней. Судя по одежде, которую тот стягивает с себя, он действительно останется на ночь. Впервые скилос доволен тем, что в его коробку принесли матрас, оказавшийся не таким уж и бесполезным. Пол вполне устраивал пса в качестве лежбища для сна, но Исин приглашающе хлопает по мягкому. Ифань не противится, послушно опускаясь рядом. Матрас прогибается под весом его тела, и он довольно сопит, чувствуя, как теос придвигается к нему ближе. Видимо, тот не шутил, когда говорил, что использует его вместо одеяла. Псу не жалко тепла собственного тела, особенно когда чужие руки крепко обнимают его, а носом удается зарыться в копну каштановых волос. Он чувствуется себя в безопасности, спокойно и умиротворенно. Когда подобное случалось раньше, вспомнить так и не удается. Скилос засыпает, обнимая Исина в ответ и прижимаясь теснее, ведь он не хочет, чтобы тот замерз или пожалел о сделанном выборе.