Mad Dog

Исин просыпается медленно, неохотно, все еще пытаясь уцепиться за ошметки сладкого, приятного сна, подарившего ему волшебную возможность полноценно отдохнуть впервые за долгое время. Но процесс пробуждения неумолим - и в итоге ему все же приходится приоткрыть глаза, признавая свое поражение. Однако сладкое и приятное, наполнявшее его сознание всю ночь напролет, отчего-то никуда не исчезает, что несказанно его радует. Син пару раз сонно хлопает ресницами, пытаясь понять, где он и отчего ему так чертовски здесь нравится, и только потом соображает, что находится в камере пса. В объятиях пса. В непосредственной близости от горячего рельефного тела пса, закинув на него ногу и руку и прижавшись настолько тесно, насколько это вообще возможно сделать в одежде. Забавный поворот. Син окончательно стряхивает с себя сонную пелену и с некоторым удовлетворением принимается рассматривать оказавшееся так близко лицо спящего скилоса. Ифань смог уснуть рядом с ним. Кажется, ближе и правда некуда. Что ж, тут они, пожалуй, квиты, потому что сам Исин тоже давненько не спал ни с кем вот так, вповалку, до самого утра. Лухан всегда уходил ночевать домой, предпочитая комфорт собственной постели, а случайные любовники ни разу не разбудили в охотнике желание расслабиться и провести рядом целую ночь. Оказывается, это действительно чудесное чувство - просыпаться в чьих-то объятиях... Задумавшись, Син расплывается в дурацкой улыбке и пропускает момент, в который Ифань начинает смотреть на него в ответ. Крепкий и спокойный сон прерывается, когда пес чувствует рядом с собой какое-то движение. Довольно странно, ведь он не слышал,чтобы кто-то к нему приближался и не чувствовал незнакомого запаха. Ему странно мягко и тепло: а открывая глаза, он видит рядом с собой Исина. Слишком близко. Они соприкасаются руками, ногами, кожей, и даже дыхание смешивается в одно. Псу становится немного неловко, когда в голове всплывают события прошлого вечера. Пугающая серьезность и ужасная угроза со стороны охотника его не слишком расстраивают. Тот так поступил, потому что мог, и в конце концов, Ифань сам надел на себя ошейник в этот раз, позволив подобному случиться. Больше смущает собственное поведение. То, как он отчаянно искал утешения и тепла, как открыто ластился и просил. Это недостойно сильного воина. Хотя тогда он и нуждался в человеческом тепле, сейчас все кажется слишком откровенным. - Не замерз? - единственное, что он может выдавить из себя, наблюдая, как Исин копошится в постели, пытаясь выпутаться из объятий. Скилос помогает ему, поднимаясь и пересаживаясь на пол, чтобы предоставить больше места. Охотник выглядит несколько обескуражено. Видимо, не одному псу сейчас неловко, и это отчасти радует, но полностью не заглушает смущение. Ифань молча подает одежду, наблюдая, как теос ее поспешно натягивает, путая ботинки местами, и затем, чертыхаясь, переобувается обратно. Глупо было бы надеяться на то, что Ифань теперь всегда будет таким покорным и ласковым, как вчера, - Исин прекрасно это осознает. И все равно растерянность и неловкость, мелькнувшие в чужих глазах при осознании сложившейся ситуации, оставляют внутри горький осадок. "Хочешь повторения? - мерзко хихикает внутренний голос, пока Син силится как можно быстрее собраться и покинуть уже камеру пса. - Чего же проще - всего-то и надо, что снова поставить его на колени...". Воспоминание о вчерашнем жалком виде пса будит задремавшее было чувство вины, и Исин не успевает сдержать порывистый вздох. Он виноват, так виноват... И едва ли добровольная ночевка в подвале может это исправить. - Все было... прекрасно... - бормочет Исин тихо, не поднимая глаз. Ему страшно хочется сейчас выпить кофе, а потом принять долгий, обжигающе горячий душ, чтобы смыть с себя ощущение чужой близости, во многих аспектах такой неправильной. Пес уснул рядом, потому что он его вынудил. Довел до настоящего срыва, сыграл на самых отчаянных страхах, почти сломал... Не стоит обольщаться насчет сегодняшней ночи - она стала лишь следствием его отвратительного поведения. - Я пойду распоряжусь насчет твоего завтрака и выясню подробности вечера после нашего ухода. А ты отдыхай. Я не потревожу тебя сегодня больше. Охотник выскакивает из камеры с невежливой поспешностью, но следить за манерами желания нет. Нужно срочно отвлечься от самоистязания насущными делами - и тогда испорченное пробудившейся совестью настроение снова придет в норму. Смазанный ответ не слишком радует пса, но он и сам вряд ли сейчас способен нормально общаться. То, что произошло, довольно сложно охарактеризовать словами, поэтому он и не пытается, храня наравне с неловкостью подаренное тепло и чувство спокойствия. Благодарность вот-вот грозит сорваться с языка, но Исин хлопает дверью раньше, чем скилос решается сказать "спасибо". Ифань и сам не понимает за что, но чувствует, что должен. Его вчерашняя реакция была слишком бурной, а охотник не посмеялся над ним, не стал даже говорить об этом, за что пес тоже благодарен. На подушке остались следы чужого пребывания, она немного помята, и при одном взгляде на нее становится уютней. Пес не собирается спать на матрасе один, предпочитая пол, но трогать это лежбище он тоже никому не позволит. Просто так, потому что оно на его территории. Потягиваясь, Ифань втягивает носом воздух и наблюдает через окно в потолке, как серые тучи нависают над землей. Кажется, будет дождь, а от этого чувствуется легкая головная боль. Перепады давления никогда хорошо не влияли на скилосов. Пес начинает разминаться, чувствуя, как тело наполняется энергией. Все-таки он прекрасно выспался этой ночью, несмотря на чужое присутствие. Хотя скорее только благодаря этому удалось урвать ценные часы сладкого сна. Завтрак появляется на пороге совсем скоро, и пес странным образом обращает внимание на того, кто принес еду. Ничем не примечательный теос, плотно сложен, рост выше среднего, не Исин. Последнее странно не вписывается в стандартную характеристику, но скилос не любит думать на голодный желудок, поэтому, не колеблясь более, приступает к трапезе. После душа и завтрака настроение и правда возвращается в относительную норму. Исин обстоятельно обсуждает прошедший вечер с Да Веем, высказывая свои подозрения относительно слишком спокойной реакции Совета на поведение Ифаня, но о подробностях своего разговора с псом не говорит - это их личное дело, едва ли наставник поймет произошедшее правильно. После этого Син все-таки связывается с Лу и приносит полноценные извинения за свой отказ. Друг добродушно смеется над слишком тесной эмоциональной связью между псом и охотником, на что младший неловко отшучивается, решая информацию о ночевке в подвале, прямо под боком у Ифаня, оставить при себе. Заканчивая разговор, он мимоходом думает, что в последнее время ему приходится многое скрывать от близких людей. Это не радует. К обеду с самыми насущными заботами оказывается покончено, так что Син даже соглашается присоединиться к Да Вею в библиотеке - наставник снова извлек что-то древнее и интересное из архивов семьи Чжан. Но толком вникнуть в этот вопрос он не успевает, так как заглянувшая к ним Лин возвещает о прибывшем к Исину госте, да не просто госте, а самом Ханьгэне - "занудном подонке", как пренебрежительно характеризует девушка неожиданного визитера. Син хмурится, пытаясь понять, какого черта старый враг здесь забыл, и только тогда вспоминает о недавней договоренности насчет второго скилоса - для удовлетворения насущных нужд его пса. - Проклятье, - цедит Исин сквозь зубы, чувствуя, как улучшившееся было настроение снова скатывается к нулю. Замечательно. Теперь придется полдня провести, устраивая случку Ифаня и какого-то смазливого парнишки. Просто прекрасно. - Скажи ему, чтобы подождал меня в кабинете, - просит он мрачную Лин и снова поворачивается к удивленному Да Вею. - Прости, но с этим мне понадобится твоя помощь. Син отправляется лицемерно улыбаться засранцу Ханьгэну, а его наставник тем временем выходит к машине гостя, чтобы проверить здоровье и прочие данные привезенного для Ифаня партнера. Они встречаются все вчетвером в гостиной: Исин, уже немного зеленый от чрезмерно активного общения с неприятным ему человеком, Ханьгэн, невыносимо надменный из-за унизительной просьбы давнего соперника, Да Вей, вполне довольный параметрами чужого зверя, и собственно сам зверь, сверх меры оживленный и взволнованный неожиданной поездкой. - Его зовут Сехун, - равнодушно бросает Ханьгэн, тыкая в своего питомца пальцем. - Весьма неплохой экземпляр, вот только взбалмошный до чертиков, никак не можем сладить. А ты своего как посадил за книжки? Исин идиотский вопрос игнорирует, полностью поглощенный созерцанием нового пса в своем доме. Высокий, стройный, бледный, но все равно довольно смазливый, порода видна в каждой черточке миловидного лица, а беспокойный любопытный взгляд выдает весьма непростой характер. Ифаню должно понравиться. - Оставь его мне на сутки, - мрачно просит он у Ханьгэна, с трудом сдерживая адски сильное желание взашей вытолкать этих двоих за дверь. - Обещаю, когда он к тебе вернется, за книжки сядет как миленький, - и в принципе Исин вполне может такое гарантировать. Ифань - самец, лидер, подавляющий и доминирующий. Едва этот малыш, Сехун, попадет под его сокрушительное обаяние, он станет практически шелковым. Попросить Ифаня отдать своей подстилке прямое указание - послушно учиться - и Ханьгэн сможет наверстать упущенное время за какую-то неделю. - Ты шутишь, да? - мерзко ухмыляется надменный теос, но по серьезному лицу Исина легко прочесть, что это далеко не так. - О, ты и вправду... Ну хорошо, по рукам. Он твой до завтрашнего вечера. Постарайся сдержать обещание. Син только фыркает в ответ на последнюю весьма оскорбительную фразу. Он - Чжан. Не в его правилах нарушать свое слово. Да Вей подчиняется взгляду охотника и ловко отвлекает внимание неприятного гостя на себя, а Исин тем временем подходит к неловко замершему посреди гостиной псу. Ханьгэн уже передал ему пульт от чужого ошейника, так что опасаться нечего, но так как у них с этим типом кардинально разные подходы к воспитанию, осторожность не повредит. - Меня зовут Исин, - охотник все-таки умудряется выдавить из себя улыбку, глядя непоседливому юнцу прямо в глаза. - Я владелец этого дома. А еще я владею скилосом, отличным породистым самцом в самом расцвете лет. Тебя привезли сюда, чтобы... - Да-да, - грубо обрывает его пес, нетерпеливо дергаясь. - Мне все уже объяснили. Заканчивай трепаться, парень, и веди меня уже к нему. Мы как-нибудь без твоих лекций разберемся, что и как, лады? Син усилием воли подавляет растущий внутри гнев. Потрясающая наглость для столь незначительной шавки. Но это не его забота, в конце концов. Завтра этого молокососа здесь уже не будет - и беспокойство исчезнет вместе с ним. Ради удовлетворения Ифаня можно немного потерпеть... Невольно вспомнив вчерашнюю ужасную сцену в погребе, Син покрывается мурашками и хмурится еще сильнее. Не в его положении привередничать. Если этот смазливый скилос сможет хоть немного искупить его вину перед Ифанем, он не станет к нему придираться. - Идем за мной, - бросает охотник, взглядом умоляя Да Вея взять выпроваживание чертового Ханьгэна на себя. - Я вас познакомлю. Сехун следует за ним едва ли не вприпрыжку, игнорируя встречающихся на пути теосов с поистине королевским презрением. Но даже с таким отношением его невозможно сравнивать с псом Исина - слишком уж дикий, слишком... суетливый. Они добираются до камеры в полном молчании, и только у тяжелой двери Син позволяет себе кое-что сказать наглому существу. - Ты здесь, потому что я тебе разрешил, - злой шепот срывается с его губ почти против воли, охотник не сдерживает плещущееся внутри раздражение. - Пес за этой дверью - мой и только мой. Так что не думай даже питать на его счет какие-то иллюзии, понял? Но молодой скилос, как и все скилосы, в общем-то, остается глух к его словам. - Ты просто не мешайся под ногами, ладно? - улыбается этот дерзкий мальчишка чрезвычайно злому Исину. - Поверь, тебе не захочется оказаться рядом, когда мы наконец-то познакомимся... Отпирая замок, Син стискивает зубы так сильно, что у него снова начинается приступ мигрени. Единственное, что может его хоть немного успокоить, - это обещание самому себе после пойти в кабинет и уничтожить все запасы своего лучшего виски. Все идет своим чередом. После завтрака пес потягивается, сладко зевая, и начинает разминать затекшие мышцы. На сегодня не запланировано никаких муторных дел, вроде изучения очередного бреда теосов или выматывающих встреч с незнакомцами (те никогда не приносят с собой ничего хорошего: минимум дискомфорт, а о максимуме даже думать не хочется). Утро начинается хорошо, скилос пребывает в приподнятом настроении и полагает, что проведет весь день в одиночестве. Конечно, если Исин не захочет погулять с ним. Хотя, судя по его реакции, он не слишком жаждет видеть пса. Еще бы, скорее всего ему не особо понравилось его вчерашнее поведение. Даже Ифаню оно не понравилось, что уж говорить об охотнике. Но к его удивлению, ближе к обеду за дверью раздаются шаги. Судя по звукам, гостей двое, но входит только один из них - и это определенно скилос. Пес принимает защитную стойку и замирает в ожидании каких-либо действий со стороны прибывшего. Тот опасений не разделят и как-то слишком расслабленно подходит ближе. Понять происходящее Ифань не может. Что вообще делает в его коробке другой пес? Кто его впустил и с какой целью? Но гость опережает его, представляясь. - Мое имя Сэхун, - он втягивает воздух, принюхиваясь, и довольным взглядом скользит по телу напротив, - и кажется, сегодня я выиграл джек-пот. Скилос немного шепелявит и чувствует себя весьма свободно на чужой территории. Пристально осмотрев Ифаня, он принимается разглядывать стены. Терпеть такое на своей территории пес не собирается: даже если он в плену, то должен достойно отстоять то, что ему принадлежит, пусть и временно. В голову закрадываются мысли, что гость может быть таким же, как Да Вей, перевоспитанным и опасным, но тут он замечает на шее Сэхуна стильный аксессуар, как и у него самого. - Зачем ты здесь? - гость пробуждает любопытство, но осторожность не позволяет ничего, кроме осторожного вопроса. - Разве этот, - Сэхун кивает на дверь, - как его, Исин, - наконец вспоминает тот, - не сказал, что мы славно развлечемся сегодня? - скилос обходит Ифаня по кругу, оценивая и облизывая взглядом. - Вот как, - видимо, охотник посчитал, что прием прошел достаточно хорошо, чтобы наградить партнером. Исин выполняет обещание, и пес не видит препятствий, чтобы не воспользоваться лакомым кусочком, что так внимательно к нему присматривается. - А ты лучше, чем я думал. Такой сильный, - Сэхун подходит вплотную и вдыхает запах кожи, но не прикасается, - только обстановочка у тебя тут бедновата. Не хватает...всего не хватает, - скилос отступает на пару шагов и испытывающе смотрит. Кажется, он сделал свой выбор и принял решение. Ифань уверен, что понравился псу, ведь тот так нахально и открыто демонстрирует это, проводя розовым язычком по губам и засовывая его за щеку с однозначными движениями. Пес был довольно популярен среди себе подобных, ему никто не отказывал в близости, хотя и менял своих партнеров не слишком часто, предпочитая тратить силы на тренировки. Теперь наступает его очередь примеряться и присматриваться. Скилос перед ним явно младше, отлично сложен, но чтобы убедиться, Ифань произносит тихо: - Раздевайся, - он наблюдает как тот стягивает футболку, - достаточно, - обрывает, когда тот тянется к джинсам. И так видно, что у него отличное тело: красивое и молодое, а бедра просто роскошны, обтянутые жесткой тканью. Ифань принюхивается, невольно сравнивая чужой запах с тем, что чувствовал этим утром и вчера ночью, когда зарывался в копну каштановых волос. Аромат Сэхуна слаще, манящий и обещающий удовольствие, в противовес свежему и нежному запаху охотника. Пес подходит ближе, но не касается. Ему достаточно того, что он видит. Скилос перед ним красив и юн, а еще имеет роскошное тело. Грешно таким не воспользоваться, особенно если сам Исин предложил в качестве награды. Осадок от того, что он не выбирает сам, а довольствуется тем, что дают, остается, но Ифань игнорирует горечь, пытаясь сосредоточиться на приятном. - А ты не слишком общительный, да? - неожиданно выдает Сэхун. - Эдакий мрачный и суровый, да? Тебе следует сменить типаж. Среди выродков не любят таких, как ты, да и таких, как я, тоже, - видимо, так пес называет теосов. Интересно, что же заставило его отзываться подобным образом об охотниках? - Помолчи, - Ифань прерывает поток слов, дотрагиваясь пальцами до мягких волос. Приятные на ощупь и невероятно гладкие, хочется узнать, везде ли он такой. Скилос послушно замолкает и подается навстречу ласке, выказывая ответный интерес порывистыми объятьями. Но на этом он останавливается, оглядываясь. Видимо, для утех он выбирает матрас с помятой подушкой, потому что направляется именно туда, вольготно заваливаясь на мягкую поверхность. - Мне нравится здесь, давай тут закрепим наш союз, - Сэхун тянет замочек на ширинке вниз, обнажая чувствительную кожу. Ифань смотрит неотрывно, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Ему странно и как-то не по себе. Вроде бы пес красив и полностью в его вкусе, но его нахождение на личной территории вызывает злость. Или нахождение в конкретном месте. Там, где спал охотник... - Нет, не здесь, - грубо отвечает пес, раздражаясь все больше, наблюдая за тем, как скилос нежится на матрасе. Когда тот тянется к подушке, Ифань и вовсе срывается на рык, чем заставляет Сэхуна неподвижно застыть. - Я хочу здесь, - его глаза сужаются, а в голосе появляется угроза. Ему непонятно, почему скилос принял как партнера, но не позволяет находиться на своей территории, ведь после согласия вполне нормально выбрать уютное местечко и резвиться там, сколько душе угодно. - Встань, - Ифань уже приказывает. И хотя его недовольство необоснованно и абсурдно, он ничего не может с ним поделать. - Нет, не хочу. Останусь здесь, - Сэхун упрямится, капризно надувая губы. Вести диалог дальше пес не видит смысла и, вместо того, чтобы препираться с партнером, просто грубо сдергивает того с матраса. Ему не нравится, что этот нахальный скилос развалился на месте, где он сам решил не ложиться. Причина кроется где-то совсем на поверхности, но найти ее не дает попытка нападения. Видимо, Сэхун посчитал себя оскорбленным из-за дележки пространства. Однако Ифань без труда пресекает чужие попытки помериться силой, делая болезненный захват. - Или здесь, или я отказываюсь, - пес ставит ультиматум, пыхтя от неудобной позы и легкой боли, - ты должен прислушаться, - Сэхун зло шипит. Ифань знает, что должен, но почему-то с языка срывается совсем не то, что он собирался сказать: - Тогда мне жаль. Ты красив и гибок, мне нравятся такие, а с характером - еще больше, - Ифань шепчет на ухо и отпускает. Пес не желает мириться с подобным порядком вещей и нападает еще раз, заваливая их обоих на злосчастный матрас. Борьба больше похожа на возню, пока старший не вжимает Сэхуна лицом в мягкую поверхность. Он шепчет тихо, так, чтобы различить мог только скилос. - Ты не обязан. Мне действительно жаль, и я надеюсь, что с этим ты сам сможешь выбрать момент, когда окажешься на свободе, - пальцы настойчиво лезут в карман джинсов, оставляя там небольшой сувенир. Ифань думает, что настолько отчаявшемуся псу нож пригодится больше, чем ему. Кричит он громко, и, без сомнения, его слышат. Просьба завершить свидание странна, но пес ничего не может с собой поделать. Вместо того, чтобы прислушаться к инстинктам, он подчиняется какому-то внутреннему голосу и творит невесть что. Единственное, что его оправдывает, - это нож в кармане Сэхуна, когда тот выходит за дверь. Можно списать все на помощь себе подобному, хотя пса более эгоистичного, чем Ифань, стоит еще поискать. Исин едва успевает добраться до кабинета и опустошить бокал наполовину, как вдруг его коммуникатор оживает и голосом Ли, безмерно удивленным, сообщает, что скилосы не пожелали больше находиться в одном помещении. - Куда мы денем нашего гостя теперь, мастер? - неуверенно интересуется охранник, явно сбитый с толку. Впрочем, Исин вполне разделяет его недоумение. - Ээээм... - он хмурится, заглядывая в наполненный янтарной жидкостью бокал. К такому подготовиться охотник забыл. - Отведи его к Да Вею. И скажи, что этого малыша не мешает немного поучить манерам. Без рукоприкладства - только беседа, ладно? - Я передам, - с готовностью соглашается Ли и отключается, оставляя растерянного Сина наедине со своими сбившимися мыслями. По всему выходит, что ответ на вопрос, что же не устроило Ифаня в смазливом скилосе, нужно искать в камере пса. Но решение все-таки спуститься туда дается Сину непросто. Он еле слышно чертыхается и залпом осушает наполненный виски бокал. Предсказать, куда повернет предстоящий разговор, сложно. По дороге в подвал охотник сталкивается с Да Веем и повторяет свои указания касательно оставленного под их присмотром щенка. Наставник кажется удивленным не меньше своего подопечного, но свои мысли на этот счет оставляет при себе, только улыбается загадочно. Син от этого раздражается еще сильнее и у камеры пса оказывается уже довольно мрачным. Собравшись с духом, Исин зачем-то даже стучит, но потом все-таки берет себя в руки и внутрь входит, как хозяин положения. На вопросительный взгляд Ифаня он отвечает чуть резче, чем следовало: - Я здесь, чтобы уточнить насчет Сехуна. Я ошибся с выбором? Ты хочешь кого-то другого? Ифань вдоволь успевает потешить себя мыслью о том, что скорее всего хозяину Сэхуна придется нелегко, ведь такой наглый и непокорный пес явно не будет долго держать нож в кармане, а поспешит применить его. Но тут слышится стук в дверь, что довольно необычно, и напороге появляется мрачный Исин. Его вопрос ставит в тупик, и скилос уточняет: - Хочешь поговорить о моих сексуальных предпочтениях? - он выгибает бровь, полагая, что подобное не должно касаться посторонних. Даже если это они предоставляют ему возможность сойтись с другим псом. От провокационного вопроса в ответ Син немного теряется - вспыхнувший в крови алкоголь сбивает его с мысли. - Ну... Если это поможет мне удовлетворить твои желания... - лопочет он неуверенно, опуская смущенный взгляд в пол. Это далеко не та тема, которую Син с кем бы то ни было согласен обсуждать, но если подобная беседа сможет покрыть его вину перед псом... - Я не шучу, Ифань. Я дал тебе обещание и собираюсь его выполнить. Ифань думает, что подобное стремление очень похвально, но разве охотник уже не сделал то, что обещал? Это ведь он отказался от щедрой награды. - Ты выполнил обещание и привел ко мне партнера. Мы не сошлись, и в этом нет твоей вины, - скилос не собирается уточнять, по какой причине отказал Сэхуну, ведь и сам не совсем четко осознает ее. Что-то мутное и незнакомое, но диктующее свои правила. Пес привык подчиняться инстинктам и внутренним предчувствиям, поэтому принимает подобное как данность. - Сэхун привлекательный, но этого не всегда достаточно, - уклончиво добавляет Ифань, надеясь, что Исин прекратит расспрашивать. Син все-таки поднимает взгляд на пса, но не находит на красивом лице признаков расстройства или разочарования. По-видимому, псы и правда просто не смогли найти общий язык. Такое, оказывается, тоже бывает. - Прекрасно, - кивает хмурый охотник, принимая объяснение. - Рад, что не оскорбил тебя своим выбором. Тогда я пойду, - он разворачивается к двери, краем глаза успев заметить порядком смятое белье на матрасе в углу камеры. Кажется, кое-какое взаимодействие между скилосами все же имело место. Забавно, насколько насыщенна жизнь у его упрямого пленника - за одно единственное утро два разных человека успели побывать в его постели. - Если у тебя имеются еще какие-то желания, выполнить которые может быть в моих силах, я тебя слушаю. Мне все равно немного не по себе оттого, что ваша встреча с Сехуном... не удалась... Охотник выглядит расстроенным чем-то, хотя, насколько Ифань помнит, он не сделал ничего такого. А вообще, это не должно его волновать. Возможно, Исин не хочет смотреть на него и говорить из-за того, что произошло вчера. Пес был жалок и вел себя слишком необычно. Но вместо того, чтобы задать прямой вопрос, он выдает совсем другое, настигая охотника уже на пороге: - А как теосы справляются с отсутствием партнера? Или у вас все же имеются постоянные связи лишь с редкими исключениями? - Ифань сомневается, что здесь они тоже справляются словами, хотя кто их поймет. Син замирает, слыша встречный вопрос. Может, тут свою роль играет выпитый бокал, но ему отчего-то чудится издевательский подтекст в голосе пса. Ответить тянет с полной откровенностью, хотя остатки здравого смысла подсказывают охотнику, что добром это не кончится. - Тебе что, показать? - тонко улыбается он, через плечо оглядываясь на скилоса. Ясно, что ничего подобного Син делать не будет, но сама мысль о том, что Ифань может попросить нечто вроде этого в качестве желания, обязательного для выполнения, заставляет его покраснеть. - Хотя едва ли подобное неблаговидное зрелище сможет тебя порадовать. В конце концов, ты настолько требователен, что даже отверг своего во всех отношениях великолепного сородича... И да, чертов Сехун все еще страшно раздражает охотника, даже в качестве воспоминания. Пес и сам знает, что поступил опрометчиво, выпроводив своего гостя так скоро. Исин не упускает возможности упомянуть об этом, но его это не должно касаться, ведь не ему же предлагали Сэхуна. Встречного вопроса он не ожидает, но ответ определенно будет утвердительным. - Да, показать, - просто отвечает Ифань, - я тебе скажу, если мне не понравится, - скилос склоняет голову на бок - ему любопытно, что же собрался продемонстрировать охотник такого, что заставляет его краснеть и отводить взгляд. Подобную реакцию пес уже видел прежде, в тренировочном зале. И ему определенно понравилось то, что они начали тогда. Хотя будет довольно странно, что при наличии партнера Исин согласен продемонстрировать ему то, как он собирается без него обходиться. Но теосы и без того имеют слишком сложные отношения для понимания пса, поэтому он просто посмотрит. Слыша категоричное согласие, Исин оборачивается так резко, что едва успевает сохранить равновесие. К его удивлению, Ифань не издевается и не шутит - скорее уж просит на полном серьезе, не размениваясь даже на улыбку. В темных глазах Сину мерещится вызов, проигнорировать который значит проиграть. Вот черт. Очередная глупость в длинном списке нерадивого охотника. - О, так твое мнение по этому вопросу я все-таки удостоюсь чести услышать, - бормочет он язвительно, буравя пса недобрым взглядом. Отступиться сейчас от своих слов он не может - слишком трусливым окажется побег. Ифань молча ждет, не сводя с него темного взгляда, и в конце концов, Исину приходится все-таки принять решение: делать ту невероятную глупость, о которой его только что попросили, или проигнорировать ее. Как ни странно, охотник все же выбирает первое. И немалую роль в этом выборе играет образ смазливого парнишки-скилоса, которого не так давно отверг его пес. От невыносимо раздражающего желания узнать, в чем же была причина отказа, покоя не предвидится, так что в ответ на нескромную провокацию он решает использовать собственное унижение с пользой. - Хорошо, - улыбается шире, игриво пробегая кончиками пальцев по пуговицам свежей рубашки. - Но после этого ты все-таки расскажешь мне, что не устроило тебя в Сехуне. Идет? Ифань колеблется, неуверенный в том, стоит ли озвучивать даже не саму причину, нет, а скорее то, что предшествовало отказу. Он не знает, что это, но вслух оно определенно прозвучит глупо и странно. Скорее всего, причина тому - последствия вчерашнего срыва, но сделанного не вернуть, поэтому остается только принять. Ему не понравилось, что кто-то собрался спать на этой импровизированной постели кроме охотника. Самое удивительное, что скилос совсем не против, останься тот еще на одну ночь. С ним спокойно и тепло, пусть утром им обоим и неловко без видимой на то причины. Пес отвечает коротким кивком. То, что охотник требует рассказать в обмен на демонстрацию, разжигает интерес сильнее, ведь когда Ифань раньше задавал вопросы о теосах, с него ничего не просили взамен. Усаживаясь на пол, он готовится посмотреть, как же все-таки теосы могут обходиться без партнера. Возможно, подобное знание пригодится и ему, задержись он тут дольше, чем планируется. Сделку удается заключить на удивление скоро - Ифань отделывается кивком и тут же устраивается поудобней в ожидании унизительного шоу. Син едва сдерживает вспыхнувшее внутри раздражение, но вовремя вспоминает вчерашний вечер - тогда он творил вещи куда хуже, совершенно не беспокоясь о том, что чувствует его пес. Едва ли после случившегося стоит заводить разговор о снисхождении... Делая глубокий вдох, Исин все же решается. В конце концов, чуток поиграть с собой на глазах у пса, которого совсем скоро здесь не станет, - не такая уж ужасная перспектива. Единственное, что останавливает его сейчас, - это камера под потолком, но с этим Исин справляется довольно быстро, сделав пару шагов к дальней стене и прильнув к ней всем телом. Удобно знать все слепые пятна собственной техники, правда вот, прежде Син даже не представлял, для чего ему это может понадобиться. Еще пара секунд, чтобы собраться с духом, - и наконец, охотник все-таки кладет чуть дрожащую ладонь на собственный ремень. Преодолеть смущение нелегко, хотя Сина сложно назвать воплощением невинности. Все дело в Ифане и его внимательном взгляде, не иначе. - Кажется, после этого я и вовсе перестану смотреть тебе в глаза, - бормочет теос пристыженно, расправляясь с ремнем и быстро расстегивая брюки. О возбуждении и речи не идет - слишком уж неловкая ситуация, но он все же закрывает глаза и мысленно приказывает себе расслабиться. Чем быстрее удастся разделаться с этим, тем быстрее Исин сможет отсюда уйти. Самым тяжелым оказывается решиться - дальше дело идет уверенней. Рука привычно ныряет в штаны, пальцы неловко цепляют резинку боксеров, царапая ногтями чувствительную кожу внизу живота. От неожиданной боли Син вздрагивает и заливается густым румянцем - тело, послушно реагирующее на провокационные прикосновения, распаляется в разы быстрее из-за пристального взгляда сидящего в другом конце камеры пса. Это будет нелегко. И вовсе не потому, что нужное настроение создать не удастся. Скорее уж из-за слишком быстрой кульминации, кажущейся весьма вероятной в подобной обстановке. Исин даже думать боится о том, почему его так чертовски заводит присутствие проклятого непокорного Ифаня. С интересом наблюдая за движениями охотника, пес чувствует, как в горле пересыхает, когда тот прислоняется к стене, а затем тянет пряжку ремня. Румянец на щеках и шумное дыхание - как тогда, от прикосновений пса, но сейчас Исин касается себя сам, немного неловко, но решительно. В глаза он почему-то не смотрит, старательно отводя взгляд. Момент, в которой от происходящего ему окончательно сносит крышу, Исин пропускает. Все, что остается в голове, - это собственная горячая ладонь, скользящая по коже, и сошедший с ума пульс, от которого под веками все пульсирует алым. Охотник забывает о смущении очень быстро. Присутствие зрителя невольно провоцирует его на мысли "А что было бы, если бы...". К счастью, совсем с нуля воображать не приходится в голове еще свежи картинки той памятной контактной тренировки, во время которой они с псом... увлеклись. Воспоминание о длинных сильных пальцах, ловких уверенных прикосновениях будоражит - и Исин, уже вполне вдохновленный, едва сдерживает стон, представляя, что это чужая рука, не его, хозяйничает у него в брюках. То, что видит Ифань, его определенно радует. Откровенность с легким оттенком смущения очаровывает и заставляет следить за каждым движением. То, как поднимается кадык под кожей, как язык скользит по пухлым губам и рука ласкает нежную кожу, псу определенно нравится, и он собирается досмотреть предложенное до самого конца. Даже если самому ему подобное повторять не понадобится, эти кадры определенно будет приятно вспоминать. Сильное гибкое тело вздрагивает - и скилос вздрагивает тоже, ощущая, как возбуждается сам. Брюки неудобные и немного натирают, но он не обращает на это внимания, прикипев взглядом к Исину, который чуть прогибается и прикусывает губу. Пес тоже хочет укусить ее, а еще уязвимое запястье и соблазнительную бедренную косточку тоже. Хотя охотник - не его партнер, и скилос отлично это помнит, его хочется пометить, весь его вид требует этого и пес думает, что не выдержит. - Эй, - он зовет Исина, голос хриплый и низкий, - научи и меня, - он поднимается с пола, но подойти не решается, ожидая разрешения. Син увлекается настолько, что не замечает уже ничего. Штаны сползают все ниже, пальцы сжимаются сильнее, губы горят от невыносимо сильной жажды полноценного, глубокого, жаркого поцелуя. И окончательно добивает его тихий хриплый голос пса, прозвучавший куда ближе, чем Исин успел запомнить. Вторая просьба Ифаня тоже не отличается скромностью. Но Исин, с трудом открывая почти черные от расширившихся зрачков глаза, все-таки кивает, соглашаясь. На задворках сознания крутится утешающая мысль, что вдвоем проделывать все это будет не так унизительно, но самому себе охотник может признаться, что им движет совсем не даже не меркантильный интерес. - Иди сюда, - зовет Син срывающимся шепотом, прожигая застывшего в нескольких метрах от него пса пылающим взглядом. Сложно поверить, что скилосам не известна довольно простая процедура самоудовлетворения. Сложно, но не невозможно. Другой причины, по которой Ифань может испытывать к происходящему столь живой интерес, попросту нет. От тихого шепота становится жарко, и на негнущихся ногах Ифань подходит ближе. Он наблюдает, как рука скользит по всей длине, а тело перед ним бесподобно чувствительно. Хочется коснуться, стирая пальцами смазку, ощутить под ладонью пульсацию и словить губами тихий стон. Пес достаточно близко, чтобы ощущать чужое дыхание на своей коже. Терпкий запах мускуса кружит голову, и он сглатывает комок в горле, пытаясь удержаться от прикосновения. Штаны жмут, но скилос не касается себя, а лишь теребит грубую ткань. Четкое осознание собственных желаний позволяет двигаться дальше и рисовать в воображении горячие сцены с участием Исина. Там, где охотник обхватывает его ногами и подается вперед, насаживаясь глубже, где он стонет под ним громко и сладко и где он принадлежит только псу и никому больше. - Что мне сделать? - Ифань заглядывает в глаза напротив в поисках ответа. Хочется коснуться и оставить следы на коже, но это ведь не физическая близость, а лишь способ обойтись без партнера, и охотник просто учит его. Да, именно так. Сдерживать рычание сложно, а порывы тела еще сложнее, особенно когда рядом так соблазнительно и сладко смотрит на него Исин. Он продолжает ласкать себя, и подобное просто сводит пса с ума. Пес все еще не решается действовать, а Исин уже слишком далеко за чертой здравого смысла, чтобы полностью себя контролировать. Глубоко внутри он до чертиков сильно хочет, чтобы Ифань не сдержался сейчас - оставил в стороне все те идиотские разговоры о нравах и правилах, которые они вели, и просто сделал то, чего ему так очевидно хочется. Но едва ли скилос изменит себе, даже в такой ситуации. Поэтому Исин протягивает ему руку помощи. Просто потому, что пес сам попросил научить. Он тянется к чужому телу, легко царапает короткими ногтями рельефный пресс и без лишних церемоний сжимает ладонью внушительный бугорок на брюках пса. Взгляд, которым одаривает его Ифань за подобную вольность, совершенно бесценен - Син едва сдерживает довольное урчание и только тонко улыбается в ответ. - Запоминай, - велит он хитро, все еще не до конца убежденный в чужом невежестве. Но от последних крох сомнения не остается и следа, когда Исин замечает выступивший над соблазнительно изгибающейся губой пса пот. Скилос напряжен и явно сдерживается из последних сил. Стоит отдать должное его силе воли. Сам охотник уже едва на ногах стоит, но причина далеко не в банальном самоудовлетворении. Нечто столь обыденное не может настолько выбить из колеи - во всем виноваты голодные темные глаза Ифаня, стоящего даже слишком близко. А еще, как ни стыдно это признавать, чужая горячая плоть, пульсирующая призывно в его ладони. Просто научить и ничего больше - твердит Син самому себе, осторожно расстегивая брюки пса. Хотя, если уж быть совсем честным, его тактика больше похожа на прелюдию, чем на инструкцию. Исин касается его - так просто и откровенно. Такого пес не ожидает, и от пальцев, сжимающих его член сквозь ткань брюк, перед глазами все плывет. Прикосновения не должны приносить столько острого наслаждения и горячего желания, только непосредственный контакт кожи к коже. Ифаню сейчас невыносимо хочется узнать, как это - быть с охотником. Без раздражающей одежды и ограничений. Он отчаянно пытается сдерживаться, прикусывая губу до боли. Обуздать себя, когда рядом такой привлекательный и манящий Исин, слишком сложно. Приказ он слышит словно через толщу воды, гораздо больше скилоса сейчас интересует рука, расстегивающая его брюки. Но он постарается запомнить все до малейшей детали и даже чуть больше. Сердце колотится в бешеном ритме, а с губ таки срывается тихое рычание. Этот способ обходиться без партнера ему определенно нравится, хотя он не уверен, было бы это так же, не находись с ним сейчас рядом Исин. Чужая ладонь сжимает и скользит медленно, дразняще. Псу хочется еще, ему мало получать удовольствие. Поэтому затуманенный разум не сопротивляется, когда он дрожащими пальцами касается сначала бедра, а затем смазанным движением обхватывает пальцы Исина своими, двигая рукой с ним с такт. - Можно? - в сознании всплывает, что теосы общаются с помощью слов лучше, чем с помощью тела. Скилос задает запоздавший вопрос и решается еще на одно "можно", наклоняясь ниже и касаясь губами щеки. Совсем легко и почти не ощутимо, но он просит разрешения так, как это делают псы, надеясь, что его поймут. Едва чужая широкая ладонь ложится поверх его собственной, Исин окончательно соскальзывает в бездонную пропасть необузданного желания, оставляя свой разум и статус охотника далеко позади. Жар сильного тела Ифаня застилает реальность, вытесняя и холод бетонной стены камеры, и присутствие охранников в паре шагов от двери, и досаду на собственную слабохарактерность. Син отпускает себя настолько, что сорвавшийся с красивых припухших губ пса вопрос слышится ему лишь набором бессмысленных звуков - в голове с жалобным звоном рвутся все логические цепочки, остается лишь хаос из похоти, жажды и удовольствия. Ифань вдруг оказывается так близко, что закрывает собой все остальное, и единственное, о чем Исин сейчас в состоянии думать, так это каковы будут на вкус эти дьявольски соблазнительные губы, если вот прямо сейчас податься вперед и все же сорвать с них до боли желанный поцелуй. Этот вопрос поглощает теоса без остатка, он замирает неловко, завороженный влажным блеском и вкусным алым оттенком чужого приоткрытого рта. Горячее, бурлящее в крови наслаждение, распространяющееся по его телу с каждым движением тесно сжатых ладоней, заставляет его дышать прерывисто и жарко. От предвкушения сладко сводит низ живота. Исин всем своим естеством уверен, что поцелуй, пусть и один-единственный, но зато настоящий, поднимет испытываемое сейчас удовольствие на совершенно новый уровень. Поэтому он высвобождает одну руку, вцепляется влажными от смазки и пота пальцами в чужую талию и с громким стоном притягивает Ифаня к себе. Тратит одну секунду на умоляющий взгляд прямо в бездну его сверхъестественно темных глаз - лишь бы не оттолкнул - и только после этого впивается в пухлые обкусанные губы. "Нужно было сделать это уже давно..." - вертится где-то на краю сознания судорожная мысль, которую, впрочем, легко удается игнорировать. Прикосновение пальцев к коже заставляет поддаться бедрами вперед в поисках более интимного и близкого контакта. Громкий жаркий стон охотника вливается в тихое рычание, смешивая дыхание в одно. Они делят удовольствие на двоих в чувственном соприкосновении губ, а возбуждение заполняет каждую клетку тела, жадно сметая все препятствия. Исин целует отчаянно и сладко, от его откровенности пес забывает как дышать. Сейчас он может только пить чужое желание и отдавать свое собственное. Благодарность за разрешение, за демонстрацию и то, что охотник учит его, - все оседает легкими укусами на губах. Ифань старательно зализывает едва ощутимую боль, покачивая бедрами в ответ на смелые движения чужих пальцев. Он чувствует, как ткань рубашки трется о его кожу, как влажная материя передает желание Исина. Губы заняты страстным поцелуем, поэтому скилос больше не спрашивает, он делает так, как подсказывают его инстинкты и горячая кровь. Ладонь гладит чужие пальцы в тихой просьбе, и они послушно соскальзывают, чтобы дать возможность сократить расстояние между телами до минимума. Пес вжимает податливого охотника в стену, пачкая чужое бедро смазкой, он трется жадно и никак не желает прерывать поцелуй, поглаживает языком и делая такие знакомые и простые движения. Сейчас он предпочел бы входить так же настойчиво в тело перед ним, а не просто целовать и ласкаться. Он опускает руку между их телами, обхватывая ладонью оба члена. По пальцам стекает смазка, позволяя двигаться размашисто и глубоко, так, как он хотел бы иметь Исина. У этой стены, на полу, на матрасе и любой другой поверхности. Скилос прижимается и гладит второй рукой нежную кожу через влажную ткань рубашки. Он хочет коснуться напрямую, но сил отстраниться нет, поэтому он продолжает странный контакт, дразня их обоих и ускоряя движение ладони между ними. От поцелуя у Исина кружится голова, а уверенные движения сильных рук и вовсе лишают разума. Хочется всего и сразу, ближе, жарче, глубже... Но и того, что есть, оказывается достаточно для того, чтобы весь его предыдущий немаленький опыт бесславно поблек. Ифань такой горячий, такой властный и при этом невыразимо нежный - кожа плавится в местах их соприкосновения, сердце выпрыгивает из груди от каждого скольжения чужой широкой ладони. Исина захлестывает удовольствием, он тонет в происходящем без возможности спастись. Если бы Ифань сейчас захотел пойти дальше, охотник не нашел бы в себе сил на отказ. Слабость в коленях заставляет его еще сильнее вцепиться в пса, практически повиснуть на его шее. Поцелуи перестают даже отдаленно походить на скромную ласку, выдавая близкие к животным желания их обоих. Син кусается и стонет в ответ на движения чужого хозяйствующего у него во рту языка. Дыхание перестает быть необходимостью, главное - испытать как можно больше, прижаться сильнее, соприкоснуться полнее. Он с бессмысленным отчаянием думает, как здорово бы было, если бы теосы, как и псы, ненавидели носить чертову одежду. Наслаждения становится все больше, оно уже накрывает едва остающегося на ногах Исина с головой, но и это еще не конец. От переполняющих тело ощущений хочется орать, ногти неосознанно впиваются в обнаженную влажную кожу, в поцелуе чувствуется соленый кровавый привкус. - Быстрее! - жарко требует Син, бесцеремонно сжимая чужие бедра в яростной попытке заставить Ифаня выполнить желаемое. Он никогда еще не был так далек от обычного своего цивилизованного состояния. Наплевать на камеры, случайных свидетелей и неизбежные последствия. Пес послушно выполняет просьбу. Капля пота скользит по виску, а напряжение доходит до точки невозврата. Сдерживаться невероятно сложно, запах разгоряченного тела кружит голову, и самому нужно быстрее, до боли. Прикасаться к Исину хочется еще и еще, а потом сорвать с него мешающую ткань и слизывать с соленой кожи удовольствие. Ифань рычит в поцелуй, который сейчас похож на нечто гораздо более развратное. Движения руки становятся быстрее, а влажные звуки перетекают в стон из сладких губ. Скилос хочет сильнее, еще... С каждым вздохом грудь соприкасается с раздражающей тканью. Ему необходимо почувствовать Исина ближе, поэтому, поддаваясь собственному жаркому желанию, он опускает руку с рубашки ниже, и движение плавно перетекает в интимное и непозволительно сладкое. Охотник не позволял, но сейчас он так откровенно подается навстречу ласке и отвечает столь жадно, что пес усиливает нажим пальцев, не прекращая двигать другой рукой по всей длине и смешивая жар тел воедино. Раздвинуть чужие ноги мешают путающиеся брюки, но Ифань компенсирует это более глубоким проникновением, двигая пальцем в одном ритме со стонами, слетающими с губ. Сдерживаться невозможно - ему кажется, что он плавится от близости. Мышцы напрягаются, а рычание переходит в тихий хриплый стон. По руке стекает вязкая сперма, но он продолжает движение, ощущая пульсацию и настойчивые покусывания губ. Исин настолько поглощен собственными ощущениями, что еще одно - куда более интимное - прикосновение Ифаня оставляет без внимания. Только отмечает краем сознания, что удовольствия стало еще больше, выгибается призывней - и вдруг срывается в головокружительный оргазм, от которого перед глазами взрываются звезды, а из горла рвется сорванный, беспомощный крик. Обессилевшее после пережитого тело как-то резко расслабляется, отказываясь возвращаться к норме, и Исину остается только повиснуть на тяжело дышащем Ифане, чтобы без сил не сползти на пол. - О боги... - всхлипывает он жалобно, не в силах унять крупную дрожь, утыкаясь влажными обкусанными губами в шею пса. - П-подожди, я с-сейчас... - Взять себя в руки оказывается невероятно сложно, пульс все еще зашкаливает, кровь шумит в ушах. Покрывшуюся капельками пота кожу холодит стылый воздух подвала, отчего Син невольно ежится и жмется к горячему телу Ифаня еще ближе. Рассудок возвращается к охотнику медленно, один за другим в голове зажигаются тревожные огоньки. Едва послеоргазменная сладкая слабость сходит на нет, произошедшее предстает перед ним совсем в ином свете. Облажался... Снова... Проклятье! Исин напрягается, окончательно приходя в себя. Отстраняется резко и дрожащими руками принимается натягивать успевшие сползти до колен брюки. Растерянный взгляд мечется по камере, поднять глаза на Ифаня он просто не смеет. Очередная их игра зашла слишком далеко. И едва ли есть в мире слова, которые могли бы исправить содеянное. Тело расслабляется, а дыхание постепенно выравнивается. Стоять так близко в уютном молчании Ифаню нравится. Вдыхать смешанный терпкий запах их тел, придерживать Исина и чувствовать его дыхание на коже - пес чувствует себя довольным от подобных мелочей. И пусть у охотника есть с кем разделить подобные мгновенья, скилос не отказался бы занять его место. Из сладостной неги пса вырывает странное поведение теоса. Тот ведет себя необычно и как-то слишком напряженно: не смотрит в глаза и торопливо натягивает одежду. Ифань не знает, как принято вести себя в подобных ситуациях, но он чувствует себя просто отлично, поэтому не собирается извиняться, если сделал что-то неверно в процессе обучения - которое подозрительным образом оказалось весьма приятным. В голове мелькает мысль о том, что лучше бы все уроки охотника проходили подобным образом. Выглядит так, будто Исин хочет сбежать как можно скорее, он растерян и постоянно оглядывается. Его здесь никто не держит, ведь это не на его шее металлический обруч, но он мнется и неловко застегивает штаны. Запрета не было, и если охотник разрешил ему совсем недавно, то пес решает поддаться еще раз собственным желаниям. Он обхватывает чужое запястье и тянет теоса на себя. Поцелуй получается немного смазанным и легким, но скилос доволен. Следует еще что-нибудь сказать, но он не успевает. Исин скрывается за дверью слишком стремительно, оставляя его в одиночестве.