Mad Dog

Произошедшее в камере пса выбивает Исина из колеи до самого конца дня, он даже отказывается от щедрого предложения Да Вея проверить послушание Сехуна после небольшого внушения, только велит раздраженно отправить смазливого скилоса обратно к Ханьгэну. Тот факт, что их отношения с Ифанем снова существенно осложнились, лишает охотника почвы под ногами. В замешательстве, не представляя, как теперь себя с ним вести, Исин запирается в кабинете, перерывая старые записи отца в поисках какой-нибудь подсказки. Там-то его и застает звонок Лу. - Кое-что произошло, Исин. Нам нужно будет переговорить перед завтрашней твоей встречей с Советом, - голос обычно весьма сдержанного Лухана в этот раз звучит взволнованно. Но когда Исин просит объяснить подробнее, друг мгновенно сворачивает разговор, оправдываясь необходимостью бежать и обещая рассказать обо всем завтра. Следующий день начинается непривычно рано для охотника. Выпив пару чашек кофе, он со всех ног мчится к зданию Совета, чтобы перехватить Лу до того, как остальные участники встречи смогут им помешать. Но даже в такой спешке ему удается остаться наедине с другом всего на пару минут, и даже тогда Лухан сообщает не так уж много: - Старейшины взволнованы тем, насколько восприимчив твой зверь к обучению, - он совсем не кажется этой новостью обрадованным, хотя это должно быть им на пользу, а не наоборот. Но потом Лу продолжает, и все становится на свои места. - Они захотят отобрать его, поэтому будь осторожен и не поддавайся эмоциям. Если они поймут, что ты не собираешься расстаться с псом добровольно, его уведут силой. Исин бледнеет, в замешательстве осознавая сказанное другом. - Н-но почему?.. - его голос звучит жалобно, и Син торопливо встряхивает головой, беря себя в руки. Не хватало еще выставить себя перед Лу плаксивым ребенком, у которого грозятся отобрать игрушку. - В смысле... Разве пес не должен оставаться у меня?! - Понятия не имею, - разочарованно вздыхает Лу, не менее огорченный. - Может, дело в последнем докладе с южных земель, наши соседи там уже некоторое время страдают от набегов вышедших из-под контроля дикарей... - И при чем тут Крис?! - Исин чувствует вспыхнувшую внутри злость, раздосадованный тем, как легко старейшины снова решают чужую судьбу. Пусть даже и скилоса. - Он ведь не с юга! Ответить Лухан не успевает - их обоих вызывают в зал Совета. Встреча проходит напряженно, старейшины и правда интересуются лишь возможностью инициализации Ифаня, долго и подробно выспрашивая, как скоро пес сможет стать полноценным теосом. Исин в ответ старается обойтись общими фразами, прекрасно читая по их лицам, что подобный прием не срабатывает ни капли. Он мысленно благодарит Лу снова и снова, потому что если бы не их беседа ранее, сейчас он бы уже сорвался на крик и легко бы спровоцировал Совет на более решительные меры. Теперь же у него есть небольшая фора, и Исин использует ее по-полной, забалтывая стариканов основами теории своих предков и стараясь казаться уверенней, чем есть на самом деле. В конце концов, старейшины все-таки соглашаются подождать еще несколько недель, но по истечении этого срока Син обещает предоставить им полностью укрощенного пса, вложив в его перевоспитание все свои силы и врожденные способности. И в обычное время подобное обещание наверняка вывело бы его из себя, но сейчас он прекрасно понимает, что делать этого не будет ни за что. Сложившаяся ситуация слишком странно выглядит, чтобы всерьез рассматривать нарушение данного Ифаню слова. После этой во всех отношениях напряженной встречи Син уже собирается отправиться домой и обсудить произошедшее с Да Веем, но тут его перехватывает вездесущий Лухан. И теперь у него есть кое-что весьма конкретное. - Черте что здесь происходит! - выпаливает он раздраженно, затаскивая друга в ближайший укромный уголок. - Прости, Исин, но тебе не удалось их обмануть. Наверное, с городами на юге и правда произошло что-то серьезное, раз они решились на это, и все же... Исин нетерпеливо вздыхает, с трудом подавляя порыв встряхнуть задумавшегося друга посильнее, чтобы тот выложил все до конца. - Ну! И что же они решили?! - его выдержка истончается все быстрее, а желание бежать домой и спасать ни в чем не виновного питомца от загребущих рук Совета становится все непреодолимее. - Они хотят попробовать запрещенный метод, - выдыхает Лу, глядя на него чуть шокированными, даже неверящими глазами, будто до него и самого не особо доходит, что подобное варварство может действительно иметь место. - Твой отец как-то рассказывал нам, помнишь? О да, Син все прекрасно помнит. Прежде к хирургическому способу "промывки мозгов" теосы прибегали только один раз, несколько десятилетий назад, и результат превзошел все ожидания, но большинством голосов данное научное направление было признано слишком радикальным и противоречащим основным догмам их общества. И семейство Чжан было уверено, что больше в этой области работа не велась, но судя по тому, как решительно настроен Совет, кое-кто все же продолжал исследования. Отвратительно. - Я знаю этот взгляд, - хмурится Лу, глядя на бледного от бешенства охотника. - Ты что надумал сделать, Исин? - Пока не уверен, - цедит тот сквозь зубы, с трудом разжимая кулаки. Сейчас эмоции легко перекрывают его рациональную часть, диктуя совершенно неуместные и откровенно глупые планы дальнейших действий - и только осознание этого удерживает его на месте. Не врываться же, в самом деле, в зал старейшин и не трясти их всех за грудки в попытке достучаться до их человечности! - Послушай, я тут кое-что придумал, - Лухан, кажется, легко читает по его лицу и потому сжимает руку друга сильнее, стараясь удержать на месте. - Пока что только Совет Анатоли додумался до подобного, но если их план увенчается успехом, они постараются продвинуть эту идею среди остальных городов. Конечно, всегда существует вероятность, что их за это по головке не погладят, но в истории нашего народа уже были случаи, когда прагматизм побеждал совесть. Кроме того, никто не мешает старейшинам оставить самые неблаговидные детали этой процедуры за кадром, чтобы мирные жители лишний раз не забивали головы ужасными дилеммами... Исин мрачнеет еще больше, уже всерьез припоминая, хватит ли в его доме оружия на полномасштабный бунт, но тут Лу продолжает: - Ты должен добраться до столицы, Син, и поговорить напрямую с их Советом, - он предельно сосредоточен, тщательно обдумывая следующие шаги друга. - Это наш центр, культурный и экономический, у них на порядок больше полномочий, чем у местных фанатиков. Если ты сможешь донести до них всю серьезность происходящего здесь, у тебя появится шанс. Одно дело - кромсать мозги безликих скилосов в своем мини-государстве без широкой огласки, и совсем другое - прославиться этой своей инициативой на все города и на собственной шкуре испытать масштабное общественное осуждение. В словах Лу, как и всегда, есть разумное зерно. Исин неохотно отключает лишние эмоции и уже более трезво смотрит на происходящее, вслед за другом прикидывая свои дальнейшие действия. Лухан прав, нет смысла идти в одиночку против тех, кому подчиняется весь город. Последствия того, о чем он тут сейчас услышал,без сомнения, грандиозны - и пугающи, так что ему потребуется холодная голова и значительная помощь, чтобы помешать чужим отвратительным планам. - Отправляйся немедленно, - Лухан выглядит встревоженным, но в силах Исина не сомневается, уверенный, что друг сможет добраться до столицы целым и невредимым. Он ведь охотник, в конце-то концов. - Совет в любой момент может что-нибудь заподозрить, и тогда тебе ни за что не выбраться из города. Исин кивает, соглашаясь, и благодарно сжимает узкую ладонь старшего в своей. Собраться ему труда не составит, но сначала он отпустит Ифаня. Никто никогда не станет копаться в голове его пса - за это Син ручается своей жизнью. До дома он добирается в рекордные сроки и все время до вечера тратит исключительно на сборы для долгого путешествия. Путь до Кентрикоса, их славной столицы, непрост, к тому же придется держаться подальше от дорог теосов на случай пущенной по его следу погони. Лу предупредил, что не знает, как глубоко распространились вероломные идеи старейшин и замешаны ли в этом ближайшие города. Отдав необходимые распоряжения Лин и Фенгу, Исин запирается в кабинете с Да Веем, где объясняет ситуацию наставнику и внимательно выслушивает все его советы. Старикан в целом одобряет план, но отпускать Сина одного не хочет. Однако своих людей, и уж тем более самого Да Вея, Исин подставлять не собирается - его итак объявят вне закона, когда узнают о несанкционированном побеге и о сбежавшем пленнике. Нужно действовать быстро, а во всем доме за стеной имеет высокие шансы на выживание только охотник, так что не следует компрометировать кого-то еще без лишней необходимости. Однако дальновидный (и страшно мнительный) наставник все-таки настаивает на том, чтобы Исин не бросался в Кентрикос сломя голову, а обождал хотя бы сутки недалеко от города, чтобы узнать о реакции Совета на его действия и реагировать соответственно. Мысль мудрая, учитывая, что в дороге, посреди земель скилосов, со связью могут возникнуть проблемы. Они обговаривают детали и напоследок обмениваются неловкими объятиями - на прощание. Когда начинает темнеть, Да Вей отгоняет его пикап к дальним воротам, выходящим в один из нелюдимых городских переулков, где не слишком бдительные теосы едва ли додумались выставить охрану. К этому моменту машина уже под завязку набита провизией и прочими необходимыми в дороге вещами. Об отъезде в доме знают только трое, а вот о том, что с охотником поместье покинет еще и пес, - один лишь Да Вей. Син выбирает удобную для путешествия одежду, оставляя излюбленные роскошные одежды и с ворчанием влезая в старые джинсы и выцветшую футболку. Для Ифаня тоже приходится взять немного одежды, ведь на пропускном пункте у ворот он должен будет сойти за обычного теоса, а не за дикого, вечно полуголого пса. Когда после ужина его люди расходятся по комнатам и дом затихает, Исин спускается в подвал. Да Вей обещал, что около 11 вызовет к себе Лина, дежурящего у мониторов, так что у них с Ифанем будет около 10 минут, чтобы прошмыгнуть мимо всех камер. Направляясь к камере пса, Син может думать только о том, что может случиться с ними в стенах города - и старательно отгоняет все мысли о дальнейшей их судьбе, вне территории теосов. Так отчего-то легче. *** После резкого и молчаливого ухода Исина пес растерян и не может сосредоточиться на чем-то конкретном. Ему следует продумать возможный план побега и разузнать, где прячут эту штуку от его ошейника, но вместо размышлений он постоянно отвлекается на какие-то мутные мысли. И даже тренировка не помогает сосредоточиться. Неосознанные, вороватые взгляды на матрас пугают Ифаня, хотя он может заниматься в камере чем угодно. Но почему-то именно этот предмет вызывает в нем неясные чувства. Да еще и воспоминания об охотнике у стены, со спущенными штанами, стонущего так сладко, не дают покоя псу. Пытаясь занять себя хоть чем-нибудь, он размышляет над тем, как Сэхун воспользуется ножом и получится ли у него сбежать, ведь у самого пса чересчур внимательный надзиратель, чтобы подобное удалось. Надзиратель, который слишком давно не появлялся на его пороге... Но его хотя бы не забывают кормить - и это Ифань считает хорошим знаком. Сидеть в комнате надоедает скоро. Прогулка была бы в самый раз, но дверь остается заперта. Ложась спать на прохладную поверхность бетонного пола, скилос решает попросить проветриться, но уже завтра, когда проснется и охотник. Однако будят его не солнечные лучи, а шаги за дверью, которые определенно принадлежат Исину. - Иди за мной, - приказывает Исин, отпирая дверь в его камеру. Он выглядит мрачным и предельно серьезным, так что Ифань не думает слишком долго, послушно следуя за охотником. Уже вне камеры пес подмечает, что они идут не к выходу, а вглубь темного коридора, где ему еще не доводилось бывать. Темнота и сырость обволакивают фигуру перед ним, наталкивая на определенные размышления: странно, что Исин не стал ничего объяснять и сейчас слишком молчалив. Но Ифань все равно не отстает и молча шагает следом. Вскоре на стенах появляются мокрые потеки, и сыростью пахнет сильней. Кажется, здесь уже давно никто не ходил. Скилос и не догадывался, что коридор переходит в длинный тоннель, по которому они и идут под звуки капающей воды. Еще через сотню метров пес ведет носом, чувствуя ночную прохладу и запахи свежести. Все так же темно, но в самом конце коридора виднеется светлое пятно. Когда они достигают этого места, Ифань не сдерживается - любопытство берет верх. - Что мы здесь делаем? - он задает вопрос, но ответа так и не получает. Исин вздрагивает от прозвучавшего глухо голоса пса - погрузившись в напряженное ожидание погони, он успел позабыть о своем спутнике. До задних ворот они добрались довольно быстро - спасибо предусмотрительности его предков и одному из подземных ходов. Теперь самое время объяснить Ифаню, что же случилось, но Исин не торопится, уверенно выходя к ждущей их машине и в ожидании поворачивается к своему пленнику. Скилос кажется таким ошарашенным, что даже ошейник удается снять без особых проблем. Ифань оглядывается, замечая уже знакомую машину, и вопросов становится еще больше. Слышится писк, и что-то падает на землю, шея странно чешется, и скилос нерешительно касается рукой шеи. Обнаженной кожи без металла. Удивление становится еще больше, когда охотник протягивает ему одежду - все еще без единого слова. - Как это? - Ифань не может поверить, что еще совсем недавно сидел в камере, а сейчас на свежем воздухе, без ошейника, с ворохом одежды в руках. - Что случилось? - он спрашивает настойчиво, собираясь добиться ответа. Вопросы Ифаня вполне закономерны, но прямо сейчас Син не готов вдаваться в пространные объяснения. - Я отпускаю тебя, - только и отвечает он, после чего отправляется отпирать ворота, успевшие порядком проржаветь. Обо всем можно будет поговорить уже за городской стеной. Ответ шокирует и радует одновременно. Пес и не надеялся, что ночная прогулка может обернуться подобным образом. Но сам факт омрачается странным поведением охотника: он слишком уж взволнован и чем-то обеспокоен. Скилос чувствует это, видит по сдвинутым бровям и тяжелому взгляду. По-хорошему ему бы сейчас сигануть за ограду, не оставаться здесь ни минутой дольше, но он покорно ждет, пока Исин отопрет ворота. Видимо, разговора не получится, ведь желания отвечать на вопросы у теоса сейчас явно нет. Но Ифань теперь без ошейника, так что ничего не помешает ему выведать все самому. Поэтому, когда охотник возвращается, пес тянет его к машине и, прижимая к холодной поверхности, спрашивает еще раз: - Что случилось? В глазах напротив только беспокойство, но все еще никакого страха. Даже теперь когда Исин знает, что скилосу ничего не стоит причинить ему вред, он остается спокойным. - Все еще не боишься, да? - скорее не вопрос, а констатация факта. Ифань усмехается, но запястья не отпускает, продолжая удерживать Исина на месте. Нужно поторопиться, чтобы покинуть поместье незамеченными, но пес, как всегда, упрямо настаивает на своем. Понятно, что ему нужны объяснения, ведь происходящее едва ли можно охарактеризовать как нечто нормальное. Но вот чрезмерная близость и жар от прижавшегося вплотную тела - это уже лишнее. - А мне стоит тебя бояться? - хмурится Син сильнее, невольно цепляясь за странный вопрос. Ведь он отпускает пса, чего теперь-то опасаться? - Ты не покинешь город без меня, так что едва ли в твоих интересах причинять мне вред, - охотник мягко отнимает свою руку из хватки теплой ладони и кивает на машину. - Садись, у нас мало времени. Я объясню все, когда мы окажемся снаружи. Пес ответом не удовлетворен, но все же слушается и отступает на шаг. Причин не верить охотнику нет, ведь тот даже ошейник с его снял, и это не слишком похоже на хитрую уловку. Даже если это она, то Ифань попался в нее давно - когда только начал доверять теосу. - Странный ты, - пес озвучивает свои мысли вслух, обходя машину и дергая за ручку. До этого ему не доводилось встречать тех, кто не боялся бы его. Из-за того, что он скилос, или из-за его силы, или по обоим причинам. Даже те, кто восхищается - в их глазах читается страх, благоговейный, но все же. А Исину хоть бы что. Неважно, в каком он положении и насколько Ифань превосходит его по силе, тот не испытывает стандартной эмоции. Поначалу это было непривычно, но сейчас пес понимает, что ему это отчасти льстит. Возможно, наконец он встретил достойного, пусть даже не пса, но того, кто не будет прятаться, а станет сражаться. Дверца хлопает, он устраивается на сиденье. Натягивать на себя одежду в тесном пространстве не слишком удобно, но судя по поведению Исина они торопятся, а значит, времени на удобства нет. Исин на загадочный комментарий пса только фыркает, но все-таки немного расслабляется. Кажется, у них с Ифанем как-то незаметно начался совершенно новый этап отношений. Вот только едва ли ему суждено постичь разницу, ведь за стеной скилос наверняка сделает ноги, а Исину придется разбираться со всей той кашей, что успел заварить Совет. Выходит, им с Ифанем осталось совсем недолго находиться рядом... Син стискивает зубы, недовольный собственным разочарованием при этой мысли. Так ведь и предполагалось с самого начала! Хорошо хотя бы, что его пса заберут не жаждущие экспериментов старейшины. Успокаивая себя этим, охотник тоже садится в машину и уверенно поворачивает ключ зажигания. На переодевающегося рядом Ифаня он старательно не смотрит, полностью сосредоточившись на аккуратном вождении. Не хватало еще сейчас привлечь внимание стражей порядка. Закончив с переодеванием, пес покорно наблюдает за тем, как машина следует к окраине города. Стена становится все ближе, и его собственное напряжение нарастает. Скилосы, проникая в город, старались обходить вот такие посты, пробираясь внутрь через главные ворота с кучей теосов либо через прорехи в стене, которые еще не успели заделать. Подобные места довольно опасны, там имеются оружие и кнопка аварийного реагирования в случае вторжения извне. Сейчас они едут совсем в другую сторону, но пес продолжает напряженно продумывать пути нападения. До пропускного пункта у западных ворот они добираются быстро, и вот там Исину приходится включить свое обаяние на полную катушку. Остановив машину, он внимательно осматривает замершего на пассажирском сидении пса и остается доволен. В огромной бесформенной толстовке и старых джинсах, растрепанный и серьезный, Ифань сейчас едва ли похож на опасного дикого скилоса, скорее уж на одного из людей семьи Чжан. Значит, все должно пройти хорошо. Син старательно растягивает губы в широкой улыбке, наклоняясь так, чтобы это видели парни в стеклянной будке, и порывисто наклоняется к следящему за ним псу, с громким пошлым чмоком впечатываясь в его приоткрытые губы. - Так надо, - шипит он, отстраняясь через мгновение, и теперь уже улыбается вышедшим к машине охранникам, приветствующим его веселыми голосами. К удивлению Ифаня, охотник вдруг целует его, неожиданно и как-то развязно, а потом начинает мило беседовать с охранниками. Слишком мило. Наблюдая за всем этим, пес теряется, но виду не подает. Раз Исин сказал, что вывезет их за город, а потом объяснит, то так тому и быть. Теосы в дежурящей смене уже успели привыкнуть к Исину - так совпало, что чаще всего охотник возвращался из своих коротких тренировочных рейдов именно в ночное время. Однажды он даже таскал с собой за стену изнывающего от любопытства Чена: у друга не было пропуска на выезд, так что они с Сином притворились любовниками, желающими уединиться без ведома Лухана, не последнего в городе человека. В тот раз парни пропустили их с многозначительными смешками, а после по Анатоли поползли пикантные слухи, что, в принципе, не потревожило никого из дружной троицы. Теперь же Исину представился шанс воспользоваться успевшей сложиться репутацией. - Доброй ночи, господа! - возвещает он, вылезая из машины и игриво подмигивая паре теосов, с любопытством рассматривающих второго пассажира. - Как проходит дежурство? За стеной все спокойно? - Снова ты, Чжан Исин, - усмехается старший смены, протягивая охотнику шершавую ладонь. - Смотрю, у тебя наклевывается очередная веселенькая прогулка... А где тот кареглазый милашка? Неужто Лухан вас все-таки поймал? Син вежливо смеется в ответ, старательно краснея под их двусмысленными взглядами. - С ним полный порядок, как и с Лу, собственно. Но видите ли, - он интригующе понижает голос, кивая в сторону сидящего в машине Ифаня, - я люблю разнообразие... Парни разражаются громким хохотом, радуясь неожиданному развлечению в эту скучную ночь. По их ожившим лицам Син легко читает неподдельный интерес - новость о его новом любовнике разлетится по городу уже на рассвете. Что ж, не самая большая его проблема сейчас. - Ну что, выпустите нас на этот раз? - смущенно улыбается Син, переступая с ноги на ногу в притворном нетерпении. - Мы быстро, до охотничьего домика и обратно! Управимся еще до обеда! - Если бы отец был жив, Исину бы задали отменную трепку за подобное компрометирование должности охотника, но к сожалению, теперь он остался с миром один на один. - Так и быть, Чжан, - чуть помедлив, соглашается главный и делает знак оставшемуся на посту парню, чтобы тот открыл ворота. - Повеселитесь как следует. А как вернешься, доложишь о ситуации в соседнему лесу, понял? Разведка заметила там некоторую активность не так давно... Проверить не помешает. - Так точно! - шутливо отдает честь Син, подмигивая разглядывающему его охраннику помладше. - Спасибо за понимание. С меня причитается. Он возвращается за руль как можно непринужденней и с нетерпением смотрит, как медленно увеличивается просвет впереди. Страшно тянет вдавить газ в пол и рвануть отсюда поскорее, но роль следует доиграть до конца, чтобы эти парни не кинулись звонить в Совет и проверять его нынешний статус. Помахав вернувшимся в будку теосам, Син мягко трогается вперед и выезжает из ворот только тогда, когда они открываются до конца. Он уверен, что ребята на вышках сейчас разглядывают его пикап в прицелы своих винтовок, но этот интерес продиктован исключительно любопытством. Он ведь Чжан Исин, в конце-то концов. Какая уж от него угроза... Ифань напряженно хмурится, наблюдая за устроившимся за рулем Исином. Ему не слишком-то хочется о подобном размышлять, но голова работает даже против воли. С теми двумя теосами Исин явно флиртовал, да и сама беседа была направлена в несколько нестандартное русло для подобного места. Пес складывает услышанные двоякие фразы воедино, чтобы понять целостную картину. Кое-что он усвоил довольно неплохо в повадках теосов: они болтают довольно много, но суть всегда находится на самой поверхности, уловить ее просто, если знать, что слушать. Собственные выводы его нисколько не радуют, но когда он их полностью осознает, Исин уже машет охранникам рукой, и машина трогается с места. Несколько минут в тишине, и пес все-таки говорит то, что вертится на языке. Едкое и не слишком приятное. - Что, часто пользуешься преимуществом теосов заводить несколько партнеров одновременно? - скрыть раздраженный тон не удается, и вопрос звучит не так, словно ему действительно интересно, а скорее как грязный упрек. Исин все еще разглядывает закрывающиеся за ними ворота в зеркале заднего вида, как вдруг Ифань решает прокомментировать только что увиденное. И вопрос, который он задает, заставляет его вздрогнуть. В первые пару мгновений в голове Сина вспыхивает миллион самых разных ответов, начиная от далекого и нецензурного посыла куда подальше и заканчивая виноватой стыдливой исповедью. Он и сам теряется, удивляясь тому, сколько настроений в нем будит интерес пса к его личной жизни. В итоге охотник все-таки выбирает нечто нейтральное, позволяя себе легкую улыбку. - Это уже в прошлом, - пожимает плечами он, постепенно увеличивая скорость. - К тому же теосы до чертиков любят слухи и значительно преувеличивать. И у меня никогда не было нескольких партнеров в одно время - был один партнер и парочка неудержимых соблазнов... - он бросает на Ифаня красноречивый взгляд, не собираясь озвучивать вслух, что пес стал одним из таких соблазнов. - Оставим эту тему. Лучше скажи, где тебя высадить. Отчасти пса удивляет то, что Исин не пользовался подобным преимуществом. Его поведение среди скилосов можно было бы назвать жадным в отношении плотских утех: то, как он прикасается и как смотрит временами. Но теосы не такие, у них все по-другому... Проходит несколько секунд, прежде чем Ифань осознает последние сказанные ему слова. Он немного теряется, но отвечает: - Где-угодно, мне все равно некуда идти. Об этом еще не доводилось размышлять, но пес с самого начала знал, что не сможет вернуться в свою стаю. Его место среди воинов уже давно занято кем-то другим, а внезапное возвращение вызовет только еще больше подозрений. Они не беспочвенны, и нападение на вожака не удастся провернуть так, как он изначально планировал, все будут настороже и не выпустят его из виду. О последствиях пребывания в городе, если об этом узнают другие, лучше даже не думать. Примкнуть к другой стае тоже не так уж и просто, особенно для взрослого самца. Там имеются свои сильные особи, и вновь придется отвоевывать место под солнцем. Для того, чтобы попасть туда, потребуются недели наблюдений за скилосами, за их распорядком и графиком вахты. Необходимо убедиться, что его не убьют тут же, после того, как обнаружат, а еще подобрать удачный момент для знакомства, и повод найти тоже не будет лишним. Это займет много времени и усилий, поэтому торопиться Ифань не собирается. После безразличного ответа пес погружается в раздумья, и Исин решает его не тревожить. До его охотничьего домика, спрятанного в лесу на западе, около ста километров, на этой скорости - час езды. Там Син дождется утра и после двинет подальше от города, чтобы затаиться на случай погони. В принципе... можно оставить Ифаня в том домике... Даже если старейшины направят за охотником отряд, пес сможет укрыться от этих раззяв, вздумай они заявиться в старое убежище. Он ведь скилос, в конце концов. - Если хочешь... - неуверенно начинает Син. - Я могу предоставить тебе кров... на первое время... ну... если ты пока еще не уверен в своем дальнейшем маршруте... - и да, он понимает, что псы привыкли спать под открытым небом на голой земле, но вот так бросить своего зверя посреди чужой территории у него не поднимается рука. Они все же не чужие друг другу. Предложение Исина вызывает удивление, и не только оно. Сейчас, когда ошейника на нем нет и пес волен идти, куда ему заблагорассудится, в голове возникает море противоречий. Он не знал никого из теосов до того, как вынужденно познакомиться с охотником, но он почему-то уверен, что не все они обращаются с пленниками подобным образом, а особенно с псами. - Почему ты так относишься ко мне, Чжан Исин? - "хорошо" скилос намеренно не добавляет, ведь заточение с натяжкой можно назвать попыткой завести дружбу. Ифань знает, что каждый совершает поступки только в угоду себе, но не окружающим. Ему интересно, почему, даже перестав быть надсмотрщиком, Исин все еще предлагает свою помощь. Еще один вопрос Ифаня заставляет Исина растеряться не на шутку. Охотник радуется, что в салоне темно, потому что предательский румянец ощутимо заливает щеки. - Ты... не сделал ничего плохого... - медленно начинает он, сам еще не до конца уверенный, что же хочет сказать. - Ты... действительно держал свое слово и не позволил мне... разочароваться в себе... - что является чистой правдой, ведь, несмотря на огромное количество совершенных ошибок, Исин все равно остался цел и даже достиг определенного успеха и без заумных теорий своих предков. - А еще ты... - он шумно сглатывает, не веря, что действительно собирается это озвучить. - Ты очень необычный... Я не знаю больше таких, как ты... Поэтому мне не хочется, чтобы с тобой что-нибудь стряслось... Это признание становится откровением для него самого, но Исин нисколько не лукавит сейчас. Да, они знакомы всего ничего, и да, обстоятельства их знакомства едва ли можно назвать банальными. И все-таки Ифань оказался совсем не таким, каким охотник представлял скилосов. Возможно, отлавливать псов вот так, выдернув их из привычной среды и под угрозой смерти заставив измениться, - не такая уж идеальная тактика... Ведь, если судить по Ифаню, сотрудничества можно добиться и без всех этих радикальных мер. - Жаль, что мы не смогли узнать друг друга лучше, - вздыхает Син с улыбкой, старательно вглядываясь в освещенную фарами дорогу. - Возможно, наша с тобой работа смогла бы изменить некоторые весьма важные аспекты в моей культуре... - хотя это, пожалуй, слишком амбициозно с его стороны. - Прости, что-то я разговорился. На услышанное пес только коротко кивает головой и молчит. Кажется, это впервые когда Исин говорит в открытую то, что он думает о своем пленнике, и это немного странно, ведь его слова совсем не схожи с тем, что крутилось в голове пса все это время. Подобного он не ожидал. Возможно, что-то о долге и чести теосов, о честности, но только не настолько откровенный ответ. - Ладно, поехали, куда ты там предлагал, - скилос отворачивается к окну и бормочет довольно тихо, но в небольшом салоне машины охотник слышит его. В любом случае, теперь у Ифаня имеется довольно много времени, и наверное, следовало потратить его на выслеживание новой стаи, которая вскоре станет его домом и пристанищем, а затем и собственностью. Но он решает, что еще совсем немного может побыть с этим странным теосом, ведь тот не держит его насильно, а значит, это целиком и полностью выбор самого пса. Син улыбается уголком губ, косясь на отвернувшегося Ифаня. Если бы он не знал пса так хорошо, он бы решил, что тот смутился. Но пожалуй, это совершенно невозможно. Остаток пути они проводят в молчании. До кромки леса скорость удается сохранять, но как только машина сворачивает с нормальной дороги под деревья, им приходится существенно замедлиться. Петляя в потемках, Исин старательно запоминает их маршрут, чтобы после вернуться и замести следы. Не хватало еще упрощать погоне работу... К охотничьему домику они добираются уже за полночь. Син паркует пикап в тайнике и выбирается из салона, а потом вытаскивает пару туго набитых сумок с заднего сидения. Особо разгружаться смысла нет, раз уж он тут не задержится. - Будь добр, отнеси это внутрь, - просит охотник, протягивая сумки обошедшему машину Ифаню. - А я пока кое-куда прогуляюсь... Можешь зажечь свет и развести огонь. Уверен, они не спохватятся до самого утра - пока можно обеспечить себе немного комфорта, - Син проверяет свой фонарик и натягивает толстовку поверх тонкой футболки. Прогулка по лесу в обратном направлении займет около получаса. Просьбу Ифань выполняет, без труда поднимая сумки. Спросить о том, куда направляет охотник, он не успевает, и все, что остается, - это зайти в небольшую хижину. Здесь отсутствуют высокотехнологичные штучки, так любимые теосами, да и убранство весьма скромное, совсем не похоже на большой дом, который они покинули не так давно. Пес собирает ветви вблизи от хижины, внимательно прислушиваясь к ночному лесу. Тот звучит точно так же, как и в момент, когда ему довелось оказаться в плену. Природе плевать, она всегда останется прекрасной и целостной, чтобы ни случалось с каждым отдельным звеном в бесконечной цепочке. Свежий ночной воздух ласкает прохладой, глаза привыкают к темноте. Ифань возвращается в дом, без труда разводя костерок. Вспоминая о том, что не мешало бы еще и подкрепиться, он вновь выходит в ночь. Поймать в такое время что-то крупное вряд ли получится, но на ужин уж точно пес сможет найти добычу. Углубляясь в лес, скилос внимательно всматривается в тени и принюхивается. Стоит лишь найти большое дерево и поискать довольно широкую нору. Там наверняка найдется и ужин. Но вместо потенциальной еды скилос слышит приближение кого-то более опасного. Шаги довольно тихие, но различить их в ночной тишине не трудно. Притаившись за густыми ветками, Ифань втягивает воздух, пытаясь определить, кто решил в такое время разгуливать по лесу. Знакомые нотки успокаивают, и он безбоязненно выходит из своего укрытия, оказываясь перед охотником. - Огонь развел, осталось поймать ужин, - пес не задает вопросов, решая, что это не должно его касаться. Если Исин захочет, то расскажет сам, а если это что-то важное, то скилос может и сам узнать. В конце-концов, в подобном месте он лучше всех сможет узнать происходящее. Лес расскажет ему все без утайки. На обратном пути Исин погружается в собственные раздумья настолько, что даже забывает следить за своим окружением - и потому неожиданное появление Ифаня заставляет его вздрогнуть. К счастью, узнавание приходит довольно быстро, а спокойный голос окончательно снимает нервозность. Син благодарно кивает, принимая его слова к сведению, но потом все-таки решается кое-что предложить. - Я понимаю, тебе наверное хочется немного размяться и поохотиться, - смущенно улыбается он, изучая проступающие в темноте черты лица. - Но вообще я взял с собой немного еды. Перекусить нам с тобой хватит, но если хочешь, можешь поймать что-нибудь на завтра... Ифань наверняка сейчас вне себя от счастья оказаться в привычной обстановке, без ошейника и необходимости играть по чужим правилам. И все-таки Син предпочел бы поскорее устроиться на отдых, чтобы набраться сил перед завтрашней дорогой, а не сидеть в ожидании отправившегося побродить пса. - Что бы ты ни выбрал, я подожду тебя в доме, - Син обходит его по широкой дуге, чтобы не коснуться ненароком плечом, и уверенно двигается к убежищу. - Надо проверить, есть ли тут связь, на случай, если что-то успело произойти в доме с нашего отъезда. Вдыхать ночной воздух, касаться травы и быть частью окружающего мира - пес действительно соскучился по всему этому. Движение не в четырех стенах, полноценный, широкий шаг и простор вокруг. Это необходимо для такого как он, ведь если держать зверя в клетке слишком долго, то потом он может и не вспомнить, как жить в дикой природе. Пес дожидается, пока шаги Исина затихнут, и решает все-таки немного поохотиться. Он двигается бесшумно и быстро. В небольшом углублении у корней дерева обнаруживается заячья нора. Шорох листьев и покров ночи скрывают его присутствие. В хижину он возвращается уже со скромной добычей, которой разве что на завтрак и хватит. Внутри потрескивает огонь, отбрасывая на стены причудливы тени. Пахнет едой и лесом. Исин копошится в сумках, пытаясь что-то выудить оттуда. Пес оставляет добычу у двери и присаживается у огня. Раньше ему не доводилось проводить столько времени в чужом обществе, это странно и непривычно. Но почему-то гораздо спокойней нести добычу туда, где кто-то уже ждет тебя. В стае все было по другому. Там лишь взаимовыгодные отношения для выживания и ничего больше. Вопреки ожиданиям охотника, Ифань возвращается довольно быстро и не с пустыми руками. Правда, на мертвую неразделанную тушку, которую он принес, Син старается не смотреть, сосредотачиваясь на вещах, которые следует оставить псу для увеличения шансов на выживание. В итоге он все-таки решает спросить о необходимом у самого пса, но не успевает - сидящий у очага Ифань его опережает странным предложением. - Я буду сторожить снаружи, - скилос отчего-то чувствует неловкость, кажется, что внутри слишком жарко. Он решает, что на воздухе будет легче дышать. Тем более, что караулить все-равно необходимо, а спит он достаточно чутко, чтобы услышать врага. - Зачем? - удивляется Исин, подхватывая из сумки термос с кофе и упаковку сэндвичей с курицей, которые ему с собой приготовила Лин. - По периметру здесь проведена отличная система оповещения - узнаем о нежданных гостях за полкилометра, не сомневайся. К тому же внутри куда теплее и... - хочется добавить еще "уютней", но едва ли скилосу это важно. - Кхм... Тут хватит места для нас двоих. Я лягу на кровати, а ты можешь устраиваться на диване. Он усаживается на пол рядом с псом и протягивает ему половину скромного ужина. Ифань не слишком-то доверяет технологиям, считая, что сам лучше всякой там системы оповещения. А еще он не знает, как себя вести в подобных ситуациях и как такое вообще называется. Они уж точно не друзья, не партнеры и у них нет общих интересов, так кто же они друг другу? Наверное, раз он согласился остаться в этом месте, то и должен принять правила хозяина территории. Поэтому он берет еду, коротко кивая, и пристально всматривается в лицо рядом. Все-таки довольно странная ситуация, такая же, как и их отношения. Вот уж точно необычный тандем теоса и пса. - Сейчас перекусим, и я покажу тебе, где тут что, - улыбается Исин мягко, обводя небольшую комнату широким жестом. - Даже если надолго тут не задержишься, можешь взять все, что потребуется. Я не обеднею. - Мне ничего не нужно, - от предложения Ифань отказывается, ведь ему и правда достаточно того, что он может идти, куда вздумается, и делать, что хочется. В молчании быстро поглощая еду, пес опять испытывает неловкость. Как только он заканчивает, тут же встает и берет добычу в руки. Необходимо разделать и ставить готовится на углях, чтобы утром можно было быстро поесть и двинуться в путь. Дверь скрипит, выпуская его на воздух. Здесь действительно легче дышать, но немного даже скучно вслушиваться в ветер без надежды получить ответ. Пес оборачивается, все еще чувствуя тепло огня, но через мгновенье уже шагает в поисках ближайшего водоема. Довольно скоро Ифань снова уходит - по-видимому, позаботиться о своей жертве. В одиночестве Исин какое-то время бездумно пялится на огонь, пытаясь хотя бы так развлечься, а потом даже всерьез решает пойти к псу - вместе все-таки немного веселее. Но едва он оказывается на ногах, приходит понимание, что едва ли скилосу требуется общество, его или чье-либо еще. Сейчас Ифань наслаждается свободой - не стоит его тревожить. Вздохнув, Син убирает остатки еды и отправляется стелить постели на ночь. До чего же здорово в цивилизации! Тонкие чистые простыни, теплые одеяла, толстые стены... Завтра со всем этим придется расстаться, отчего Сину становится немного грустно. Все-таки жизнь в лесу едва ли ему по душе... Зато Ифань наконец-то попал в свою стихию. Не стоит беспокоиться о нем, он с детства умеет выживать. Застилая диван для пса, Син старательно взбивает подушку - ничего не может с собой поделать, даже зная, насколько невосприимчив пес к комфорту. Внутри тлеет мутное тягостное беспокойство, грядущий день пугает своей неопределенностью. Охотник хмурится, не в силах унять тревожные мысли. Очередной приступ мигрени застает его так неожиданно, что Исин едва успевает схватиться за спинку дивана и устоять на ногах. Напряженный день сказывается - утомленное тело и перегруженный разум без сопротивления сдаются мощной волне боли, от которой ему хочется хныкать, как маленькому. Едва видя дорогу сквозь ослепительные вспышки перед глазами, Син бредет к своим сумкам и принимается яростно перерывать их в поисках аптечки. На подобный случай у него всегда с собой прихвачена пара упаковок очень мощного обезболивающего, нужно только успеть принять лекарства до того, как поднимается температура. Не хватало еще свалиться от слабости прямо в разгар своего побега. Когда поиски увенчиваются успехом, охотник сует в рот сразу две таблетки и торопливо, обжигая язык, запивает их оставшимся кофе. Подействует не сразу, он знает, но теперь хоть остается вероятность того, что завтра он сможет встать на ноги. Возможно, двойную дозу принимать не следовало - а то вон уже потолок начал немного крениться - но сожалеть уже поздно. Ифань находит ручей не так далеко. Весьма удобное и грамотное место для укрытия. Густой лес и совсем близко чистая вода. Привычными движениями разделав тушку, Ифань споласкивает руки в ледяной воде и, захватив несколько прутьев, направляется обратно. Перед дверью пес колеблется пару секунд. Он не знает, что говорить и нужно ли вообще что-то говорить, поэтому входит он молча и так же, не произнося и слова, устанавливает над тлеющими углями прутья. Тушка оказывается над огнем - она должна пропечься достаточно хорошо, чтобы наутро мясо стало нежным и вкусным. Исин как раз находится в пути до своей постели, когда возвращается хмурый пес с освежеванным кроликом. Син провожает его поплывшим взглядом до очага, порывисто ерошит свои и без того растрепанные волосы и все-таки поворачивает к дивану. Сейчас ему все равно не уснуть, так почему бы не провести вместе еще немного времени. - Ты хорошо готовишь? - срывается с заплетающегося языка дурацкий вопрос, и Син едва успевает сдержать смешок над собственной нелепой попыткой завязать беседу. - Можешь не отвечать, если не хочешь... - головная боль все еще буйствует внутри ставшего вдруг тесным черепа, но лекарство хотя бы позволяет ее изолировать, чтобы не мешалась мыслям. Другой разговор, что мысли теперь не самые стройные. Вопрос застает Ифаня врасплох и в то же время разряжает обстановку. Пес теряется в собственных чувствах и не знает, в какую категорию отнести охотника. Он не испытывает к нему агрессии или злости, Исин больше не угрожает его жизни и может вот так просто спросить о чем-угодно. - Я не знаю, - честно отвечает скилос, - это съедобно и питательно, но на счет "вкусно" без понятия, - он кивает в сторону тушки и усаживается на полу у дивана. Вблизи он замечает, что охотник бледен и немного дрожит. - С тобой все нормально? - озабочено спрашивает Ифань, касаясь широкой ладонью чужого лба, но тут же отдергивает руку. - Я.... в смысле...не то, я просто проверял, - он тушуется и уже не смотрит на Исина, отворачиваясь. Ладонь горит, хотя температура вроде бы нормальная. Ответ очень в духе скилоса, но вот следующее за этим внимание к его, Исина, здоровью оказывается неуловимо связанным в голове охотника именно с Ифанем. Чужая ладонь вскользь касается лба, даря ощущение прохлады, но ответить Син не успевает - пес одергивает руку так быстро, будто обжегся. Следующее за этим неловкое бормотание немного смешит охотника, он едва сдерживает широкую улыбку. Забота - это так приятно... - Мне немного нехорошо, - честно отвечает на заданный вопрос, похлопывая сидящего так близко Ифаня по широкому плечу. - Но не волнуйся, я буду в норме, - правда, глаза немного болят из-за расширившихся зрачков, и сердце бьется чуть быстрее, чем следовало, однако в целом ничего серьезного. - Я кое-что принял, так что боль скоро утихнет... - Син чуть медлит, но все-таки укладывает ладошку на темную макушку, зарываясь пальцами в шелковистые волосы. - Спасибо, что тебе не все равно... Ифань теряется, получая подобный ответ, и собственная реакция его немного обескураживает. Он не собирался проявлять участие или вообще что-либо, просто ладонь сама потянулась, и он не хотел останавливаться, хотел коснуться. - Я... не, - пес собирается ответить, сказать, что это не так, и выйти за дверь, выветривая мысли из головы ночной прохладой. Но прикосновение пальцев останавливает его и заставляет замереть. Приятные и мягкие поглаживая расслабляют, и скилос думает, что все в порядке, пока ему это нравится. Поэтому он усаживается поудобнее, подставляясь под чужую ладонь. Жар от углей греет мягким теплом. Усталость мягкими волнами подступает к сознанию, и запах тела рядом успокаивает. Здесь определенно лучше, чем снаружи, среди мрачных молчаливых деревьев и влажной травы. Ифань напрягается всего лишь на одно мгновение, но потом все-таки расслабляется. И это тоже очень приятно. Поглаживая пса по волосам, Син улыбается от его покорности. Он тянет чуть сильнее, легонько царапает ногтями, массирует... и в итоге заставляет разомлевшего скилоса уложить голову себе на колени. Уютная тяжесть, густое теплое молчание, треск поленьев - все это убаюкивает боль в его голове, вот только пульс совсем не успокаивает. Исин скользит кончиками пальцев по ушной раковине, легонько касается линии челюсти, обхватывает ладошкой мощную шею и останавливается только тогда, когда достает до ворота старой толстовки. - Ой, - приходит осознание, и Син медленно убирает руку, снова возвращаясь к волосам. - Прости, я не должен был... - хотя причину, почему же не должен, вспомнить никак не удается. Когда ладонь перемещается чуть ниже, к чувствительным ушам, пес чувствует, как учащается дыхание. Эти прикосновения - тоже ласка, но уже другая, более тягучая и многообещающая. Чужие слова отчетливо слышны, но на этот раз Ифань не собирается оставлять все, как есть. Он предупреждал, что может понять прикосновения иначе и не стоит дразнить скилоса, если не уверен. - Это предложение? - пес не уточняет, какое именно, он просто поворачивает голову и поднимает взгляд. Смотрит долго, не отрываясь, и ждет ответа. Теосы общаются посредством слов, и только поэтому Ифань до сих пор сидит смирно, не проявляя интереса так, как если бы так касался его другой пес. Он даже не подумал над тем, что может отказаться сам, эта мысль просто не приходила ему в голову. Син встречает чужой пристальный взгляд с легким любопытством, прозвучавший вопрос резонирует с его собственными мыслями. А предложение ли?.. Исину приятно касаться пса, подушечки пальцев горят от недавнего контакта с теплой гладкой кожей, в голове медленно сменяются кадры-воспоминания о том, каково это было во все предыдущие разы - быть с Ифанем. Вот только быть, по-настоящему, до самого конца так ни разу и не вышло... И это... разочаровывает... Охотник хлопает ресницами, пытаясь принять немаловажное решение, но язык уже скользит по пересохшим от волнения губам, а пульс грохочет в висках так, что не слышно собственных мыслей. Почему бы и нет, в конце-то концов?! Ведь нет ни ошейника, ни камер, ни посторонних... Есть только Ифань, раздражающе упрямый и сверхъестественно притягательный, и вероятность того, что завтра утром они расстанутся навсегда. Решиться оказывается даже слишком легко - Исин шумно вздыхает и снова зарывается в волосы замершего в ожидании пса, а после мягко тянет его к себе. - Только если ты тоже этого хочешь, - шепчет жарко в приоткрытые губы, с трудом фокусируя взгляд на чужих темных глазах. И осторожно целует. Пес лениво отвечает, вплетая пальцы в каштановую копну волос. Язык скользит по пухлым губам, с горячим дыханием вырывается тихое "Хочу". Ифаню нравится запах Исина, его голос и то, как он ласков с ним. Мягко отстраняясь, скилос решает разобраться с одним очень важным моментом. - Я не позволю тебе водиться с другими. Пока ты мой партнер, ты только мой, - хочется поцеловать еще раз, а затем крепко обнять и не отпускать. Терпеть Лу, других теосов или кого бы то ни было рядом с охотником он не намерен. Сейчас псу кажется, что эта привычка заменять действия словами ужасно раздражает. Он мог бы уже стягивать одежду с Исина, но вынужден болтать об очевидном. Поцелуй получается нежным и тягучим, и Исин уже расслабляется, как вдруг Ифань отстраняется снова. Пес предельно серьезен, говорит веско и не оставляет пространства для интерпретации, что невольно вырывает охотника из его успевших поплыть мыслей. - Предупреждаю, что если такое случится, то я разорву на части не только нового партнера - тебе тоже не поздоровится, - Ифань знает, о чем говорит, ведь среди псов не все любят придерживаться этой традиции с постоянством и договоренностями. Некоторые не хотят бурно расставаться, за что потом получают не слишком приятные последствия. Партнер... Секс с Ифанем приведет к их связи... Не вечной, но все равно чертовски прочной, раз уж пес уже сейчас начинает ставить условия. Нужно ли ему это? Не помешают ли их отношения добиться поставленной цели?.. И какого черта скилосы не трахаются просто ради удовольствия?! Син медлит с ответом, хмурясь и глядя в глаза пса. Он понятия не имеет, к чему приведет его согласие. Раньше теосы не становились партнерами неассимилированных скилосов... А вдруг разница в культурах будет слишком велика?.. - Я... - начинает он, снова скользя ладонями по плечам Ифаня - удержаться выше его сил. - Я могу пообещать тебе, что не стану спать ни с кем, пока делаю это с тобой. Не настолько уж гулящая у меня натура. Но насчет всего остального, что подразумевает это ваше партнерство, я ничего обещать не буду. Ты не сделаешь меня своей сучкой, ясно? Я не стану тебе подчиняться и не буду покорно сносить все, чем ты решишь меня одарить. И если я захочу кого-то еще, я просто уйду. Мы достигли понимания в этом? - речь звучит на удивление стройно, учитывая, что мысленно Син уже задирает на нем чертову толстовку и залезает в джинсы. Завтра он расскажет Ифаню о произошедшем в городе и о своих дальнейших планах. И спросит, не хочет ли пес присоединиться к нему в этом долгом путешествии. Но сегодня тратить время на разговоры не хочется - так что Син чуть отодвигает от себя чужое горячее тело и, вставая с дивана, стаскивает футболку. У Ифаня пересыхает в горле, когда он наблюдает за тем, как ткань скользит по подтянутому прессу, поднимаясь выше и выше. Гладкая кожа манит, но он сдерживается, с трудом сосредотачиваясь для ответа. - Сделать своей сучкой? Кажется ты меня опередил в этом, - пес улыбается, понимая, что именно он подчинялся и покорно сносил все, чем решал "одарить" его охотник. - Если чего-то захочешь, даже уйти, то тебе достаточно будет просто сказать, - скилос тянет за пояс чужих джинс, притягивая Исина ближе. Пальцы ловко расстегивают пуговицу, и вжикает молния ширинки. Не сдерживаясь, Ифань касается губами выступающей бедренной косточки. - Я с удовольствием покажу тебе, что значит быть самой желанной добычей для пса, - он спускает жесткую ткань вниз, оставляя на теосе лишь белье. Ладони скользят по шелковой коже, оглаживая стройные ноги и поднимаясь выше. Обхватывая за талию, Ифань усаживает охотника себе на колени и тянется за еще одним поцелуем. Син прикрывает глаза, когда горячие губы касаются чувствительной кожи внизу живота, и уже едва вслушивается в то, что говорит ему пес. Обещание Ифаня заставляет громко сглотнуть в предвкушении, а от того, как ловко с Сина слетают джинсы, радостно екает где-то внутри. Исин улыбается от ощущения скользящих по телу широких ладоней и тихо вскрикивает, когда пес усаживает его на себя сверху. Теперь, оказываясь в непосредственной близости от столь желанного тела, он не собирается себе ни в чем отказывать, поэтому поцелуй выходит немного диким, а чуть дрожащие пальцы тем временем расправляются с пуговицей на чужих брюках. Разумеется, снять с Ифаня штаны в таком положении просто нереально, но если взглянуть на это под другим углом, небольшое препятствие поможет растянуть удовольствие. Поэтому Син низко стонет, увлеченно вылизывая чужой горячий рот, и одновременно расстегивает молнию до конца, снижая давление тугой ткани на внушительное возбуждение. А потом рывком стаскивает с мощного торса чертову толстовку, оставляя Ифаня по пояс обнаженным, толкает его назад, заставляя опереться спиной на край дивана, и практически укладывается сверху, так, чтобы при каждом скольжении получать наиболее полный контакт с роскошным телом пса. - Посмотрим, знают ли скилосы что-нибудь о хорошем сексе... - шепчет Син с хитрой улыбкой, прежде чем прикусить чужую влажную нижнюю губу и втянуть его в очередной глубокий поцелуй. Усидеть спокойно практически невозможно, когда единственное, что отделяет его от полного удовлетворения, - это тонкая ткань белья и слой жесткой джинсы. Так что охотник шире раздвигает ноги и еще теснее приникает к разгоряченному Ифаню. Исин нахальный и смелый, так откровенно прижимается и дарит ласку, что от этого просыпается животная дикая жадность. Хочется брать все и даже больше, впитывать в себя сладкие стоны и развратные движения. Псу нравятся такие: гибкие и смелые достаточно, чтобы открыто провоцировать. Приятная тяжесть чужого тела на коленях перетекает выше, даря желанный тесный контакт. Чужие слова тонут в развратном поцелуе, но Ифань их отчетливо слышит, намереваясь продемонстрировать охотнику, насколько хорошо он осведомлен в этом вопросе. Вместо ответа он опускает ладони на аппетитную попку, проскальзывая под тонкую ткань и слегка сжимая. Скилосу нравится проводить по гладкой коже и прижимать чужие бедра ближе. Рычание рождается в груди и вибрирует на самом кончике языка, передавая тягучее возбуждение. Соприкосновение тел жаркое, но этого недостаточно. Пес привстает и заставляет обхватить ногами себя за талию, не разрывая поцелуй. Подняться, чтобы опустить Исина спиной на диван и наконец стянуть с него мешающее белье. С румянцем на щеках и влажным блеском глаз он выглядит роскошно. Стеснению нет места там, где желание наполняет каждую клетку тела. Ифань целует еще и еще, не в состоянии насытиться мягкостью чужих губ. Он жадно касается шеи, спускаясь затем на крепкую грудь и задевая чувствительные соски. Довести до грани, доставить удовольствие, сжимать в своих объятьях крепко-крепко. Скилос хочет всего, и он получит свой десерт этой ночью. Обнаженный, Исин снизу вверх рассматривает горящее едва сдерживаемым вожделением лицо пса и поражается его красоте. Нет, все-таки скилосы чертовски везучи - иметь столь завидный генетический материал... Но Ифань отвлекает его от лишних мыслей, спускаясь поцелуями все ниже, лаская, кажется, все тело целиком. От особо чувствительного прикосновения Син выгибается навстречу ловким рукам, теснее обхватывая голыми ногами чужую талию. Ощущений от пятиминутной прелюдии столько, сколько обычно бывает на втором часу безудержных постельных утех. Ифань оставляет ощутимый укус на его плече, торопливо облизывает один из сосков и снова подается бедрами вперед, причиняя сладкую боль. Исин давится стонами, зарываясь непослушными пальцами в его темные волосы. Чертовы джинсы пса жестко трутся о нежную кожу, отчего он начинает ощутимо дрожать. - Раздевайся, черт бы тебя побрал, - цедит охотник сквозь сжатые зубы, сверкая глазами, а потом ловко упирается босой ступней в широкую рельефную грудь и отталкивает его на другой конец дивана. - И иди за мной. Ни за что на свете он не позволит трахнуть себя на дурацком старом диване. Они же не подростки, в самом-то деле. Пока Ифань возится с джинсами, Син неторопливо встает, ничуть не стесняясь своей наготы, и грациозно вышагивает к постели. По дороге нагибается, чтобы убрать с пола свою футболку и белье - и чтобы дать псу возможность по достоинству оценить вид. И только после этого ныряет на чистые свежие простыни, наслаждаясь прикосновением прохладной мягкой ткани к чувствительной коже. - Кто знает, когда нам еще выпадет возможность провести ночь в цивилизации, - мурчит довольно, перекатываясь на живот и медленно поднимаясь на колени, а потом бросает на пса игривый взгляд через голое плечо. - В следующий раз поиграем на твоей территории. Вид обнаженного Исина вызывает истинный восторг. Задаться вопросом, зачем же ему сейчас вещи, пес не успевает - ему не дает этого сделать вкрадчивый голос и провокационная поза охотника. Форменное издевательство становится пыткой, а ткань джинс трещит от слишком резкого движения. Кажется, скилос перестарался в своей попытке стянуть надоедливые штаны. - Обязательно поиграем, - хрипло отвечает пес, подходя к кровати. Исин сейчас - словно спелая вишенка на взбитых сливках простыни. Щеки алеют от возбуждения, а тело просит ласки. Кровать прогибается под весом Ифаня. Ладони очерчивают соблазнительный изгиб спины, и пес примеряется, где его метка будет смотреться лучше всего. Решив, что "везде" - определенно лучшее решение, он оставляет первый укус в основании спины, возле очаровательных ямочек на пояснице. Язык сразу же проходится по покрасневшей, слегка вспухшей коже, успокаивая и создавая чувственный контраст ласки и легкой боли. Ладони настойчиво раздвигают стройные ножки шире, а пальцы скользят к самому интимному. Торопиться пес не будет, он должен показать, насколько приятным может быть подобное партнерство для них обоих. Второй укус скилос оставляет на упругой ягодице, снимая дискомфорт плавным движением ладони на чужом члене. Сжать и провести еще раз, без четкого ритма, медленно и дразняще. Запах Исина свежий и манящий, с многообещающей терпкой ноткой мускуса. Пес думает, что ему повезло отхватить себе такой лакомый кусочек. При взгляде на горячее тело у него перехватывает дыхание. Настойчивые ладони открывают доступ, а язык проходится между крепких ягодиц, почти невесомо. Но затем еще раз, более настойчиво и старательно. Тугие мышцы поддаются, позволяя проникнуть чуть глубже, а затем обратно. Широкие ладони сжимают попку в ритме движений языка, и скилос довольно рычит, слыша первый сладкий стон. Сначала укусы, теперь язык... Син едва не теряет сознание от полыхнувшего вдоль позвоночника жара, даже не пытаясь сдержать развратный стон. Кажется, долго он не продержится - только не с такими сумасшедшими ласками. Пара скользящих влажных касаний, и охотник уже готов выть и напрашиваться на откровенную грубость. Придти к финишу раньше пса - это ли не позор для того, кто во все горло вопил о собственной искушенности?! - Х-хватит, - срывающимся голосом молит Исин, пытаясь вывернуться из сжавших бедра рук, но слабость растекается по телу вместе с удовольствием, лишая сил на сопротивление. - Я... я тоже х-хочу... тебя... - от особо удачного движения чужого наглого языка он со стоном утыкается лицом в постель, хотя попыток освободиться не оставляет. - П-пожалуйста, Ифань... Сильная хватка исчезает мгновенно - на заднице наверняка останутся синяки, и это еще если не вспоминать о нескольких глубоких укусах. Син выдыхает судорожно и снова поднимается на колени, неловко оборачивается, для упора цепляясь дрожащими руками за широкие плечи пса, а потом с нескромной улыбкой заставляет его переместиться поближе к центру кровати. - Мне нравится, когда ты такой послушный... - смеется хрипло, укладывая Ифаня на спину и в предвкушении разглядывая его восхитительное обнаженное тело. Син склоняется к чужим влажным губам, легонько целует, благодаря за нежные ласки, и начинает свой медленный путь вниз, облизывая и покусывая перекатывающиеся под гладкой загорелой кожей мышцы. Ифань действительно красив, какой-то дикой, естественной красотой, от которой пульс подскакивает и поджимаются пальцы на ногах. Син не может остановиться, снова и снова скользя ладонями вдоль твердых изгибов, всаживая ноготки в мягкую плоть - оставляя самое вкусное на потом. И только когда пес начинает нетерпеливо дергаться, он решает смилостивиться и с хитрой улыбкой усаживается на чужие бедра. - Если я сейчас начну, то не смогу остановиться до самого конца, - предупреждает охотник, нетерпеливо облизываясь. - Но ты не расслабляйся слишком сильно, ладно? Потому что на этом, - Син обхватывает ладошкой член Ифаня и наклоняется, чтобы торопливо лизнуть, - мы совершенно точно не закончим. Скилосу кажется, что он сходит с ума от безумных ласк и непокорности Исина. Тот выскальзывает из рук сразу же, как пес думает, что поймал его. Ифань подчиняется, с интересом ожидая, что же еще покажет ему соблазнительный теос. И тот определенно не разочаровывает, доводя каждым прикосновением до грани. От движений языка на члене становится нестерпимо горячо, в ушах стучит кровь, а рука невольно сжимается на копне каштановых волос, заставляя взять глубже. Пальцы ласково перебирают мягкие волосы, и пес не уверен, что продержится долго. Ладонь настойчиво подталкивает, чтобы умелый ротик был старательнее, и когда с губ срывается рычание, переходящее в хриплый стон, Ифань останавливает охотника. Он гладит скулу, любуясь на припухшие влажные губы и горящие желанием глаза. - Давай ты тоже будешь послушным - сделаем все по честному, - скилос тянет Исина на себя, мягкими прикосновениями показывая, чего он хочет. Ладонь соскальзывает с крепкой груди на талию и ниже, ведет линию по красивым ножкам и обхватывает пальцами лодыжку. Развернув парня, пес заставляет того оседлать себя еще раз, только более откровенно. Тот упирается коленями по обе стороны от головы Ифаня, демонстрируя открытость и желание. Коснуться языком, обхватить туго головку и пропустить глубже, подчиняясь движениям чужих бедер. Руки касаются внутренней стороны бедер, лаская и дразня. Скилос не может сдержать рычание, когда Исин протяжно стонет, так и не выпуская из рта член. Вибрация проходит по всему телу, разнося удовольствие жидким огнем под кожей. Упершись ладонями в постель, Син с прикрытыми от удовольствия глазами вбирает в рот чужую напряженно пульсирующую, влажную от его слюны плоть. Ифань превосходит теосов по многим параметрам - и это один из них, так что Исина всерьез ведет от этого незамысловатого процесса. Опускаясь все ниже и ниже, смаргивая выступающие слезы, почти не дыша, охотник захлебывается восторгом и клянется себе, что в один прекрасный день сможет вобрать всю длину до конца. Нужно лишь немного потренироваться... В какой-то момент удовольствие от ласкающего его языка все-таки вытесняет из головы адекватные мысли, и Сину приходится забыть о методичности. Из горла рвутся несдержанные стоны, тело скользкое от пота, мышцы ноют от напряжения и нарастающего экстаза, так что он уже оказывается не в силах контролировать собственные действия и становится в разы старательней. Краем сознания охотник понимает, что надо бы отстраниться или хотя бы предупредить Ифаня о том, что до разрядки осталось совсем немного - это ведь элементарная вежливость. Но вместо этого Исин в чувственном упоении удваивает усилия, желая отдать столько же, сколько сейчас принимает. Ощущений так много, что стоны уже практически перешли в рыдания. Горячий влажный рот и приглушенные стоны Исина превосходны. Старательный язычок и пухлые губы, обхватывающие член, вырывают из груди животное рычание. Приходится сдерживаться, чтобы не кончить от одного вида, открывающегося ему. Удовольствие пульсирует и сосредотачивается там, где его касается охотник. Пес расслабляет горло, позволяя трахать себя в рот так, как теосу нравится: глубоко и плавно. Свои бедра не удается удержать на простынях, подаваясь вперед и пытаясь продлить контакт. Чувствуя, что долго не продержится, Ифань смазывает в уголке рта вязкую слюну со смазкой и настойчиво нажимает подушечкой пальца между ягодиц. Фаланга входит без труда, вызывая еще один всплеск возбуждения. Желание захлестывает пса с головой, и палец входит глубже, нежно поглаживая изнутри. На языке оседает терпкий привкус, а бедра начинают дрожать под ладонями. Слегка придерживая, скилос ощущает, как выплескивается сперма, наполняя его рот. Исин стонет, и пес не выдерживает, отпуская себя. Жар переполняет его и толчками льется через край. Предупреждение остается где-то между судорожным движением чужих бедер и спермой на губах. Сдерживаться и прежде было невероятно тяжело, а уж когда чертов пес распускает свои шаловливые ручонки, Исин и вовсе теряет контроль. Едва ли Ифаню приятно быть практически резиновой куклой, но он сам напросился, так что охотник увеличивает амплитуду и напрочь забывает о чувствах новоиспеченного партнера. Хотя кажется, Ифань вовсе даже не против - по крайней мере, его собственное возбуждение не спадает ни капли, и он кончает сразу следом за едва дышащим Исином, который от оргазма расслабляется настолько, что впускает чужой член до самого горла и рефлекторно глотает все. Ласково поглаживая упругую попку и поднимаясь успокаивающими движениями выше, пес облизывается и хрипло произносит: - Дай мне пару минут, и продолжим, - Ифань уверен, что этого будет достаточно, чтобы снова завестись. Стоит взглянуть на тело перед ним и услышать развратные стоны, и он не сможет остановиться, не сделав Исина полностью своим. Чуть придя в себя и с трудом восстановив дыхание, Син краем уха слышит хриплый голос пса и с улыбкой скатывается с рельефного влажного тела. Губы саднит, глаза щиплет от слез, на языке все еще чувствуется соленая вкусная горечь, по венам бежит чистый искрящийся кайф. Исин чувствует себя великолепно. - А ведь мы только начали... - шепчет он на выдохе, лениво потягиваясь и зарываясь немилосердно дрожащими пальцами в мокрые волосы. Чуть приподнимает голову, чтобы взглянуть на лежащего рядом пса, и собственнически шлепает его по голому бедру. - Ты слишком хорош, Фань, это просто не честно! Кажется, это мне нужно требовать от тебя верности, а не наоборот! Я то точно никуда не денусь от такого секса, а вот тебе со мной вполне может стать скучно... - Син дует губки, хмурясь, и снова падает на постель. - Чертовы теосы, совсем ничего не умеют... Это разочарование вполне искренне, Исин и правда немного шокирован. Не то чтобы его народ так уж не любил секс, но до виртуозности и страстности скилосов им определенно было далеко. Возможно, им просто это не нужно - слишком много возни, слишком много эмоций, слишком много времени на сам процесс... Но тогда становится понятно, отчего Сину всегда было до чертиков скучно с одним партнером. Кажется, он действительно паршивый теос. Задумавшись, Исин продолжает касаться чужого бедра кончиками пальцев, скользя по остывающей влажной коже вверх и вниз. Ифань все же ужасно притягателен, его хочется трогать непрерывно, стоит хоть раз попробовать. Ощущение твердых мышц, гладкого тела, сдерживаемой мощи оказывает на Сина почти наркотический эффект, вызывая привыкание и скорую зависимость. Пес любуется Исином, неотрывно наблюдая, как тот лениво нежится на прохладных простынях. Все еще разгоряченный, с яркими метками на светлой коже и лукавым взглядом. Влажные пряди липнут к вискам, и хочется смахнуть их, что он и делает, нежно проводя пальцем по скуле и выше. Чужая рука на бедре собственнически поглаживает, от чего скилос жмурится. Ласка ему нравится. - Мне очень повезло, что ты согласился стать моим партнером. Это большая удача, - Ифань не лукавит, ведь охотник - лучший из тех, с кем ему доводилось делить постель. Он красив, мягкие черты лица очаровательно сочетаются с упрямым характером, а тело чувствительное и гибкое, такое, что хочется оставлять свои метки везде, чтобы все знали, кому он принадлежит. - Иди сюда, - пес зовет Исина, хлопая по месту рядом с собой, - будем учиться вместе, - он полностью серьезен, намереваясь исследовать чувствительные места и понять, что именно больше всего нравится теосу. Пальцы оплетают чужое запястье, и скилос тянется за поцелуем. Солоноватая терпкость смешивается с растопленной нежностью в прикосновении губ. Ладонь ложится на талию, бережно поглаживая. Неспешные беспорядочные движения - лучшая приправа к сладостной неге. Ифань с удовольствием дотрагивается до теплой гладкой кожи, ему не хочется останавливаться, и он не станет. Дыхание Исина учащается, как и его собственный пульс, давая разрешение стать немного смелее. Пес отстраняется, чтобы склониться к аппетитным ключицам и оставить метку еще и там. - Устал? - участливо интересуется скилос, не отстраняясь и продолжая вылизывать укус. Забота и нежность пса все еще удивляют Исина, так ярко контрастируя с первыми днями их знакомства. Он и предположить не мог, что в итоге у них будут такие отношения. Оказывается, иногда совсем не страшно ошибаться в людях... Очередная ранка оставлена на его теле, и от этого внутри снова начинает разгораться вожделение. Исин и сам не такой, каким раньше себе казался. Заводиться вот так быстро от боли, от принадлежности, от подчинения - это не в его духе, но отчего-то подобное не кажется неприятным. Исин улыбается в ответ на тихий вопрос и притягивает Ифаня ближе, заставляя улечься сверху и уже привычно обвивая голыми ногами его талию. - Немного, но это пройдет, если ты продолжишь, - мурчит в чужие пухлые губы, прежде чем нырнуть нетерпеливым язычком внутрь. Даже поцелуи кажутся естественными теперь, все еще заставляя сходить с ума, но уже не поднимая прежней нервозности. С каждой секундой их близости исчезает что-то лишнее, ненужное - и остается только одна неоспоримая правильность. Ответ полностью удовлетворяет желания пса. Он довольно прикрывает глаза, чувствуя, как Исин обхватывает талию ногами. Поцелуй развратный и влажный, откровенный до дрожи и такой желанный. Соприкосновение тел вынуждает скилоса уже не сгорать от страсти, а тлеть словно оставленные угли, даря тепло более нежное и сильное. У Ифаня мокрые волосы и порочный взгляд - Син не закрывает глаза, целуя, и с удовольствием читает эмоции на чужом красивом лице. Тяжесть сильного тела приятна, влага на коже не раздражает, ленивый глубокий поцелуй непреодолимо растравливает так и не погасшее до конца пламя. Охотник выгибается так, чтобы Ифань почувствовал его пробуждающееся возбуждение, и довольно охает, ощущая в ответ ту же скорую реакцию. Широкие ладони пса скользят по его телу вниз, заставляя задерживать дыхание от предвкушения. Исин оставляет дорожку легких поцелуев от уголка вкусных губ, по подбородку и вниз, вдоль длинной шеи, спускается к выпирающим ключицам, слизывает из ямочек капельки пота и вдруг впивается в гладкую кожу зубами, пытаясь угадать место, которое только что пометили на нем самом. Руки Ифаня сжимают его крепче, не то от недовольства, не то наоборот. Син решает не рисковать и снова целует пса в губы, будто прося прощения. - Если ты метишь меня, я будут делать с тобой то же самое, - шепчет с притворной строгостью, хитро поблескивая глазами, а потом игриво кусает за нос, чтобы заставить его улыбнуться. - Раз уж ты теперь мой партнер... Легкие поцелуи прекращаются, и кожу колет легкой болью - Ифань не может понять, откуда охотнику известны все точки давления на него, чувствительные места и то, что распаляет его быстрее всего. - Ты уж постарайся, как следует, - пес улыбается и проводит языком по чужим губам, но не целует, а оставляет еще один влажный след на щеке. Накрывая своим телом Исина, он делает контакт более тесным, прижимается близко и трется своим возбуждением о чужое бедро. Кожа влажная от смазки и пота. Скилос сжимает ладонью чужой член и проводит пару раз по всей длине, но на этом не останавливается, скользя пальцами ниже. - Расслабься, хорошо? - шепчет он на самое ушко и, чувствуя легкий кивок, начинает растягивать. Мышцы поддаются неохотно, слишком туго и так горячо. Вместо слов Ифань проводит языком по чувствительно коже и втягивает мочку в рот, посасывая и легонько покусывая. Собственное дыхание сбивается при одной мысли, что он будет с чувством вбивать Исина в кровать под аккомпанемент его громких стонов. Но тот слишком узкий, и пес терпит, добавляя третий палец. Смазка выступает крупными каплями, стекая по коже и пачкая влажными потеками. Хочется сейчас и до самого основания, срываясь на рычание и бешеный темп. От того, что Исин сам начинает насаживаться на пальцы и прогибаться, соприкасаясь теснее, последние барьеры трещат и грозятся рухнуть в любую секунду. Исин очень-очень старается расслабиться, как и попросил его пес, но это удается ему не сразу. Надо отдать Ифаню должное - он чрезвычайно терпелив, от осторожных и умелых действий охотник довольно безболезненно проходит через эту унизительную процедуру и в какой-то момент снова начинает получать удовольствие. У Ифаня длинные ласковые пальцы и горячий язык, которым он ласкает его ухо, отвлекая, - всего этого достаточно, чтобы напряжение первых мгновений ушло, оставив лишь разгоняющийся пульс и тугой комок желания внизу живота. - Давай же... - выдыхает Син, соскальзывая с чужих пальцев и нетерпеливо прижимаясь к скилосу. - Сделай это... - метки и слова - ерунда, связь появится только тогда, когда Ифань окажется внутри. И кажется, Исин вовсе не против быть связанным. Пес чуть отстраняется, чтобы было удобней, подается назад и подхватывает его под коленями, заставляя раскрыться сильнее. Обычно Син бы уже ворчал и вырывался, ругая любовника на чем свет стоит, но сейчас он только краснеет сильнее и прикрывает глаза рукой. Это положение слишком интимно, чтобы он мог расслабиться полностью и просто отдаться желанию, и все-таки Исин старается позабыть о смущении. Он знает, что так им обоим будет удобней и Ифань сможет контролировать свой темп, надо просто немного потерпеть. Но пес все еще медлит, придвигая его ближе и осторожно скользя своим внушительным членом между ягодиц. Такая открытая поза нравится скилосу, ему доставляет удовольствие наблюдать за каждым изгибом соблазнительного тела. Очаровательное смущение не укрывается от глаз, на что пес лишь улыбается. Он не хочет причинить боль, поэтому пытается немного отвлечься, чтобы не сорваться после первого же движения. Это кажется невыполнимой задачей, ведь память услужливо подбрасывает картинки того, как его пальцы туго сжимали, как внутри горячо и сладко. - Не пялься, а просто трахни меня уже! - Син фыркает и, не выдержав ожидания, порывисто подается навстречу. На требование Ифань собирается ответить чем-то успокаивающим, но не успевает, ощущая, как Исин резко насаживается сам. - Тише, тише, - он проводит по бокам, гладит и мягко покачивает бедрами, давая привыкнуть. Слишком тесно и жарко. Он знает, что так сразу неудобно и, возможно, больно, поэтому пытается успокоить собственное судорожное дыхание и бешеный ритм сердца. - Так нормально? - скилос отнимает руку от лица охотника, чтобы убедиться, что все в порядке и можно продолжить. От резкой боли на глаза наворачиваются слезы, Син до крови прокусывает язык, пытаясь сдержать вскрик. Но дискомфорт проходит сразу, стоит только Ифаню чуть пошевелиться. Ощущение тесной наполненности восхитительно, жар от столь полного слияния их тел разгоняет кровь по венам за доли секунд. Исин позволяет псу заглянуть себе в лицо и выдавливает слабую улыбку, досадуя на струящиеся из уголков глаз слезы. - Идеально, - шепчет жарко, цепляясь за чужие плечи и осторожно отстраняясь, чтобы через мгновение снова податься вперед - так же резко и жестко, как в первый раз. - Давай же, Фань, ей-богу, ты первый, кого приходится уговаривать!.. - голос срывается от нетерпения, тело содрогается от всплеска удовольствия. Исин не видит причин сдерживаться, ни для себя, ни для Ифаня. Медленно и нежно - это слишком сложный сценарий для первого раза, сейчас хочется поскорее утолить тот чертов голод, который начался еще в заполненной густым паром душевой. Плевать, если потом охотник не сможет подняться с постели. Ради всего, что может предложить ему пес, он согласен отложить побег и поспать на пару часов подольше. Когда Исин насаживается сам, поддаваясь вперед, когда сорванным голосом просит, не обращая внимания на влажные дорожки слез, то отказать просто невозможно. У скилоса не такая уж и хорошая выдержка, чтобы после подобного еще и давать поблажки. Он будет нежным в следующий раз, когда не будет хотеться так отчаянно и сильно сделать охотника своим. Ифань целует коленку и входит до самого основания, не сдерживая довольный рык. Исин бесподобен, такой тесный и очаровательный в своем смущении. Бедра двигаются назад и снова глубокий толчок. Ладони подхватывают поудобнее и раздвигают стройные ножки шире, открывая роскошный вид. Темп медленный, но движения размашистые и сильные. Пес наблюдает за эмоциями, что отражаются на чужом лице, меняет угол и пристально смотрит, чувствуя, как еще пара капель пота скатываются по коже. Мышцы напряжены, и скилос отпускает себя совсем немного, увеличивая темп. Довольное рычание вырывается следом за протяжным стоном удовольствия, слетевшим с чужих губ. Ифань запоминает и двигается под тем же углом снова и снова. Он жадно впитывает все: то, как крепкая грудь часто вздымается от шумного дыхания, как Исин двигается навстречу и как он зовет его по имени. Когда Ифань все-таки находит нужную точку, Син едва не отключается - всплеск ощущений вырывается из груди протяжным стоном, в легких не остается кислорода. Увеличившаяся скорость движений и нарастающее удовольствие вытесняют остатки мыслей, перед глазами все плывет, а голову забивает сладкий алый туман. Исин скользит ладонями по напряженным сильным рукам пса, укладывает ногу на широкое плечо и уже вовсе не сдерживает голос, переставая контролировать, что там срывается с губ с каждым жестким толчком. Имя Ифаня удобно скользит по языку на каждом судорожном выдохе, кожа будто плавится, простынь пропитывается потом. Исин тянется к чужим темным волосам, но до пса слишком далеко, так что пальцы бессильно соскальзывают по влажной рельефной груди, и приходится все-таки напрячься, чтобы попросить того, чего ему сейчас так сильно хочется. - Поцелуй меня... - не то стонет, не то всхлипывает Син, поднимая расфокусированный взгляд к сосредоточенному лицу Ифаня. - П-пожалуйста... - он чувствует, что до разрядки осталось не так уж далеко, тело напрягается в предвкушении, в напряженных ногах селится легкая дрожь. Отчего-то сейчас кажется особенно важным оказаться к Ифаню еще ближе, чтобы даже удалось увидеть свое отражение в его темных глазах и забрать себе его самые жаркие вдохи. - Ну же, Фань... Не выполнить просьбу, произнесенную так сладко, просто невозможно. Скилос целует грубо, не размениваясь на нежность, скользя языком в том же ритме, что и бедрами. Дрожь передается и ему, прошивая тело и приближая к яркому удовольствию. Он двигается глубоко, наслаждаясь узостью и податливостью Исина. Легкий укус пес оставляет на пухлых губах, но тут же извиняется, зализывая возможную боль. Рычание переходит в хриплые стоны, а толчки становятся быстрее. Ифань пропускает руку между их телами, чтобы довести теоса до грани. Сжимает и ласкает под шумное дыхание, чувствуя легкую боль от укуса. Чужой член пульсирует в ладони и пачкает пальцы вязкой спермой, а Исин расслабляется, устало опускаясь на простыни. Хватает пары движений, чтобы с тихим стоном кончить, вжимаясь в расплавленное ласками тело. Кажется, будто все звуки вокруг исчезли, оставляя лишь сбитый ритм биения их сердец. Ифаню безумно хорошо, и он приподнимается, чтобы благодарно поцеловать охотника. Отстраниться лишь на миг, чтобы затем притянуть послушного Исина обратно в свои объятья, и и целовать везде: в лохматую макушку, висок и голое плечико. Пес прижимается ближе, согревая своим теплом и ласково касаясь пальцами влажной кожи. - Спасибо, что согласился. Я рад, - произносит от тихо, не уверенный, что его услышат. Остается лишь надеяться на то, что охотнику понравилась близость так же, как и псу, ведь отказаться от этого он вряд ли сможет.