Я не плачу

             ...Открыла глаза. В помещении, где я находилась, было сумрачно, но не темно. Скорее всего, сейчас вечер. Тело затекло, правую руку я не ощущала, словно её вовсе у меня не было. Попыталась пошевелиться, но затылок пронзило чудовищное копьё, доставшее прямо до глаз. Вместе с головной болью вернулись воспоминания – разом, все-все, до того самого позорного момента, когда я, как бревно, упала к ногам неверного мужа.       Преодолевая ужасающие последствия своей попойки с холодильником и удара головой о Ванькин ботинок, я всё-таки оторвала затылок от подушки. Сразу прояснилось несколько вещей: я лежу в комнате с окном, задёрнутым плотными шторами, боль усиливается, если я шевелюсь, правая рука у меня не отвалилась – не чувствую я её, потому что её прижимает к постели черноволосая мужская голова. После секундного замешательства я даже опознала её владельца – уткнувшись лицом мне в руку, скрючившись на широкой банкетке рядом с кроватью, спал мой муж.       ...Бывший муж, если всё, что вчера случилось, не было кошмарным сном...       Я попыталась отползти от Ивана и заёрзала, при этом стараясь не сдвигать голову ни на миллиметр. Со второй попытки отодвинуться мне удалось, но сделала я это неловко, случайно вмазав своему неблаговерному по носу. Впрочем, об этом я и мгновения не сожалела.       Муж тихо выругался и ловко – в отличие от меня он всё всегда делал ловко – вскочил на ноги. «И не отлежал себе ничего, скотина», – подумала я гневно. Правда, гнев быстро сменился печалью, а я сделала попытку отвернуться, забыв, что шевелиться мне крайне противопоказано. В голову мою немедленно ворвался конный эскадрон, и я замычала от боли.       – Пить хочешь?       Замечательный вопрос, своевременный. Я не ответила, зажмурилась. Смотреть на мужа не было ни сил, ни желания. В голове продолжали безобразничать пьяные гусарские лошади.       – Только сегодня! Комплексное предложение! Пьянчужка, трусиха и страус – три в одном.       У мужа отчего-то было хорошее настроение, ни вины, ни раскаяния в голосе его не звучало. Да и выглядел он распрекрасно. До чего ж несправедливо, а? Моё душевное состояние, которое и так находилось где-то ниже плинтуса, стремительно опускалось... Если я б смогла разлепить губы, то сказала бы, что оно, это состояние, стремилось в подвал. Или в гроб, там спокойнее.       – Приходи ко мне лечиться и корова, и волчица... – продолжая веселиться, Иван поднёс к моим губам стакан с шипящей жидкостью.       Я попыталась оттолкнуть его руку, но безуспешно – изверг не отставал. В конце концов, мне пришлось приподнять голову, чтобы сделать несколько глотков.       Очень хотелось заплакать, но слёз снова не было. Хотелось уйти и не слышать, не видеть, не ощущать Иванова присутствия, но и этого я не могла. Вдобавок к голове сильно заболели израненные ступни, на которые я неосторожно оперлась, пытаясь вывернуться из-под руки мужа.       Иван отставил стакан на тумбочку и улёгся на постель рядом со мной. От бессилия и боли я застонала. Ванька обхватил меня своими лапищами и прижал к себе, не обращая внимания на мои барахтанья и попытки освободиться.       – Отпусти меня, слышишь? Отпусти... – хрипло шептала я и извивалась, пытаясь вырваться.       Куда там. Сил хватало только на слабые трепыхания, а в словах даже мне самой слышалась неуверенность.       – Спокойно, не дёргайся. Не дёргайся, я сказал! – Иван навалился на меня всем телом.       Я сдалась. Всё равно, рано или поздно придётся поговорить и «расставить все точки над и». А то, что я сейчас не в форме, туго соображаю и вообще достойным соперником быть не могу, так кого это волнует? Не моего мужа, это точно. Он знает толк в стратегическом преимуществе. Я замерла. Иван устроился на боку рядом со мной, из объятий меня не выпустил, только развернул лицом к себе.       – Посмотри на меня.       Я ещё старательней продолжила прятать от него взгляд. Единственная форма сопротивления. Гвардия умирает, но сдаваться не собирается.       – Посмотри... Да, чёрт, Светка...       Я зажмурила веки так, что голову пронзил новый взрыв боли.       – Хорошо. Я знаю, что ты упёртая до невозможности, поэтому поговорим сразу... Без прелюдий.       Это он о разводе? Соглашусь.       – ...А то ведь дашь тебе остыть немного, ты окончательно напридумываешь себе такого, что останусь я свободным холостым индивидом...       – А разве ты не этого хочешь? – хрипоты в моём голосе добавилось. – В смысле: остаться свободным и холостым?       Иван прерывисто вздохнул и прижал меня к себе так, что я дышать почти уже не могла. Уперлась лбом ему в грудь, попыталась высвободить себе немного жизненного пространства. Безуспешно. Муж, как всегда, наполнял собой всё вокруг. Я тяжело задышала, пытаясь избавиться от привычного, но такого неправильного, ненужного, сегодня просто опасного, наваждения: Иван рядом и со мной никогда не случится ничего плохого. Ничего плохого, да. Добилась я только того, что ноздри заполнил знакомый любимый запах... И никаких Иркиных духов. Душ, видимо принял, гад.       – Я тебе сейчас кое-что скажу и повторять больше не буду. Если ты... – Иван опять вздохнул, – Если ты меня не поймёшь... Я не знаю, что буду делать. Честно. Но повторять не буду. Все эти сопли, слюни... Я и так почти бабой с тобой стал! – он легонько меня тряхнул.       Вот заливает! Чего-чего, а Ивану обабиться не грозило. Увидев его в первый раз, моя бабушка вспомнила, кажется, все народные пословицы и поговорки о красавцах, несчастной любви и неверных мужьях. Белка окрестила Ивана «альфа-самцом», о чём сразу же поведала ему в свойственной только ей манере. Остальные подруги и приятельницы с большей или меньшей степенью откровенности Иваном восхищались, мне завидовали и всячески предостерегали. Некоторые, не особо оделённые разумом – ну, это я тогда так считала – приводили в пример своих «подкаблучных» парней и послушных мужей. А я любила Ивана таким, какой он есть. Хотя, что значит: «как есть»? Муж, с моей точки зрения, почти не имел недостатков. Мой любимый мужчина обладал замечательным чувством юмора, если хотел, то в секунду мог стать душой любой компании, зачастую был упрям, но при этом терпелив, не поддавался ничьей дрессуре, и его невозможно было поймать на женские уловки. Он был и оставался сильным, умным, самостоятельным. Он умел, как никто из моих знакомых, держать своё слово. Во всяком случае, я всегда была в этом уверена. Я верила в него безгранично. Вот поэтому, то, что случилось вчера, стало для меня такой неожиданностью... невероятным, запредельно невозможным и невероятным событием. Я была не готова к измене. Иван сказал когда-то, что он меня никогда не предаст. Я поверила. Да, Ивану я верила больше, чем всем родным, друзьям... всему миру. Я не ревновала, не предполагала его предательства даже в теории... За что, наверное, и поплатилась.       Пока я гоняла по кругу свои невесёлые мысли, муж замолчал, видимо готовился к признанию. Я тоже приготовилась. Понятно всё, чего уж. Он, наверное, впервые в жизни собирался забрать свои обещания, отказаться от той смешной клятвы «о любви до гробовой доски», которую я, веселясь,вырвала у него за пять минут до регистрации. Мой Иван, о нежных чувствах не болтающий от слова «вообще», в тот момент был серьёзнее меня. Я думала, что серьёзнее. Сейчас же... Что ж, мужику отказываться от своих слов – это ж о-го-го, как сложно! Мужик же – не баба!       Муж вздохнул в третий раз.