Ghost

Бывает время, когда люди всерьез задумываются о смерти, что-то планируют и пытаются предугадать. Я не стала исключением. Я не могла узнать, как и когда я умру, но я могла представлять все это. И по моим фантазиям, определенно, можно было снимать фильмы ужасов. Я представляла, что умру, когда буду лететь в самолете. В это время я была бы уже суперпопулярной, летела бы с отдыха на каком-нибудь крутом острове на не менее крутом личном самолете. У меня было бы много фанатов тогда, и все бы оплакивали Лору Марано, трагично погибшую по вине не слишком опытного пилота. Вы можете подумать, что я слишком зазнаюсь или рекламирую себя. Может быть. Но мне просто хотелось, чтобы мир помнил обо мне. Помнил, что я вложила немалый вклад в кино или же музыку, не суть важно, но все же очень желанно. Мне не хочется, чтобы, когда я умерла, были разговоры типа: « - О, представляешь, что я сегодня услышала? Умерла Лора Марано! - Что за Лора Марано? - Ну та, которая встречалась с красавчиком - Россом Линчем.» Мне не хотелось, чтобы меня запоминали, как девушку знаменитого певца-бойфренда. Я желала показать миру, на что способна Лора Мари Марано. И они обязательно это узнали бы, если не эта чертова авария. Самым, наверное, странным, что случилось со мной после смерти, было то, что я очнулась не в Раю или в Аду. Я очнулась в том самом доме, который, в принципе, можно назвать Адом тоже. Это был наш с Россом дом. Тот дом, который уже не принадлежит нам. Когда я открыла глаза, первым, что я увидела, был потолок. Тот самый желто-красный потолок, на который мы смотрели каждую ночь и утро. Вы спросите, почему красно-желтый? А все потому, что мы планировали жить в этом доме всегда, поэтому пополняли кредитку хозяина дома – Фрэнка на восемьсот долларов каждый месяц. Наш дом мы решили оформить нашим стилем. Первым, что попалось под нашу творческую руку, оказался потолок. Конечно же, были разногласия. Мы хотели, чтобы потолок показывал нашу индивидуальность и смысл нашей жизни. Но я настаивала на красном цвете, а Росс уперся с желтым. Тогда мы чуть не убили друг друга, слава Богу, нас приехала проведать Райдел и решила нашу проблему одним махом. Она предложила взять оба цвета и красить их в безобразном порядке, что мы, собственно, и делали. Мы пользовались всем, что попадало нам под руку. Где-то мы использовали валик, там кисточку, а вот там, почти в самом конце потолка нарисовано маленькое сердечко, а внутри него две крохотные буковки и плюсик между ними. Это мне захотелось сделать так, Росс полностью одобрил. Тем более, что это маленькое послание было прямо над изголовью кровати, поэтому вставая рано утром на работу, мы получали незабываемое удовольствие от этого маленького значка, получая прилив любви и нежности на весь день. В целом, потолок действительно заслуживал похвалы опытного архитектора. Красный и желтый цвета смешивались, разъединялись и продолжали друг друга. Где-то мы касались его пальцами, а где-то носом. Носом, Росс, естественно. Я же еле дотягивала до него пальцами, потому что Росс запрещал мне подниматься слишком высоко. «Ты и так маленькая, - говорил он, - Если упадешь и ушибешь что-нибудь, я этого просто не вынесу». И прикладывал свои большие ладони к сердцу, показывая, что этому месту действительно будет очень больно. Интересно, а что он пережил, когда узнал о моей смерти? Хмм… это вопрос, на который действительно просто необходим ответ. Мы же расстались, вряд ли я стала значить для него больше, если меня закопали в землю и спели над моей могилкой католические молитвы… Еще то, что удивило меня, это столовая. Когда я медленно спускалась, держась в расслабленном состоянии и пребывая в воспоминательном опьянении, я никак не ожидала обнаружить нашу классико-современную столовую во всяком хламе. Больших размеров статуэтка в форме «Оскара», которую мы с Россом обоюдно приобрели в одном из антикварных магазинчиков Лос-Анджелеса, была вдребезги разбита. Голова и остальные части тела валялись без разбора в разных уголках столовой. Прозрачный стеклянный стол был заляпан какой-то липкой коричневой жидкостью, его края были тоже немного неровными, словно кто-то водил чем-то острым по ним весьма длительное время. Далее под мой обзор попала кухня, которую я полностью сооружала сама. Все дверцы шкафов были открыты настежь, и внутри них тоже царил вездесущий хаос. Вся посуда была либо разбита, либо валялась в сторонке, но в не очень уцелевшем виде. Что, мать твою, здесь происходит? Ответ пришел сам собой, когда я увидела настежь открытый холодильник. В нем покоились пустые, полупустые и совершенно полные бутылки алкогольного арсенала. Здесь было много чего, начиная с малоалкогольного светлого пива и заканчивая классической сорокоградусной русской водкой. Так вот, что здесь происходит! Фрэнк, милый, добрый, симпатичный сорокалетний Фрэнк продал наш дом, наше любовное гнездышко какому-то чертову алкоголику! Я была лучшего мнения о нем… Пока я шла в гостиную то, то и дело натыкалась взглядом на разнообразные бутылки. Нет, это уже совсем перебор! Я судорожно перевела дыхание, встряхнула руками и ударила по подолу длинной футболки, которая была надета на мне, когда я очнулась. Футболка казалась мне смутно-знакомой, где-то я точно ее видела, вот только где, вспомнить я так и не смогла. Эта супер-мега-слишком-короткая футболка доходила мне чуть ниже моей пятой точки, что несказанно смущало меня. Будем надеяться, что в этом «Моем Личном Аду» я буду одна, и никто не сможет рассмотреть эту непристойность на моем теле. Еще раз вздохнув, я сжала руки в кулаки и стала забираться наверх в ванную комнату. Все-таки мне хочется рассмотреть себя после смерти, кто знает, что случилось с моим внешним видом. Не доходя до нужной мне комнаты, я стала замечать и разбросанную одежду. Спортивные штаны, футболки, свитера, носки… боксеры… От последнего предмета одежды у меня, вероятно, покраснели щеки. Я с очередным вздохом опустилась на колени и стала собирать одежду в одну кучу, но… у меня не получилось! Вместо того, чтобы захватить очередную футболку, мои ладони прошли сквозь нее. Я с испугом вскочила на ноги и подбежала к ванной комнате. Трусливо смотря на дверь, я перекрестилась и потянула кончики пальцев к двери. Мои ожидания полностью себя оправдали. Мои пальцы, а затем и руки прошлись сквозь дверь, словно я опускала руки в воду, а не в деревянную, сверхпрочную дверь. Что, черт возьми, происходит? Что случилось со мной? Я схватилась руками за голову и начала расхаживать туда-сюда, мысленно задавая себе эти непонятные мне вопросы. Этого же не может быть в реальности, правда? Я ведь не могу быть в доме, но не касаться его предметов. Я ведь… я ведь не могу быть… А кем? Кем я не могу быть… или точнее, что такое я сейчас? Уж, определенно, не человек, но я и не мертва. Хотя… О, Господи, даже идея с моим личным адом устраивала меня куда больше, чем нынешняя ситуация… Я п р и з р а к, черт возьми! Я чертов прозрачный предмет, который будет скитаться по миру в поисках упокоения души, я чертов мертвец. Я опустила руки с головы. Даю руку на отсечение, что моя прическа сейчас протерпела трагедию хуже, чем крушение Титаника. Медленными шагами я побрела в сторону спальни, напрочь забыв о ванной комнате и внешнем виде. Я осторожно встала около стены, пытаясь не задеть ее, дабы по случайности не оказаться в соседней комнате. Все это было слишком странно, чтобы оказаться правдой, объяснение которой я не в силах найти. Я терялась в различных догадках, и одни были хуже других. Я всегда придерживалась теории, что человек после смерти попадает туда, куда ему самое место, там отслеживают или уже знают о количествах грехов, содеянных им, и посылают его либо в Ад, либо в Рай. Я-то уж надеялась хотя бы на золотую середину, но попала черт знает куда! Я подозревала, что призраки умерших могут бродить по дому некоторое время, но неужели я одна из них? Почему же тогда я нахожусь здесь, а не в своей новой уютной квартире или в огромном доме родителей? Почему я нахожусь именно в этом, самом дорогом мне доме? И тут меня осенило! Ключевым словом оказалось словосочетание «дорогой дом». Этот дом был всем для меня. Человек, с которым я жила здесь, был для меня еще больше, чем всем… Пока я размышляла о всех смыслах моего теперешнего состояния, до меня донесся странный скрип. Так обычно скрипят старые лестницы и двери при сильном натиске. И пока я раздумывала, что же это может быть, в мою спальню ввалилось нечто. Нечто, состоящее из двух разнополых особей. И раз уж я начала говорить биологическими терминами, то занимались они сейчас… эм… спариванием. Парень, которого было очень сложно разглядеть в темноте, вероятно, целовал девушку в шею, потому что она томно стонала, клоня голову на левый бок. Девушка решила не отставать и начала активно снимать с парня его верхнюю одежду. - Вот черт! – прошипела я, а голова парня внезапно поднялась с уровня шеи девушки. - Ты что-нибудь слышала? – спросил он смутно-знакомым голосом. Видно, эта рыжая девица (как я успела заметить) не могла ответить от столь недавнего тесного контакта и лишь отрицательно мотнула головой. Парень передернул плечами и снова занялся девушкой, а точнее тонкими бретельками ее супер-мега-мини-платья, он немного повернул ее в бок и, найдя взглядом что-то, бросил ее на кровать и налег сверху. И вот только сейчас я поняла откуда я знаю этот голос. Сегодня луна была очень ярка, поэтому в лунном свете, который обильно лился в окна, я заметила копну блондинистых пшеничных волос. Я выдохнула, поставила руки на бока и резко выкрикнула: - Да, как ты смеешь осквернять нашу постель, Линч! После чего произошло то, что я меньше всего ожидала, Росс вскочил с постели, осмотрел комнату. И когда его глаза наткнулись на мои, я увидела в них удивление, непонимание и глубочайший шок.