Сборник. Айзек/Стайлз

Айзек никогда раньше не думал о своей возможной паре. Было просто не до того. Учеба. Учеба-учеба-учеба на первом месте, потому что провести ночь в морозильнике не хотелось. К тому же, Лейхи не был уверен, что вообще когда-то полюбит. Из-за воспитания он был унылым депрессивным подростком и мало кому верил. Одиночество было его лучшим другом, пока Дерек не обратил его. Потом, наверное, в нем развилось что-то вроде стайного чувства. Он проводил много времени со стаей, со смертью отца – вообще не появлялся дома, и ему было хорошо. Он долго свыкался с волком, учился прислушиваться к нему и контролировать его. Ушло больше трех месяцев, прежде чем Айзек смог спокойно выйти за пределы лофта в полнолуние. Примерно тогда же он почувствовал странную тяжесть в груди. Это не было чем-то необычным или особенным, просто иногда, время от времени, в груди что-то тревожно бухало, и волчонок внутри прижимал уши к голове и настороженно вслушивался. Айзек не знал, что это и как объяснить. Этого, в принципе, не знал никто. Кроме Питера, разумеется. Который лишь молчал и гадко улыбался. Пояснял он это лишь тем, что Айзек сам во всем разберется. Со временем. Не сказать, что юному оборотню было легко. Иногда, в ответственные моменты такое «бум» отвлекало, он не мог сосредоточиться, и все шло из рук вон плохо. Дерек злился и рычал, ведь Айзек проваливал многие тренировки из-за рассеянности и постоянных оглядываний. Со временем Лейхи смирился. Он привык к такому явлению его организма, но не к самим его выпадам. Это по-прежнему выбивало из колеи. Он не знал, что это и как с этим быть, и потому просто терпел, старался не замечать, абстрагироваться от странного ощущения. У него это даже почти вышло. Почти. Коронное, объясняющее все «бум» было на тренировке по лакроссу. И Айзек, может, и посмеялся бы над причиной, если бы не испугался в тот момент. И – как банально! – испугался отнюдь не за себя. За Стайлза. На подростка налетел Джексон, совершенно не рассчитав силы, и выбил плечевую кость из сустава. Оборотень отчетливо услышал хруст и участившееся сердцебиение Стайлза. Тот не вскрикнул от боли, не закричал, только шипел и ругался, хватаясь за плечо. Айзек сработал как-то на автомате – подлетел к подростку, осторожно сгреб в охапку и утащил в раздевалки, где резко и без предупреждения вправил кость на место. Стайлз тогда испугался его резкого выпада, сбивчиво поблагодарил и вернулся на поле. Айзек же стоял посреди шкафчиков и скамеек, абсолютно растерянный, смотрел куда-то вперед и сжимал форму в области груди, пытаясь проглотить громкое «бум», которое застряло в горле и больно било по его стенкам. В тот же вечер Питер все объяснил, - методом угроз и обвинений Айзек выбил из него все. А ночью он смотрел на бледный полумесяц и осмысливал все навалившееся на него. Природа оборотней никогда не будет изучена до конца, и даже Питер знает далеко не все, но из объяснений ясно вытекал факт того, что Стайлз – пара. То есть, пара, которую волк выбирает на всю жизнь, без права и возможности как-то это изменить. Конечно, это было не совсем тем, что хотел узнать Айзек, но.. Он стал думать о Стайлзе. О его гиперактивности, умении находить приключения, о россыпи родинок на щеке и немного безумных глазах. Это все было тем, что делало Стилински особенным, немного необычным. Это делало Стайлза Стайлзом, и в этом факте была своя манящая привлекательность. Это неожиданно нравилось оборотню. Стилински всегда был любопытным, и всегда крутился рядом со стаей, постоянно что-то вынюхивая, записывая или исследуя. Лейхи начал наблюдать за ним. Сначала издали, потом все ближе и ближе, пока, стоя за его спиной, не прокашлялся, намекая о своем присутствии. Стайлз забавно испугался, всплеснул руками и начал сбивчиво объяснять что-то, нервно посмеиваться и бегать глазами по обстановке вокруг. Айзек тогда первый раз ему улыбнулся и предложил свою помощь. Они провели вечер вместе. Просто сидели на поляне, наблюдали за тренировкой. И Лейхи впервые чувствовал счастье. Волк урчал, и как будто норовил подсесть ближе к подростку, закинуть пушистый хвост ему на бедро и удобно устроить мохнатую морду на колене или плече. Это было непривычно, смущало и подталкивало ко многим мыслям. В следующий раз Айзек подсел к Стайлзу на химии. Была лабораторная, и Скотта как раз не было в школе. Они не так смешали реактивы, был мини-взрыв, и Стилински немного подпалил свою челку. Харрис долго ругался, но уходили парни с кабинета с едва сдерживаемым смехом. Все закрутилось. Они общались, смеялись, проводили вместе вечера. Постепенно сердцебиение Стайлза менялось. От волнующего до предвкушающего. Сердце билось с тревогой, надеждой.. с любовью. Парень всегда отмазывался, что Айзек появляется слишком быстро, он пугается и долго не может успокоиться. Адреналин, не более. Люди не знают, что на каждую эмоцию сердце имеет свой ритм. Его сложно различать, но, со временем, если вслушиваться и анализировать, это становится легко. Айзек научился. И ни о чем не жалел. В День Святого Валентина Стайлз поцеловал его. Всучил шоколад в цветастой обертке, быстро протараторил что-то, развернулся и отошел на пару шагов, прежде чем вернулся, привстал на носочки и поцеловал обветренные губы. И сбежал куда-то. В этом весь Стайлз. Прошло больше двух дней, прежде чем Айзек смог выловить его в коридорах школы. Стилински удивительно прытко избегал его, ускользал тогда, когда, казалось, этого сделать совершенно невозможно и нарочно не хотел идти на контакт. Лейхи пришлось приложить некоторый усилия, чтобы оттеснить пару от коридора к стене, лишая путей отступления, и прижать к стене – только тогда он был уверен, что они поговорят. Ну, поговорит он. Стайлз упорно не хотел говорить и воротил взгляд, не давая заглянуть в свои глаза. Слова не возымели бы никакого эффекта – Айзека не слушали. Вернее, не слышали. Сердцебиение застряло в горле Стилински, и даже если бы он захотел все равно не услышал бы. Оборотень обнял его – они стояли так довольно долго. В школе шел урок, коридоры были пусты, и это было как нельзя кстати. Потом они поговорили. Сердцебиение успокоилось, но сам парень волноваться не перестал. Айзек рассказал ему все. Про пару, про волка, про чувства и ощущения. Он не скрыл даже своей неуверенности в самом начале. Потом, глубоко вдохнув и выдохнув, взял руку Стайлза, положил ладонью на свою грудь и задал серьезный вопрос.. ..и ответом было радостно-смущенное «да».