Сборник. Айзек/Стайлз

Бывает ли плохо, когда внутри пустота? Когда все положительные эмоции окрашиваются серым. Когда тебе ни хорошо, ни плохо, тебе просто никак. Ты сидишь, смотришь в одну точку и, кажется, не дышишь, пытаясь вспомнить, с чего все началось и почему сейчас такое состояние. Внутри мысли, много мыслей, они блуждают по телу, обжигают конечности воспоминаниями, и глаза непроизвольно слезятся не понять от чего. Такое состояние, когда душа пытается докричаться до разума, пытается дать остановку, но ты не можешь. Не можешь. Айзек сбежал в Париж больше года назад. Стайлз никогда не думал, что может так нуждаться в одном единственном человеке. Он все так же улыбается, смеется и шутит. Никто не замечает. Он надеется, что никто не замечает. Вместе со стаей они вновь находят выход из очередного хитросплетения судьбы, радуются победам и стараются пожить обычной жизнью, пока не появились новые неприятности. Ночью Стайлз ломается. Обессиленно цепляется за подушку холодными пальцами, надрывно шепчет в пустоту и смаргивает непрошеную соленую влагу, пытаясь понять, когда успел так скатиться. Друзья качают головой, но ничего не говорят. Стайлз хочет быть сильным. Но, из раза в раз, пытаясь отпустить, он просто не может этого сделать. Я скучаю. Когда ты вернешься? Ты нужен мне. Сотни не отправленных сообщений, тысячи стертых на половине слов, миллионы мыслей, о которых никто не узнает. Никогда. Это слабость. Он шаман, он должен быть сильным. Альфа рассчитывает на него. Стая рассчитывает на него. Чем сейчас занят Айзек? Нашел ли он свое место? Может, завел удачный роман? Стайлз ненавидел Айзека всей душой, но любил всем сердцем.

***

Когда, больше года спустя, в прихожей раздается трель дверного звонка, Стайлз думает, что Скотт наконец-то смог оторваться от пылкого романа с Кирой и вспомнил о нем. Спускаясь по лестнице, он представляет, как они с лучшим другом играют в приставку, пока на кухне готовится поп-корн. Открывая дверь, он широко улыбается, но, видя незваного гостя, улыбка быстро покидает лицо. Он стоит с опущенной головой. Кудри забавно блестят в свете фонаря, и это кажется почти волшебно. Руки спрятаны в карманах, и мелькает мысль, что пальцы сильно сжимают шершавую ткань. - Привет? – оборотень поднимает на Стилински свои невозможно голубые глаза, и Стайлз готов убить его, потому что скучал слишком долго. Они стоят, молча смотрят друг на друга, и, кажется, мир течет мимо них, давая возможность сгладить острые углы и просто насладиться (насладиться ли?) этим моментом. - Зачем ты вернулся? – надрывно хрипит Стайлз, впиваясь ногтями в ладонь. Приходится прикусить изнутри щеку, чтобы не разразиться долгой тирадой. Сердце опасно набирает обороты, к чертям срывая все маски, так тщательно рисуемые этот долгий год. Отпираются замки, которым следовало быть закрытыми до самого конца, и глухая стена дает трещину. Айзек напрягает скулы и молчит. - Зачем ты вернулся? – повторяет Стайлз громче. Голос опасно дрожит, готовый сорваться на крик. Подкашиваются ноги. Хочется ударить Лейхи. Повалить на пол и бить, пока руки не опустятся от бессилия и усталости. Пнуть по ребрам, тщетно пытаясь вызвать ту самую боль от расставания, накричать, назвать идиотом и громко хлопнуть дверью перед самым его носом. - Я.. – начинает было оборотень, но замолкает на полуслове. Он смотрит в карие, выразительно большие глаза напротив и понимает, что растерял все нужные слова и фразы. - Зачем ты вернулся?! – кричит Стайлз, с силой толкая Лейхи в грудь. Он не хочет его видеть. Он потратил столько сил, чтобы забыть, чтобы абстрагироваться, начать все с начала. Ему не хочется снова испытать боль потери. Айзек ловит его руки, крепко их сжимая, и говорит громко и уверенно: - За тобой.