Пять стадий Марка Кольцова

Могло ли остановиться время? Просто взять и перестать существовать как физическая единица? Могло ли оно быть только в воображении людей, которым была нужна упорядоченная жизнь, подчиняющаяся силе движения? Кто мы без девяти утра, когда должны быть на работе, без Нового года и других праздников? Британский физик - Джулиан Барбур - утверждал, что времени нет. Всего лишь еще одна теория об устройстве этого мира, но Марку она нравилась. Он считал, что он застрял в одной точке, в то время как другие люди ушли далеко вперед. Он застыл изваянием своему настоящему. Выходные проводил, лежа на диване, глядя в потолок, на люстру, на шторы или просто закрыв глаза. Есть приходилось по мере надобности — физиологические потребности пирамиды Маслоу чтоб их! Марк предпочел бы обходиться без еды и туалета, без работы и звонков от родителей и знакомых. Родителей — в первую очередь. Марку было стыдно, как никогда в жизни. Его отец дал ему все, его мать сошла со страниц книг — такая же нежная и понимающая, но Марку обязательно было нужно изваляться в дерьме. Авдеев был не виноват. Марк понимал это отчетливо, и впервые со дня знакомства с Димой не хотел повесить на него все огрехи своей жизни. Во всем был виноват только он, Марк. Искать причину своих несчастий в ком-то другом было по меньшей мере низко, а Марк и так упал в глубокую яму, вырытую собой и для себя. Выпрыгнуть не представлялось возможным. Марк был влюблен, безумно, чудовищно и бесконечно влюблен. Это и была его яма, персональный котел в аду. Авдеева в аду не было. Марк ушел от него, чтобы замариноваться в прочной стеклянной банке и сдохнуть от нехватки кислорода. Как злодей в бреднях дамских романов, он воспользовался телом, которое хотел, и сбежал, как последний трус и негодяй. Думал, что секс излечит от зависимости, а стало в разы хуже. Как можно бросить есть сладкое, пожирая тортики в качестве лекарства? Как можно бросить пить, выпивая последнюю рюмку «за здоровье»? Как мог быть Марк настолько глуп, что пытался вылечить зависимость от объекта вожделения близостью с объектом вожделения? Марк что, полный мудак? «Муда-а-к, коне-е-шно-о, муда-ак!», - пел ветер за окном. «Ты — конченый придурок!», - визжала разбитая тарелка. Марк натурально чокался. Даже любимая футболка, казалось, шептала ему, что он недостоин ее носить. Марк выбросил футболку. Жаль, нельзя было выбросить голову.

***

Авдеев низко склонился над листком бумаги, строча ответ. Марк смотрел на спину парня и кусал карандаш. Руки чесались огладить эту спину, провести указательным пальцем по позвонку. Сколько они уже игнорировали друг друга? Три месяца? Авдеев передернул плечами, словно чувствуя его взгляд. Марк поспешно уставился на свой корявый ответ. Подготовиться к экзаменам ему не удалось, поэтому приходилось вытаскивать из закутков памяти нужные ответы с тех лекций, которые отложились в голове. Как выучить ответы, постоянно встречая слоги «ди» и «ав», «ма» и «де»? Авдеев был везде, даже когда его не было. В воздухе, в ароматах, во снах. Марку казалось, что еще немного — и он начнет писать слезливые стихи, хотя от природы рифмовать не умел. - Хватит на меня пялиться, - зло бросил Авдеев через плечо, когда Марк, задумавшись, снова принялся гипнотизировать его спину. Ответить Марку не удалось: он открыл рот, но тот не согласился произнести ни звука. Марк снова ушел в себя. После экзамена хотелось утопиться, но Марк поплелся к отцу. Тот ждал диплома сына, потирая руки в предвкушении, и говорил, что Марк обязательно начнет именно с его магазина. Марк не хотел разочаровывать родителя нытьем, что он с собой-то разобраться не может — какой тут управленец! Но лучше разочаровать сегодня, когда Марк еще не заступил на должность, чем обижать отца потом. - И что у тебя случилось? - папа бросил на отпрыска внимательный взгляд. - Я не смогу. Найди себе хорошего человека на мое место. Отец тяжело вздохнул, похлопал по диванчику и сложил руки в замок, готовясь слушать. Марк выложил все. Не стесняясь, не боясь. Он бы только порадовался, если бы отец врезал ему и выгнал из дома, отправил лечиться, застрелил, как Тарас Бульба своего сына-имбецила. Он так ждал этого! Пять раз сказал, что влюблен в парня, три раза — что переспал с ним, около десяти — как сильно ему понравилось, а все остальное время — как он хочет сгнить в какой-нибудь канаве. Его отец не был бы его отцом, если бы сделал так, как хотел Марк. Никто не стал его бить или отправлять в психушку, выплескивать чай в лицо или вышвыривать в окно. - Я, конечно, в шоке, и мне нужно подумать, - сказал отец, откашлявшись. - Но я всегда повторял: ты — замечательный сын, и я хочу, чтобы ты был счастлив. - Пап, это не блондинка в платьице, это парень, - вяло напомнил Марк. - Я и с первого раза хорошо услышал, - кивнул отец. - Не спеши нас знакомить. Боюсь, еще какое-то время я не буду готов. Но! Иди к нему, Марк, не слушай никого. Жизнь так коротка, чтобы подстраиваться подо всех подряд. - Ты странный. Обычно отцы выпинывают своих детей из дома за такое, - признался Марк. - Ну, может, мое безграничное понимание мне однажды зачтется? - подмигнул отец. - А вообще, Марк, твой дед был по мальчикам, так что я сильно не удивлен. - Спасибо деду, - прохрипел Марк.

***

Ветер все так же пел песни о мудаке Марке. Марк рисовал каракули в тетради, пытался читать книгу. Буря в душе после разговора с отцом поулеглась. Возможно, Марк все-таки нашел выход из сточной канавы, куда угодил, а возможно, ее и не было. Часы на стене отбивали полночь. У Авдеева наступил день рождения. Марк ударил по прежде трезвому рассудку стопкой коньяка и написал сообщение. «Эй, привет. С праздником. Прости меня, я — тупая сука». Нажал отправить и открыл фото Авдеева, сделанное тайком. Неудачное, кривое, нос у Димы на нем был длиннее, чем в жизни. Но лучше такое фото, чем никакого. Не из профиля в социальной сети, а свое собственное, родное. Марк положил телефон на подушку. Засыпать рядом с Авдеевым было лучше, чем без него.